Подшофе

      Эспио никогда не любил громкие вечеринки. Не только потому, что шум и общая неразбериха, а также неоправданно яркий калейдоскоп цветов и мельтешащих тел вокруг раздражал его чувствительные рецепторы, но и потому, что ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах ты не мог покинуть мероприятие тем же человеком, каким ты на него попал. И сейчас у него, ну, была несколько щекотливая ситуация.       Всё началось с одного шота.       Он и сам ограничился одним за компанию в начале празднования, в основном потому что не был опытным пьяницей и не планировал становиться. К тому же, если он не останется трезвым из всех людей, Хаотикс пойдут ко дну. Потому что там, где есть бесплатный алкоголь, есть и четырёхсотфунтовый крокодил, разоряющий бар, чтобы по прошествии ближайших нескольких часов громкого пьяного веселья храпеть в хозяйской спальне или на другой более-менее пригодной для сна поверхности.       Мастер исчезновений полагал, что это неплохая возможность повеселиться и социализироваться для путешественника во времени. Так что хамелеон был относительно спокоен, когда их общие друзья предложили Сильверу выпить. Экстрасенс мог позволить себе попробовать алкоголь в конце концов, в силу его минувшего совершеннолетия, и какое право ящер имел запрещать ему. Телекинетик мужественно опрокинул стопку, хотя по нему было видно, что горькое пойло не пришлось ему по вкусу, и путешественник во времени больше не собирается пить.       На этом всё должно было и закончиться, как думал ниндзя.       Вот только он явно недооценил изобретательность коллективного пьяного разума.       Каким-то образом главной звездой этого торжества вместо Соника стал Сильвер (и сам спидстер даже не был против), а цель напоить его — всеобщей. Ну а там, где собирается примерно дюжина в силу возраста несколько озабоченных молодых людей, обязательно будут провокационные алкогольные игры.       Если одна рюмка и не заставила телекинетика опьянеть (в чём Эспио уже не был так уверен), то определённо сделала его подвыпившим, так что он даже легче обычного соглашался на любые активности, не улавливая при этом совершенно никакой сути правил. Он любил игры и был слишком наивен и дезориентирован, чтобы уловить подвох, и быстрее, чем его нетрезвый мозг мог зарегистрировать, экстрасенс уже выпивал очередную кружку жуткой горячительной смеси, которую ему только могли подсунуть. Но ёж, по всей видимости, даже стал получать от этого удовольствие под громкие овации всех присутствующих.       И это стало началом исключительной катастрофы, потому что потраченный Сильвер становился очень любвеобильным.       Сначала хранитель будущего довольно беззастенчиво и развязно танцевал с Соником, после нехарактерно обольстительно (будь проклят Вектор с его уроками пикапа) отвечал на привычные заигрывания Руж с самой соблазнительной улыбкой, а сейчас и вовсе целовал в щёку весело хихикающую над ним Эми (трезвую, хамелеон надеялся. Хотя самоконтроль Роуз никак не попадал под его юрисдикцию). Ниндзя сжал пластиковый стакан с водой, который он придерживал рукой со своего места у стойки, так, что часть жидкости практически выплеснулась. Он винил собственный алкоголь в крови за то, что в нём снова проснулось это собственническое желание претендовать. Ярче, чем когда-либо, несмотря на то, что розовая ежиха ни в коей мере не представляла для них угрозы. Так, что он почти зарычал.       Но когда шаловливые светло-серые руки обвились вокруг талии Шедоу (который, к счастью для Сильвера, никак на это не реагировал), Эспио решил, что с этим всё-таки надо что-то делать. — Сильвер, — когда ниндзя двинулся, чтобы забрать своего сильно пьяного любовника, пока он не доставил ещё больше неприятностей кому бы то ни было (в том числе себе), золотые глаза встретились со сначала очень непонимающими и сконфуженными янтарными. Они смотрели друг на друга в течение примерно тридцати секунд, прежде чем в глазах экстрасенса промелькнуло удивление, узнавание, а за ними и целый каскад разных эмоций, которые хамелеон не мог распознать в виду своего эмоционального запора, но одна особенная искорка в этих зрачках говорила ему наверняка: у него большие проблемы.       И вот к чему это его привело.       Эспио в мгновение ока занял место Шедоу: другой оказался на нём со скоростью, на которую никто, кроме ежа, не способен. Так что теперь телекинетик сидел у него на коленях с ослепительной улыбкой, вцепившись руками мёртвой хваткой в его талию и уложив голову на фиолетовое плечо, глядя на хамелеона самым любящим взглядом, полным привязанности, который можно увидеть только у месячного щенка, наконец признавшего своего хозяина, и хлопая глазками, на полном дисплее перед всеми их друзьями. Что было невыносимо неловко.       