Раз проснулся Вэй Усянь - а он беременная Лань

Вэй Усянь сидел за столом в одинокой беседке посреди сада и привычно вертел в руках чарку с “Улыбкой Императора”. Сумерки понемногу сменялись ночью, и заснуть там же, где сидел, Усяню мешала только буйствующая в животе Креветка, свежепроснувшаяся и явно возмущённая. “Ну-ну, — похлопал себя по пузу Усянь. — Полегче. Ладно уж, обещаю больше тёмным заклинательством не баловаться, пока ты тут”. Башня Золотого Карпа всё ещё походила на растревоженное осиное гнездо, но всё это безостановочное движение теперь могло обойтись и без его участия. Остатки клана Хэ разместили в гостевых покоях под охраной воинов Ордена Цинхэ Не, кроме нескольких адептов и нового главы, которые отправились в тайное поместье вместе с комиссией из всех великих орденов, спешно снаряжённой для расследования. С ними же отправились даочжаны и Мо Сюаньюй, которого те, кажется, взяли на поруки. Цинь Су разродилась здоровым мальчиком, чей статус оставался достаточно спорным, но госпожа Цзинь уже дала понять, что и мать, и дитя под её покровительством. Пасынка она явно терпеть не могла, а вот невестке, похоже, немного благоволила. Обнаруженными в тайнике Гуанъяо документами, равно как и показаниями свидетелей, тоже занимались люди из великих орденов, и уже было кристально ясно, что от такого скандала Ордену Ланьлин Цзинь ещё долго отмываться, а его главе очень повезёт, если удастся отделаться изгнанием или уходом в затвор до конца дней. Цзинь Гуанъяо так и не нашли — этот скользкий тип, похоже, сбежал сразу после приснопамятного подслушанного разговора. На Лань Сичэня последнее подействовало особенно тяжко, Лань Чжань пока оставался с ним, обещав вернуться через пару часов. Про “госпожу Лань” в суматохе, похоже, все попросту позабыли. Неподалёку послышались торопливые шаги, Усянь обернулся и увидел Цзян Чэна, спешащего к беседке. — Здравствуйте, глава Цзян, — вежливо поздоровался он, поднимаясь на ноги. — Прекращай ломать комедию! — сверкнул глазами Цзян Чэн. Обвёл взглядом беседку, наткнулся на кувшин с вином и, кажется, взъярился ещё больше. — Добрая весёлая тётя, которая боится собак. И как я сразу не догадался! Вэй Усянь ощутил, как кровь отхлынула от лица. — Не понимаю о чём вы, глава Цзян, — прошептал он помертвевшими губами. Вместо ответа Цзян Чэн вдруг сунул ему под нос Суйбянь в ножнах. И где только достал, неужто из тайничка Гуанъяо? — Достань. Меч. Немедленно! — глаза у него были бешеные, Цзыдянь на пальце сыпал искрами. Наверное, ещё можно было сбежать или попробовать отвертеться, но Вэй Усянь слишком устал. Он покорно протянул руку — рукоять словно сама ткнулась в пальцы, как истосковавшаяся о хозяине кошка, — и выдвинул меч из ножен примерно на ладонь. — Ты! — Цзыдянь на его пальце обернулся кнутом, Цзян Чэн отвёл руку для замаха. — Шиди, меня нельзя бить! — в панике выкрикнул Усянь. — Я беременная женщина! — Ты — злой дух, захвативший тело беременной женщины! — не купился Цзян Чен. — Интересно, Ханьгуан-цзюнь знает, с кем он теперь делит ложе? Ударить он не успел — его запястье перехватила твёрдая рука невесть откуда взявшегося Лань Чжаня. — Знает, — тихо сказал он. — Усэ отдала тело добровольно. С другой стороны в беседку проскользнул Вэнь Нин и остался стоять, напряжённо следя за ситуацией. Лань Чжань отпустил руку Цзян Чэна, подошёл к Усяню и обнял за плечи, знакомо отгораживая от всего мира длинными струящимися рукавами. Усянь не удержался и чуть-чуть прислонился к его груди, упиваясь ощущением уюта. — Вот значит как, — оскалился Цзян Чэн, — А ты, я смотрю, хорошо устроился… — Глава Цзян, достаньте Суйбянь, — вдруг перебил его Вэнь Нин. Ровным, негромким голосом, который вдруг