(Тёмному Лорду)
(— …почему бы тебе не сбежать обратно к своему парню-магглолюбцу? Я никогда не хотел, чтобы ты был рядом…)(— Кричер, ты должен выслушать меня…)
(Я знаю, что умру задолго до того, как ты это прочтёшь)
(— Потому что ты был их первенцем, Сириус! Не имело значения, был ли ты позором, не имело значения, что сделал я, чтобы заставить их гордиться мной — они всё равно хотели тебя! — Регулус… — Они всегда хотели тебя!)(— Кричер, ты должен выслушать меня…)
(Но я хочу, чтобы ты знал, что именно я раскрыл твой секрет)
(— Тёмный Лорд будет доволен твоей преданностью, Регулус. Я всегда знала, что в конце концов ты поступишь правильно.)(— …мне нужно закончить зелье. Даже если тебе придётся силой запихнуть это мне в глотку — мне нужно закончить.)
(Я украл настоящий крестраж)
(— Брат? Брат? Ты мне не брат! Не тогда, когда ты всё ещё веришь в то, что они говорят…)(— …поменяй их местами. А потом ты забираешь его и уничтожаешь, Кричер. Ты никому не скажешь, ты слышишь меня. Мать? Отец? Ты не можешь им рассказать. Они будут в опасности, если ты скажешь им.)
(И намереваюсь уничтожить его, как только смогу)
(— Твой брат мог бы добиться успеха, Регулус. Ты слушаешь? Если бы только он не сбежал к этому мальчику Поттеру. Тогда у нас был бы сын, которым можно было бы гордиться. Сириус Блэк.)(— …сделай всё возможное, чтобы уничтожить его. Кричер, ты должен слушать меня…)
(Я смотрю смерти в лицо в надежде, что когда ты встретишь свою)
(— Ты уничтожил всё, что осталось у нас от братства, когда тебя распределили в Слизерин с остальными злыми ублюдками…)(— …уничтожь его, Кричер. Обещай мне…)
(Ты снова станешь смертным.)
(— Обещай мне, Сириус? Обещай мне, что ты не бросишь меня?)(— …обещай мне…)
(— R.A.B.)
(— Я обещаю, младший брат.)***
Глаза Регулуса заплыли пятнами. Они мерцали перед его глазами, как свет сквозь витражи, мерцающие звёзды, покрывающие ночное небо. Всё стало ярко-белым. Было так ярко, что ему пришлось снова зажмуриться, прежде чем головная боль усилилась. По его черепу стучал молот, давление в висках было таким сильным, что Регулусу на секунду показалось, что великан давит его голову своей большой рукой. Воспоминания всплыли на поверхность его разума и внезапное осознание того, что только что произошло… (— Обещай мне, Кричер, — руки тянут его вниз, вниз, вниз, — ты должен выслушать меня, — горло горит, требуя воды, освобождения, — уничтожь его, — холодная вода заглушает безумную панику.) …заставило его качнуться вперёд, содержимое желудка вывалилось на землю. На его коже были призраки. Костлявые пальцы вдавливаются в изгибы его позвоночника и обводят кости запястий. Как будто нежить всё ещё держала его в своих лапах на дне озера… — Борода Мерлина, Блэк! Почему бы тебе не предупредить сначала? Регулус поднял глаза так быстро, что подумал, что мог бы сломать шею. Солнце палило над башнями факультетов на квиддичном поле, заставляя его щуриться. Перед ним стояли три фигуры, две слева от него и одна на коленях рядом с ним. Солнце нарисовало силуэты тел фигур вместе с метлами… — Я мёртв? — Регулус заговорил ещё до того, как осознал это, по-прежнему не сводя глаз с мётел. Он был в Хогвартсе, на поле для квиддича. Как… — Успокойся, Блэк, ты всего лишь упал с метлы, — выпалил один из силуэтов — Дэвид Флинт, вратарь команды Слизерина. Остальные засмеялись вместе с ним, и брови Регулуса нахмурились в замешательстве. Флинт ушёл на седьмом курсе Регулуса, закончив одновременно с… — Что?.. Какое сегодня число? — Регулус задал вопрос, как только снова обрёл голос. Эмма Вэнити — капитан команды до 1978 года — озабоченно нахмурилась. — Ты в порядке, Блэк? Кажется, ты ударился головой сильнее, чем мы думали. — Эм, нет, я просто… что… — Глубокий вдох. Может быть, тебе стоит взять паузу. Регулус не понимал беспокойства. — Нет, что случилось? Как я… — Берк послала бладжер прямо в твою сторону, когда ты не видел, — объяснила Алина Яксли, ткнув локтем упомянутого игрока в рёбра. — Я уже извинилась, Яксли. Почему бы тебе не отвалить, — парировала Софи. Софи Берк, которая вместе со своей семьёй была убита на седьмом году Регулуса. — О Мерлин, — пробормотал он, не в силах сохранить своё обычное пустое выражение. — Я мёртв. — О чём ты, Блэк? — недоверчиво спросила Алина Яксли. — Ты, чёрт возьми, не мёртв. Сайрус, о чём он говорит? Сайрус Эйвери, присевший рядом с ним, пристально посмотрел на Регулуса, прежде чем тихо покачать головой. — Вероятно, нам следует отвести тебя в больничное крыло, пока ты не потерял сознание или что-то в этом роде. Сайрус Эйвери… у которого должен быть большой шрам, пересекающий его глаз. Регулус знал это — потому что он был там, когда это, чтоб его, случилось. — Нет, я… я в порядке. Просто… какой сегодня день? — снова спросил Регулус, всё более отчаянно нуждаясь в ответе. Сайрус озабоченно нахмурился. — Двадцать восьмое октября. Послушай, я собираюсь отвести тебя к мадам Помфри… — Год, Сайрус, год, — прервал молодой Блэк резким голосом, чтобы скрыть отчаяние, поднимающееся в его горле. — Ты сошёл с ума, Блэк, — усмехнулся Мальсибер. — Проклятье, тебе определённо нужно пойти к мадам Помфри. Эйвери, Флинт, не могли бы вы… Сайрус и Флинт кивнули, помогли ему подняться на ноги, и начали уводить его с поля. Разум Регулуса всё ещё не мог прийти в себя от мысли, что он мог оказаться в прошлом, чтобы избавиться от них. К счастью, они не столкнулись ни с одним гриффиндорцем по дороге в больничное крыло (потому что это действительно было бы концом для него). По крайней мере, его достоинство не было полностью утрачено. Он едва заметил, как мадам Помфри усадила его на одну из больничных коек, поднося к его рту напиток. Ощущение жидкости на губах заставило его вздрогнуть (зелье, Кричеру пришлось силой влить его в горло, под языком густо, как слизь), но Поппи, казалось, не заметила. Или, по крайней мере, ей было всё равно. — Сейчас 1977 год, — предложил Дэвид Флинт с пустыми глазами. Был оттенок любопытства, было ли это плохо или хорошо, ответ за пределами Регулуса. — Поскольку ты, казалось, так хотел знать. Двадцать восьмое октября 1977 года. Слушай, ты забыл, потому что тебя ударили по голове или… — Дай ему секунду, Флинт, — спокойно прервал его Сайрус. 