Изгнанный Айну

      Лёгкий, пропитанный свежестью, влажной листвой и соками деревьев, ветерок размеренно проносится над кронами лесных гигантов и между их крепких опорных стволов, неся вместе с собой в далёкий путь мелкие остатки обломанных веточек, какие-то отрывки травы, куски листьев и прочую мелочь, которую можно насобирать, продолжительное время топая по лесу. Толстые и тонкие ветви, богатые остренькой на вид зеленью, почти безмятежно покачивались в невидимых потоках, что разгуливали по чаще. Под высунувшимися на поверхность корнями великанов поблёскивала в слабом свете трава, пестрели цветы да раскидывались упавшие, оборванные лианы. Множество животных уже давно разошлись по своим укромным убежищам, прячась от некоторых лесных хищников, а также пользуясь долгожданным временем сна. За широкими, увитыми тёмными, почти чёрными, прожилками, листьями кустарников притаилось несколько небольших хищников, охотящихся за малой добычей. Где-то в стороне свернулась кольцами гигантская бронзовая змея. Неподалёку от данного места звенела музыка бегущей реки. В пустоте местного пространства, окружённой древесными телами, плясали жёлтые и беловатые светлячки. Их свет аккуратными разводами пробегал по грубой коре, плоским камням, мирно лежащим брёвнам и лиственным стенкам, напоминающим с одной стороны полог, а с иной — обширный занавес. Знаменуя вступление ночи в свои права, из дупла ближайшего к одной неприметной поляне дерева выбралась сова, наполнив сплошную неживую тишину мелодичным уханьем. На столь полную разнообразия растительности местность сегодня лился мягкий серебристый лунный свет, излучающий собой необъяснимую мистическую силу. Она так и била ключом, концентрируясь ныне именно здесь, словно её притягивало к себе нечто волшебное и не поддающееся полному восприятию. Что-то сверхъестественное, не из мира сего, это уж точно. Мощь таинственной энергии природы была велика настолько, что высвободила из-за небесного мрака и пелены густых, гонимых ветром облаков две полные луны, сияющих в вышине парой круглых алмазов. Весь их основной свет сосредоточился на уже упомянутой ранее неприметной поляне, окружая её неровным кольцом серого огня, проскальзывая отблесками по травинкам, листьям и ярким крылышкам цветков. Где-то за оградой веток и побегов также мерцала неспокойная водная гладь реки. Будто бы чувствуя таинственную силу, что появилась на этой прогалине, будто бы подчиняясь каким-то отголоскам её воли, словно она являлась незримым живым существом, по границам практически идеально чистого участка пустились кружить мотыльки, сине-, зелёно- и огнекрылые бабочки, противищиеся своей дневной природе, а вместе с ними в разнобой бросились прочие летающие насекомые. Где-то сверху даже раздался птичий глас, но на пиршество из кружащей мелкотни никто не посмел спуститься. И кажется, кто-то ещё почувствовал сегодня этот странный всплеск потусторонней энергии. Кто-то более крупный, выделяющийся из общей картины лесной жизни, более опасный и более разумный. А вернее их было здесь двое. Холодные от ветра, царящего на севере данного леса, пальцы со смертельно острыми когтями нежно и осторожно проскользили по шершавой поверхности слегка вытянутого тела, покрытого мелкими, плотно примыкающими друг к другу чешуйками. Кстати, и сами пальцы тоже покрывались обилием малых чешуйчатых пластинок. Чёрные, они как будто поглощали лунный свет, едва-едва отражая от себя крупицы его лучей. Чешуйки тянулись выше, закрывая собой кожу довольно тощей лапы, но под ними всё ещё можно было разглядеть крепкие, натренированные мышцы. Поджарое ящероподобное тело, мощная грудь с оттенком фиолетового, впалый серый живот — все вместе они создавали впечатление утончённой, строгой и по-своему великолепной особы, но, к сожалению, также ярко демонстрировали голодное истощение. Вокруг задних и оставшейся стоять на ковре травы лап обвился длинный змеиный хвост, разумеется, чёрного цвета. Завершающим элементом в образе застывшего хищника стали величественные, но в сие момент сложенные за спиной крылья, чью изнанку покрывали разбросанные группы серо-белых чешуек, напоминающих редкие созвездия на ночном небе. По чёрно-фиолетовой кожистой поверхности разбегались жилки, в слабом свете луны выглядящие зловеще. Ну и, конечно же, у этого необычного существа имелась гибкая, длинноватая шея, вытянутая морда сидящей на ней головы, короткие рога, невысокий ряд гребня вдоль позвоночника, тускло-зелёные глаза... Естественно, уже и так стало ясно, что это существо являлось драконом. Ночным драконом. А если сказать точнее — драконицей. Самкой, что любящим взглядом следила за яйцом, по чьей поверхности и гуляли её нежные пальцы. Темноватая скорлупа живородящей оболочки в лучах лунного света сияла серебром, в ней мерцали тускло-серые проблески, в центре которых словно росла тень. Нет никаких сомнений, что это был маленький дракончик, уже почти готовый выбраться наружу, встретить окружающий его мир, окунуться в его объятия и вдохнуть как можно