Раз проснулся Вэй Усянь - а он беременная Лань

Когда Усянь пришёл в себя, первое, что он услышал, — нежную, немного печальную мелодию гуциня. Музыка лилась словно поток прохладной воды, очищая и успокаивая сердце, так, что хотелось закрыть глаза и спать дальше, не меньше недели. Он повернулся на бок, устраиваясь поудобнее, но тут кто-то мелкий и мстительный тоже проснулся и от души отпинал его по всем попавшимся под ногу внутренностям. Во время боя Креветка была тиха как образцовый ланьский ребёнок, но теперь явно решила отомстить сразу за всё. Он ойкнул и потёр живот. Гуцинь, кажется, на секунду сбился, но тут рядом раздался шорох одежды, и молодой женский голос певуче проговорил: — Позвольте, госпожа, я целительница, — маленькая ладонь на секунду легла на его живот, по коже пробежал холодок чужой ци, потом ловкие пальцы быстро надавили на несколько точек. Креветка моментально прекратила буйствовать. — Ваше дитя здорово, госпожа, оно сейчас немного поспит, и всё будет совсем хорошо. — Спасибо. Усянь открыл глаза и осмотрелся: за деревьями всходило солнце, он лежал на крыльце дома, на мягком тюфяке, явно позаимствованном с чьей-то кровати. Рядом, так близко, что Усянь касался макушкой его бедра, сидел Лань Чжань и играл на гуцине, но смотрел не на струны, а на него, неудобно наклонив голову. Светло-золотые глаза сияли теплом, словно очаг в зимний вечер. Сбоку устроилась девушка лет шестнадцати, бледная и худенькая, рядом с ней сидел на пятках похожий на неё чертами лица насупленный подросток года на три младше. Поодаль расселись ещё человек двадцать в потрёпанных одеяниях незнакомого ордена, грязные и истощённые. Усянь припомнил, что на большинстве трупов были лохмотья того же цвета. Трупы — все они теперь вели себя как приличные мертвецы, шевелиться не пытались — кто-то уже сложил в углу двора, аккуратно отделив те, что в цзиньской одежде. Лань Чжань закончил играть, спрятал гуцинь и вдруг протянул руку и погладил Усяня по голове, едва касаясь, словно хотел убедиться, что тот существует. — Да в порядке я! — смутился тот, садясь на тюфяке. — Что мне сделается? Ты остаток печати сохранил? — Да, — Лань Чжань продемонстрировал маленький вышитый мешочек. — Трупы я упокоил. Не встанут. — Отлично! — Усянь потянулся и повернулся к спасённым. — Ну что, кто из вас глава Хэ? — Наш брат, — девушка кивнула куда-то в сторону тел. — А теперь, выходит, я, — добавил мальчик и шмыгнул носом. Усянь на всякий случай пощупал запястье под рукавом, но рана не открылась — выходит, убийство при помощи его печати засчиталось за месть? Повезло, не иначе. — Соболезную. Ханьгуан-цзюнь уже рассказал вам, в чём дело? — Да, — первым на сей раз ответил мальчик. — И мы выступим с обвинениями. Только… брата и людей из нашего клана нужно похоронить как следует. — Позже, — твёрдо ответил Лань Чжань. — В башню Золотого Карпа нужно прийти сегодня. Усянь кивнул, на грудь упали опять растрепавшиеся волосы. Лань Чжань вдруг подсел к нему, молча достал из рукава гребень и принялся приводить его причёску в порядок. Кое-кто из выживших Хэ бледно улыбнулся, юная целительница смущённо отвела глаза. Закончив расчёсывать, Лань Чжань увязал его волосы в высокий хвост, какой он носил в юности, но концы ленты не оставил болтаться, обвязал ими волосы несколько раз, чтобы не растрёпывались. — Спасибо! — Усянь обернулся, и успел заметить, как он прячет в рукав что-то алое. Перевёл взгляд на его лоб — полностью обнажённый, перекинул волосы на грудь — их обвивали концы белой ланьской ленты. — Ленту же нельзя никому отдавать? — удивился Усянь, когда Лань Чжань помогал ему подняться. — Кроме спутника на пути совершенствования, — невозмутимо ответил тот. Усянь осёкся, не зная, как реагировать. К счастью, тотчас же из-за ворот вышел Вэнь Нин, таща за собой перепуганного цзиньского заклинателя с забинтованной культёй вместо одной руки. — Ещё одного свидетеля нашёл? Молодец! — Усянь улыбнулся, широко и искренне, и твёрдо решил отложить разговор про ленту как минимум до завтрашнего утра. Заклинатель вздрогнул. Башня Золотого Карпа в честь дня рождения наследника была разукрашена ещё пышнее обычного, даже внешняя охрана бдительно таращила глаза из-под золочёных шлемов, заклинателям ни на что не годных, но блестящих так, что глазам больно. На странную компанию оборванцев они вытаращились особенно подозрительно, но и не пустить спутников Второго Нефрита Лань не посмели. Вэнь Нин на всякий случай отстал в городе и пообещал, что