Сам я сделал это

Изнурительная ненависть — два года прошло. Два, но кажется, что всего несколько дней. — Ненавижу, — слова, как мантра, или же титанический плен. И в плене этом что-то сакральное — то, что не понять, если не посмотреть вглубь. — Ты всё испортил. Накладно касаться его. Касаться его рук и спины. — Я не бежал от этого, не бежал от правды. Потому что это и не являлось правдой. У Коли в голове сидит чёртик, что меняет пластинки с извини на: «нахуй пошёл. — Больно. Ты ранишь. У меня терпение то лопнуло. Мокривский держится за эбонитовую палочку, чтобы привести её в действие. Сотворить химическую реакцию и почувствовать, как всё рушится. Рушится всё. — Включите свет, мне темно. — Ты убил меня. Расстояние запрещает касаться, и касаться нельзя. Но так необходимо. Петляя по лабиринту из ненависти других людей… — Мы найдём друг в друге выход. Пальцы ледяные и по телу, по позвонкам — оставляют грязь и шрамы. — По прежнему больно? — Вполне. — Где твои крылья, которые нравились мне? Их нет. Может быть я сломал их в порыве гнева, или любви, или же кто-то сорвал их раньше меня? — Умри? Рома ведётся на ниточку, что Некоглай вкладывает в руки и тянет. Тянет, чтобы заставить идти. Они идут по туннелю, и свет светит в глаза. — Посмотри, там пожар. Пожар внутри. Беря в руки ластик, Лебедев стирает тонкий контур вражды. Больше нет назад пути. Их не остановить. — Прости. — За что прости? За боль. Сидя на коленях, понял увы, что не прав был. Но кто сделал это, кто разрушил всё? — Это ты. Это мы. Это я наверное. Чёрные глаза Мокрицы правда бросают в дрожь — Коля тянется почувствовать, но не может. Не может посмотреть в них, потому что тот стоит спиной к нему. — Откуда же вся эта боль? — голос Коли сорван, и он клонит голову в сторону, потом в другую, на время, на часы смотрит — и плачет, пустые слезы роняя в воздух. Тёплые объятия — прощальные, никакой пощады на помосте. Объятия — с кровью, но не пустые. Живые. Хотя наверное пустые… — Обломал. Сам их обломал. Некоглай подставляет руки — вниз падают осколки. Перья, не чёрные больше, белые и большие. Где кровь? Она стёрлась. Где боль? Она выветрилась. Улетела, оставляя пепел. Где твои крылья? Зачем ты сотворил это? — Чтобы не улететь от тебя. Чтобы удержаться на ногах рядом с тобой. Пожалуйста, послушай! Рома резко обернулся — слишком резко, чтобы что-то понять. Они целуются, падает занавес — Война закончилась? Что-то ломается. Где твои крылья, которые нравились мне?