глубже свежий воздух. Дракониха бережно проводила двумя чешуйчатыми пальцами по уязвимой поверхности яйца, издавая тихие свистящие звуки, постепенно переходящие во что-то более мелодичное. Эта песнь радости была настолько приглушённой, что услышать её представлялось возможным только в непосредственной близости от исполнительницы. Уже сейчас в ней сверкали счастье и готовность защищать своих детёнышей любой ценой. Уже сейчас драконица желала им только всего наилучшего и верила, что каждый из двух её дракончиков будет самым чудесным на свете. Собственно, как и полагается по-настоящему любящей матери. Помимо худой особы из племени Ночных, за двумя яйцами также следил ещё один чёрный ящер,только сейчас вернувшийся из кратчайшего путешествия туда и обратно, являющийся парой внешне строгой драконессы. Был он заметно крупнее, болезненная худоба отсутствовала, а под чешуёй перекатывались мышцы, но казался он чуточку менее внушительным. Возможно, дело всё было в том, что при взгляде на ночную дракониху невольно на задворки сознания прокрадывалась мысль, что первый взгляд обманчив, и от этой особы стоит ждать серьёзных проблем, если ей что-то не понравится. Или, возможно, она даже способна убить в мгновение ока. Самец практически не отличался на вид от своей второй половинки, разве что, как уже было отмечено, превосходил по габаритам, имел более богатую россыпь «звёзд» на внутренней стороне крыльев, по шее шла целая пара гребней, вместо еле видимого пурпурного оттенка он имел тёмно-зелёный, а глаза его были чуть ли не чёрными. Впрочем, и в них светилась радость при взгляде на свою пару и готовящихся к вылуплению драконят. — О, Сумрак, ты уже вернулся! — сдержанно, но достаточно звонко от счастья поприветствовала будущая мать ночного дракона. — Оно и естественно, — с улыбкой фыркнул Сумрак, присаживаясь подле любимой и приобнимая её крылом. — Как же я мог пропустить такое событие в нашей с тобой жизни, Хвала! Ночная драконица кивнула и вернулась взором к яйцам. Они лежали в тёплом гнезде из собранных в круг веток, листьев и подложенной под них тёплой ткани, что всё вместе дарило новому поколению драконов максимум уюта. До этой и предшествующих ночей же они лежали в более укромном месте, в большей безопасности и хранились под крышей отстроенной совсем недавно хижины. Но последние пару недель они покоились на открытом участке северного края территорий Радужного королевства, впитывая силы света лун и становясь всё более яркими. Да, конечно, недавние события оставили свой отпечаток на большинстве ночных драконов, изменили их. Для них нынешний период жизни стал как будто новой страницей истории, новым этапом. Они смягчились по отношению к другим племенам, даже к ледяным после того случая, когда под действием чар другого дракоманта услышали их мысли, почувствовали то же, что и представители северного королевства, поняли их боль и их страх. Аналогичная ситуация произошла и у ледяных, но не об этом сейчас... Важно то, что большинство ночных драконов более не поддерживали идеи Мракокрада. К сожалению, не все так изменились, а многие по-прежнему не очень-то и радовались проживанию под крылом Радужной королевы, но большинство всё же смягчилось. Но что касается самого Мракокрада... Никто не знает, куда он исчез, как его удалось победить. Как так вышло, что непобедимый дракомант, способный читать мысли и видеть все варианты будущего, оказался остановлен какими-то дракончиками?.. Или небось во всём снова виноваты Драконы Судьбы, и это их заслуга... Неважно. Важно то, что в Пиррии наконец-то воцарилось глобальное спокойствие. Никаких войн, никаких бессмысленных смертей за чужие идеи и амбиции, никакого горя, никаких утрат, страданий. Разумеется, это не сможет продолжаться вечно, ведь драконы неисправимы, но на ближайшие года наконец-то стало спокойно. А для Хвалы важно ещё и то, что благодаря знаниям, которые ей и другим ночным передал Мракокрад, она теперь могла обеспечить своим детям ощутимую уникальность среди других. Жаль только, что практически все настроены к чтецам мыслей крайне негативно — само собой, их можно понять, ведь никто не любит, когда узнают их секреты, даже случайно, — но Хвала, похоже, была одержима этой силой. Силой, что доступна только ночным в качестве дара от лун. Она научит своих детей скрывать свои уникальные возможности. Если понадобится, даже найдёт способ скрыть чешуйки-слезинки, чтобы знающие об этой особенности телепатов драконы лишний раз не сотрясали воздух. Обучит их контролировать чтение мыслей, и этот дар будет срабатывать только когда необходимо, и её детёныши избегут презрения... и головной боли в том числе. За советы для данного обучения нужно сказать спасибо Луновзоре, что потихоньку практиковала заглушение бесконечного потока чужих мыслей и поделилась опытом с Хвалой. И Мракокраду частичное спасибо, что даровал свои знания Луне, которые теперь перешли будущей матери. — Кстати, хотелось бы отметить, что эти воришки не так уж и плохи, как я думал изначально. Они