Выйти замуж - не напасть. Как бы с мужем не пропасть!

      Внутри докторского сообщества фонда своя атмосфера и иерархия. На верхних ступенях её стоят самые именитые и громкие фамилии, одна из которых — Брайт. Живое воплощение тайфуна и цунами в одном лице, причём огненных. Он не знает ни жалости, ни сочувствия, лишь скуку от перепробованных занятий. Он любит людей и клянёт каждого. Он носит тысячи лиц, оставаясь безликим. Он поглощён безумием, при этом оставаясь ответственным, в плане работы, человеком. Он страшен в своей непредсказуемости. Невозможно отгадать, каким будет его ответ на следующий вопрос, каким будет его следующее действие, он безопасный и кетер в одном лице, способный, как напасть, так и пройти мимо.       В звенящем безумии он заперся внутри бесконечного вороха мыслей, как дракон, сидящий на своём проклятом богатстве. Осел, даже не пытаясь искать свою принцессу. А она спустилась. Прошла как каравелла по зелёным волнам его глаз и не спешила бежать от страшного безумца. И имя ей было Саймон Гласс.       Врождённый эмпат, работающий главой отдела психологии, никогда не светил, искренне старался помочь всем и каждому, руководствуясь девизом: «Мы должны помочь в дороге всем, кто ждёт подмоги». Джек смеялся над попытками Гласса помочь ему, хотя и уважал его упрямство. Вот только смеяться пришлось не долго. Чем больше окутанный тьмой и безумием разум контактировал с почти физически излучающим свет Саймоном, тем чётче выписывал себе диагноз: он влюбился. По уши.       Брайт прошёл все стадии принятия, прежде чем свыкнуться с мыслью, что ему нравится, как ему казалось, слащавый и лицемерный, вечноулыбающийся Гласс. Саймон был искренне добр к нему, терпел все выходки, утихомиривал безумие Джека, отгоняя от него всех демонов, что поселились в его больной, перманентно меняющейся, голове. Чтож, раз признался, ну, хотя бы себе, значит можно и подкатывать начать, и елейно ворковать, проверяя, чего же хочет психолог на самом деле.       После долгого года тарана оказалось, что всё кристально чисто, а Саймон даже врать особо-то не умеет. Чем больше Джек смотрел на Гласса, тем больше удивлялся, как тот выжил в фонде, как дополз до такой высокой должности, пока сам Саймон лишь отшучивался: «Видимо, так предназначено судьбой».       Джеку нравится крутиться рядом с воплощением света и добра, пожалуй, во всей организации, будучи человеческой адаптацией слова «безумие». Глассу самому начало нравиться общество его ручного демона. Да, так наверное правдивее, Саймон медленно приручал Джека, учил не шипеть, не паясничать, постепенно приучая, что рядом с ним можно найти покой, щедро одаривая сначала лишь пациента, потом коллегу, а потом и кого-то побольше да поближе, теплом, лаской и заботой, прижимая покрепче к себе. Джек радостно урчал, ревниво отгоняя от любимого ангелочка всех претендентов на что-то большее чем друг, которых было… более чем достаточно. Правда они быстро куда-то исчезали, стоило им завидеть на горизонте полыхающую, порой во всех смыслах, макушку. Джек оказался страшным собственником, Гласс только смеялся: и правда дракон, дракон, не желающий выпускать из лап своё сокровище. Он был, честно говоря, и не против. Он не любил, когда к нему за просто так лезут, когда тормошат без повода и пытаются «спасти от безумца». Ему нравился этот безумец. Ему нравится проводить с ним время, какой бы не была обстановка.

***

      Саймон Гласс не примечательный психолог в общем и целом, если бы сарафанная молва не разнесла то, что он сделал. Раньше в фонде считалось, что стоять подле безумца может лишь такой же безумец, но на любое правило находится исключение. Не убиваемая доброта и ласка сделали своё дело — рядом под боком тихо сопел самый страшный огненный ураган всея организации. Гласс спокойно улыбается, когда его спрашивают об этом, уже привыкнув к подобного рода впопросам, он уже давно знает, как надо отвечать: «Джек — дракон, а я — его сокровище».