избави нас

Я смотрю прямо перед собой и боюсь пошевелиться. Глаза привыкают к темноте, и постепенно я могу различить перед собой тумбу с телевизором и корзину для белья. В отражении вижу себя, по закостеневшему телу ползут ледяные мурашки. Стараюсь не дышать, чтобы не пропустить шорох, от которого мое сердце болезненно сожмется. За мной наблюдают. Не знаю, кто и откуда. Может, кто-то смотрит в окно. Или стоит надо мной прямо сейчас. Или притаилось в углу. Шух. Шух. Шух. Кровь стучит в висках, дыхание в груди замирает, и я почти слышу, как шевелятся волосы на моей макушке. Я схожу с ума. У меня сбился режим, и я пережила нечеловеческий стресс. Это нервы, да и только. Сейчас я приподниму голову, оглянусь и никого не увижу… но всё равно не шевелюсь. Ни звука. Тихо, как в гробу. Не знаю, сколько я лежу так - минуту или десять. Я окончательно проснулась и понимаю, что провалиться обратно в сон не получится. Мне придется пошевелиться, придется встать с дивана, и когда я доберусь до выключателя, то пойму, что в комнате никого нет, что у меня, скорее всего, просто сонный паралич. Я моргаю и поднимаю окосевший взгляд выше. Белое, мелованное лицо с широко распахнутыми безумными глазами, будто веки прибили к бровям степлером, и хищная улыбка черного рта. Мне бы закричать, но я цепенею настолько, что просто смотрю на него - как гигантский паук, оно сидит на моем телевизоре и смотрит прямо на меня, и в ту же секунду прыгает за телевизор, к стене. Меня прошибает горячий пот. Как во сне, я отрываю щеку от подушки, приподнимаюсь и вглядываюсь в отражение на экране телевизора, почти надеясь, что за моей спиной сейчас покажется чьё-то лицо и что вся моя квартира вот-вот сойдёт с ума, пока меня не захлестнет какая-нибудь галлюцинация. Под ногой скрипит половица, и я делаю несколько шагов вперёд, с замиранием сердца приближаясь к телевизору, почти готовая к тому, что из-за него сейчас выпрыгнет оно и отгрызёт мне лицо. Но там пусто. Оно исчезло. - Господи ёб твою душу мать, - я прячу лицо в ладонях и выдыхаю, кажется, в первый раз после пробуждения. Тревога понемногу отступает. Скорее всего, сонный паралич и был, и всему виной стресс. Я включаю свет, заправляю кофеварку, врубаю негромко MTV - квартира тут же оживает, а за окном снова льет осенний дождь, и кошмар постепенно отступает. Мне надо как-то пережить эту ночь, отвлечься и успокоиться. Сначала - душ. Утром позвоню Бобби и спрошу о работе - если повезёт, вернусь обратно в музыкальный магазин, чтобы как-то кормиться, пока думаю с работой по специальности. Дерьмово вышло. Я ведь правда хотела у него работать. Как много в мире гробовщиков, которые могут с уверенностью сказать, что в этом их призвание? Я до сих пор чувствую, что мой путь именно в этом. Ни в какой другой области я не могла бы принести больше пользы, и ни одна другая работа никогда не дала бы мне того, что мне нужно. Может, подумать о том, чтобы перебраться в другой город? Но я не хочу переезжать. В Ривер-Филдс я бы оставила много тяжелых воспоминаний, но и счастливых моментов было не меньше. Когда я выключаю воду, в комнате снаружи раздается какой-то стук. Смотрю в сторону источника звука пару секунд и принимаюсь чистить зубы. Это как в кино, когда в доме явно происходит какая-то чертовщина, а герой тащится с фонариком в подвал и кричит “Кто здесь?”