действительно умны по меркам всех прочих зверьков, — внезапно вставил слово Сумрак, ожидая вместе с Хвалой появления на свет своих драконят. В течение этого ожидания он решил немного поговорить, чтобы не сидеть всё это время в тишине. — Да? Тебе всё-таки удалось повторить их странный трюк? — уклончиво поинтересовалась ночная, а её взгляд будто стальными цепями оказался прикован к яйцам. Основное её внимание сосредоточилось только на них. — Да, Хвала, — Сумрак продемонстрировал своей паре связанную в узел сеть, в которой беспокойно трепыхалась рыба. — Так пристально следить за ними не надо, можно в процессе расслабиться, а по итогу за один захват сразу несколько рыбёшек, — заметил дракон, едва не хвастаясь. — Угу, — кивнула Хвала, продолжая неустанно глядеть на будущих деток. — Ты бы ещё позаимствовал у них идею палки с верёвкой и крючком на конце, а также попытался бы насадить на этот крюк хоть одного червяка. Я бы на это посмотрела: «Всю жизнь гордый и важный собой Сумрак, что когда-то соперничал с Потрошителем, теперь проживает как холостяк, усердно пытаясь отковырять из земли червя и насадить его на крючок». Умереть можно со смеху. — Пожалуй, обойдусь сетью и привычной ловлей когтями, — не то уязвлённо, не то по-своему бесстрастно вздохнул Сумрак, убирая добычу в сторонку. — Всё равно, это необычно. Я считал их глупыми обезьяноподобными, которые могут только есть, спать, пищать, воровать и бегать. — Ты только что бессовестно унизил бывшую королеву Оазис, которую эти самые «глупые обезьяноподобные» и умертвили, — усмехнулась ночная. — Да уж, сколько шума-то вокруг этого было, — также усмехнулся в ответ Сумрак, отвернувшись, на миг о чём-то задумавшись и неожиданно ощутив волну неуверенности. Глаза дракона потянулись к небу, прямиком к ярко блестящим лунам. — Ты уверена, что всё пройдёт как надо? — Безусловно, нет никаких сомнений в том, что я ошиблась, Сумрак, — уверенно заявила Хвала. — Мракокрад, насколько бы ужасным он ни был для остальных, позаботился о многих из нас, а ещё он не оставил меня без дара. Я чувствовала с самого начала, как только снесла яйца, что нужно сделать для полного совершенства наших драконят. Чувствовала, когда наступит двойное полнолуние и когда вылупятся наши дети. Я чувствую прямо сейчас, что всё правильно. Осталось совсем недолго. Вот-вот проклюнутся. Они обретут уникальные силы Ночного племени и смогут ими правильно воспользоваться. Они не будут терпеть хаос из чужих мыслей, они научатся контролировать свои способности, используя их, когда это будет нужно. И только представь, Сумрак: если кому-то понадобится помощь, они будут знать по мыслям, что надо сделать; если нашим детям будет угрожать опасность, они смогут проникнуть в мысли неприятеля и понять, как нужно выворачиваться из этой ситуации. А если они освоят все хитросплетения этого дара, то смогут сделать так, чтобы их все обожали, они смогут подстроиться под любого дракона, заранее зная, как поступить, чтобы добиться необходимого им!.. Сумрак испытал небольшой дискомфорт: Хвала хоть и любила своих (то есть их общих) будущих детей, но она явно была фанатично помешана на природном даре ночных и всеми фибрами души желала, чтобы её детёныши обладали уникальностью среди большинства, без устали перечисляла все преимущества данных сил и, кажется, готова была жестоко убить на месте любого, кто посмеет пренебречь даром Ночного племени. Это в ней как привлекало, так и пугало Сумрака. Ему порой казалось, будто в Хвалу периодически вселяется сам Мракокрад. И это заставляло его невольно вздрагивать. — Ладно, ладно, любовь моя, я прекрасно тебя понял, уже очень давно, — дракон покрепче прижал свою пару к себе, на пару секунд даже умудрившись оторвать её взгляд от яиц. Цель была достигнута: Хвала наконец-то перестала одержимо говорить о плюсах чтения мыслей. — Это всё, конечно, очень хорош... Нет, аж до дрожи великолепно, но мне бы хотелось тебе напомнить, что благодаря двухлунной ночи у ночных также появляется способность видеть будущее. Но эта способность довольно слабая, по сравнению с чтением мыслей, а порой ещё и жутко мучительная со всеми этими пророчествами, которые с первого раза невозможно разобрать. Мне даже интересно, почему всегда так происходит. Кроме того, эта Луновзора также говорила о Небесных камнях, что мешают читать мысли, так что эта сила... — Сумрак замялся, явно опасаясь яростной вспышки у ночной драконицы. — ...