Камелия

Лестница моих чувств высока, и вовсе не без охоты усаживаюсь я на самых низких ее ступенях, как раз оттого, что часто слишком долго приходится мне сидеть на самых высоких: оттого, что ветер дудит там пронзительно и свет часто бывает слишком ярким.

Сон. Большая часть жизни человека. Почти треть её мы проводим в царстве кошмаров (ну, у кого-то и нормальных сновидений). Во сне забывается боль, облегчаются страдания, заживают раны, давая силы начать новый день. В надежде, что ты доживёшь до следующей ночи, конечно… Если бы ты сыграл на самых глубоких струнах моего мёртвого сердца, и то мне не было бы так больно, как от осознания того, что наступает следующий день. Что я встречаю новое утро, вновь вижу этой свет, чувствую этот воздух и не могу раствориться в нём. Влачить существование без цели настолько жалко, что лучше вам никогда не почувствовать это. Иметь желание, пусть даже маленькое, никчёмное, по-детски наивное или же осознанно-взрослое - вот чего бы я хотел. Но кто подарит мне его? Я отвернулся от тех, кто протягивал мне руки. Чтобы они не узнали. Не заметили, что я гнию изнутри. Я боюсь, что они испачкаются. Но внешне ничего не заметно. А голове нет особого дела до метаний сердца. У неё свои способы успокоить этот настырный мотор… Человеческий мозг устроен так, что при перегрузке он просто отключается. Шок, обморок, кома, даже смерть – для него всё это равно сну – простому решению проблемы. Если смерть это определённо конец, то от остального приходится оправляться. И болезненней такого восстановления только само пробуждение. Я стёр струйку крови, бегущую изо рта. Шатаясь, встал – сначала на четвереньки, потом на ноги. Мир медленно закружился, и я опустил взгляд в асфальт, чувствуя лёгкую тошноту. Сконцентрировавшись, осторожно дёрнул за нить Связи, вообще удивляясь, что она ещё работает. Прямо не знаю, радоваться или нет… Сердце болезненно сжалось, чувствуя сосущую пустоту. Взгляд скользнул по нити. Раньше гордо пульсировавшая, крепкая и прочная, сейчас она бледно поблёскивала, не толще, чем волос. Даже у только сформировавшейся пары Связь и то крепче. Я хотел этого, но, кажется, получил больше, чем желал. Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Вернее, я вернул. Я кисло улыбнулся. Мда… Даже немного стыдно. Но что думает об этом Тамаэ, я не узнаю. Потому что мысли мои он теперь не прочитает. А вслух не скажет. И меня это вполне устраивает. Кто-то быстро прошёл мимо меня, сильно ударив плечом. -Извините, — пробормотал чей-то знакомый раздражённый голос. Я обернулся: -Нагиса, кхм, сенсей? Нагиса, не обратив внимания, пошла дальше, но вдруг, услышав мой голос, остановилась и повернулась ко мне. Вспыхнувший злобой взгляд смерил меня с головы до ног. Прищурившись, она медленно проговорила: -Ты Жертва Тамаэ-куна? До меня не сразу дошло, кого она имела в виду. -Вы про Тамаэ Хаякаву? Она сузила глаза, проигнорировав вопрос. Резко выдохнув через нос, она сжала челюсти и почти прошипела: -Тебе повезло, что в Семи Лунах не прошёл закон о насильственном введении Жертвам системы блокировки сознания*. Ты был бы первым, Hopeless.— Развернувшись, она пошла прочь, покачиваясь на слишком тонких для её воинственной походки шпильках. Я открыл рот и… закрыл. С Нагисой лучше не связываться. Растерянно хмыкнув, я побрёл к общежитию. С чего это она? Я, конечно, знаю, что она меня недолюбливает, но с каких это пор Нагиса вообще обращает внимание на Жертв? Само это уже очень странно. Мир сходит с ума. И кстати, откуда она так неслась? Её редко можно встретить в школе, и, насколько я знаю со слов Наны, самой большой отрезок пути в день она преодолевает от лаборатории до кабинета Ритсу и обратно. А если она шла мне навстречу, значит, она вышла из… общежития? Что она там делала? Я вспомнил её резко брошенное «Тамаэ-кун» и нахмурился. Не иначе как навещала «больного». Усмехнувшись, я ускорился, направляясь к корпусам. Куда я так спешу? Остановившись в нерешительности перед дверью, я задумался. Видеть Тамаэ сейчас мне чертовски не хотелось. К злости и неприязни примешивалось смущение и панический страх необъяснимо чего. С таким коктейлем чувств разговаривать с кем-то лучше не пытаться. Только человека испугаешь. Но… Во-первых, куда идти? Спать в коридоре я пока не хочу пробовать. Всё-таки я привык к комфорту. Во-вторых… Я, в конце концов, его Жертва и комната у нас общая! С чего бы это мне торчать тут? Я вздохнул и упёрся руками в дверь, сверля её взглядом. Ну, давай на раз-два! Решительно, я распахнул её и… бесшумно проскользнув внутрь, застыл на пороге. На кровати (моей!!!) с блаженным лицом лежал Тамаэ. Сначала я даже обрадовался, увидев его счастливое лицо. Потом понял, что он ещё жив и мигом взбесился. Что это вообще такое?! Да как он смеет прохлаждаться на моей кровати среди бела дня, когда я… н-неважно. Выглядел Боец неплохо. Хоть и бледный, но на щеках немного проступал румянец. Как