***
Луз чувствует, как её сердце готово выпрыгнуть из груди. Её. Мать. Приедет. В. Лагерь. Звучит как приговор для смертников. Mamá (10.11): Я уже в машине ❤️ Это сообщение вроде обнадеживает, но она реально сейчас умрёт от волнения: вот что хорошего мать узнает о Луз? Она все ещё не поменяла отряд, помогла разбавить пунш на дискотеке, из-за неё её команда потеряла шанс на победу на эстафете. Да, она нашла весьма неплохих друзей, но это не покрывает кучи минусов, которые не скрыть буквально ничем. Ах да, она ещё и влюбилась! С объектом обожания контакт наладили, но что если ей не нравятся девушки? Мучительные размышления буквально убивают Луз изнутри. Она много думает обо всем: о своей матери, перед которой она все ещё не вышла из шкафа, о чёртовом каминг-ауте, который совершить у неё язык не повернётся, об Эмити Блайт, чёртовой красотке, которая может разорвать её сердце в клочья и бровью не повести. Сказал бы кто-нибудь Луз до её рождения, что быть ЛГБТ-персоной и плюс ко всему подростком до одури сложно, она бы пошла по наименьшему пути сопротивления — задушила бы себя пуповиной, и стала бы самой юной самоубийцей в истории. Носеда, растекшись жижей по полу, прикидывает в голове время, за которое мать может приехать в лагерь. Конечно, от окраины Грейвсфилда до сюда далековато, но Камилла может приехать за час-два. Луз, простонав, продолжает пилить взглядом потолок, будто это может что-то изменить: машина матери сломается и она не доедет, Эмити Блайт тоже окажется ЛГБТ, и они пойдут на лучшее свидание и вместе совершат каминг-аут перед Камиллой или Бамп сжалится над ней и даст ей другой браслет. Но, как мы знаем, мы не в мире «Доброй Ведьмы Азуры», где все ваши проблемы решаются буквально по щелчку пальцев. Луз хочется провалиться сквозь землю от стыда подальше, ей не хватало снова разочаровать мать своими выходками. От воспоминаний про школу у Луз идут мурашки по телу, это не хуже хэллоуинских ужастиков! Средняя школа Грейвсфилда — дыра, которую ещё поискать надо! Директор — черт, популярные девчонки, на которых когда-то ровнялась Луз, — расфуфыренные дуры, думающие только о парнях, и Носеда максимально отторгает то, что она когда-то была влюблена в их предводительницу. Луз хочется убежать из реальности и никогда больше не возвращаться в неё, да и к чему ей возвращаться туда, где её никто не ждёт? Пассии нет, домашних зверушек тоже, у матери дел по горло, друзей тоже нет, а Гуса и Уиллоу она с большей долей вероятности никогда больше не увидит, так что делаем выводы. Реальность — место, в котором её никогда не примут. Быть подростком сложно, очень даже сложно.***
Захватив попкорн, Ида и Дэвид поудобнее устраиваются перед телевизором, откуда он у неё взялся никто не знает. — Они ведут себя, как умалишённые, это нормально, что я кринжую, смотря на них? Меня аж блевать тянет, — Дэвид кривится, смотря на прототипы его и Иды на сегодня. — Меня тоже, Луз, неси бумажный пакетик! — кричит Ида. — Нам же придётся так же улыбаться, — у Дэвида уже начинает дёргаться глаз от картинки на экране.***
Вольф протяжно вздыхает, потирая переносицу, ему играть клоуна весь день к ряду, что за параша? Скулы уже давно свело, а мышцы лица не поддаются движению, больно, неприятно и ненавистно. А ненависть все бурлит и бурлит в душе, хуже будет, когда приедет Одалия Блайт, что будет, ой как весело. — Волчонок? Дэвид начинает сиять и подбегает к женщинам. Самое смешное, что Луз видела в своей жизни — это, как почти двухметровый парень пытается обнять двух маленьких женщин.***
