в воде закипает кровь

Где-то вдоль долины берёзовых холмов, Феликс Саммер будет смутно ожидать очередной блеклый закат. Потерявшись в небосводе глаз, отвлечь его будет непостижимо. Где-то в дали, над целым городом, будет возвышаться тонкий, уверенный взгляд Вару Джонсона. Будь то противно-глушущий дым сигарет, жалкая усмешка, будь то даже самая тихая тишина, непременно, до города дойдёт каждый вздох, спровоцированный Вару Джонсоном, ибо он всегда будет смотреть на город с высока. Всегда, абсолютно всегда, сейчас и до самой смерти. Феликс Саммер и Вару Джонсон не были похожи. Вару плевал на мир, в то время как мир плевал на Саммера. Саммера пугало это чувство. Саммера пугало своё существование. Отродье, отродье, полное отродье. В голове проносились лишь эти бессмысленные очертания слов. Именно тот самый голос. Голос в голове, который он не мог остановить. Голос, что побуждал совершать Саммера самые ужасные, бесчеловечные и противные вещи. Голос что заставлял Феликса чувствовать себя отродьем. Со временем голос стих, а самые ужасные, бесчеловечные и противные вещи начали буйствовать всё больше и больше. Если подумать, Феликс ненавидел людей. Если подумать получше, наверно Феликс всё же обожал людей. Вару Джонсон. Феликс не любил Джонсона. Нет. Вару Джонсона любили все, но точно не Феликс. Вару был самовлюблёнен, эгоистичен и лицимерен. Феликс ненавидел лицимерие. Ненавидел больше жизни или может смерти или даже надгробия отца. Феликс не был лицимером. Феликс определённо не был лицимером. Моля его спустить курок, Феликс задыхался в собственном безразличии. Вару был его наркотиком. Тем самым ненавистным наркотиком. Не справляясь с сопротивлением против самого себя, Саммер желал всё больше и больше. Настолько "больше", что хотелось буквально утопиться в его присутсвии. Хотелось тепла и заботы, понимания и ласки, уважения к себе, хотелось чтоб Вару пытал его до самой болезненной смерти. Пытал всё больше и больше, мучительнее и мучительнее, так как он бы хотел пытать, тех кто не вольно опрокинули взгляд, на удивление изящную талию Джонсона. Простого уважения как к человеку. Ведь ничто не бьёт по сердцу настолько сильно, как одиночество. Ничто не бьёт по сердцу, настолько сильно, как осознование того что на Вару Джоносна смотрит ещё кто-то помимо него. Никто не поддержит. Никто не перестанет смотреть на его талию. Не успокоит словами "всё хорошо" или "не стоит беспокоиться". Не выбросится в окно, из-за понимания, того что сделали то, чего делать не должны. Не должны. Это слишком сильно резало по уже давно избитому сердцу. Кто-то смотрел на Вару Джонсона. Кто-то, но не Феликс. Кто-то смотрел на его исхудалую талию. Кто-то, но не Феликс. Вару Джонсон никогда не доедал. Вечно худащявый, но крепко стоящий на ногах, он никогда не ел столько, сколько едят обычные люди. Феликс это знал. Феликс отлично это знал. "Не ест? Но почему? Он идеален. ОН ЧЕРТОВО СОВЕРШЕНСТВО. ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ЕГО ПОНЯТЬ. Я ДОЛЖЕН БЫЛ ЕГО ПОНЯТЬ." Разрывая ручкой новый учебник по русскому, Феликс маниакально сдирал кожу с уродливых ладонь, вплоть до самых очертаний кусочков человеческого мяса, изнеможая свой гнев, на своём теле. Изнеможая свою ненависть, на своём существовании. Все смотрят на Вару. Никто не смотрит на Феликса. Никто и никогда не смотрел на Феликса. Все и всегда смотрели на Вару. Зонт Эйден тоже не доедал. Феликса не волновало это. Феликса абсолютно не волновало, то что его единственный и без того больной друг портит своё здоровье. Его не волновало, будет тот жить или умрёт. Его не волновало, собьёт его машина или переедет камаз. Феликса не волновала жизнь Эйдена. Однако Феликс не представлял себя без него. Саммер готов был часами желать Зонту смерти. Саммер ненавидел Зонта. Зонт ненавидел Саммера. Таков их быт. Смертным не суждено понять их. Усталым шагом направляясь во всё тот же ненавистный класс, Эйден болезненно схватился за сердце пытаясь остановить свой кашель. Замечательно Эйден! Просто гениально! Попасть в медпункт перед первым же уроком. Страдая порывами боли в груди, сердечно-сосудистыми заболеваниями, бледностью лица, посинением губ, повышенным утомлением, слабостью, дрожью в руках, повышением температуры, изменением частоты и ритма пульса, а также пониженным кровянным давлением, этот умник, умудрялся принимать пищу раз в два дня. Молодец, Зонт! Ты просто проявил себя как нельзя лучше! Сегодня Эйден пропустил целый день. Это только его вина. Серьезно, зачем вообще проявлять к нему сочувствие? Никто не запрещал следить ему за здоровьем. Он просто заставляет волноваться близких ему людей, не больше. Это только его решение и только его проблемы. Клео, медленно и грустно наклонилась к лбу младшего, согревая того своими горячими слезами. Прискорбная ситуация. Который раз он довел родную сестру до слез? Честно, Зонт давно сбился со счета. Рвота. Единственное что он помнит... ... Истощать тело. Дни на пролет. Снова и снова.... Это...