Город вечного дождя

      Старая Столица встретила его пеленой ледяного дождя. Генри даже не пришлось подставлять ладони под тяжелые струи, чтобы это почувствовать. С губ срывались облачка пара. Раздраженно поджав губы, молодой человек сильнее закутался в драповое пальто, пытаясь согреться. Пальцы в кармане наткнулись на конверт, уже изрядно потрепанный за эти дни. Документы на дом, который оставил дядя. Впрочем, относительно его любви к племяннику, Генри не обольщался, просто у кузена матери больше никого не было. Как, впрочем, и у него самого…       Дорога снова пошла под уклон, и нога поехала по мокрому камню. Так и угробиться недолго. И как люди живут в этой промозглой, залитой водой дыре? С трудом добравшись до ровной поверхности, Генри рискнул обратиться к первому встречному, судя по ведру в руках, накрытому тряпицей, — молочнику.       — Простите, сэр, как мне пройти на Аптекарскую улицу? — тихо спросил он, выдавив из себя дружелюбную улыбку, хотя и околел настолько, что сводило челюсть, и Генри искренне надеялся, что улыбка не превратилась в оскал.       Молочник окинул его смурным взглядом, казалось, пытаясь понять, что от него хотят. Хотя, возможно, дело было в том, что в закрытом городе все всех знали в лицо, и вновь прибывшие так или иначе вызывали подозрение. Но молочник все же буркнул:       — Пришлый, да? Вниз по улице, свернешь на перекрестке налево от особняка Ибрайтесов, громадина такая, увитая розами. И будет тебе Аптекарская. Она тупиком кончается.       — Благодарю, — бросил Генри уже в спину, так как мужчина, не дожидаясь новых вопросов, поспешил прочь.       Упомянутый особняк впечатлял. Вот уж действительно — громадина. Не иначе эти Ибрайтесы являлись местными аристократами, а может, и столичными, что устроили здесь загородную резиденцию на случай войны. Чем они хуже короля?.. Здание из серого камня, выполненное в истинно готическом стиле с башенками, узкими витражными окнами и арочной анфиладой с колоннами, казалось инородным улице с двухэтажными домиками, крытыми черепицей. И розы. Их запах просто сбивал с ног.       Генри с трудом отвел от особняка взгляд, повернув налево, миновав несколько лавок, из которых доносились дразнящие запахи. Заметил на другой стороне узкой мощеной улочки дом с закрытыми ставнями и почему-то сразу понял — пришел.       Внешне пусть и небольшой, дом выглядел добротно. И от сердца отлегло. Если бы от дядюшки ему досталась развалюха, он бы, наверное, и не знал, что делать. Не то, чтобы Генри был избалован, — дни богатства их семьи давно канули в лету, оставив за собой лишь долги… — но у него не было денег, чтобы заниматься еще и этим.       Взойдя по ступеням, выудив из кармана тяжелый, явно старинный ключ, Генри попытался открыть дверь, но ржавый висячий замок заклинило. Нда, поездка как-то не заладилась с самого начала, так с чего бы ей изменять своим привычкам? Он подергал замок, в слабой надежде, что тот рассыплется от старости, затем попробовал открыть ставни, но кто-то вбил в основание наличников пару гвоздей.       — Эй! — окрикнули сзади и, резко повернувшись, Генри увидел незнакомого темноволосого мужчину у калитки. В огромной его руке, вполне соответствующей росту и комплекции, был зажат топор. — Ты чего там копошишься?        Взглотнув, представив, как его потуги выглядели со стороны, Генри только передернул плечами. Крикнул в ответ:       — Я — Генри, племянник мистера Хоуэлла! Он завещал мне этот дом! — для весомости сказанных слов, он вытащил из кармана документы и помахал ими. Буркнул себе под нос: — Попасть бы еще туда…       Незнакомец рискнул приблизиться, чтобы взглянуть на документы, не забыв сличить его внешность с описанием Генри Клорса, и лишь затем опустил оружие.       — Наследнички, — недовольно проворчал он, тем же топором сбив сломанный замок и вытаскивая гвозди. — Получать вы все горазды, а вот на похороны приехать…       Генри только виновато потупился. Промямлил про то, что документы, вместе с извещением, пришли только три дня назад, плюс дорога… Да он так глупо оправдывался за то, в чем совершенно не был виноват. Но щеки все равно стыдливо заалели. Матушка всегда смеялась над ним, что даже к двадцати годам, порой, он вел себя как ребенок. К двадцати трем мало что поменялось…       Стоило открыть дверь, как к ногам упало несколько писем. Такие же лежали стопочкой и на столе. Счета. Дядя умирал в долгах, как в шелках. Тяжко вздохнув, Генри опустился на видавший виды, но еще крепкий колченогий табурет с ясным пониманием: домик придется продать. А он-то надеялся…       Незнакомец, что вошел следом, потоптался на пороге, не горя желанием проходить в дом покойного. А может, не хотел докучать в этот неловкий момент.       — Ну, я это… пойду. Если что, заходи напротив. Сосед.       Кивнул, чуть улыбнувшись. Но когда дверь за новым знакомцем закрылась, отчаянно ругнулся. Вот же черт! И что у его семьи за манера — жить не по средствам?..       Следующие несколько дней прошли словно в тумане, так глубоко он погрузился в невеселые мысли о будущем. О том, что предстояло сделать, чтобы окончательно не потонуть в болоте, которое медленно засасывало Генри со дня смерти матери. Чтобы продать дом, сперва его следовало хоть мало-мальски привести в порядок, а чтобы не остаться на улице — найти работу и снять где-нибудь комнату. Идеальный вариант: что-то с проживанием…       Вот только в чужом городе, без связей, без рекомендаций, куда податься? И наутро следующего дня отправился Генри к соседу. Может, тот слышал чего или знал, к кому обратиться.       На стук в дверь долго никто не отзывался, и Генри даже показалось, что, возможно, сейчас уже поздно и сосед давно ушел на работу, но вот тяжелая дверь наконец с тихим скрипом отворилась. На пороге появилась невысокая полненькая женщина в скромном, но опрятном платье с фартуком. Рукава платья были закатаны, а руки все еще поблескивали от влаги. Она окинула Генри взглядом снизу-вверх и поинтересовалась:       — Вам что-то нужно, молодой человек?       И тут Генри понял, что не спросил, как зовут соседа. Смущенно улыбнулся, чтобы заполнить чем-то неловкое молчание, пока прикидывал да подбирал слова:       — Я могу увидеть вашего супруга?       — А, Вернон, — протянула женщина. — Он в мясной лавке ниже по улице.       Благодарно кивнув, Генри поспешил прочь, надеясь поймать соседа в указанном месте до того, как тот сделает покупки. Впрочем, с большой вероятностью, он направится домой, а значит, они в любом случае пересекутся.       Сегодня день был пусть и холодный, но солнечный, и теперь зайчики играли в лужах на брусчатке, против воли заставляя улыбаться. Должно же в этой жизни быть хоть что-то хорошее?.. И чем труднее жизнь, тем отчаяннее ловишь подобные мгновения.       Как ни странно, в этот не ранний уже час, людей на улице было не так много, и это тоже не могло не радовать, так как на пришлого то глазели, то косились, будто быть им — преступление. Опознав лавку еще издали по крупной рогатой вывеске, Генри заглянул внутрь, и по спине невольно пробежали мурашки. Сосед разделывал тушу тем самым топориком, с которым встретил «наследничка» в день знакомства. Заметив его, рубанул что было силы по хребту, расчленяя свинью надвое, и вышел навстречу, вытирая руки о фартук, прежде чем протянуть одну для рукопожатия.       — Утро доброе, сосед! — добродушно хмыкнул мужчина. — За парным мясом пришел, али помочь чем надо?       