прозвучал неожиданно весомо. — Суйбянь запечатался, его может достать только хозяин, — если шиди и удивился, что Вэнь Нин тоже цел, то не подал вида. — Достаньте меч, глава Цзян, — не сдавался он. Цзян Чэн пожал плечами и дёрнул за рукоять — меч выскользнул из ножен как по маслу. Не веря своим глазам, он вытянул его целиком, перевёл недоумённый взгляд на Вэнь Нина, потом на Вэй Усяня. — Что это значит? — Вэнь Нин, не нужно… — начал было Усянь. — Нет, я скажу. — Вэнь Нин твёрдо шагнул вперёд, сдвинул на затылок шляпу. — Простите, молодой господин Вэй, но это не только ваша тайна. И её сохранение слишком многим уже навредило. Меч узнаёт хозяина, по душе или по золотому ядру. Он узнал ваше ядро, глава Цзян. — Что? — Цзян Чэн на ощупь, не с первой попытки вдел Суйбянь в ножны, слепо протянул его Вэнь Нину рукоятью вперёд. — Но… Баошань-саньжэнь… — Не было никакой Баошань-саньжэнь. — Вэнь Нин протянул руку и дёрнул за рукоять — клинок не поддался ни на волос. — Это были мы: я и моя сестра. Она ещё до войны разрабатывала способ пересадки золотого ядра. А молодой господин Вэй упросил её попробовать на практике, от него к вам. Руки на плечах Усяня вдруг сжались едва не до синяков, Лань Чжань судорожно вдохнул сквозь стиснутые зубы. Усянь, извиняясь, погладил его по руке и вышел вперёд. — Прости, шиди. Я на самом деле понятия не имел, где искать Баошань-саньжэнь, но я должен был всё исправить. Я исправил. — Почему ты не сказал? — лицо у Цзян Чэна было белее бумаги, зрачки расширились как от боли. — Это было только моё решение, — он растерянно подхватил со стола чарку вина, только чтобы было чем занять руки. — Я не хотел, чтобы ты считал себя в долгу. — Это… это неправда! — Цзян Чэн растерянно протянул меч Лань Чжаню, тот потянул за рукоять, но лезвие всё так же не показалось из ножен. — Не может быть правдой! Вы оба лжёте… — Во время подъёма на гору у вас на глазах была черная повязка, в руках вы держали длинную ветку, — всё таким же ровным голосом ответил Вэнь Нин. — Уже почти добравшись до вершины, вы проходили через каменный лес, и лишь проплутав целый час, смогли выйти из него… — Выпей, шиди, — Усянь сунул Цзян Чэну в руки нагревшуюся и чуть влажную от его ладоней чарку с вином. — Мне помогало. Тот влил вино в себя как воду, даже не потрудившись утереть пролившиеся на грудь капли. — Расскажи мне всё! — он тяжело опустился на стул и почему-то взглянул на Вэнь Нина. — Я расскажу, — тот сел напротив, пододвинул ему кувшин. Вэй Ин и Лань Чжань, не сговариваясь, отступили к выходу из беседки. — Давай уйдём, — шёпотом попросил Усянь. — Куда угодно, только из башни. Из-за позднего времени гостиницы в центре города были уже закрыты. Лань Чжань предложил пойти к городским воротам — тамошние заведения работали допоздна, но тут Усяня окликнул смутно знакомый женский голос. — Эй, госпожа заклинательница, у вас всё хорошо? Он обернулся и узнал торговку танхулу — та на сей раз была без лотка, под руку с какой-то девицей в одеждах Не, молча поклонившейся Лань Чжаню. — Да, спасибо за беспокойство! — улыбнулся Усянь. — Ищем вот с мужем гостиницу. — Так вы сейчас ничего не найдёте, даже сущие клоповники под завязку забиты! — девушка смерила их внимательным взглядом, отцепилась от своей спутницы, подбежала к ним и вдруг предложила: — А сколько вы, допустим, заплатите, если я вам свой дом сдам? Тут недалеко, за поворотом. Лань Чжань молча достал из мешочка с деньгами золотой слиток. Домик торговки сладостями оказался чистеньким и уютным, она быстро показала все комнаты, разрешила пользоваться кухней и содержимым кладовой и убежала к подруге, довольная, как лисица на выходе из курятника. Усянь её прекрасно понимал — чтобы