1977. Более двух лет… он был на более двух лет в прошлом. Ему было шестнадцать. Регулус не совсем понимал, как могло произойти нечто столь необычное. Магия времени всегда была в высшей степени гипотетической, основанной на нескольких оценках и эпизодических событиях. Плохие вещи случались с теми, кто вмешивался в магию. Что должно было случиться с ним из-за этого? — Могу я… могу я остаться здесь до конца дня? — спросил Регулус у мадам Помфри. Его мать проклинала бы его за заикание (Блэки не заикаются и не колеблются, Регулус. Перестань сутулиться! Ты взял это от своего брата. Слишком впечатлительный). Она подняла свои тонкие седые брови. — Да, что ж, я бы на это надеялась! Удар бладжером по голове? Вы, ловцы, кажется, всегда попадаете в такие неприятности. Я бы сказала, слишком отвлечённые. — Я думаю, что это только Регулус такой, мэм, — сказал Флинт с ухмылкой. Было странно снова видеть Флинта. Он был так молод, с безупречной кожей и лицом, не скрытым за маской, которую Тёмный Лорд настоял, чтобы они все носили в бою. Его волосы были чернильно-чёрными, идеально подстриженными, в отличие от отросшего беспорядка, который Регулус привык видеть. И его глаза. Зелёные. Не тёмная тьма, в которую они превратились во время войны, а зелёные. По какой-то причине Сайрус ощущался более привычным. Даже без большого шрама он всё ещё был… нормальным. Казалось, что Регулус просто смотрел на его старое изображение; маггловский тип фотографии, который Барти любил брать по какой-то странной причине. Лёгкий рыжий оттенок его волос, веснушки, которые делали его похожим на Уизли больше, чем что-либо ещё. Всё это было знакомо. — Ты хочешь, чтобы мы остались с тобой, Регулус? Эмма может проклясть нас за то, что мы пропустили остаток тренировки, но я уверен, что она поймёт, — предложил Сайрус. — Нет, я в норме, — ответил Регулус, — …тем не менее, спасибо. Рыжеватый блондин кивнул с натянутой улыбкой, толкнув Флинта локтем в бок, который одарил его свирепым взглядом в ответ, прежде чем последовать за другом из больничного крыла. — Увидимся за ужином! — оставил Сайрус. В тишине больничного крыла Регулус ощутил знакомое чувство одиночества. Его охота за крестражем Тёмного Лорда привела к постоянному ощущению холода и горькой пустоты. Второму наследнику Блэк всегда было легче всего отвлечься книгами, исследованиями и работой. Чувство выполненного долга и продуктивности, которые давали ему знания, заставили Регулуса усомниться в том, что его действительно должны были распределить в Рейвенкло. Небольшая гордость за собственное образование помогла заполнить пустые мысли о бесполезности, проигранном деле, о том, что он никогда не был достойным, недостаточно умён, чтобы найти крестраж, который, казалось, всегда мучил его разум. Напоминание о крестражах заставило Регулуса схватиться за карманы и шею. Неужели всё это было напрасно, неужели он умер ни за что? Он похлопал по своей одежде, провёл руками по конечностям и груди, но — ничего. Он исчез. У него не было крестража, потому что у него не было этой чёртовой штуки на шестом курсе. Регулус собирался закричать, чёрт возьми. Всё это — бросить мать, исчезнуть из мира, умереть — было напрасно. Потому что путешествия во времени, блять, так не работают. — Я видела, что у тебя на руке неприятный синяк, мистер Блэк. Возвращение мадам Помфри заставило Регулуса сильно вздрогнуть. — Левую руку, пожалуйста, — просто приказала она, протягивая руку, чтобы увидеть его руку. Но напоминание о Тёмной Метке заставило Регулуса заколебаться. Она бы взбесилась, если бы увидела её… — О, перестань изображать крутого парня, мистер Блэк. Ты был здесь достаточно много раз, — слегка пожурила Поппи, схватив Регулуса за левую руку. Прежде чем он смог остановиться, она подняла рукав, и его глаза расширились в ожидании вздоха. Но… Его тёмные брови нахмурились. Он устал удивляться, но, пробежав глазами по тусклой Тёмной Метке, почувствовал неожиданное облегчение. Потому что Тёмная Метка — если её ещё можно так назвать — побледнела до чего-то похожего на родимое пятно или рубцовую ткань. Это пятно плавно пересекало его левое предплечье, резко контрастируя с меткой, с которой он когда-то был знаком. Он чуть не рассмеялся при виде этого. Он немного ожидал, что она полностью исчезнет, так как ему было шестнадцать. Он был отмечен на следующий день после своего семнадцатого дня рождения. Хотя её продолжающееся существование — каким бы слабым оно ни было — подтверждало убеждения Регулуса о том, насколько тесно Тёмная Метка связана с магическим ядром носителя. Чтобы Метка выдержала изменение во времени, она должна была быть настолько сильно связана с его ядром, что стала почти его частью. Эта мысль заставила Регулуса вздрогнуть. — Хм, — промурлыкала Поппи. — Немного геля от синяков сделает своё дело. У Регулуса не хватило духу объяснить, что это был не синяк, а призрак Тёмной Метки, который переплёлся с его душой в его следующий день рождения. Да, попробуй это объяснить. Мадам Помфри в значительной степени оставила его отдыхать после нанесения геля от синяков. По крайней мере, она, вероятно, приписала бы молчание его сотрясению мозга, а не переполняющим мыслям, бегающим в его голове, как сломанный проигрыватель. Это было трудно, но он провёл большую часть дня, смиряясь с тем фактом, что он, по сути, переместился на два года в прошлое. И были вещи, которые он теперь должен был обработать, которые он не признавал некоторое время. Технически его отец был всё ещё жив в это время, что наполняло Регулуса скорее чувством страха, чем волнения. Он любил своего отца, но это снова немного усложняло ситуацию. Он с самого начала немного не воспринимал смерть своего отца. Было легче скрыть последствия смерти Ориона Блэка, чем скорбеть или позволить этому отвлечь его от охоты за крестражами. И он ожидал, что умрёт с этим беспорядком, всё ещё закупоренным. Всё давление, заботы и горе, которые он держал под контролем… он должен был умереть вместе с ним. Предполагалось, что он утонет вместе со всеми чувствами в озере. Но теперь ему приходится думать об этом. И был не только Орион. Возвращение к 1977 году означало, что Барти ещё не погрузился в пучину. Это означало, что Бенджи Фенвик не был убит, и