проберётся в резиденцию ордена сам. Новый глава Хэ с сестрой от окружающей роскоши явно оробели, Вэй Усянь улыбнулся им: — Вы, главное, не тушуйтесь. Не такие уж они тут и страшные. — По сравнению с тем, что мы видели, — наверняка, — мрачно пошутил мальчик. Сестра молча взяла его за руку. Ввалиться вот так, в пиршественный зал Ордена Ланьлин Цзинь, посреди праздника… Усянь вспомнил, что уже проделывал такое, и не к месту хихикнул в рукав. В пиршественном зале их появление вызвало небольшой переполох, главы орденов переглянулись, зашушукались, госпожа Цзинь молча пересела поближе к Цинь Су и растерянно хлопающему глазами а-Лину, настороженная, как кошка. Лань Сичэнь на остатки Хэ бросил всего один взгляд, зато к голому лбу Лань Чжаня прямо прикипел глазами, всё выше поднимая брови. — Ханьгуан-цзюнь, госпожа Лань, рады вашему визиту, — выскочил откуда-то сбоку незнакомый цзиньский адепт. Странно, что не Гуанъяо, Усянь поискал его глазами и не нашёл, равно как и Цзян Чэна. — Приветствую благородное собрание, — вышел вперёд Вэй Усянь. — Как удачно, что все уже в сборе! Думаю, всем вам стоит познакомиться с молодым главой клана Хэ, предшественник которого, вроде как, по решению суда должен был быть казнён, а его клан — изгнан, да только вместо этого не далее как вчера умер неподалёку от Ланьлина дурной смертью в ходе чужих попыток создать особо сильного лютого мертвеца. Вместе со множеством своих людей. Вам, конечно, захочется узнать, кто же это настолько осмелел, чтобы проворачивать этакие опыты под носом у великого ордена! К счастью, вот этот внутренний адепт Цзинь всё видел и будет просто счастлив помочь разоблачить злодеев! Вперёд вытолкнули бледного заклинателя в цзиньских одеждах и без одной руки. Сколько-то счастливым он не выглядел. — Господа, господа, — улыбка Цзинь Гуаншаня стала малость нервной. — Такие серьёзные обвинения требуют полноценного собрания кланов. Позвольте предложить клану Хэ гостеприимство Башни Золотого Карпа, чтобы после, как только будет созван полноценный Совет… — Нет уж, пусть сейчас говорят, — Не Минцзюэ продолжал расслабленно сидеть за столиком, вот только руку демонстративно положил на саблю. Напротив него Лань Сичэнь поспешно распечатывал какой-то свиток. Цзиньский адепт молчал, лихорадочно оглядываясь, тогда вперёд выступил новый глава Хэ. — Я, Хэ Лей, младший брат Хэ Су, главы клана Хэ, обвиняю главу Цзинь, что по его приказу весь наш клан подверг заточению и пыткам тёмный заклинатель, — мальчик говорил звонко, слишком быстро, но не запинался и выглядел чудовищно решительным. Он кивнул в сторону однорукого пленника. — Этот был одним из тех, что захватили мой клан и охраняли нас, пока тёмный заклинатель Сюэ Чэнмэй создавал из нас лютых мертвецов. Два месяца назад в клане Тиншань Хэ было шестьдесят два человека, сейчас осталось всего двадцать. — Я только выполнял приказ! — подал наконец голос однорукий заклинатель, Гуаншань в ответ скривился, точно от кислого. — Сожалею об утрате молодого господина Хэ, — вздохнул он с весьма натуральной скорбью. — Но я могу заверить, что понятия не имел ни о каких тёмных заклинателях… — Да гуя с два! — из другой двери в залу ввалился Цзян Чэн, таща за собой на Цзыдяне какого-то растрёпанного полуголого бедолагу. Следом за ним вошли Сяо Синчэнь и Сун Цзычэнь, за Синчэня робко прятался давешний цзиньский подросток — Мо Сюаньюй. — А это тогда что такое?! Цзян Чэн бросил пленника на колени, за волосы заставил его выпрямиться, так что грудь и живот оказались хорошо видны. Раздались потрясённые звуки, кого-то, кажется, даже начало тошнить, Цинь Су охнула и прижала к себе а-Лина, отвернув его личико как можно дальше. Всё тело мужчины ниже шеи покрывали круглые шрамы и дыры — безошибочные следы отката от проклятия. Усянь вспомнил точно такие же, только глубже, на груди Цзинь Цзысюня и присвистнул — вот, выходит, кто его проклял! — Это же Су Шэ из Молин Су! — воскликнул кто-то из гостей, голоса загудели с новой силой. — Старый союзник Ланьлин Цзинь! — добавил Не Минцзюэ веско и мрачно. — Неужели правда? — ахнула какая-то из женщин. Из-за всеобщего шока мало кто обратил внимание на то, как цзянские заклинатели — интересно, их изначально столько прибыло или Цзян Чэн подмогу вызвал? — молча встали у всех входов в зал. — Тёмный заклинатель, — сквозь зубы произнёс Цзян Чэн. — Баловался проклятиями! А вот этот, — кивок в сторону Мо Сюаньюя, — расшифровывал рукописи Вэй Усяня по приказу Цзинь Гуанъяо. — Д-да, — пробормотал