не полностью идеальная. — Да, к сожалению, так и есть, — раздосадованно согласилась Хвала, — но всё равно её преимущества никто не отменял. Да и эти чёрные камешки есть далеко не у каждого. Избежав мимолётного гнева со стороны драконессы, Сумрак позволил себе с облегчением вздохнуть. Вдруг над поляной раздался резкий, глуховатый звук. Очень сильно он походил на хруст. Звук становился всё громче и всё более настойчивее. Пара ночных в то же мгновение забыли обо всём на этой земле, полностью сконцентрировавшись на двух яйцах в своём гнезде. Те начали потихоньку покачиваться из стороны в сторону, будто неспокойно бултыхаясь на волнах. Маленькие дракончики там, внутри своей неживой прародительницы, а теперь уже тюрьмы, настойчиво пинали стенки скорлупы, били их, пытались всеми своими силами выйти на волю, втянуть поглубже свежий воздух. С каждым новым толчком яичный хруст становился громче, пока процесс наконец не достиг своей кульминационной точки. На первом из двух яиц появилась единичная трещинка. Очень быстро она начала разрастаться, делясь и разветвляясь во всех направлениях, пока в конечном счёте не накрыла собой целую половину скорлупы. Махонькая лапка, добившись успеха в своём деле, смело выбила кусок своей временной, но родной обители, устремляясь на свободу. Отламывая осколок скорлупы за осколком, маленький драконёнок уверенно выбирался на волю. Вслед за ним необычайно быстро поспешил выбраться и второй новорождённый дракон. Почти с тем же успехом и скоростью он начал выбивать стенки яйца, стремясь поскорее выползти наружу. На скорлупе образовались линии трещин, что очень скоро разошлись по всему яйцу. Второй драконёнок оказался чрезвычайно бойким, раз принялся выдалбливать все окружающие его стены, кромсая их своими крохотными коготками. Хвала и Сумрак следили за всем этим процессом, будучи не в силах сдержать тёплых улыбок. Первый выбирающийся из плена дракончик принялся тихонько, неспеша и неуклюже выкарабкиваться из-под небольшого завала, что представлял из себя кучку скорлупок, обвалившихся на ещё слабое тельце малыша, мешая ему двигаться вперёд. Он упорно, прикладывая все имеющиеся у него на данный момент усилия, продолжал со стороны нелепую, но милую борьбу, отталкиваясь от стенок яйца и слегка подмахивая крылышками, помогая ими себе. За драконёнком растягивалась липкая толстая нить слизи, также усложняя ему задачу. В конце концов, сделав случайное движение крылом, словно небрежно отмахиваясь от прилипших к нему осколков скорлупы, маленький дракон перевернулся на спину. Да ещё и таким образом, что ему на мордочку легла одна из скорлупок, закрывая ему глаза и не позволяя ему пройтись по этому чудесному миру первым взглядом. Детёныш возмущённо тонко зашипел, пытаясь снять с себя надоедливую частицу его временной тюрьмы, неумело размахивая лапками во все стороны. Это зрелище было воистину забавным и умилительным, отчего Хвала и Сумрак не смогли удержать в себе рычащий смех, так и рвущийся наружу при виде своего любимого детёныша, прилагающего все силы, чтобы избавиться от одной проклятой скорлупинки. Но в конечном итоге сжалившись над своим драконёнком, мать осторожно протянула к нему два когтистых пальца, подцепила пресловутый осколок скорлупы и сняла его с мордашки дракончика. А второй вышедший на свет дракон меж тем разломал своё яйцо на куски и с победным видом гордо попытался пройтись до менее боевого собрата, но от недостаточной развитости конечностей быстро оказался на земле: его лапки от слизи разъехались в разные стороны, не удержав хозяина на себе, отчего новорождённый шмякнулся носом в спинку только-только поднявшегося на ноги брата. В результате оба драконёнка теперь лежали на животиках, возмущённо щебеча и пытаясь каждый друг другу дать хвостом по головке, будто именно из-за него не удалось устоять на лапках. Ну, в таком случае, правда будет за старшим. Отсмеявшись и даже утерев глаза от слезинок, Хвала аккуратно подхватила первого вылупившегося дракончика, еле поместила его в своей ладони и подняла на уровень своих очей. Малыш, конечно же, был не совсем уж доволен тем, что ему помешали отомстить малому негоднику, что остался внизу, поэтому он принялся обиженно вертеться в крепких пальцах Хвалы, безрезультатно впиваться своими зубчиками в алмазно твёрдую чешую матери, пинаться, дёргать хвостом и угрожающе шипеть. Ему срочно хотелось спуститься вниз и набить наглую, самодовольную мордочку своего брата... Да, именно брата. Как только что выяснил Сумрак, также подхватив второго дракончика в свои лапы, последний вылупившийся детёныш был мужского пола. Самец. Первый тоже оказался самцом. Выглядел он при этом более утончённым, чем его буйный братишка, худоватым, но не болезненно. Хвост был длиннее, а крылышки, что удивительно, не украшала ни одна светло-серебряная чешуйка, что напоминала бы звезду на ночном небе. Что ещё хуже для Хвалы, первенец не имел «слезинок» под глазами, в отличие от второго детёныша. Да-да, более крупный и боевой братик уже мог покрасоваться перед своей фанатичной по части силы мамой признаком того, что он умеет читать мысли, в то время как худенький дракончик не имел даже единой серебристой точки хотя бы под крылом. Хвалу постигло мгновенное разочарование, досада, ведь она хотела, чтобы оба её детёныша могли иметь природную силу ночных, а повезло только с одним. Как так-то? Ведь они оба находились под покрывалом лунных светил! Неужели Мракокрад и Луновзора чего-то не договорили? Это несправедливо! Это... Впрочем, даже несмотря на то, что один из её детей не набрался сил от лун, Хвала по-прежнему его