заработать золотой слиток, девушке пришлось бы торговать танхулу до глубокой старости, не прерываясь на сон и еду. Как только за ней закрылась дверь, Усянь сполз на пол и устало прикрыл глаза. Нужно было встать, привести себя в порядок, поговорить наконец с Лань Чжанем, но сил не было ни на что. Даже Креветка в животе притихла, должно быть, тоже вымотанная всем этим длиннющим днём. — Вэй Ин, — голос Лань Чжаня послышался совсем рядом. — Я приготовил ванну. — А? Да, спасибо. Подняться только помоги. За ширмой Усянь медленно снял одежду, задумчиво провёл кончиками пальцев по голой коже, тронул мягкую небольшую грудь, погладил живот с Креветкой. Ну вот, он исполнил желание Ся Усэ, теперь это тело по праву его. На стене висело тусклое бронзовое зеркало, Усянь подошёл к нему, разглядывая себя, затем отошёл подальше, так, чтобы отразилась фигура целиком. Снова приблизился, рассматривая лицо со всех сторон. Лицо знакомо кривовато ухмыльнулось, сморщило нос, лихо подмигнуло, попыталось вздёрнуть левую бровь, но получилось сразу обе — вновь придётся учиться приподнимать по одной перед зеркалом. Это теперь было его лицо и его тело… и принять это оказалось неожиданно легко. Он жив, он дышит, у него бьётся сердце и есть золотое ядро… всё остальное, если подумать, такие мелочи! Лань Чжань опять же… — Лань Чжань? — позвал он, по подбородок погрузившись в горячую воду. — Мгм? — раздалось с другой стороны ширмы. — Ты говорил о спутниках на тропе совершенствования. Это потому, что я теперь Усэ? — Нет! — Лань Чжань даже голос слегка повысил. — Вэй Ин — это Вэй Ин. Навсегда, в любом теле. Усэ… я скорблю по ней, мне жаль, что я не смог помочь. Но моё сердце с Вэй Ином. Я говорил раньше. — Когда? — удивился Усянь. “Люблю, — вспомнился вдруг отчаянный шёпот. — Не уходи опять”. — Сразу после резни в Безночном городе, — удивил его Лань Чжань. — Когда унёс тебя оттуда. — Это был ты? Я не помню… плохо помню то время, иногда только всплывают отрывки. — Тогда я скажу опять, — за ширмой раздался шорох одежды, словно Лань Чжань поднялся на ноги. — Вэй Ин, я хочу, чтобы ты стал моим спутником на пути самосовершенствования. Несколько ударов сердца Усянь молчал, потом запрокинул голову и произнёс: — Лань Чжань, подойди сюда. И наклонись. В окно кухни светило солнце, давно поднявшееся и уже понемногу приближающееся к зениту. Вэй Усянь сидел на столе и легкомысленно болтал босыми ногами. Лань Чжань, привычно серьёзный, сосредоточенно готовил завтрак. К завтракам в ланьском стиле Усянь был, мягко говоря, предубеждён, но Лань Чжань заверил его, что умеет готовить нормальную еду, и теперь он умирал от любопытства. — Выходит, судьба у тебя такая — усыновлять маленьких Вэней, — задумчиво произнёс Вэй Усянь. — Сперва а-Юань, теперь вот эта Креветка. Он указал себе на живот. — Лань Юань не усыновлён официально. — Лань Чжань на секунду отвлёкся от нарезания овощей, чтобы бросить в его сторону тёплый взгляд. — Правда? Зря, Лань Чжань, зря. Давай усыновим? Я его всё же люблю, и Креветке старший брат был бы кстати, да и… — Хорошо, — он ссыпал овощи в кастрюлю и взялся за специи. — Ты согласен? Спасибо-спасибо-спасибо! Мой Лань Чжань — самый лучший! — Вэй Усянь от избытка чувств спрыгнул со стола и повис у него на шее. — А Креветке мы потом ещё младшего братика сделаем. Не сразу, конечно. Так-то мы с ней вроде поладили, но гуй знает, как оно при личной встрече обернётся. — Проснувшаяся Креветка привычно пнула его изнутри, так, что содрогания живота ощутил, судя по расширившимся на секунду глазам, даже Лань Чжань. — Но сделаем обязательно. В конце концов, я тебе законная жена, это моя прямая обязанность... Лань Чжань, Лань Чжань, у тебя глаза светятся!