Генри вновь улыбнулся, пожав крепкую ладонь.       — На самом деле не знаю. За советом пришел, — честно признал он, смутившись. Чуть наладятся дела, надо будет просто так, по-соседски в гости зайти, с гостинцем, а не проблемами.       Выслушав которые, Вернон потер подбородок, вспоминая разговоры да слухи, после чего посоветовал заглянуть в аптеку на площади, где требовался помощник. А коли хорошо грамоте обучен и языками какими владеешь, то можно в нотариальную контору попроситься, секретарем. Вспомнил было про еще одно вакантное место, но оборвал сам себя, заметив, что такого Генри не желает.       Тот удивленно приподнял бровь и приоткрыл было рот, чтобы заметить, что не боится грязной и тяжелой работы, но его опередил звонкий девичий голос:       — Все слухи распускаешь, Вернон? Лучше принеси бекон, мне еще обед готовить.       — Больно надо, — фыркнул мужчина, послушно направившись в кладовую.       И Генри удивленно обернулся к той, что позволяла себе командовать мужчиной. Рассчитывал ли он увидеть некую богатую леди, развлекающуюся тем, что лично ходила по магазинам? Возможно. Но перед ним стояла хрупкая девица лет семнадцати в темном платье горничной, которое выгодно оттеняло ее длинные каштановые локоны, собранные в тугую косу, и синие, как небо, глаза.       Светло улыбнулась ему.       — Я Никки, — вместо реверанса она внезапно протянула молодому человеку руку для рукопожатия. — А Вы? Я никогда вас прежде не видела.       — Генри Клорс, — представился он, неловко сжав тонкие прохладные девичьи пальчики. — Я приехал несколько дней назад, привести в порядок дела после смерти дяди.       — Вот как… — задумчиво кивнула девушка и забрала из рук раздраженного мясника сверток. — Слышала, вы ищете работу… Скажите, а вы обучены этикету? Столовые приборы и прочее?       Поинтересовалась она, начисто игнорируя разгневанный взгляд Вернона. Говорить что-то мужчина не решился: подошли другие клиенты, но было видно, как его буквально распирает от желания высказать наглой девице все, что он о ней думает.       — Да, — заинтересованно согласился Генри. В конце концов, выслушать-то Никки он может. Да и, признаться, уже любопытно стало, что не так с работодателем, которого девушка представляет.       — Как хорошо! — посветлела та лицом, радостно улыбнувшись. Казалось, будь ее руки свободны, и вовсе захлопала бы в ладоши. — Вы видели дом Ибрайтесов, на перекрестке? Туда требуется дворецкий. Штат прислуги небольшой, но там больше требуется поддерживать дом в надлежащем состоянии. Хозяин один. Он молод и не прихотлив…       — Только иногда приходится прикрывать его от пуль, да трупы из дома выносить, — мрачно фыркнул Вернон.       Девушка изумленно осеклась, а уже через мгновение фурией взвилась на мужчину:       — Ты что такое несешь?!       — Что есть, то и говорю! — гаркнул мясник, нависая над девушкой, которая едва дотягивала ему до груди. — Все взяла? А теперь кыш отсюда! А то, того и гляди, господа аристократы с голоду помрут!       Фыркнув, девушка быстро удалилась, швырнув на стойку несколько монет.       — Ишь, что удумала…       Рекомендация, однако… Проводив девушку взглядом, Генри заметил на улице несколько прохожих, которые смотрели на них точно на прокаженных, стоило только прозвучать имени работодателя. И он подобрался к соседу ближе, поинтересовавшись, что с тем не так.       — Да нелюдь он, — фыркнул Вернон, возвращаясь за прилавок, чтобы упаковать куски парной телятины для покупателей. — Как и все эти ссыльные. Уж сколько людей возле их домов пропадало без следа. Говорят, жертвы своим богам эти ироды приносят. А Валентайн Ибрайтес тот — вовсе сумасшедший. Отец его сумасшедшим был, и сестра старшая в богадельне померла. А тут на днях и дворецкий его старый откинулся. Полисмены сказали, что пристрелили, вот только кто да как, ничего не сказали. Не удивлюсь, если сам Ибрайтес и пристрелил.       — Вернон… Может, не стоит слепо верить слухам? То, что среди старой аристократии бытует иная религия, не делает их монстрами… — вступился Генри за изгнанников, которым и так сильно досталось от новой власти. — Да и что же полисмены? Неужели бы не разобрались?        — Да кто ж их знает, — посетовал мясник, разделывая куриную тушку. — Может, на карман получают. А может, ничего не находят. Отец мой рассказывал, что старая аристократия своих мертвецов не земле предает, а в огне сжигает. И огонь этот странный, не красный, но черный, не иначе как из самой преисподней. Ни костей, ни зубов, ни даже пепла не оставляет. Все пламя сжирает.       Генри нервно оглянулся. Хоть и не считал он себя ни истово верующим, ни суеверным, но неприятные мурашки стайкой пробежали по спине. Справившись с неприятным ощущением, он покачал головой:       — Как вы тут живете? Как Никки на них работает? — Если местные правда верили в дьявольщину, что приписывали ссыльным, то жить в подобном месте было, мягко говоря, непросто. Никому. — Или она одна из них?..       — Да они особо не бузят. Пределы знают. Иначе сожгли бы их к чертям. Было уже такое. Так они здесь и госпиталь открыли, и газ проводить пытаются. Откупаются, твари. А людям много и не надо… — Вернон брезгливо фыркнул и ударом тяжелого ножа разрубил куриную кость. — Никки. Да сирота она. Выпороть некому, чтобы думать начала головой своей дурной, а не в рот Файнсам смотреть. Пропадет ведь, как остальные, и поминай как звали…       — Лучше я в нотариальную контору схожу, — сделал Генри напрашивающийся вывод.       Поблагодарив соседа за предупреждение и советы, отправился по адресу, что начеркал тот на клочке бумаги. Как бы там ни было, а жизнь продолжалась, и на что-то надо было кушать. Не влезать же в долги, как дядя… Минуя особняк безумного аристократа, перешел на другую сторону улицы. От греха.       Впрочем, к тому времени, как он добрался до места назначения, шок от услышанного успел пройти, и Генри смог мыслить логически. Жертвоприношения, огонь преисподней… в их-то просвещенное время? Да и разве допустило бы подобное правительство города. И все же, у любых слухов всегда имелись основания, некое материальное зерно, так что он просто решил держаться подальше от этих людей и неприятностей, которые могли быть с ними связаны.       Узкие улочки заставляли чувствовать себя неуютно. Не то, чтобы в родном городе везде были широкие площади, но старинная застройка небогатых районов Старой Столицы — Генри отчего-то был уверен, что это именно так, — все равно вызывала клаустрофобию. Высокие, темные и чудные, будто искаженные в кривых зеркалах, дома, казалось, нависали над ним, закрывая и без того тусклое и холодное солнце. Жуткий городишко. И как прежняя династия тут жила? Вот уж действительно темные времена были…       Впереди уже маячила площадь, обещая глоток свежего воздуха и капельку ультрафиолета, когда Генри увидел вывеску искомой конторы. Не скрывая сожаления, вздохнув, он поднялся на невысокое крыльцо и поправил воротничок, причесал пятерней волосы, вглядываясь в собственное отражение в стекле. Шагнул судьбе навстречу… И едва не получил дверью в лоб.       — Полегче! — бросил он в спину удаляющемуся незнакомцу, слетевшему с крыльца, точно его кипятком ошпарили.       