Проблема также заключалась в том, что они не разглашали свои отношения. Эспио никогда не хотел выставлять личную жизнь напоказ, а прилюдные проявления привязанности вызывали у него разве что отторжение. Сильвер принял точку зрения и был готов поддержать ниндзя в этом, несмотря на то, что хамелеон знал, насколько другому иногда хотелось прыгнуть на него совершенно не важно где.       Но под влиянием алкоголя у него определённо не было тормозов.       Разумеется, по вполне очевидным причинам Хаотикс знали. Блейз знала (иногда даже слишком в подробностях), потому что принцесса другого измерения была лучшим другом и, по совместительству, первым и главным слушателем его возлюбленного. Руж, вероятнее всего, тоже была осведомлена, потому что у летучей мыши есть просто потрясающий талант первой узнавать всё и обо всех, несмотря на то, что хамелеон мог бы бросить ей вызов здесь. Возможно, Эми и Соник (а за Соником следом и Тейлз) также что-то знали или как минимум предполагали, потому что телекинетик до сих пор понятия не имеет, что стоит держать за закрытыми дверями, потому мог сболтнуть лишнего, пока тусовался с кем-то из них.       Хорошо, возможно, все в той или иной степени что-то знали или догадывались, потому что с путешественником во времени из всех людей это довольно проблематично держать в узде, но они никогда не воспринимали какие-либо знаки всерьёз.       В основном потому, что большинство их друзей отторгало саму идею того, что у кого-то замкнутого, принципиального и далёкого от романтики, вроде Эспио, могут быть отношения. К тому же, хамелеон был не слишком популярным даже в их общих кругах. Если бы все решили, что у Сильвера кто-то есть, первым логичным и единственным кандидатом стала бы Блейз, а никак не детектив.       Так что да, они никогда официально не выходили.       От ежа рядом с ним пахнет пивом, водкой и приторной содовой, с которой, судя по всему, всё это смешали, чтобы немного подсластить. Телекинетик, маниакально хихикая и икая там и здесь, строит глазки и всяческими способами пытается добраться до других персиковых губ, искусительно и томно приговаривая «Эспио, Эспио, Эспио», хотя хамелеон стоически сопротивляется, мягко отталкивая его. Нежные руки подошли сзади, чтобы ласкать и гладить его самыми сводящими с ума, возбуждающими способами — экстрасенс точно знает все его кнопки и останавливается разве что в миллиметре от центрального чёрного шипа, — и ниндзя, вероятно, в любой другой ситуации оценил бы подобное заботливое внимание, но не тогда, когда на них потенциально смотрят несколько пар любопытных глаз. Не помогает и то, что путешественник во времени явно специально ёрзает по его бёдрам. — Сильвер, прекрати. На утро ты сильно пожалеешь об этом, тенши, — процеживает из себя мастер исчезновений, схватив его дорогого за плечи и осторожно отодвигая от себя. Сильвер пусто моргает круглыми глазами с испуганным выражением лица, и детектив ожидает от него чего угодно, только…       Определённо не того, что хранитель будущего надрывно разрыдается в следующую же секунду. — Я всё понял, — слёзы стекают в огромных количествах, так, что ёжик вынужден в попытках стереть размазывать их руками по скривившемуся кукольному лицу, что определённо не идёт на пользу его дальнейшему обезвоживанию от алкоголя. Эспио никогда не видел своего партнёра таким и сомневается, что ещё когда-либо увидит. Громкое полубессвязное хныканье уже начинает собирать толпу зевак рядом с ними, и ниндзя глотает приступ тошноты, подступающий к горлу, — Ты бросаешь меня, Эспио?!       Хамелеон так ошарашен, что не может дать какой-либо вразумительный ответ, но его природа, советующая ему держаться подальше от сцен, велит убираться отсюда, посему детектив пытается встать, шепча какую-то успокаивающую бессмыслицу, чтобы в более спокойной обстановке разобраться с его цепким любовником. К сожалению, цепким буквально, потому что Сильвер обвился руками вокруг его пояса и сполз на пол, как капризный ребёнок, не получивший конфету, и продолжил вопить, — Но я, ик, я всё ещё люблю тебя, Эспиооо, — ящер понятия не имел, восхвалять или проклинать Хаос за то, что другой оказался в абсолютном беспорядке, чтобы, судя по всему, не быть достаточно когерентным для того, чтобы использовать свой психокинез, поскольку так он не смог бы выкинуть что-нибудь экстраординарное, но в то же время ёж продолжал свисать с его туловища, — Нам, ик, же было так хорошо вместе, или я, ик, сделал что-то не так?! Прости меняяяя…       Путешественник во времени начинает сползать ниже по фиолетовой ноге, и ниндзя, наконец отойдя от шока, с некоторым трудом поднимает своего заплаканного партнёра, продолжающего рыдать и выкрикивать конкретные эпизоды их совместной жизни, не забывая просить прощения через каждое предложение своим поддатым, немного осипшим и перебивающимся икотой голосом. И, когда ёжик доходит до уж слишком приватных тем, детектив хочет немедленно заткнуть ему рот, потому что всё уже и так зашло слишком далеко. И, то ли виноват почти выветрившийся из его крови алкоголь, то ли это от другого, то ли всеобщие аплодисменты и овации с криками «Горько! Горько!» ударяют Эспио в мозг, и он грубо закрывает разрыв между его и хмельными губами другого.       