***
К концу каникул головные боли Гермионы ухудшаются. Они с Северусом совершенно не продвинулись в модификации зелья и теперь оба понимали, что должно произойти. Когда Альбус говорит ей, что через неделю Муди будет готов принять пост профессора ЗОТИ, они понимают, когда все закончится. В последний день ее преподавания Гермиона чувствует себя эмоционально вымотанной. Она едва выносит прощание с четвертым курсом Гриффиндора и Слизерина. Девушка рада, что они вырастут в мире без смертей и тьмы, который ждал их в ее времени, но с другой стороны, именно поэтому, когда она вернется, Грейнджер не будет знать их так, как знала раньше. Прибравшись в кабинете (накануне вечером она собрала все свои немногочисленные вещи, которые были у нее в личных комнатах), Гермиона направляется в подземелья. Они договорились, что проведут эту последнюю ночь вместе, а утром, когда Снейпу нужно будет отправляться на первое занятие, она воспользуется маховиком. Девушка сняла заклинание с волос, вернув себе каштановые кудряшки, и взмахом палочки убрала линзы. — Ты по-прежнему будешь любить меня? – спрашивает Гермиона в очередной раз. — Буду, – спокойно отвечает Северус, играя с завитком ее волос. – Но вот ты можешь перестать любить меня, когда твои воспоминания воссоединяться. Я готов к этому. — Значит, ты можешь быть верным и благородным, но мне ты не доверяешь? — Я останусь тем же самым человеком, – нежно произносит мужчина. – В тебе же будут пытаться ужиться два набора воспоминаний, два разных жизненных опыта, две разные женщины. Ты не можешь знать, что будешь чувствовать. — Я знаю, что люблю тебя. И через семь лет я все еще буду любить тебя. — Да, но через семь лет и три месяца ты можешь иметь другое мнение на этот счет. Тебе потребуется подождать, пока воспоминания не интегрируются, чтобы сказать наверняка, что ты, – то есть частично ты и частично она, – будешь чувствовать. — Если ты хочешь порвать со мной, просто скажи. — Не хочу. Но я не собираюсь заставлять Гермиону Грейнджер, которой сейчас пятнадцать, держать слово, которое ты даешь за нее. Это ее жизнь, и она заслуживает право голоса. — Я не хочу уходить. — Знаю. Я тоже не хочу, чтобы ты уходила. — Мне страшно. — Знаю, котенок. — Охрененная из меня гриффиндорка. — Ты моя прекрасная, потрясающая гриффиндорка, и я люблю тебя. — И ты не дашь мне выйти замуж за Малфоя? — Или Уизли, – подтверждает Северус, мысленно добавляя: уж точно не дам, если смогу как-то повлиять. – А теперь иди сюда. В последний раз. Никакой сексуальной магии и в принципе очень мало секса. Сна, впрочем, так же ничтожно мало, никто из них не хочет тратить последние часы впустую. Лишь попытки запомнить черты лица, нежность кожи, вкус. Каждый поцелуй, каждое касание говорит: "Да, я люблю" и "Да, я буду любить".***
Утром больше нет слез, нет обещаний, нет никаких "а что, если". На столе остывают остатки завтрака, пока они обнявшись сидят на диване. Голова Гермионы покоится у него на плече, а Северус нежно поглаживает ее спину. Портрет Снейпа говорил, что она появится в будущем на том же месте, откуда отправилась, а не на том, где она сейчас. Отвлекшись на змею и Крауча, Грейнджер вообще не обратила внимание, в какой комнате она появилась, но она приблизительно описала ее Снейпу, и он пообещал, что встретит ее там. Как бы ее все это ни пугало, Гермиона знала, что мужчине будет еще хуже, учитывая, что ему придется ждать целых семь лет. Что бы не ждало ее в будущем, сама Грейнджер увидит это буквально через мгновение. Она поднимает взгляд, и Северус оставляет на ее губах легкий поцелуй. Девушка вздыхает и отзывается на ласку, но в отличие от всех других поцелуев, этот так и остается целомудренным, призванным сказать все то, на что у них не хватает слов. — Увидимся через семь лет, котенок, – шепчет Снейп ей в волосы.