Покачал головой. Бешеный какой. Впрочем, поживи тут… Со вздохом, Клорс попытался собраться с мыслями, чтобы, если что, суметь пройти возможное собеседование. Переступив порог конторы, оказываясь в небольшом, но уютном холле, где клиентам было бы комфортно ожидать, чуть выдохнул напряжение. Не стоит показывать потенциальному работодателю, как отчаянно нуждаешься в любой работе, так могут жалование занизить. Прошел дальше, окликнув хозяина, но никто не ответил. Странно.       Вспоминая грубияна, едва не сбившего с ног, Генри оглянулся на входную дверь. Как бы не украл чего…       — Эй, хозяин! — крикнул он, делая еще несколько шагов вглубь конторы, и заметил за приоткрытой дверью кабинета лежащего человека.       Внутри что-то неприятно перевернулось от дурного предчувствия, но Генри упрямо шагнул к двери, чтобы приоткрыть ее и тут же отпрянуть. Из-под лежащего на полу ничком молодого мужчины, по чуть неровным паркетным доскам расползалась густая багровая лужа. Точно за воротник плеснули ледяной водой. Только этого ему и не хватало. Вот уж правду говорят, везет, как утопленнику…       Попятившись, Генри вылетел на улицу, собираясь позвать на помощь. Он ведь даже не знал, где в Старой Столице полицейский участок. Однако на последней ступеньке крыльца, точно из-под земли вырос, возник молодой человек, в которого он и врезался благополучно, не успев остановиться.       Отшатнувшись, незнакомец поджал губы и хотел было возмутиться, но только нахмурился, словно прочитав по бледному лицу Генри:       — Отчего вы так бежите, будто кого-то убили, молодой человек? — ладонью в бархатной перчатке он небрежным жестом оправил лацкан своего тонкого чернильного цвета пальто.       — Так и убили! — выпалил Генри, обрадовавшись незнакомцу. Боялся, что, если придется искать, он растеряет остатки решимости и трусливо скроется с места преступления. — Там, в кабинете…       Он неопределенно махнул рукой в сторону конторы.       Молодой человек изумленно изогнул бровь, а спустя мгновение уже кинулся вверх по ступеням, схватив Генри за локоть, чтобы потянуть за собой. Боялся соваться туда один? Да не похоже. Разве что упустить убийцу… Сердце Генри оборвалось. Он не убийца! О чем и попытался сказать, но не был услышан. Протащив через холл, незнакомец втянул его в кабинет, впечатав в стену. Шумно втянув воздух при виде убитого, витиевато выругался себе под нос. Велев оставаться на месте, что-то поискал взглядом на столе, но, очевидно, не нашел. Раздраженно выдохнул, сжимая и разжимая пальцы, так, будто рука у него немела. Схватив Генри за шкирку, быстро направился прочь и, казалось, был настолько взбешен, что, попробуй Генри сбежать, незнакомец просто скрутит его на месте. А может, и конечности переломает.       — Это был не я, — посмел Генри повторить о своей непричастности. — Но я видел убийцу.       Да, со спины, но это же лучше, чем ничего, верно? Да и следов его на месте преступления нет, значит, если полисмены добросовестно исполняют свои обязанности, Генри нечего бояться.       Рыкнув нечто одобрительное, незнакомец вышел к площади, чтобы тут же свернуть в очередной жутко узкий переулок. И не боится же… Протащил по нему Генри к огромному темному зданию с флагом, видневшемуся на том конце улицы. И лишь при ближайшем рассмотрении, опознанном как полицейский участок. Дыра и есть дыра…       — Я сам, — попытался высвободить Генри, чувствуя себя неуютно, словно он заключенный. Что люди подумают…       Но незнакомец не собирался слушать, разве что с воротника пальцы сместились на локоть, вцепившись в сустав мертвой хваткой. Даже рука, кажется, занемела. Вот же вляпался…       — Хейлер у себя? — поинтересовался незнакомец у секретаря, но тут же прошествовал мимо, не дав несчастному даже рта открыть.       