Он и на вкус как пиво, водка и приторная содовая.       Когда они расходятся, Сильвер захватывает руками его шею, наполовину кружась вокруг него и начинает истерически, но определённо довольно смеяться, снова прыгая из одной эмоции в другую, когда аплодисменты и присвистывания вокруг них становятся только громче. Детектив пользуется моментом, чтобы подхватить в свадебном стиле почти невесомое, всё ещё хохочущее тело и прорваться через толпу прямиком к одному из хозяев дома.       Соник хихикает, прихлёбывая из своей банки содовой, когда ниндзя подходит к нему: «Если тебе нужна спальня, то извини, приятель, второй этаж всё ещё захвачен сильно пьяным и храпящим крокодилом».       Сильвер тут же надувается и начинает бить ниндзя в грудь: «Чтооо? Но мне ещё рано спать, Эспиооо! Вы ещё даже не уложили Чарми!» — Хотя, если ты сможешь угомонить Сильва и захочешь составить ему компанию, потому что я не думаю, что он планирует тебя отпускать в ближайшее время, у нас есть свободный диван, — быстрейший из живых коротко обернулся, чтобы указать большим пальцем через плечо на внушительный предмет мебели в дальней части гостиной. — О, не переживай! — экстрасенс пренебрежительно махнул рукой, — Мы спим вместе с тех пор, как мне было четыр- — и оборвался неразборчивым хлюпающим бормотанием с отчётливым писком, когда рука в перчатке комично прижалась к его рту, что заставило их собеседника почти задыхаться от смеха.       Детектив закатил глаза и застонал, перехватив телекинетика и перекинув через своё плечо под недовольные крики «Ты подлый, Эспио!» и активное, но крайне неточное сопротивление кулаками и пинками, так, что передняя часть светло-серого ежа оказалась за фиолетовой спиной, и обратился к спидстеру, прочистив горло: «Спасибо. Я заберу его позже. Но для начала мне нужно умыть это недоразумение» — золотые глаза коротко скользнули к фигуре на его плече.       Герой в ответ напевает: «Ванная — первая дверь по коридору налево, — после чего кобальтовое веко многозначительно подмигивает, — Можешь не торопиться. Я прослежу, чтобы вас не беспокоили».       И прежде, чем Эспио успеет красноречиво запротестовать, Соник уже удаляется прочь.

***

      Первое, что ему удалось собрать из кусочков в своём смутном разуме — это то, что он не может встать. Не то что встать, — едва может думать. Ему казалось, что он не может открыть глаз, потому что, если он это сделает, сверкнет молния и его голову тут же разнесет на куски. В ней гудел громкий колокол, о который били тяжёлым молотком — так, что вибрации стучали через весь его череп и, казалось, заставляли само его тело вибрировать. Между глазными яблоками и закрытыми веками танцевали синие, зелёные, коричневые пятна, сменяющие друг друга и образующие мозаику, и в довершение всего тошнило, причем казалось, что эта тошнота готова прямо сейчас его вывернуть наизнанку.       С большим трудом Сильвер смог открыть глаза. — Доброе утро, спящая красавица, — экстрасенс издал болезненный стон, со всем шумом в ушах, который заглушал до жути знакомый голос, когда попытался пошевелиться, но был прерван мягким, но в то же время строгим тычком в грудь, — Не вставай.       Путешественник во времени, наконец осознав фиолетовую фигуру его любимого, открыл рот, но не смог не проронить ни слова из-за подступившей сухости. Тогда ему был предложен учтивый стакан воды, в который он тут же жадно впился, не без помощи приподнявшись на том, что оказалось подлокотником дивана, опустошая содержимое в пару размашистых глотков, после чего прочистил горло и процедил очень охрипшим голосом: «Эспио? У меня всё тело болит, и я ничего не помню…»       Хамелеон фыркает, щёлкнув хвостом и разглаживая иглы на серой макушке: «Если ты никогда раньше не пробовал алкоголь, ты не будешь знать, чего ожидать, любовь моя, — ниндзя отвлёкся ненадолго, чтобы коротко исчезнуть на кухне под расплывчатым вниманием телекинетика и вернуться с новым стаканом воды и миской чего-то очень вкусно пахнущего, заставляющего чёрный нос дёргаться в благоговении, — Тебе повезло, что, благодаря Вектору, я большой эксперт по борьбе с похмельем. Завтракай и снова ложись спать. Это скоро пройдёт».       Сильвер некоторое время пусто смотрел на предметы перед собой своим несфокусированным зрением, прежде чем жадно зарыться в то, что оказалось ягодной кашей, несмотря на ужасное чувство у него в желудке. Хранитель будущего глухо удовлетворённо мурлыкал в ответ на нежное призрачное лечение у его ушей и короны из игл, пока сонно поглощал свою еду. В конце концов он протянул посуду обратно хамелеону, когда другой помог ему снова лечь, и слишком быстро заснул, поймав мягкий поцелуй в лоб где-то на краю сознания перед тем, как оно оборвалось.