подросток, втянув голову в плечи. — Б-брат попросил меня… Сяо Синчэнь успокаивающе положил руку ему на локоть. — Какой ужас! — донеслось с задних рядов. — Необходимо провести расследование! — Преступления не должны остаться безнаказанными! — Всё ещё не доказано, что глава Цзинь имеет к этому отношение… — Это оговор! — а это уже кто-то из цзиньских старейшин, небось, во всей истории замазан так, что не отвертеться. Усянь покосился на а-Лина, тот не плакал, сидел молча, испуганно распахнув глаза и прижавшись к такой же перепуганной Цинь Су. Перед этими двумя ему всерьёз стало стыдно. Он выбрал момент, когда галдёж на мгновение стих, вытащил из мешочка половину печати и эффектно прокрутил между пальцами. — Орден Ланьлин Цзинь пытался восстановить Тигриную Печать. После таких новостей все затихли, потрясённые, разве что Цзян Чэн хотел было что-то сказать, но не стал, лишь смерил Усяня внимательным взглядом. И, уже почти не перебивая, слушали показания людей из клана Хэ, однорукого адепта, полуобморочного Су Шэ, с шеи которого Цзян Чэн так и не снял Цзыдянь, и перепуганного Мо Сюаньюя, так и норовящего спрятаться за Синчэнем. Чудовищность открывшейся картины сильнее всего потрясла Гуаншаня. — Как ужасно! — он, кажется, даже прослезился. — Я и не мог представить, что мой собственный сын сотворит такое злодеяние за моей спиной! Поверьте, я и не догадывался о том, какую змею пригрел на груди, но сделаю всё возможное, чтобы найти и наказать виновных. Лань Сичэнь вдруг решительно встал. — Господа, — начал он, — этим утром мой побратим, Цзинь Гуанъяо, оставил мне письмо, попросив вскрыть, если праздник пойдёт не так. Признаться, я не понял, что он имеет в виду. Однако сейчас я распечатал его послание и должен прочесть его всем присутствующим. — Переходи сразу к сути, — нетерпеливо бросил Не Минцзюэ. — Знаю я его, наверняка там два локтя расшаркиваний! Лань Сичэнь, видимо, счёл это замечание справедливым. Он молча пробежал глазами верхнюю часть текста и вдруг зримо побледнел — от и без того светлой кожи волной отхлынула кровь так, что белая лента почти слилась со лбом. Не Минцзюэ приподнялся с места, встревоженный столь необычным для главы Лань проявлением сильных чувств, но сделать ничего не успел — Лань Сичэнь наконец заговорил: — “...С чувством глубокого раскаяния, я, Цзинь Гуанъяо, признаюсь, что следовал приказам своего отца, главы Ордена Ланьлин Цзинь, Цзинь Гуаншаня, помогая ему совершать многочисленные преступления перед законами Неба и Земли, как то…” — Какая ложь! — вознегодовал упомянутый глава Цзинь. — Неужели вы намерены озвучивать этот бред?! — “...как то: похищения людей, отъём земель, взяточничество, шантаж, убийства и осквернение могил, а также тёмное заклинательство, — единственным признаком того, что Лань Сичэнь услышал возражение, было то, что он немного повысил голос. Голос этот, глубокий и звучный, отлично наполнял помещение. — Сыновняя почтительность принуждала меня повиноваться, однако более этот недостойный человек не в силах выносить мук совести…” — Вот же скользкая дрянь! — пробормотал глава Не, но Сичэнь не обратил на него внимания. Он продолжил зачитывать: — “...Я собрал доказательства совершённых злодеяний и причастности к ним Цзинь Гуаншаня и некоторых старейшин Ордена Ланьлин Цзинь в потайной комнате. Чтобы проникнуть туда…” — Ну хватит! — Цзинь Гуаншань вскочил с места. — Я не намерен терпеть подобных оскорблений в собственном доме! Его перебил громкий женский крик — всеми позабытая Цинь Су скорчилась на полу, схватившись за живот. Выпущенный ею из рук а-Лин проворно шмыгнул за госпожу Цзинь, а к Цинь Су бросились несколько женщин — жён и сестёр приглашённых гостей, помогли ей подняться и повлекли к выходу, кто-то громко звал слуг и лекаря. В суматохе никто не заметил, как неприметный свиток на стене зала превратился в проход, а ещё несколько мгновений назад полный праведного возмущения Гуаншань бросился к нему со всей возможной для заклинателя скоростью. В спину ему врезался обездвиживающий талисман. — Глава ордена нездоров, — веско произнесла госпожа Цзинь, пряча в рукав стопку талисманов. Женщина встала, подхватила на руки а-Лина и продолжила: — Проводите его в покои для гостей и приставьте охрану. Всех присутствующих же я заверяю, что Орден Ланьлин Цзинь не станет чинить препятствий для расследования и сделает всё возможное для того, чтобы все виновные понесли заслуженное наказание. Подчинились ей, как ни странно, безоговорочно.