И вообще чувствовал себя в полицейском участке как дома. Неужели нарвался на кого-то из полисменов? Генри только успевал оглядываться, запоминая дорогу и вообще пытаясь оценить обстановку. Разглядывая сброд, ожидающий своей очереди в коридоре. Заметив его взгляд, какая-то девица с неприлично глубоким декольте вульгарно засмеялась и согнула ногу, показывая оголенное колено. Ни стыда, ни совести…       У дверей кабинета его притормозили.       Коротко выдохнув, незнакомец требовательно постучал в дверь, чтобы распахнуть ее, не дожидаясь приглашения, буквально втаскивая Генри в кабинет. И там их недоуменным взглядом встретил статный мужчина средних лет, сидящий за столом, заваленным бумагами. Видимо, опознав визитера, потемнел лицом, пронзив их взглядом светло-серых глаз, и позволил себе мрачно усмехнуться, нервно пригладив пышные усы, так модные сейчас в столице.       — Что-то случилось, граф? Опять ненароком пристрелили кого-то, пока вели расследование о пропаже очередной кошки?       Генри бросил быстрый взгляд на конвоира, оказавшегося аристократом. Что ж это инспектор с ним так неучтиво?.. Покровители хорошие?       — Ну, я хоть кошек нахожу, все же раскрываемость… — вернул граф собеседнику шпильку с милейшей убийственной улыбкой на устах. — Впрочем, я здесь по другому поводу. Хочу помочь с очередным висяком. Свидетель убийства нотариуса…       Граф вопросительно на него посмотрел, и Генри выдохнул:       — Клорс. Генри Клорс.       Мужчина непонимающе посмотрел на визитеров и хрипло переспросил:       — Какого нотариуса?..       — Джеймс Глоусли, — холодно отозвался граф, и губы его искривились, выражая искреннее недовольство, будто того куда больше беспокоило то, что он не смог закончить некое дело с нотариусом, нежели сам факт гибели оного. — Я подожду здесь, если вы позволите.       И Генри похолодел, то ли из-за предстоящего допроса, то ли от перспективы по окончании вновь оказаться во власти странного аристократа.       Прекрасно понимая, чем может быть чревато его положение, особенно для человека в городе нового, не имеющего ни рекомендаций, ни работы, ни друзей, он выложил все как на духу. Постарался вспомнить детали, которых требовал от него инспектор, и были ли в руках убийцы документы, что интересовали графа. Клялся, что не имеет к убийству ни малейшего отношения, сославшись на соседа, который порекомендовал контору только нынче утром.       Инспектор наседал на него, записывая показания, поджимая губы, то ли от того, что он слышал от Генри, то ли от того, что аристократ напряженно маячил на фоне. И вот, наконец, ожесточенно поставил перо на подставку, гневно взглянув на графа.       — Ничего не хотите мне рассказать, ваше сиятельство?       — К примеру? — безразлично поинтересовался аристократ, наконец, остановившись, чтобы упереть взгляд в окно.       — Что вы вообще там забыли и какие бумаги ищете? — в голосе мужчины звенело раздражение.       Граф даже не счел необходимым обернуться:       — Это дело семейное, и вас, инспектор, никоим образом не касается, — категорично отрезал он. — Если вопросов больше нет, мы можем откланяться?       — Надеюсь, из-за ваших семейных дел у королевского прокурора или верховного инквизитора к вам вопросов не появится, — гневно выпалил инспектор, вздернув мощный подбородок. — Подпишите протоколы и можете идти. Свидетель на вашем попечении.       Покидая кабинет, Генри думал только о том, как бы скрыться по дороге. Хотя куда ему бежать? Ведь аристократ теперь знал и его имя, и место жительства. Временное, конечно, только когда еще он сможет продать дом… Нет, влип так влип.       