любит и будет любить. Она постарается сделать для него всё, чтобы он был счастлив... Внезапно ночная драконица ощутила, как кровь начала стынуть в жилах, дыхание на краткий миг спёрло, а тело непроизвольно содрогнулось, из-за чего первый из братьев едва не вывалился из надёжных лап Хвалы. Сумрак от недоумения и неожиданности уже собирался было ловить драконессу, предполагая, что она сейчас упадёт, недовольно заворчав, но очень быстро отступил, вовремя поймав также едва не упавшего из его лап младшего брата. Он увидел то, что увидела и Хвала, и дар речи временно покинул его. Быстро отойдя от кратковременного шока, ночная внимательнее всмотрелась в образ своего сына. Не показалось ли?.. Нет, не показалось: глаза старшего из братьев имели совершенно не свойственный для Ночных окрас. Более того, ни один известный ей дракон не обладал такими очами. Они были красными ближе к тонкому зрачку, а весь остальной глаз горел жёлто-оранжевым цветом. Очи дракончика как будто горели в темноте огнём, казавшимся, вопреки естественному окрасу, потусторонним. В этих глазах было что-то жуткое, даже если не считать неестественного цвета. Что-то такое, что не поддавалось определению и осмыслению. Но... Вместе с тем они по-своему и привлекали Хвалу, уже переставшую со страхом взирать на сие чудо драконьей природы. Гораздо более аккуратно, чем в обычной ситуации, повертев к этому моменту успокоившегося драконёнка в своих пальцах и хорошенько его осмотрев — новых необычных признаков обнаружено не было, — драконица опустила дитя обратно в гнёздышко. Воспользовавшись дарованной ему свободой, дракончик сразу же пустился в погоню за своим собственным хвостом, вертясь вокруг своей оси, пока наконец не поймал его и не принялся агрессивно его покусывать мелкими клычками и удерживать всеми четырьмя лапами. Да уж, в такой период жизни хвост у дракона ему практически не подчиняется и живёт своей жизнью. Прислушавшись к своему внутреннему чувству, дарованному самке Мракокрадом, Хвала уловила нечто... необъятное и необъяснимое. Она как будто бы погрузилась с головой в тёмную бездну, но вместе с тем ощутила что-то великолепное, вселяющее трепет и успокоение. Подчиняясь зову этих чувств, Хвала наконец изрекла: — Он будет носить имя Тенехват. Тоже отошедший к этому времени от резкого шока, Сумрак отдал второго дракончика ночной и моментально сморщил морду при озвучивании данного имени. Что-то внутри него похолодело. Ему показалось, что сердце пропустило удар, а в душе поселились опасения. Хоть и любовь к каждому из своих дракончиков никуда не исчезла, но какая-то одна единственная ниточка в драконе оборвалась. — Ты уверена, что стоит давать ему подобное имя, Хвала? — нахмурился Сумрак. — А что тебе, собственно, не нравится в его имени? — насупилась в ответ драконица, легко и надёжно удерживая в лапах более бойкого детёныша, порывающегося выбраться из захвата и показать внешне строгой маман, что он не когтем деланный. — Не думаешь ли ты, что оно звучит как-то... слишком зловеще и не внушает доверия? Скорее даже пугает, — Сумрак передёрнул плечами. — Да и... — Моё глубочайшее внутреннее чувство говорит, что это наиболее подходящий вариант из всех возможных, — отрезала Хвала, уверенно, почти что с вызовом глядя в глаза партнёру. — Но! При этом я не вижу, не слышу и не ощущаю ничего настолько уж ужасного, что могло бы нас беспокоить. Имя как имя. Если надо, другие привыкнут. Когда я его воспитаю так, как надо, о мрачном звучании его имени забудут моментально. Обещаю. Тебе не стоит беспокоиться понапрасну. — И всё-таки мне кажется, что... — неуверенно после пары секунд молчания попытался возразить Сумрак, но оказался прерван. — Да и вообще, если очень хорошенько подумать, то что в нём такого зловещего? — усмехнулась Хвала, параллельно с этим внимательно осматривая дракончика покрупнее. — Ну, даже не знаю! — на секунду вспыхнул ночной дракон, но быстро вернул себе более сдержанный вид. — Например то, что его имя связано с тенями. — Да ну, и всё, что ли! — игриво оскалилась Хвала. — Пф, брось, ерунда-то какая! Посмотри-ка лучше под другим углом на это: если опираться на его имя, имя Тенехват, то он просто хватает тени. Просто хватает и, возможно, забирает, уносит их. То есть очищает от тьмы, которая большинству драконов не по душе. Если ты решишь возразить, сказав, что у него может быть теневой захват, то ты просто взгляни на цвет нашей чешуи. Мы все теневые драконы, коих укрывает ночная тьма. Или тебе, может, не нравится, что его имя очень похоже на имя Мракокрад? Тень и мрак, хват и крад, да? В этом причина? — Вот ты упомянула его имя, и мне теперь ещё больше кажется, что зря ты назвала нашего детёныша так... Тенехватом, — мрачно осунулся Сумрак, даже убрав крыло от драконихи. — Эй-эй-эй, не будь таким суеверным по части имён! — возмущённая, Хвала несильно подтолкнула Сумрака в плечо, заразительно улыбаясь при этом. — Имена у нас всех, конечно, играют значимую роль в жизни, но не стоит воспринимать их только поверхностно. Я