— Ах, Одалия! Как же приятно вас видеть, — у Дэвида уже скулы сводит от нелепой улыбки, которую ему пришлось натянуть. Улыбаться этой женщине чуть ли не грех, но он не может ничего поделать с приказом Лилит. Будь его воля — он бы ударил арматурой эту тва… Всмысле Одалию! Одалия Блайт высокая и статная женщина. И Луз максимально сдерживается, чтобы не смотреть на вырез её декольте, хотя совратить мать своего объекта обожания и добиться его таким путем — не такая уж и плохая стратегия, но все-таки Одалию посадят за педофилию, а мы все против этого! От ледяного взгляда голубых глаз у Луз бегут мурашки от страха, можно понять, в кого Эмити любит пилить людей взглядом. — Луз Носеда. — Говорит Одалия, кислотно улыбнувшись, — верно? Конечно, задавать вопрос после «утверждения» имени странно, очень странно. Луз неловко кивает головой, чуть-чуть улыбнувшись, вы же помните про Носедовское дружелюбие? В данной ситуации Луз больше походит на мышь, сидящую прямо перед хищником, уже готовым её сожрать. Уголки губ Носеды слегка подрагивают от волнения — не каждый день ты увидишь богачку-хищника, да и тем более ту, которая, возможно, станет её тёщей. Одалия Блайт чуть ли не самая известная личность в их штате, а ещё мразь, которых поискать нужно. Худшая мать, которую видел Коннектикут, истеричка и… Знаете, мы можем вечно перечислять её минусы, но это не убьёт их в ней. Просто поймите, одну истину: Одалия Блайт тварь и «точка», удивительно, как близнецам ещё не понадобился психолог. Женщина прожигает в Луз дыру, копошась хищным взглядом в самой душе. Больно, обидно, неприятно, некомфортно и ещё тысячи наречий, описывающих этот дурацкое состояние Луз Носеды. Луз готова поклясться, что она видела адские огоньки, пляшущие в глазах Одалии. Луз Носеда готова поклясться, что Одалия Блайт — дьявол во плоти. Каждое по-слащавому протянутое слово вызывает у Луз лишь сплошную тревогу, заставляя дрожать всем своим существом. Все эти сладкие речи Одалия приправляет острыми взглядами. Луз обводит глазами всевозможные виды этого лагеря, пытаясь не смотреть Одалии в глаза — не дай бог, загрызет. — Какая вы замечательная, юная леди, — все слова — фальш, улыбка — просто инструмент в игре. Луз посмеивается, стараясь не показывать страх, ведь Одалия Блайт — ебаный хищник, а они слишком хорошо чувствую тихий ужас и тревогу, исходящую от жертв. Одалия прикрывает глаза, косясь на Носеду, будто загрызть хочет, а там поминай, как звали. Сердце даёт гулкий ритм где-то в подсознании, давая понять беги, но Луз смелая девочка и без боя не сдастся, даже если придётся биться на смерть. Природная безбашенность в купе с бисексуальностью дают ей неимоверную смелость, но… Черт возьми, перед ней самая, мать вашу, Одалия Блайт! Самая влиятельная женщина в их штате, миллиардерша, жена самого гениального филантропа в Америке и… Много чего еще, и она до жути могущественная, стоит Луз, хоть слово ей в не том тоне сказать и поминай, как звали!***
Тревога, разлившаяся в груди все никак не отпускает Носеду, крепко въевшись в сердце. Даже тёплые объятия мамы не спасают. Всё тело трясёт, и сердце вот-вот сбежит из клетки. Ещё хуже становится, когда мама спрашивает про летний роман, ещё и с фразой «в детстве ты всегда мечтала о летнем романе.» В детстве, это нужно подчеркнуть жирным шрифтом и сжечь. Луз слишком стара и упряма для всех этих лёгких романов, подайте ей серьёзных отношений, хотя и этому не сбыться, вряд ли Эмити Блайт любит девушек, так что будет Луз ходить с разбитым сердцем. Сначала Луз уже хотела рассказать об Эмити, но потом приходит осознание мама не знает, что я бисексуалка. Эта чёртова формулировка нахрен перечеркивает весь великий рассказ об самой Эмити Блайт. Луз быстро поникает, Гус и Уиллоу зовут её «би-иконой, которую мы заслужили», но… Как она может быть би-иконой, если она, как четыре года, не может признаться маме, что ей нравятся не только мальчики. В мозгу появляется великое желание удариться головой об стол, желательно виском об его край, но плечо мамы и близко не походит на стол.И почему все ТАК сложно?
Ответа на этот вопрос Луз Носеде никто не даст, придётся прокапываться самой.***
Разговор с матерью прошел немного не так, как ожидала Эмити. Она думала, все будет спокойно, размеренно, но Одалия буквально с катушек слетела, когда узнала о неидеальных результатах Эмити. Щека до жути пульсирует, и Эмити морщится от боли. Эмити чувствует себя котёнком, брошенным и никому не нужным. Когда там мать в последний раз говорила, что любит её? Когда ей было, ммм, пять? Конечно, Одалия холодная, словно лёд, ей чужда любовь, даже к собственным детям.Продолжение следует?...