Они вышли на крыльцо и, придержав Генри за локоть, напоминая, что не забыл о нем, аристократ раскурил трубку. Примечательную такую. Стаммель ее был выполнен из серебристого металла в форме некой морской твари, щупальцами обвивающей мундштук. Такая ночью приснится, и концы отдать недолго…       Затянувшись и выдохнув терпкий дым с примесью каких-то трав, аристократ устало потер бровь, прежде чем вновь взглянуть на Генри.       — Вы действительно не трогали бумаг и не видели оных в руках неизвестного? — вновь спросил он, пронзив спутника взглядом удивительных аквамариновых глаз, таких у людей Генри прежде не видел.       И тот не менее устало вздохнул, выражая обреченность:       — В руках точно не было. Но я лицом его только один миг и видел. Может, спрятал за пазуху? — предположил он, обнадеживая графа, возможно, напрасно. — А при чем тут инквизитор?       — Инквизитор много лет мечтает отправить меня на костер, — мрачно усмехнулся аристократ, делая очередную затяжку, на миг как-то обессиленно прикрыв глаза. А после вдруг предложил: — Не хотите выпить, мистер Клорс? У вас было воистину сумасшедшее утро.       — Не отказался бы, — честно признался Генри, у которого от рассказов Вернона, а потом изматывающего допроса, голова кругом шла. Так, значит, его Старая Столица встречает… Прямо скажем, не ласково.       — Что ж, тогда идемте, — хмыкнул молодой аристократ, заложив трубку за пазуху и быстро спустившись по ступеням, всем своим видом приглашая следовать за ним.       Не подозревая, что в мозгу спутника детали мозаики медленно, словно нехотя, складывались в настораживающую картинку.       Чтобы получить подтверждение недоброму предчувствию, Генри хотел задать спутнику еще пару неудобных вопросов, но они вышли к площади, и вокруг стало слишком шумно. Восьмиугольная, расходящаяся во все стороны лучами дорог, площадь, надо сказать, была весьма красива, в силу своего архитектурного ансамбля. Однако рождала неприятные ощущения, точно сдавливая. Так что Генри надеялся скорее ее преодолеть и очутиться в какой-нибудь тихой улочке. Но не тут-то было.       Завидев кого-то, граф попросил подождать минуту и взмахнул цилиндром, привлекая внимание. Навстречу ему по улице зашагала молодая женщина, затянутая в тугое, строгое, несомненно дорогое ладно скроенное темно-синее платье. Ее волосы цвета молочного шоколада были собраны в аккуратную прическу, по большей части спрятанную под кокетливой шляпкой. Всей манерой и легкими отточенными движениями, женщина источала какую-то внутреннюю стать.       — Эванджелина, — натянуто улыбнулся аристократ, перехватив тонкие пальчики, коснувшись их губами.       — Валентайн, — кивнула та, гневно поджав губы, словно бы с трудом сдерживаясь, чтобы не выдернуть ладонь из чужой хватки. — Что ты сотворил с Глоусли?!       Услышав имя опального аристократа, получив последнюю недостающую деталь, Генри невольно попятился.       — Всего лишь обнаружил его труп, — мрачно хмыкнул «сумасшедший» аристократ, будто из упрямства игнорируя чужое недовольство и не выпуская руки красавицы.       Та пронзила собеседника колким взглядом глаз цвета голубого льда, которые, казалось, даже потемнели на мгновение. Обреченно выдохнув, так, словно вот-вот отдаст богу душу, собралась с мыслями.       — Надо искать другого юриста… Где бумаги? Мальчик не должен повиснуть в воздухе.       — У мальчика, вообще-то, имя есть. Винсент Ибрайтес! — вдруг гневно заметил Валентайн, сжав чужие пальцы, казалось, до боли. Добавил: — Бумаги пропали.       — Что?.. — Женщина едва не отшатнулась, словно этими словами новый знакомец ударил ее в самое сердце.       Вот уж угораздило так угораздило…       Пользуясь тем, что парочка увлечена перепалкой, Генри сделал от них еще несколько шагов. Когда Валентайн оглянулся, он уже позорно улепетывал со всех ног.