уверена, наш сын покажет себя с правильной стороны. Возможно, его даже ждёт великое будущее! Сумрак стоял в смятении. Он метался меж двух чувств и не знал, куда деться. Наполовину он продолжал суеверно при звучании имени Тенехват в голове вспоминать Мракокрада, наполовину его захлестнуло чувство вины и угрызения совести, ведь только из-за имени он готов был отстраниться от своего дитя... Всё же взяв себя в лапы, он согласно кивнул и прекратил спор с Хвалой. Та же, опустив младшего рядом с Тенехватом, после чего последовала шуточная атака крупным братиком малого, спустя минуту пребывания в потоке мистических чувств и раздумий снова изрекла: — Он будет носить имя Защитник. Издав хриплый смешок, Сумрак посмотрел Хвалу: — Я так до сих пор не понял, что же это за чувство такое тебе подарил... Мракокрад. Будущее ты вроде не видишь и не чувствуешь в полной мере, но иногда способна предугадывать какие-то события. Часто знаешь наперёд, как правильно поступить... — Я попросила у него развить моё шестое чувство до предела. Скажем просто, моя интуиция теперь всегда безошибочно говорит мне, что делать, — пожала плечами Хвала, наблюдая за игрой маленьких Тенехвата и Защитника. Ночные драконята, не обращая никакого внимания на разговоры родителей, были полностью увлечены этой самой игрой друг с другом. И ничего более сейчас для них не имело значения. Поначалу, правда, вышла одна неувязочка: раз жуткие огненные глаза маленького Тенехвата смогли бросить тела взрослых, повидавших предостаточно в жизни, драконов в дрожь, то ещё совсем мелкого Защитника они и подавно заставили примёрзнуть к одному месту, словно его изнутри заморозило дыхание Ледяных драконов. И это ещё в лучшем случае. Но, что было удивительно и отрадно для матери с отцом, стоило только огнеглазому дурашливо тюкнуть братика лапкой в чёрный носик более крупного дракончика, как тот моментально перестал пятиться, жалобно пищать и в страхе озираться в округе, отвечая худенькому драконёнку тем же самым. Казалось, задетая гордость Защитника волновала его куда сильнее, чем внушающие ужас глаза Тенехвата. И старший брат ответил на возвращённый ему «тюк» слабым ударом в грудную клетку. Сразу же и он оказался под прицелом лёгкого тычка в грудь. Не желая сдаваться и оставлять последний «удар» за «противником», Тенехват бесцеремонно шлёпнул младшего хвостиком по щеке. Вдобавок ко всему ещё и слабо, как будто птичьим голосом рассмеялся над своей шалостью. Защитник, не стерпев такого беспредела и наглого унижения, смешно зарычал и кинулся на брата. И так они начали кататься по всему гнезду в шуточной борьбе. Несмотря на хоть и малюсенькое, но превосходство в размерах, младший драчун порой серьёзно уступал своему братцу, так как тот просто-напросто в такие моменты ловко изворачивался и уходил от захвата и безвредного укуса. Мать Хвала и отец Сумрак наблюдали за всем этим представлением, за этой милой и забавной игрой своих детёнышей с теплотой, искренне улыбаясь, обняв друг дружку крыльями и прижавшись плотнее плечами. Невольно в их головы полезли воспоминания о собственном детстве, о том, как они сами дурачились, играли вместе, потихоньку учились говорить на драконьем, писать, считать, знакомились, иногда изобретательно подшучивали над именами собеседников, о том, как всё стало медленно, но уверенно исчезать из их жизни, когда начались суровые тренировки, обучение искусству боя и скрытного убийства, охоте и прочим полезным вещам, как они все вскоре присягнули во служение королевы Доминанты, а в самом конце всего этого — гибель острова, извержение вулкана, бегство и попадание в зависимость от Радужной королевы Ореолы. Это походило на белую полосу, сменившуюся чёрной, а потом неторопливо вновь ставшую белой. Главное для Хвалы, да и Сумрака тоже, — лишь бы их детям не пришлось испытывать того же ужаса и несчастия, что и родителям да практически всем остальным ночным. Ненадолго погрузившись в свои размышления и воспоминания о прошлом, Хвала с опозданием заметила, как её дети, утомлённые игрой, плавали в пространстве, пошатываясь и широко зевая. Глаза их слипались, а тела притягивались к тёплому гнёздышку. Сумрак спохватился раньше и уже держал в лапах младшего Защитника, а Хвала же позднее взяла Тенехвата, который буквально упал в её ладони. Покидая поляну, Сумрак прихватил с собой при помощи задних лап сеть с рыбой, а ночная драконица забрала из гнезда ткань, в которой же попутно и укутала своё маленькое сокровище. Ночные вернулись в глубь Радужного королевства, направляясь на юго-запад, держась окраинной части, пока наконец не свернули прямо на юг, пролетели пару километров и добрались до своей хижины. Зайдя вовнутрь, они поспешили уместить своих детёнышей на специально приготовленное для них лежбище. И прежде, чем самим отправиться спать, проследили, чтобы их дети с комфортом устроились на согревающих шкурах (в Дождевом лесу хоть и было тепло днём, но в здешней местности по ночам слабому организму можно и продрогнуть), нежно прильнули