. Так же и я. Когда я выхожу из душа, то первым делом в центре гостиной вижу на полу книгу, которая всегда стояла на полке над диваном. Сквозняк, говорю я себе, или какое-нибудь там статическое напряжение, из-за которого годами стоявшая на одном и том же месте книга взяла и вылетела с полки. Аккуратно поднимаю её с пола и возвращаю на место, когда моё внимание привлекает что-то на периферии зрения. В углу комнаты, у входной двери в квартиру, сгустилась темнота, которой там быть не должно, и я боюсь повернуться в ту сторону, боюсь увидеть, что мне не показалось. Боюсь посмотреть в темноту и понять, что в ней кто-то есть. Так я и стою, оцепенев. Бред какой-то. Это самая обычная квартира в доме-новостройке. Простая прозаичная студия, в которой никто никогда не умирал, и дом даже не стоит на месте древних индейских захоронений - последнее место в мире, где может происходить нечто сверхъестественное. Мне здесь нечего бояться. И я смотрю в темноту. В темноте горят две злые красные точки. Прежде, чем мой спинной мозг успевает принять сигнал из головного, чтобы рот открылся и из лёгких вырвался крик, все до последней двери в квартире открываются нараспашку, и содержимое всех шкафов летит на пол. На пол летят тарелки и сковородки, кофеварка с ещё горячим кофе, аккуратно сложенные футболки, коробки с бытовой химией, столовые приборы, видеомагнитофон и коробка с кассетами, фен для волос и распиханный по коробкам хлам. Я кричу во всё горло, пока крик не превращается в вопль, пока мой голос не становится ниже на несколько октав и в конце концов перетекает в хриплый плач, беспомощный и захлебывающийся. - Оставь меня в покое! - реву я и не узнаю собственный голос. - Что тебе ну-ужно?! Полный хаос; пол завален всеми моими вещами и обломками посуды, между ними растекается черная лужица. По телеку, надрывая глотку, Курт Кобейн поет под гитару. Вся моя квартира, весь мой быт, всё то, что держит ночные кошмары в узде - всё это разворочено, разбито, вывернуто наизнанку и испорчено… Глаза бегают по беспорядку, руки дрожат, я не знаю, за что схватиться и с чего начать, пока до меня медленно доходит, что происходит в моём доме. И тогда, не думая ни секунды, я выскакиваю на лестничную клетку, как была - босиком, в пижамных штанах и с мокрой головой, я лечу на улицу, миновав лифт (слишком опасно); бегу по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и едва не падая, захлебываясь слезамии я бегу прямо к машине, наскоро завожу её и давлю педаль газа в пол.

***

- Послушай, ты перенервничала, - Меган ставит на стол чашку с чаем и садится напротив, потирая заспанные глаза. - Три часа утра, сама подумай. По какой другой причине ты в три часа утра едешь ко мне в пижаме и вся на нервах? Тебе нужно выспаться. Выспаться, недельку отдохнуть, дать себе передышку и уже потом думать о работе. М? - У меня дома всё вверх дном, - я качаю головой и смотрю на неё неверящими глазами. - Я врач, Мег, я в курсе, как выглядит переутомление, и я точно знаю, что это не оно. И потом, ты меня знаешь. Я скорее поверю, что земля плоская, чем в то, что призраки существуют. Разве не так? Я же скептик. Мы с тобой обе скептики. - Ну хорошо. И чего ты от меня хочешь? - она