мило. Потянув за Связь, я прислушался. Тамаэ был практически здоров и спал спокойным сном без сновидений. Хм, всё в порядке? Кто это так постарался? Неужто Нагиса всё-таки приходила? Я задумчиво прислонился к косяку и почесал подбородок. Я знал, что Нагисе Тамаэ нравится. В научном смысле. Она не раз предлагала мне позволить провести над Бойцом несколько опытов, вживить пару чипов, увеличивающих выносливость и регенерацию тканей. Последний раз она спрашивала, когда я уже ходил с забинтованными руками. То, с какой ухмылкой обращалась ко мне Нагиса, бесило меня ужасно. Разговор происходил при невозмутимом Бойце, который смотрел на меня равнодушно. Почти потухшая надежда скользила во взгляде. На Нагису он старался не смотреть, хотя она откровенно с жадностью пялилась на него. Она была слишком самоуверенна. Думала, наверное, что я буду только рад помучить Бойца и естественно соглашусь. Да, пожалуй, я бы так и сделал. Раньше. Но не после того, что со мной сотворил Ритсу. Если я чувствую себя дефектным, то не хочу, чтобы он был таким. «Это мой Боец и мне решать, каким он должен быть», — вот что я сказал довольно улыбающейся Нагисе. Поняв, что меня не переубедить, она остыла и быстро потеряла ко мне интерес. А Тамаэ весь просиял и целый день со счастливой улыбкой бегал за мной, за что пару раз схлопотал по носу. Ну, это его никогда не останавливало… Тамаэ нахмурился и завозился на кровати. Я пулей выскочил за дверь, чуть не умерев от испуга. Уже в коридоре я осознал, что сделал. Чёрт. Я, наверное, больше никогда не смогу туда зайти. Я сел на корточки и положил голову на колени. Да что же такое… Я такой трус… Беспрестанный стук в запертую дверь. Я живу с отчаянным желанием распахнуть её. Я в оцепенении стою перед этой дверью, не в силах открыть её. Я боюсь того, что ждёт меня там. А почему медлил человек с той стороны? Причина в том, что… Я закрыл глаза и облокотился на дверь поудобнее... …Я проснулся от ужасной боли в спине. Я совершенно не мог пошевелиться, скрюченный, как незнамо что. В позвоночник упёрлось что-то твёрдое, парализовав меня. В голове было блаженно пусто, и никаких идей насчёт моего положения у меня не было. Я что, пил? А почему тогда всё болит? Я что, ещё и дрался? Я?! Мне стало плохо. Тут что-то щёлкнуло, и предмет за моей спиной сменился пустотой. Потеряв точку опоры, я упал назад, проскользив по полу. Подняв глаза, встретился с удивлённым взглядом… -Тамаэ, — мрачно пробормотал я, постепенно вспоминая вчерашний день. Дааа… Я заснул в коридоре. До чего меня довёл этот… этот… «Этот» стоял в одних пижамных штанах, демонстрируя мне свой пресс с ровными кубиками мускулов. Хм, что-то с утра пораньше мне в голову лезут странные мысли… Один кубик, два, три, четыре… Круто… Чёрт, что я делаю?! Я с трудом оторвал взгляд от живота Тамаэ, и, так как в моём лежачем положении глаза утыкались именно в него, торопливо встал. Ноги тотчас же стали разъезжаться – спать всю ночь на корточках не так просто, как кажется. Тамаэ подхватил меня. -Сакума, — он озадаченно посмотрел на меня, — может, ты мне расскажешь, почему я нахожу тебя так?.. Я с видом мученика уставился в потолок, считая трещинки на штукатурке и пытаясь собраться с мыслями. Ничего приличного в голову не приходило. И вот что мне сказать? Резко вывернувшись из его рук, я прошёл к своей кровати (аккуратно заправленной, кстати) и, подхватив сумку, быстро начал запихивать в неё учебники. -Собирайся, а то в школу опоздаем. Тамаэ моргнул. -Сакума-сан? Я обратил к нему горящий бессильной злобой взгляд: -Что? -Ничего. – Он торопливо заулыбался. Ага, дошло, что лучше меня не спрашивать. Я тоже растянул губы, выдавая зловещую улыбку. -Ну тогда пошли? -Ага, только оденусь. — Тамаэ забродил по комнате в поисках футболки. Чем они тут с Нагисой занимались? Я покраснел. -Тамаэ… -Да? -Вы… Ты… эм …пресс качаешь? -Что? – Он удивлённо уставился на меня. Я потёр переносицу. Какой же я слабак. -Забудь. — Мне пора лечиться. Может, принять предложение Наны? -Да нет, я не занимаюсь… -Понятно.— Я торопливо вышел из комнаты, пока не ляпнул ещё какой-нибудь бред. Боец с растерянным видом поспешил за мной. Свернув за угол, мы разошлись – у Тамаэ были другие пары. Я задумчиво пошёл по коридору, шаркая кроссовками. Почему я так себя веду? Волнуюсь за него, хихикаю, краснею, как придурок, несу чепуху и вздрагиваю, когда он улыбается? Что-то тут не так. Это сильно напоминает мне одну очень заразную болезнь… Она отличается от шизофрении только названием. Все переживали её хотя бы раз в жизни, иногда даже выздоравливали, но редко. Летальных исходов – тысячи. Так неужели и я тоже? Прозрение ослепило меня. Я споткнулся и упал, чуть не пропахав носом пол. …Влюбился? Я влюбился?! В своего Бойца? Почему я?! ______________________________________________________ * — Что-то вроде системы самоуничтожения (Мечта Нагисы: нажал на кнопочку и – бум! – Сакума без головы.)