друг к другу и погрузились в царство снов. Пока Сумрак также отправился на покой, Хвала на какое-то время задержалась у лежанки дракончиков, дожидаясь момента, пока Тенехват и Защитник не сомкнут веки окончательно. С изумлением и даже своего рода облегчением драконесса заметила, как пылающие глаза старшего из братьев потухли, перестали светиться завораживающим потусторонним светом, сменив свой окрас на тёмный янтарный... Да, у ночных такой цвет очей непривычен, но это уже явно походит на обычные драконьи глаза, в которых разве что по-прежнему гуляют какие-то таинственные искры. По крайней мере, содрогаться каждый раз при их виде другие драконы не будут. Интуитивно Хвала почувствовала, что это явление связано с эмоциями. Чем более эмоционально разгорячён Тенехват, тем сильнее у него должны гореть глаза. Что ж... раз так, то тогда Хвале найдётся чему поучить и старшего сына. Если Защитника она обучит правильно использовать чтение мыслей, то Тенехвата она обучит контролю собственных эмоций, дабы никто лишний раз не лицезрел этот пугающий огненный взгляд. А тем временем во всей Пиррии в эту же самую ночь случилось нечто странное... С дальних вод на континент пришли густые чёрные тучи, мрачной тенью накрывшие всю эту землю и заслонившие собой свет блестящих лун и звёзд. На Пиррию пала непроглядная тьма. Волны океана стали неспокойными, они поднимались всё выше и выше, ударяя собой прибрежные территории. В воздухе поднялся леденящий душу свист ветра. В чёрном небе вспыхнула первая ветвь красно-фиолетовой молнии, на краткое мгновение осветив окружающие просторы. Небесные всполохи стали единственным источником света, позволяющим драконам соориентироваться в округе. Далеко, на самом севере Пиррии, в королевстве, что напоминает собой драконью голову, где царит вечный холод, взбесилась непроницаемая пурга. Снег громадными комьями закружил над равнинами, холмами, ледниками и бедными лесами, засыпая собой всё. В образовавшейся темноте, помимо бушующих молний, последним источником освещения оставалось волшебное ледяное древо, от чьих плодов расходилось внутреннее сияние, отражаясь от стен Ледяного дворца и распространяясь по нему отблесками, но чем дальше они находились от дерева, тем слабее они становились. Гром заставлял крепость ледяных вздрагивать, оглушительно бил по ушам, а молнии целенаправленно поражали самые высокие точки дворца. Драконы данного королевства были растеряны внезапным и столь быстрым приходом неистовой бури. А кто-то даже в открытую начал демонстрировать страх перед яростью природы, когда одного из его близких, возвращающихся в Ледяной дворец, поразил электрический разряд, убив на месте. Кого-то же занесло в смертельный вихрь снегопада. Всем драконам пришлось срочно укрываться за стенами крепости, чтобы более не было случайных жертв. Необходимо было в безопасности переждать бурю, непривычно яростную. В другой северной части континента, над Небесным королевством, на острове, когда-то принадлежавшем Ночному племени, под действием природного гнева снова пробудился вулкан. Земля у его подножия разверзлась, задрожала, начала обваливаться, а из жерла горы наружу резко выплеснулся поток лавы, пепла и горящих камней. В бок вулкана ударила одна из молний, и часть его стен обрушилась, а лавовый поток под давлением красно-чёрным фонтаном выбрался на волю, не достигнув кратера. Остров накрыло пеплом огнём, хороня под мантией дыма. Воды океана вблизи Пиррии стали очень бурными и опасными. Мало того, что огромные волны топили пляжи и громили некоторые ближайшие к морской глади скалы, так ещё ниже в океанских глубинах взбесились подводные течения, унося своих обитателей далеко от материка. Драконам Морского королевства было небезопасно плавать на открытых участках, и они поспешили кто на самое дно, а кто в Глубинный дворец и другие укрытия. Небесное королевство также подверглось атаке молний и сильного ветра, превратившегося в настоящий ураган, чья мощь сносила всё на пути. Над Земляным и Радужным королевствами воцарился лишь сильный ветер, гонимый в одном направлении, сносящий мелкие деревья, валящий более крупные и лишь раскачивающий настоящих гигантов. Три драконьих племени этих королевств погодные зверства настигли слабее всего, но по-прежнему представляли опасность. Кого-то могло завалить деревом, а кого-то могло унести ветром. Земляные попрятались в низинах, а радужные и ночные под предводительством королевы Ореолы и её верного помощника Потрошителя собрали всех возможных обитателей Дождевого леса вблизи самых крупных деревьев, коих ветер не мог пошатнуть. Все прочие лесные гиганты рисковали попадать. А в случае чего также использовались овраги, находящиеся вне зоны случайного падения деревьев. Тьма добралась и до песчаных просторов. Как и буря. В поднимающихся стремительно в завихрении вверх столбах песка и при ярких вспышках молний над рядами дюн можно было разглядеть две летящие точки. Активно и усердно работая крыльями во всю силу, двое драконов спешили поскорее добраться