прикрывает рукой огромный зевок и снова смотрит на меня сонно. Я прикусываю язык. - Я просто… Просто не хочу оставаться дома одна. По крайней мере, до утра. Я бы переночевала у тебя, если можно, а утром уеду приводить квартиру в порядок. Долгая минута тишины. - Скажи мне честно, ты сорвалась? Где-то за окном визжит чья-то автомобильная сигнализация. Мег смотрит на меня усталыми строгими глазами, которые, тем не менее, полны сочувствия. От этого взгляда у меня кровь закипает. Она хочет как лучше, я знаю, она переживает за меня, как настоящий друг, но… - Что ты сказала? - Извини. Но я никогда тебя такой не видела, вот и всё. Я переживаю, - она прикрывает рот краем чашки. Я в отчаянии прячу лицо в ладонях. Голова гудит, раскалывается, и хочется выть. - Я к героину не притрагивалась уже больше десяти лет. Знаешь, что это значит? Что для меня значат эти десять лет? Знаешь, что для меня значит сорваться? Вся карьера в жертву пяти минутам кайфа - ты такого обо мне мнения? Зачем мне колоться, по-твоему? Зачем спускать в унитаз все эти десять лет? Меган молчит, и ей не нужно ничего говорить, чтобы я поняла, что она сожалеет о сказанном. Её рука тянется ко мне через стол, и она накрывает холодной ладонью мою руку. - Прости, Бекс, - шепчет она, и я поджимаю губы. “Всё в порядке”. - Чем твоя ночная смена у Делвера закончилась? Я вдруг понимаю, что воспоминания об этих ужасных часах как будто смыло у меня из памяти. Зубы скрипят от одного лишь флэшбэка - мне хочется выговориться и рассказать ей всё как есть, без прикрас, и начать ровно с того момента, как Рэймонд появился по ту сторону входных дверей, которые запер на ключ. На губах у Меган играет хитрая улыбка. Уверена, что она еще не отшутила все шутки о том, что я якобы влюблена до смерти в своего странного профессора - сказать, что меня это всегда раздражало, всё равно что ничего не сказать. Слова застревают у меня в горле. Рассказать ей обо всём? Испортить ему репутацию раз и навсегда? - Я не буду у него работать больше, - говорю я просто, и в пару глотков выпиваю половину кружки остывшего чая. - Это не моё. Я туда больше не вернусь. Её взгляд загорается любопытством. - Что случилось? Расскажи! - Как-нибудь потом, хорошо? - Ребек-кааа…. - Нет, правда, это разговор для другого раза. Дашь мне фен? Ты иди спать, а я побуду в гостиной до рассвета. Потом уеду. Меган поднялась обратно к себе, а я пристроилась у неё на диване с томиком Сидни Шелдона. Мерно тикали высокие напольные часы, которые Меган унаследовала от бабушки, как и всё остальное в доме. За окном под сильным ветром шумели густые деревья. Я настолько погрузилась в чтение, что все тревоги как рукой сняло; казалось, я только сейчас поймала долгожданную передышку за прошедшие пару дней. Будто только-только вернулась с той самой смены и могу наконец перевести дух. Тук-тук-тук. Когда хирурги не разговаривали о еде, они обсуждали бейсбольные и футбольные матчи. «Ты видел игру „49-х“ в прошлое воскресенье? Им явно не хватало Джо Монтаны. Он всегда выручал их на последних минутах матча», — говорил кто-нибудь, удаляя в это время разорванный аппендикс. «Кафка, — думала Пейдж. — Кафке бы это понравилось». Тук-тук-тук. Я отрываю взгляд от страницы и не могу понять, откуда звук. И смотрю в окно.