Это так неимоверно приятно! Отказ в пищевой потребности вызывает такую жгуче-ужасную боль в организме, что та способна довести до экстаза! Бабочки подохли еще на второй стадии развития в куколке, чего уж там до фразы "они разлетелись кто куда, оставив сподвижника подталкивающего покинуть родную среду, без соверщенно глупых формальностей, отсутсвие которых на самом деле, доводит миллионов незнакомых людей, до страданий". Жизнь намного легче. А чего вы хотели? Чего хотела ты, Клео? Чего хотел отец? По вашему обсессивно - компульсивное расстройство - это как грипп, от которого можно избавиться, всего-то выпив чай три раза в сутки и заглотив таблетки подобно наркоману? Извините, но боюсь разочаровать, это как небо и земля. Ах да, отказ в пищевой потребности. У Зонта до сих пор вертелось на языке это прекрасное, "вы больны анорексией. Ваше здоровье может сдать в любой момент и жить вы тоже такими темпапи долго не будете". Умереть молодым. Ох, как же это всё таки красиво звучит! Как же приятно чувствовать тошноту и глотать те противные таблетки! Люди страдают от психического и физического истощения. Глупцы. Это даже близко со страданиями не сравнить! Так приятно, так нежно и так больно! Так удивительно интересно наблюдать за своими трясущимися ногами, которые еле держаться на холодном полу, из-за нехватка энергии! И никто не поймёт! Не поймет не отец, не сестра. Клео будет щегалять своими ненужными слезами - как дура портя свои нервы ужасным поведением младшего брата. Отец возьмет библию в руки и отведет к священику, стараясь изгнать всю нечесть внутри. Но мама.. Поняла бы она его? Одобрила бы его действия? Думая об этой противной мысли, Эйден сразу забывал про дрожащие ноги и хватал добрый кусок хлеба. И всё же, странный человек этот Эйден. Он не был рабом желания сделать своё тело ещё более худым, он был полностью уверен в себе и умереть никогда не хотел. Зонт не был мазохистом. Но тогда для чего? Для чего все это шоу? Почему его так сладила мысль о смерти, понимая что у него нет причин умерать? По крайней мере можно сказать что эти оба - Джонсон и Эйден, одинаково стоили друг друга. Манипуляция, агрессия, игнорирование как и своих так и чужих проблем. Кто знает - может, мол они устали от окружения, только бог и знает. Может, они оба, это и вовсе чужеземцы прилетевшие из другой планеты, в целях захватить её. Таких типов как они ни за что на честность не развести. В день Зонт употреблял максимум 500 калорий. Вару был правильней. Он не так сильно издевался над собой, нежели издевался над окружающими. У Зонта данный распорядок держался в строгом балансе. Сегодня опять надо было сдавать целый ряд тестов и банальных анализов. Зонт не хотел находиться там. Его заставила сестра. Снова. Клео была просто душкой. Хорошенькая, умная, добросердечная девушка, что всего лишь переживала о брате. В ней не было ничего отрицательного. Она как белый лист, была абсолютно чиста. Чертова мания к идеализму. Все они такие святые, как не спроси. Наверно именно из-за этого безупречного стержня, Зонт и относился к Клео так предвзято и холодно. Клео не виновата. Клео Эйден бедная простушка со светлой душой. Не бывает идеальных людей, черт возьми, не бывает. Увидев бы хоть один грех за её спиной, может Зонт бы понял что и она является таким же человеком как он. Но случиться это точно не сегодня. Для Зонта, Клео была лишь куклой. Красивой куклой, но совсем не живым человеком. Однако, как бы он не видел её в своих глазах, Зонт далеко не ненавидел сестру. Нет, даже не близко. Зонт любил свою сестру почти также как мать и просто не мог остановить тревогу в душе, понимая что родная Клео - сейчас является лишь украшением мебели без единого изъяна. Редким, дорогим цветком, который придавал уюта комнате или случаем который можно было ставить в пример своим детям, у которых в отличии от форфоровой фигуры, есть свои естественные недостатки. Саммер не возращался домой. Он переночевал в подъезде. Феликс потерял все свои силы, борясь с внутренним "я", которое так и хотело подобраться к Джонсону как можно ближе. Он просто не мог выслушивать очередной скандал дома. Он устал от криков, шума и прочих лишних глаз. Вчера он пороком услышал о результатах ЭКГ Зонта и о том насколько это серьезно. Чтож Зонт, как выкрикнула в гневе и слезах Клео во весь голос "медленно себя убивает и ещё один пропущенный завтрак - его положат в больницу". Клео никогда ещё не была такой громкой, как в ту ночь. Информацию о прибывании Эйдена было не сложно найти, всё же популярность даёт о себе знать. Все только и ведут о нем сплетни. Все, но не Саммер. "Интересно, а сколько его еще не будет на занятиях?" - словил себя на язвительной мысли больной гетерохромией. Интересно, а Эйден действительно умрет? Было бы славно. Джонсон однако действительно странная личность. А завтра у него день рождения. То что Феликс об этом знал, совершенно не странно. Кто знает, может даже Эйден соизволит появится там? Это было бы совсем не так славно. Это было бы ужасно. Но, может.. Может всё будет по-другому? Может они действительно ненавидели друг друга? А может Феликс тоже составит компанию на школьной вечеринки в честь именин? Мысли таились всё глубже в неизведанное, но одно только замечание крутилось у бледного на кончике языка и перепрыгивало мимо уродливых пальцев. Завтра всë изменится. Завтра я наконец дойду до той желанной точки не возврата.