что Регулус ещё не получил Метку. И это означало, что Розье не… Розье. Он всё ещё был жив. Эван был всё ещё жив на шестом курсе, его ещё не убил тот проклятый аврор, Грозный Глаз Муди. Регулусу вдруг снова захотелось блевать. Эван был жив. У него никогда не было времени попрощаться со своим другом, прежде чем он… Нет, это было… это было не важно. Он мог бы проигнорировать это. Положи это в коробку и плотно закрой, поставь на самую высокую полку, чтобы не мог до неё дотянуться. Не важно. Потому что у него была другая проблема. Крестраж. И это была не просто проблема. Это была самая большая адская проблема. Потому что у него его не было в руках. И ему пришлось бы снова идти к озеру, чтобы забрать его. Отвисшие сиськи Мерлина, почему Вселенная его ненавидела? И у него не было ни одного исследования, которое он собрал, потому что он технически ещё не нашёл их по состоянию на 1977 год. Поэтому ему пришлось снова писать свои заметки, повторять всё, что пошло не так, и, вероятно, ему следует подумать, как на этот раз действительно уничтожить крестраж… На этот раз. Мысль была настолько нелепой, что Регулус всё ещё был наполовину убеждён, что он спит. Потому что он был в прошлом. Он умер, а затем проснулся в 1977 году, потому что Вселенная ненавидела его, и он никогда не мог ничего сделать правильно, и он никогда не мог просто остановиться на чёртов момент. Он вздохнул, сглотнул и снова посмотрел на своё левое запястье. Синяк смотрел в ответ. Возможно, крестраж был не единственной вещью, которую он мог сделать по-другому на этот раз.***
Прогулка по коридорам Хогвартса была странной. Угроза войны волшебников и правления Тёмного Лорда ещё не достигла стен Хогвартса, и Регулус чувствовал атмосферу беззаботности, несмотря на скрытое напряжение. Это так сильно отличалось от последней встречи молодого Блэка со школой, когда большая часть факультета Слизерин заявила о своей преданности Тёмному Лорду, а многие другие ученики ушли в подполье. Война ещё не стала личной в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Тем не менее, по-прежнему существовало типичное соперничество между факультетами, к которому он привык. Он вспомнил, как враждебность сильно усилилась на шестом курсе, когда первым ученикам была присвоена Тёмная Метка. Потому что эти метки были подтверждением всего, что люди считали слизеринцами: злыми, убийцами, предвзятыми. И эти стереотипы, возможно, были верны, но только для части факультета. Не то чтобы кого-то ещё волновала реальность того, что у целой четверти Хогвартса могут быть разные убеждения и характеры. Нет, нет, нет, все слизеринцы были Пожирателями Смерти. Это было невероятно идиотски. Сейчас был октябрь, перед Рождеством. Белла уже была отмечена, Цисси уже вышла замуж за Люциуса. Мальсибер должен был быть отмечен через несколько месяцев. И после того, как Мальсибер был отмечен, последовало больше учеников. Гойл, Нотт, Роули, Кэрроу, Снейп, Флинт… Барти, Эван… сам Регулус. Через несколько месяцев Хогвартс станет самостоятельным полем битвы. Регулус провёл остаток вечера, глубоко погрузившись в книги, очки для чтения удобно расположились на переносице. Не так уж и необычно, если быть до конца честным с самим собой. Он искал, насколько мог, любую информацию о магии времени, но библиотека Хогвартса была не так хорошо информирована, как надеялся Регулус. Он понимал, что профессора не могут поощрять магию времени, но ограниченный ассортимент книг сильно разочаровывал. Было несколько учебников о маховиках времени и нестабильности путешествий во времени, которые Регулус пролистал нетерпеливо и небрежно, хотя они были сильно структурированы вокруг законов природы. Он не думал, что его нынешнее затруднительное положение каким-либо образом соответствует законам природы. Он знал, что всё, что касается тёмных предметов, было почти безнадёжным делом в библиотеке Хогвартса. Даже запретный раздел едва касался крестражей, и большая его часть была просто «не создавай их». Верно. Спасибо, Парксли Б. Мауп, Ваше обширное образование о крестражах в вашем романе «Тёмные объекты и их самые серьёзные последствия» было невероятно проницательным и полезным. Даже если бы за обстоятельствами Регулуса был какой-то уровень логической преемственности, это не было бы объяснено в книгах, предоставляемых в Хогвартсе. На первой странице в значительной степени говорилось, что если вы вмешаетесь во время, вы неизбежно умрёте мучительной и ужасной смертью, которая, скорее всего, будет разорвана на части самими структурами физики и естественного закона. Был случай с Элоизой Минтумбл, которая, экспериментируя с магией времени, вернулась в 1404 год. Регулус съёжился, когда прочитал, что стало с ней и людьми, с которыми она столкнулась. — Блэк, — мужской голос резко прорвался сквозь облако мыслей Регулуса. Он посмотрел на старшего ученика, изящно приподняв бровь в нетерпеливом вопросе. — Да? — Ты планировал провести ужин, уткнувшись в книгу? — риторически спросил слизеринец, прежде чем уйти. Регулус пробормотал низкий tempus и вздрогнул, увидев отображаемое время. Пятнадцать минут седьмого вечера. Ужин уже начался. Он закрыл книгу, которую читал, и снял очки с глаз. Он собрал несколько книг, которые обещали хоть какой-то уровень понимания, прежде чем быстро позаимствовать их и уйти из библиотеки. Коридоры всё ещё звенели от сияющего тепла, и Регулус находил это невероятно дезориентирующим, постоянно проходя мимо учеников, которые, как он знал, были мертвы, пропали без вести или скрывались. Не было быстрых отводимых взглядов в его сторону или ускоренных шагов, когда люди проходили мимо, в отличие от его последнего года, когда люди думали, что слизеринцы убьют их в коридорах, если они просто посмотрят на них неправильно. Когда он вошёл, в Большом Зале было шумно и людно, в комнате кипела энергия, которая снова заставила Регулуса нахмурить брови из-за контраста с тем, что он помнил (шёпот, косые взгляды, исчезающие ученики). Он незаметно сел, положив небольшую стопку книг рядом с собой, чтобы никто не попытался сесть рядом. Шаги приближались, прежде чем две блестящие туфли прошли позади него. В голосе Барти слышалась усмешка, когда он скользнул на место рядом с ним, поставив ноги по обе стороны скамейки, так что он больше оседлал на ней, чем вспомнил о манерах. — Маленький Реджи, — пропел он. — Я слышал, что сегодня на тренировке Берк ударила тебя по голове. — Не называй меня Реджи, — инстинктивно огрызнулся Регулус. — И я в порядке, просто сотрясение мозга. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, с кем он разговаривает. Барти. Он посмотрел на старшего мальчика рядом с ним, глаза немного расширились, когда он осмотрел его. Он выглядел… лучше. Не такой измождённый и седой, волосы пышнее, а кожа теплее. Веснушки на его скулах ещё не были прерваны бледными шрамами, а опасный блеск его карих глаз казался скорее озорным, чем безумным, что было странно видеть. Хорошая странность, — Регулус кивнул сам себе. — Приятная странность. — Магия времени? — спросил другой голос, когда стопка книг рядом с ним была поднята на стол, чтобы кто-то мог сесть на их место. — Этот бладжер лишил тебя того небольшого инстинкта самосохранения, который у тебя остался? Молодой Блэк замер, дрожь пробежала по его позвоночнику, когда он понял, кто сказал. Розье. Эван. И, возможно, смерть и потеря крестража стоили того, потому что он делал бы это снова и снова, если бы это означало, что у него был шанс снова увидеть Эвана. — Эван, — выдохнул он, не задумываясь. Старший мальчик приподнял бровь. — Да? Но Регулус не слушал. Скорее, он был слишком сосредоточен на лице мальчика; распущенные, грязные светлые кудри и глаза цвета океана, по которым так сильно скучал Регулус. Родинка рядом с кончиком его левой брови всё ещё была на месте, как и шрам через губу от драки, которая произошла на втором курсе. У него по-прежнему были резкие линии и углы, смягчённые его юным возрастом. Всё тот же Эван. Всё ещё жив. — Гм, — пробормотал Регулус о-так-элегантно. Барти фыркнул. — Мерлин, ты уверен, что это было просто сотрясение мозга? Он моргнул. — Что? О, да, это было просто… Эван слегка нахмурился. — Ты в порядке, приятель? — Да, прекрасно. Просто ударился головой. — Скорее, чуть не свернул шею, — поправил Сайрус Эйвери, садясь напротив троицы. — Это было чертовски потрясающе. Эван ответил невозмутимым взглядом. Сайрус фыркнул, рыжеватые волосы подпрыгнули, когда он покачал головой. — Успокойся, Розье, от этого не будет никакого вреда. — Клянусь, я слышала треск, — услужливо добавила Алина Яксли, отодвигаясь от того места, где она разговаривала с Флинтом. Регулус закатил глаза. — Не будьте такими драматичными. — Ты потерял сознание от падения, тупоголовый. Ты не был свидетелем этого. — И что? У Алины не было ответа, и Регулус фыркнул. — Ты сделал домашнее задание по рунам? — спросил Сайрус после минутного молчания, пережёвывая кусок стейка. Он-то? Регулус понятия не имел, сделал ли он его, но обычно он был впереди заданий, так что, вероятно, да. Барти прервал то, что должно было стать его ответом. — Почему? Можно ли снова списать, Реджи? — Не называй меня Реджи. Блэк проигнорировал его, всё ещё глядя на Сайруса. Сайрус только ухмыльнулся, отвратительно драматично откусывая от своего стейка. — Именно поэтому я и спросил, Крауч. — Скотина, — усмехнулся Барти. — Ты просто завидуешь, что не занимаешься древними рунами и не можешь списать его домашнее задание. — Я рад слышать, что меня так высоко ценят, — протянул Регулус. Эван с игривой ухмылкой обнял его и притянул ближе, несмотря на внезапное напряжение между лопатками Регулуса. — Конечно, мы ценим тебя, Реджи, — проворковал блондин. — Ты наш маленький Малыш Блэк. И, Мерлин, Регулус давно не слышал этого имени. Малыш Блэк. Ха. Прозвище всё ещё отталкивало его после стольких лет использования. — Я ненавижу вас. — Нет, ты любишь нас, — добавил Барти, наклоняясь к Регулусу с другой стороны. У него не хватило духу согласиться или соврать. Он действительно любил их, но понял это только после того, как Барти раскрыл всю подноготную, и Сайрус полностью посвятил себя делу Тёмного Лорда, и Алина ушла после того, как вышла замуж, а Эван… Да. Регулус вместо этого покачал головой. — Вы оба идиоты. — Перестаньте быть такими отвратительными, — усмехнулась Алина с другого конца стола. — Просто поцелуйтесь уже и двигайтесь дальше. Регулус не помнил, чтобы это когда-либо говорилось. Но Барти компенсировал свою внезапную неловкую скованность лающим смехом, который мог почти соперничать с Сириусом. Это неприятно отозвалось в зале, и Регулусу захотелось заткнуть ему рот, пока люди не начали на них смотреть. Эван покраснел рядом с ним, но слегка усмехнулся, а Регулус закатил глаза. Он потянулся к одному из блюд с едой, чтобы отвлечься от поддразниваний Сайруса и Алины, но не смог заставить себя съесть ни кусочка. Он… пропустил это. Начнём с того, что Регулус почти год не участвовал ни в каких дружеских встречах. Это были либо встречи по просьбе Тёмного Лорда, мероприятия в рамках какой-нибудь чистокровной семьи, миссии, которые обычно заканчивались неприятной встречей с аврорами, или… что ещё? У него был Кричер и пустые стены площади Гриммо, в то время как мать преследовала забытую любовь до дна слишком большого количества винных бутылок. У него была компания книг из пыльного кабинета отца, их корешки выветрились, а золотые украшения почти стёрлись до такой степени, что некоторые названия были почти неразборчивы. И на этом всё. У Регулуса не было времени ни на что другое, кроме как напихивать какой-то фасад нормальности между своими глубокими погружениями в одержимость крестражами и тем, как их уничтожить. Ну что ж… он не изучал «как их уничтожить» так сильно, как, вероятно, следовало бы. (Он также не планировал выживать, поэтому всё, что появилось после обнаружения крестража, он надеялся подбросить в воздух и посмотреть, куда оно упадёт. Или не видеть, куда оно приземлился… так как он был бы мёртв.) Но с бедром Эвана, время от времени задевающим его бедро, и постоянно громким присутствием Барти с другой стороны; с нескончаемым приёмом пищи Сайруса и драматическими закатываниями глаз Алины, которые выдавала постоянная, забавная причуда в уголках её губ; со всем этим он чувствовал себя, как дома. Или каким бы ни должен был быть дом. Если быть до конца честным, Регулус не знал. Когда он поднял глаза, лёгкая улыбка всё ещё рассеянно