до укрытия, где можно будет спокойнее переждать вставшую непогоду. Песчаный и ночная держали курс на восток, неровно перебираясь по резким воздушным потокам. Щурясь и изредка прикрывая глаза лапой от очередной волны летящего в морду песка, молодые драконы высматривали всюду хоть какое-нибудь укрытие. — Вот проклятие! Надо же было случиться такой напасти! Хуже даже припомнить как-то не могу! — на повышенных тонах произнёс песчаный, обращаясь к своей ночной спутнице. — Борьбу с Мракокрадом мы считать не будем, это из другой оперы! Что думаешь об этом, Луна? — Я думаю, что нам бы стоило поскорее найти место, где можно будет укрыться от бури, Вихрь! — ответила драконица. — Само собой! — согласился песчаный, через некоторое добавив: — Нам стоит взять чуть-чуть левее! Так мы доберёмся до дворца королевы Тёрн, где сможем переждать песчаную бурю! Над драконами пробежала по небу очередная молния, на миг осветив их и показав взволнованные физиономии обоих. У Луновзоры в этот же момент внезапно всё начало плыть перед глазами, появились странные образы таинственного тёмного существа в доспехах и с огненными крыльями, формирующими собой нечто вроде... огненного глаза, зрачком которого было то самое существо. Образы мелькали очень быстро, их было сложно уловить и рассмотреть подробнее. У Луны нещадно заболела голова, она даже не успела никак отреагировать на странные картины, проносящиеся в её сознании. — Это даже будет похуже того неудобного случая, когда из-за меня дворец моей королевы частично оказался замурован под толщей песка! — усмехнулся Вихрь, стараясь поддержать как своё, так и настроение ночной. — Честное слово, ничего подобного я больше не пытался совершить вблизи её дворца, да и вообще, так что... — его словарный поток прервала новая, прорезавшая тучи, молния, чей гром обрушился, кажется, на весь материк. — Это какая-то ирония, согласись! Представь, как в какую-нибудь драконицу по имени Молния ударит молния; как какого-нибудь условного Града завалит градом; какую-нибудь там принцессу Огонь пожрёт огонь; а Вихря, походу, снесёт вихрем! Острое чувство беспокойства вдруг кольнуло песчаного в самый мозг и сердце. Как раз перед его глазами нарисовались редчайшие огоньки, ещё не потухшие от ветра, чей свет позволил Вихрю распознать тот самый дворец Тёрн. Секундная радость сменилась всё тем же острым беспокойством, когда песчаный обернулся назад, чтобы увидеть, как Луна, крепко и болезненно схватившись за голову, сбилась с нужного потока воздуха, подхваченная сильным ветром, и понеслась прочь, теряя высоту. Позади уже виднелась стена из песка, направляемая прямо на Вихря и Луновзору. Молниеносно среагировав под страхом потерять ночную, песчаный устремился за ней, поймал под крылья и из последних сил понёсся к Песчаному дворцу. — Не бойся, Луна, я тебя держу. Я не отпущу тебя, — устало шептал дракон, приближаясь к башням и смотровым вышкам. Ночная ничего не ответила, бессильно что-то шепча и не отпуская головы. Когти до крови впились в лоб и виски. На пути Вихря и Луны наконец-то встали стены главного дворца. Приглядевшись как можно лучше, песчаный отыскал сквозь полог метающихся по ветру песчинок вход в королевскую обитель, куда уже спешили прочие драконы пустынного государства. Рядом с главными дверями Вихрь также рассмотрел и саму королеву Тёрн, раздающую указания подчинённым и торопящую всех остальных поскорее укрыться в зале. — Как только все окажутся внутри, плотно заприте двери и окна и закройте все возможные бреши в них! — донеслось до песчаного дракона, прежде чем он приземлился перед своей королевой. Оглянувшись назад и увидев, насколько близко подобралась стена песка, Вихрь использовал все свои последние силы в крыльях и наконец-то, предварительно аккуратно опустив Луну на каменные плиты, приземлился... вернее даже будет сказать, упал носом в пол в метре от Песчаной королевы. Не успела Тёрн прокомментировать его неожиданное появление, как тот быстро вскочил на ноги и учтиво поклонился, намереваясь доложить о его с Луной ситуации: — Ваше Величество... — Нет времени для формальностей и объяснений! Быстро неси её внутрь и сам жди там же! Не став спорить или медлить, Вихрь уже в следующую секунду, с трудом устроив ночную на своей спине, поспешил зайти внутрь. — Искр, это все?! — послышалось за спиной у песчаного в момент, когда он уложил Луну у боковой от входа стены в дальнем углу, где не было ни единого окна. — Да, Ваше Величество, это все! — доложил названный дракон, перекрикивая вой ветра. Двери и последние оставшиеся окна уже закрывали, закупоривая все проёмы, через которые мог бы пробиться песок, как вдруг Луна перестала вдавливать свои когти в свою же чешую, убрав лапы от головы. Глаза её потеряли прежний цвет, зрачки закатились, а изо рта вышел безэмоциональный, размеренный, холодный голос: — Былые распри более неважны... Драконы, сильные духом, свету нужны... А уже через пару секунд молчания Луна провалилась в глубокий сон, накрытая тёплым крылом обеспокоенного Вихря.