Одна кровь

Она вскрикнула, открыла глаза. Грудь прострелило, словно секач впился клыками; живот рассекло, под ребрами барабанило сердце. Рейнира попыталась вдохнуть — едва впихнула в себя воздух, адской болью пробило колено. Она скорчилась на кровати, прижала ноги к груди, закусила губу. Снова. Что с ним сейчас? Жив ли? — Моя госпожа, — служанка, что сторожила сон, склонилась к ее лицу с лучиной. Ее глаза бегали, смердели страхом. Не уйдет ведь, пока не успокоится. А если уйдет — тут же доложит старику Хайтауэру о том, как принцессе нездоровится. С того станется раздуть тему, пихнуть под нее сиделок, чтоб совсем задавили, пока отец тешит себя вином, пока Деймон… Внутри опять что-то дернулось и рвануло грудь, как с вырванным куском мяса. — Я видела маму, — сквозь боль скривилась Рейнира. Слезы-то все равно не скроешь — так пусть этот ублюдок из Староместа думает, что надо, и подавится своим сожалением. — Мертвые живут в нас, — со знанием дела закивала служанка. Ей-то что, старой клуше, знать о мертвецах? За родом Рейниры, ее отцом и дедом, кружили сотни мертвых драконов. Знать бы лишь, что сука-судьба не взяла еще одного. Знать бы лишь… — Иди, — шепнула она служанке. — В королевской септе сейчас никого. Помолись за мать, — она потупила взгляд, — ты умеешь. Все в замке знали, что у самой Рейниры с этим туго, и новая королева была наглядна в своих примерах. Батюшка не уставал напоминать, как он любил старую. Засунул бы он эту свою любовь!.. Еще один удар, под коленом. Рейнира сжалась в комок, всхлипнула, и служанку как ветром сдуло: прониклась, малахольная, ее глупой придурью. Рейнира впилась в подушку зубами и оскалилась, улыбаясь. Раз он достает стрелы — значит жив. Рывок, еще рывок — боль адская, но такая необходимая — пульсация в плече. Одна стрела не вышла, но две против трех — хороший результат. Лишь бы другие его не настигли, лишь бы мертвые драконы отгородили от рока, сберегли жизнь одного и спалили в огне всех прочих. В Семерых Рейнира не верила, не Семеро дали ее крови пламя. Боль пульсировала, но больше не оглушала. Рейнира вслепую нашарила в тумбочке ящик, открыла, достала оттуда ожерелье и сжала в зубах. Огладила языком цепь, проглотила вкус крови — их крови — со звеньев. Она была горяча, словно внутри танцевало пламя, словно магия вливалась в нее через кожу. Хотелось взять эту сталь глубже в себя, слиться с подарком Деймона — вдруг тогда ощутит его, увидит, почувствует, даст сил? Не так, как сейчас — лишь телом, а цельно, глазами через его глаза. В ней плескалось пламя древней Валирии, и ни один мейстер не знал границ той древней магии. Вдруг? Вдруг?.. Драконы берегли Деймона. Ни одна стрела больше его не коснулась, а боль утихла лишь под утро, но сердце было спокойно: раз боли нет, нет и смерти. Он вскоре вернется к трону.