играла на его губах, его глаза встретились с фигурой в другом конце комнаты за столом Гриффиндора… Его улыбка почти сразу исчезла, Сириус сделал то же самое, пока они смотрели друг на друга. И эти стальные глаза, которые были почти точной копией его собственных, заставили его разум вспыхнуть яркими воспоминаниями. (— Зовёшь меня на помощь, младший брат?) Рука Регулуса напряглась, ногти впились маленькими полумесяцами в ладони. Для него было настоящей агонией, что первое, о чём он мог подумать, это то, что тот выглядит так же идеально, как и в последний раз, когда Регулус видел его. Идеально, потому что как ещё можно было описать Сириуса Ориона Блэка? Более красивый брат, более царственный, с более тёплыми глазами и более приятной улыбкой. Потому что, что бы Сириус ни делал, он всегда был Идеальным. Регулус был разумным, тихим, хорошим планом «Б». Но Сириус был привлекательным, сильным, наследником, который бы подошёл так хорошо, если бы они не были вынуждены прибегать к дополнительному. Когда Регулус был моложе, он отрастил волосы, чтобы они были как у Сириуса, потому что, возможно, именно волосы делали его лучше. Но волосы Сириуса были волнистыми, густыми и жёсткими (типично для семьи Блэков), в то время как волосы Регулуса были прямыми, шёлковистыми и часто выбивались из-под заколок из-за того, какие они мягкие (что, вероятно, досталось им от матери с японскими корнями). Регулус давно понял, что пытаться выглядеть как Сириус — бесполезный подвиг. Они и без того были похожи, и всё же он так настаивал на обратном, когда был моложе. (— Это твоя вина, ты всегда во всём виноват.) Он наблюдал, как глаза Сириуса сузились до огненного блеска. Это было так знакомо, и Регулус ненавидел то, что чувствовал себя здесь почти, как дома; как до того, как всё пошло ещё хреновее и Регулус, блять, умер. Потому что глаза Сириуса казались такими, какими Регулус представлял себе дом, независимо от того, насколько они были похожи на глаза Вальбурги. Мамины глаза были такими тёмными, что казалось, будто ты заблудился в чёрной песчаной буре, где всего слишком много и в то же время слишком пусто, слишком одиноко. Но глаза Сириуса были такими же тёмными, что казались дымом от камина во второй гостиной, где они сидели рядом и жарили зефир, который украли из буфета, рассказывая истории шёпотом, будто они не могли слышать, как их отец сердито ходит по своему кабинету наверху, а мать взрывает вещи с полок. И если глаза Сириуса были тёмным дымом от тёплого и уютного огня, то глаза Регулуса были льдом, который покрыл осевший пепел, когда солнце ушло с поцелуем лета. Регулус никогда не любил лето. Впрочем, зима ему также не нравилась. (— Ты не продумал ничего до конца, и теперь ты умрёшь ни за что, и никто никогда не узнает, что ты сделал!) Младший брат почувствовал, как его сердце болезненно сжалось… (— Это то, что ты получаешь, Регулус, за то, что был плохим братом.) …и металл заполнил его вкусовые рецепторы там, где он прикусил язык. Последнее, что он помнил о Сириусе, были галлюцинации в пещере. До этого… Регулус даже не мог вспомнить. На дуэли, где Регулус был в маске, а Сириус не сдерживал его? Последний раз на платформе 9¾ перед выпуском Сириуса? Старший Блэк даже не взглянул на Регулуса, и он вспомнил ошеломляющее разочарование от того, что не смог почувствовать себя в безопасности в последний раз; не попасть хотя бы на долю секунды в дом, который был глазами его старшего брата. (— Ты просто жалкий маленький трус. У меня нет времени на таких предателей, как ты.) Друзья Сириуса сидели рядом с ним, шумные и неприятные, и это всё, чего Сириус когда-либо хотел. Они были идеальны для него, даже Регулус знал это. Сириус был домом Регулуса, но мародёры были домом Сириуса. Его избранная семья… (— Ты не мой брат.) …кажется, они заметили внезапное молчание Сириуса. Мародёры обернулись, чтобы посмотреть, и Регулус почувствовал, как горечь холодной рукой обхватила его горло. В их глазах было осуждение, жгучее негодование на него за то, как он причинил боль Сириусу… (— Ты никогда не был моим братом. И никогда не будешь.) …и Регулус собрался с духом, выражение его лица вернулось к полному безразличию, прежде чем кто-либо заметил глянцевую боль, которая начала проявляться. Он был в порядке. Сосредоточься на крестражах. Регулус всегда умел переводить стрелки.***
— Куда делся Уилкс? Я не видела его с тренировки, — спросила Алина, слегка сдвинув брови. Натаниэль «Нил» Уилкс, в настоящее время на шестом курсе. Последнее, что слышал Регулус, мальчик ушёл со своей новобрачной, чистокровной возлюбленной. Тёмный Лорд угрожал его семье, и Нил принял Метку, чтобы защитить их. Алина посмотрела на Регулуса с того места, где она висела вниз головой над подлокотником дивана, водопад каштановых волос, скопившихся на ковре под ним, от того, насколько длинными они были. Он съёжился при мысли о пыли, поднимающейся с ковра и попадающей на неё, но ничего не сказал. Сам Регулус сидел на полу, откинувшись на спинку одного из кресел, и очки сидели на его переносице, пока он делал заметки для домашней работы, которую Сайрус никогда не делал. Это было довольно легко, учитывая, что технически он был на год впереди по всем предметам. Кроме того, древние руны были в значительной степени лёгким делом для членов семьи Блэк. (Слухи об их кровавых ритуалах появились не из ниоткуда). Барти бросился поперёк другого дивана в общей комнате, драматично прикрыв глаза предплечьем. Он немного помолчал, но Регулус знал, что он не спит, по тому, как его нога слегка подпрыгивала в устойчивом ритме. — Не знаю, — пожал плечами Эван, который сворачивал сигарету у окна, словно он не пускал дым в комнату, несмотря на то, что окна выходили на чёрное озеро. Регулус не смотрел на окно слишком долго, призрачное прикосновение инфери заставило его неприятно вздрогнуть. — Последнее, что я слышал, он целовался с Фоули в скрытом классе за портретом Селки Ибет, — продолжил блондин, постукивая губкой по подоконнику, чтобы уплотнить табак внутри. — Кто сказал? — спросил Сайрус. — Портрет Селки Ибет. Барти усмехнулся. — Чёртов болтун. Итак, он проснулся, — фыркнул Регулус про себя. — Но Фоули? Неужели? — недоверчиво спросил Сайрус, отмахиваясь от сигареты, когда Эван предложил её ему. — Что случилось с Флинтом? У Регулуса не хватило духу сказать, что Нил и Флинт никогда не были чем-то иным, кроме приятелей по сексу. До того, как Нила заставили жениться на чистокровной девушке, и Флинт, конечно, принял Метку. (По крайней мере, так сказал Флинт однажды вечером, когда они были пьяны от сильнейшего огневиски своих родителей, пытаясь найти ответ на вопрос, почему они делают то, что делают, на дне своих стаканов. От Регулуса не ускользнуло задумчивое выражение лица парня, когда он смотрел вверх блестящими глазами, и звёзды отражались в его зрачках.) — Они сходились и расходились с марта, — ответила Алина. — Разве ты не заметил? — Я не любитель вуайеризма, нет. Но это хорошо для тебя. Девушка скорчила гримасу отвращения. — Отвали, Эйвери. Сайрус усмехнулся. — Я и не подозревал, что Нилу нравится такой опрятный образ. — Что? — начал Регулус с сарказмом. — Ты думаешь, он выбрал Фоули по какой-либо другой причине, кроме как разозлить Флинта? Фоули и Флинт ненавидят друг друга с третьего курса. Нил выбрал Фоули, чтобы заставить его ревновать. — О. — Обрати внимание, придурок, — ругался Блэк. — Я не зря делаю твою домашнюю работу. Сайрус драматично надул губы. — Но, Реджи… — заныл он. — У тебя это получается намного лучше, чем у меня. — Не называй меня Реджи, — огрызнулся он, и вздохнул. — И весь смысл в том, что в конечном итоге тебе не понадобится моя помощь. — Ты будешь меня направлять? — ухмыльнулась рыжеватый блондин. Регулус взглянул на него с невозмутимым выражением лица. Он бросил подушку в мальчика, прежде чем тот смог даже поднять руки в защиту, и не потрудился уделить ему больше внимания, чем это. Барти усмехнулся. — Чёрт возьми, Эйвери, не заставляй его убивать тебя. Сайрус поднял брошенную в него подушку и ударил ею Барти по лицу. Более высокий парень схватил его за запястье, прежде чем он смог отойти, и бросил короткий взгляд. Даже если их действия были шутливыми, ясное послание: «не прикасайся ко мне, блядь» было передано достаточно ясно. Они все отмахнулись от этого, привыкнув к отсутствию у Барти игривого отношения к тому, что его бьют или толкают его друзья. Сайрус поджал губы, забирая подушку обратно. — Я просто думаю, что Нилу не следует так играть с огнём, — пожал плечами веснушчатый мальчик, заполняя кратковременную тишину. — Флинт может быть страшным, когда он злится. Алина закатила глаза. — Дэвид Флинт никогда бы не поднял руку на того, с кем у него отношения. Розье согласился. — Нет, после той истории с его родителями. Регулус попытался вспомнить, что за историю с его родителями они имели в виду. Флинт… их семья никогда не была очень важной в кругах чистокровных, хотя это было немного грубо признавать. Шестой год… ох. Регулус слегка кивнул, когда вспомнил ситуацию. Как леди Флинт была избита до полусмерти, и хотя семья пыталась скрыть это каким-нибудь глупым предлогом, все знали, что это сделал лорд Флинт. — Ты бы вообще назвал это отношениями? — Розье закатил глаза. — Эти двое бесполезны. — Ты просто затаил обиду из-за того, что они случайно трахнулись на твоей кровати, вместо кровати Нила. Розье бросил недоверчивый взгляд в сторону Барти. — Да ты что, придурок. Они трахались на моей кровати. Регулус подавил смех. В комнате снова воцарилась тишина, за исключением тихого дыхания Розье, когда он выпускал дым из своих поджатых губ, и царапанья пера Регулуса по пергаменту. Сайрус наклонился ближе к нему, наблюдая, как он пишет. Регулус почувствовал, как чужое дыхание коснулось его шеи, и хотел оттолкнуть его, но проигнорировал дискомфорт и вместо этого сосредоточился на домашнем задании. — Послушай, Реджи, — начал рыжеватый блондин, игнорируя пробормотанное «не называй меня Реджи». — Не мог бы ты помочь мне и с зельями? Регулус усмехнулся. — Ты жалок. — Ленивый ублюдок, — фыркнул Барти. — Редж не твой маленький раб, выполняющий домашние задания. — Но мы занимаемся этой дурацкой ерундой с контр-реагентами для ядов и прочего, и это не имеет смысла, — заныл он. — Это потому, что ты не обратил внимания в прошлом году, когда мы обсуждали эту тему в первый раз. — Ты винишь меня? Какой смысл изучать пятьдесят разных зелий, чтобы обратить вспять действие разных ядов, когда вы можете просто засунуть безоар в глотку и спеть «счастливые дни»? Регулус сделал паузу. — Я почти уверена, что пение «счастливых дней» не является частью этого процесса, — произнесла Алина, но Регулус не обращал внимания. — Безоары… — прошептал он. — Да! — Сайрус раздражённо всплеснул руками. — Безоары, решение практически любого яда! Почему мы должны запоминать балансирующие свойства корня фигворта или щелочность жира медузы ируканджи… — Безоары! — воскликнул Регулус, прерывая эмоциональную тираду Сайруса. Он посмотрел на другого парня широко раскрытыми глазами. — Сайрус, ты чёртов гений! Рыжеватый блондин моргнул. — Что? — Безоары! Если что-то и может противостоять таинственному зелью, то это будет безоар! — Э-эм… да? — Я идиот, — усмехнулся Регулус, плавно вставая. — Всё это время я потратил, пытаясь выяснить, каким может быть зелье… мне не нужен был рецепт, если безоары всё равно нейтрализуют большинство зелий! Он не заметил, как остальные растерянно переглянулись, вместо этого бросившись вверх по лестнице в своё общежитие так быстро, как только мог, не спотыкаясь. — Ты знаешь, о чём, во имя Салазара, он говорит? — Сайрус прошептал. Розье пожал плечами, а Алина закатила глаза. — Я больше не задаю вопросов этому человеку, — пробормотала она, прежде чем уткнуться лицом в диванную подушку. Регулус подбежал к своей кровати, как только дверь в его спальню открылась, роясь в прикроватной тумбочке. — Где, чёрт возьми… — пробормотал он, проводя рукой по своим тёмным волосам. Его очки слегка сползли, и он поправил их так, чтобы они сидели в волосах, а не затуманивали зрение на большие расстояния. Он поковырялся в своем открытом сундуке, затем в шкафу, но везде было пусто. Куда, чёрт возьми, он его положил, когда был на шестом курсе? Как будто в его голове зажегся люмос — он бросился к своей кровати с четырьмя столбиками и поднял подушку, чтобы показать свой дневник. Это была небольшая и любимая вещь, чёрная молескиновая обложка в отличном состоянии, несмотря на пожелтевшие и волнистые страницы, повреждённые водой. На корешке был отпечатан знак «R.A.B.». Он разобрал защитные чары и руны, вдавленные в кожу, прежде чем открыть её. Там были страницы с набитым текстом, в некоторых было меньше нескольких слов. Повсюду были разбросаны наброски, а между другими страницами выпали маленькие разорванные листы. Но он открыл чистую страницу где-то в середине дневника, схватил перо и чернила, которые были в его ящике, и открыл банку зубами. Его почерк был более беспорядочным, чем должен был быть, и он мог только представить, что сказала бы его мать, если бы увидела это. (Она, вероятно, заставила бы его использовать одно из этих проклятых кровавых игл в качестве наказания.)«ПРОБЛЕМА С ЗЕЛЬЯМИ — БЕЗОАРЫ ПРОТИВОДЕЙСТВУЮТ ЧЕМУ УГОДНО — ДВА: ОДИН ДО И ОДИН ПОСЛЕ? — КАК ПРИНИМАТЬ ВНУТРЬ, ЕСЛИ ТЫ СОПРОТИВЛЯЕШЬСЯ, НАХОДЯСЬ ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ ЗЕЛЬЯ? — ГДЕ НАЙТИ: ПЛОЩАДЬ ГРИММО, КЛАДОВАЯ СЛАГХОРНА»
Регулусу хотелось, чтобы у него был его старый дневник, в котором были все необходимые записи. Он вспомнил, что тот был перегружен (вероятно, бесполезной) информацией о каждой мелочи. Там были таблицы симптомов, которые объяснил Кричер, и сделанные им наблюдения, всё с возможными причинами и ингредиентами. На самом деле переживание этого должно было дать ему больше информации, но на самом деле это только усложнило задачу.«СИМПТОМЫ — МУЧИТЕЛЬНАЯ БОЛЬ (ЖЖЕНИЕ) — ГАЛЛЮЦИНАЦИИ: ЗРИТЕЛЬНЫЕ, СЛУХОВЫЕ, ОБОНЯТЕЛЬНЫЕ, ТАКТИЛЬНЫЕ (?) — СИЛЬНАЯ ЖАЖДА — ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ, ТОШНОТА, ГОЛОВНАЯ БОЛЬ, УЧАЩЕНИЕ СЕРДЦЕБИЕНИЯ»
Конечно, он не мог вспомнить слишком много симптомов до того, как инфери затянули его под воду. И было трудно сказать, сколько боли было от зелья, а сколько от того, что его кожа была разорвана. Это была ещё одна вещь, которую он находил странной. Травмы. Призрачное ощущение, как острых, так и тупых ногтей, впивающихся в его кожу, пока она не порвётся, никогда по-настоящему не покидало его, и неотступно следовало за случайным ощущением слизи и водорослей, окружающих его. И всё же, никаких следов не было. Ни шрамов, ни отметин, которые хотя бы намекали на то, что они когда-то там были. Этого следовало ожидать, поскольку технически он был в теле своего шестнадцатилетнего «я», но всё равно это казалось неправильным. Это не было похоже на его тело. Особенно без Метки или травм, которые он получил, служа Тёмному Лорду. Он чувствовал себя почти виноватым при мысли, что все его ошибки были стёрты, будто он заслужил, чтобы они запятнали его тело из-за того, что они значили. Чувство вины, — он внутренне усмехнулся. — Что за идиотская эмоция. (Честно говоря, слишком знакомая эмоция.) Но у него не было времени на чувство вины. Это было глупо и бесполезно и ни к чему его не привело. У него была миссия; уничтожить крестраж и снова сделать Тёмного Лорда смертным. Возможно, на этот раз всё пойдёт как надо. Первый вопрос заключался в том, как он собирался добраться до пещеры на этот раз. Кричер ещё не был там и поэтому не мог аппарировать (не то чтобы он хотел снова подвергнуть домового эльфа такому испытанию). Он предположил, что может аппарировать туда сам, поскольку теперь он был знаком с этим местом, но Министерство будет предупреждено об этом. Он также не мог аппарировать из Хогвартса. Второй вопрос заключался в том, как он должен был заполучить безоар. Поездка домой за одним из них заняла бы слишком много времени, поскольку ученикам не разрешалось возвращаться домой вне каникул, если только это не было чрезвычайной ситуацией. Итак, вторым вариантом был набег на кладовую Слагхорна. Это было рискованно, но выполнимо, и Регулус скорее рискнул бы быть отправленным под стражу, чем месяцами ждать рождественских праздников. Третий вопрос заключался в том, как, чёрт возьми, он должен был выжить в это время. Должен ли он вообще выжить? Если он передал крестраж кому-то, кто мог его уничтожить, тогда ему действительно не нужно было выживать, верно? Но тогда возникает вопрос; кому ещё он мог доверять? Он не собирался снова заставлять Кричера проходить через это дерьмо, хотя в это время домовой эльф ещё не испытал ничего. Он также не доверял этому проклятому идиоту Дамблдору, поскольку Регулус без сомнения знал, что ублюдок рискнёт чем угодно, чтобы получить то, что он хочет (даже жизни, если до этого дойдёт). Он не доверял никому в семье Блэков, как и своим друзьям-сторонникам превосходства крови. Друзья-сторонники превосходства крови, — напомнил он себе. Они не выглядели так, и Регулус предположил, что это то, что сделало всё ещё хуже. Они не казались злыми, особенно когда они бросали друг в друга подушками и сплетничали о том, кто с кем целовался. Но Регулус знал, что какие бы убеждения у них ни были сейчас, они превратятся во что-то намного худшее. Если только он не мог это изменить. Нет. Нет! Не делай этого. Не его проблема, какими оказались его друзья. Кроме того, у него были более важные дела. Например, как, во имя Салазара, он собирался контрабандой пронести несколько безоаров из кладовой Слагхорна.***
На следующий день Регулус подошёл к Северусу Снейпу. Солнце только что взошло, окрасив библиотеку маслянистым сиянием и нарисовав решётки на окнах на земле. В это время в помещении было всего несколько учеников. Большинство из них были из Рейвенкло, но Регулус знал, что Лили Эванс, вероятно, спряталась сзади, возможно, рядом с Ремусом Люпином. — Снейп, — просто поздоровался Регулус. Он сел, его книги с глухим стуком упали на стол. Снейп невозмутимо уставился на них, прежде чем поднять глаза и встретиться взглядом с младшим учеником. Он не выглядел удивлённым. — Блэк. Чего ты хочешь? Регулус попытался не закатить глаза из-за отсутствия вежливости у собеседника, а вместо этого сцепил руки на столе перед собой, как будто предлагал очень серьёзную деловую сделку. — Мне нужна твоя помощь. — Неужели? — Снейп поднял одну бровь. Регулус кивнул. — Да. — В чём? — Зелья. Снейп пристально смотрит на него мгновение, прежде чем вздохнуть и закрыть книгу, в которой он что-то писал. По иронии судьбы, он писал в учебнике по зельеварению «Усовершенствованное приготовление зелий» Либатиуса Бурачника. — Да? — подсказал семикурсник таким же монотонным и незаинтересованным голосом, как всегда. Регулус кивнул в преждевременной благодарности. — Я изучал безоары и хотел узнать, есть ли способ превратить его в жидкую форму, сохраняя при этом его свойства. Я знаю, что они часто используются в противоядительных зельях, однако я понимаю, что их эффективность снижается в процессе растворения. Итак? У тебя есть какое-нибудь соображение? Снейп замолчал, прежде чем сморщить нос. — Зачем тебе нужен он в жидкой форме? — Было бы легче потреблять, не так ли? — Регулус поднял бровь. — Кроме того, я не могу представить, что проглотить целый камень, испытывая воздействие потенциально вредного зелья, было бы лёгким делом. Старший слизеринец кивнул. — Полагаю, ты прав. Ни одному мастеру зелий никогда не удавалось сохранить свойства безоарового камня при изменении его формы, но… я всегда могу попытаться разобраться в этом. Регулус кивнул в знак благодарности, хотя и был слегка разочарован. Это будет не так просто, как он надеялся. — Что я получу от этого, Блэк? — следующим спросил Снейп. Блэк прикусил внутреннюю сторону щеки. — Ты хочешь плату? Снейп плохо скрывал свою ухмылку. — Конечно. Регулус выдохнул через нос. Ему не нравилось быть обязанным людям. Это было непредсказуемо и обычно заканчивалось тем, что что-то шло очень-очень неправильно. Но ему придётся смириться с этим, предположил он. — Хорошо, — кивнул он. — Тогда я у тебя в долгу. — Откуда мне знать, что ты просто не откажешься? Регулус нахмурился. — Блэк всегда платит свои долги. Снейп на мгновение прищурился, прежде чем вздохнуть. — Хорошо. Я изо всех сил стараюсь найти способ создать версию безоара для зелий, и ты у меня в долгу. Он кивнул. — Любая услуга, — добавил Снейп. Регулусу хотелось стереть эту чёртову ухмылку с лица мерзавца, но он придержал язык и удержал руку от движения к палочке в кармане. Его челюсть была сжата, когда он пробормотал: — Договорились. — Приятно иметь с тобою дело, — промурлыкал Снейп с довольной ухмылкой. Он протянул руку через стол, и Регулус поморщился. — М-м-м, — недовольно промычал младший слизеринец, беря руку и неохотно пожимая её.***
— Я слышал, что ты сегодня утром ходил поговорить со Снейпом, — хмыкнул Сайрус, сидя рядом с Регулусом, игнорируя Эвана, который пытался столкнуть его со скамейки. — Кто сказал? — рассеянно ответил Регулус. — Говорит, что у тебя в ушах трещит, — пошутил рыжеватый блондин, поигрывая пальцами, как будто подражая предполагаемому блестящему внешнему виду трещотки. Регулус усмехнулся, убирая руки, когда они приблизились к его лицу. — Ты не мог на самом деле поверить в эту чушь. — Конечно, нет, — Сайрус поморщился, как будто это было прямым оскорблением для него. — Но дело не в этом. Что ты делал со Снейпом? — Мерзавец-полукровка, — усмехнулся Барти. — Думает, что он лучше всех остальных. — Он может быть мерзавцем, но он превосходен в зельеварении. Мне нужно было задать ему вопрос, — объяснил он. Эван скорчил гримасу отвращения. Он казался недовольным тем, что не может сидеть рядом с Регулусом. — Зелья, — сказал он. — Отвратительно. Локоть врезался в рёбра Регулуса, и он повернулся, чтобы увидеть Барти, смотрящего на него с приподнятой бровью. В его руке была корзинка с хлебом, наклоненная вперёд, чтобы предложить её. Регулус покачал бы головой и сказал «нет», но Барти, казалось, был в одном из своих настроений. Он неохотно взял булочку, положил её на тарелку, но больше к ней не притронулся. Он мог слышать, как Барти насмехается. — Ешь, идиот. — Не голоден. — Чушь собачья. Они мгновение смотрели друг на друга, прежде чем Регулус сдался. Он оторвал кусочек от булочки и съел его. Барти, похоже, не был в восторге от его выбора, но больше ничего не комментировал. — Я не знаю зачем тебе беспокоиться о Снейпе, — покачал головой Эван. — Почему это так важно для тебя? — Он вызывает у меня странное чувство. Алина фыркнула. — Странное чувство, говоришь? Эван потянулся к её спине, дёрнув её за волосы. Она взвизгнула, оттолкнув его. Барти просто закатил глаза. — Прекратите это, — усмехнулся старший мальчик. — Люди смотрят. Когда Регулус огляделся, он заметил, что некоторые ученики, на самом деле, смотрят на них. Однако слизеринцев было всего несколько, поскольку другие факультеты были гораздо более привычны к такому поведению. Некоторые из старших слизеринцев усмехнулись. Эван заметил неприязненный взгляд, которым наградил его Мальсибер, и в ответ показал ему средний палец. Регулус подавил желание фыркнуть, когда Мальсибер моргнул, как будто его никогда раньше не посылали. — Мне всё равно, что они думают, — продолжила Алина, проводя пальцами по волосам, чтобы распутать узлы, которые образовал Эван. — Ну, ты должна, — твёрдо ответил Барти. — Сейчас важна наша репутация, и Он не будет уважать нас, если мы будем вести себя по-детски, да? Внезапно всё похолодело. Регулус почувствовал, как всё его тело напряглось, челюсти на мгновение сжались, прежде чем он заставил себя снова расслабиться. Сайрус на мгновение тупо уставился на Барти, прежде чем вздохнуть и продолжить есть. Он, — подумал Регулус. Барти даже не пришлось использовать имя Тёмного Лорда, и они уже знали, о ком он говорил. Регулус даже не очень много думал о Тёмном Лорде, кроме его крестража. Он почти забыл, что война была намного больше, чем просто маленький слизеринский медальон, который был спрятан в пещере. Как ты мог это забыть? — он усмехнулся про себя. — Ты действительно просто игнорируешь всё, что ты сделал на войне? Всех людей, которых ты убил? Дома, которые ты сжёг дотла? — Верно, — сказал Эван. Регулус вернулся к реальности. — Репутация. Реджи не понадобится большая помощь с этим, не так ли? — блондин ухмыльнулся, шевеля бровями. — Наследник Блэк. По сути, бесплатный входной билет в Его ближайшее окружение. Он думает, что его может стошнить. Бесплатный входной билет. И это то, что было, верно? Хотя это было больше похоже на билет в один конец, который ему навязали. Ты выбрал это. Его челюсти сжались. — Не называй меня Реджи, — тихо ответил он, когда молчание стало слишком долгим. Любопытный взгляд, который бросил на него Барти, остался незамеченным.