***

- Я её видела, Мэг, она была прямо там! - захлебываюсь, но кричу, и от силы крика трясется всё моё тело. - Прямо за окном, перед домом! - С меня хватит! - разъяренная Мег разворачивается на месте, накидывает в прихожей пальто, открывает нараспашку входные двери и исчезает в предрассветной темноте. Я стою, как вкопанная, и ничего не соображаю - сперва кажется, что Меган ушла просить помощи или вызвать мне скорую, или полицию, и я дрожу, не зная, что мне делать. Тук-тук-тук. Я оборачиваюсь к окну и вздрагиваю на месте, готовая снова закричать, но потом понимаю, что за окном стоит Меган, машет мне рукой и давит неприятную улыбку: “я же говорила”. - Видишь? - голос долетает до меня глухо через закрытое окно. Меган размахивает руками. - Тут никого. Я дышу так громко и натужно, что звук собственного дыхания заглушает всё остальное. И всхлипываю, как маленький ребёнок. Уйди оттуда, Меган, уйди в дом, не нужно… На мгновение мне кажется, что за её спиной кто-то стоит. Моргаю - и всё проходит. Она быстро возвращается в дом. - Слушай, тебе нужна помощь. У тебя уже какие-то галлюцинации от переутомления, - она запирает входные двери и стаскивает пальто, которое набросила прямо на домашний халат. - Тебе нужны успокоительные, ясно? Я не шучу. - У меня нет никакого переутомления! - еще чуть-чуть, и я взорвусь от гнева. - У меня не едет крыша, ясно?! - Окей, давай посмотрим, - я никогда не видела Мег такой взбешенной. - Ты заявляешься ко мне домой в три часа ночи в одной пижаме и заявляешь, что у тебя дома завелись призраки, а потом орешь на весь квартал, потому что кто-то якобы стучится к тебе в окно, так? Бекс, это всё звучит безумно, ты это понимаешь? Тебе всё это кажется! Даже если бы у тебя дома что-то происходило, с какой стати твои призраки вдруг перебрались ко мне домой? Знаешь о чем это говорит? О том, что проблема в тебе. В твоей черепушке. Ей нужна помощь. Тебе нужна помощь. Меня будто водой из ведра окатило от этих слов. - Мне нужно идти, - говорю я онемевшими губами. - Я потом позвоню. Прости, Мег, ложись спать. - Куда ты собралась среди ночи? - мотает она головой. - Бекс? Бекс!!! Но я уже хлопаю дверью машины и завожу двигатель. Одними губами через стекло говорю ей: “я позвоню”. На Ривер-Филдс вновь обрушивается ливень. Дворники работают с бешеной скоростью, и чем ближе к рассвету, тем непрогляднее становится дорога впереди. Я не вижу ничего, кроме воды и размытых пятен света от фар, и дорогу прокладываю себе почти что по памяти. Проезжаю закусочную и автозаправку, пока городской пейзаж не сменяется загородным, где дома встречаются всё реже и реже, и всё больше - деревья. Еду в гору, по одинокой дороге, с которой запросто свалиться на обочину, потеряв управление - мне остается только молиться, что я доеду до морга в целости и сохранности. В небе бьёт молния, освещая здание впереди, и надпись над входной дверью - River Fields Mortuary. Входные двери открыты нараспашку, и от одного вида освещенного теплым светом холла душа уходит в пятки - меньше всего на свете я хочу входить внутрь, но понимаю, что другого выхода у меня нет. Я знаю, где он. Внутри на меня обрушивается шквал звуков - я слышу, как в дальнем крыле ходуном ходит печь, как запертое за печной дверцей нечто кричит, как свинья, которую жарят заживо. И вопли Реймонда. Долгий затяжной вой вперемешку со всхлипами и несвязной мольбой. Я бегу туда со всех ног, через этот чертов коридор, через операционную, пропитанную запахом глутаралдегида, через две пары дверей, и нахожу его на полу, на четвереньках, корчащегося не то от боли, не то от ужаса, пока печную дверцу изнутри долбит нечто нечеловеческой силы. - Реймонд! - он оглядывается в мою сторону, и в его глазах отражается ужас, который передаётся и мне тоже. - Реймонд, всё в порядке, это я!.. - ОТОЙДИ! - он шатко поднимается на ноги, достает из-за ворота крест, отчего я только вопросительно вздираю бровь. - Серьёзно?.. - Пошла прочь! - его голос срывается, отчего первая половина фразы звучит как приказ, а вторая - как мольба. Я обезоруживающе поднимаю руки. - Реймонд, это я. Успокойтесь. Проходит секунд десять. Визг в печи утихает, как и гром снаружи. Всё безумие происходящего рассеивается, как ночной кошмар с наступлением утра. Где-то снаружи каркает ворона, ознаменовав рассвет. - Ты настоящая, - говорит он на последнем издыхании. - Господи. Прости меня за это. Каждый раз как в первый, - он прячет крест обратно под рубашку и утирает пот со лба. - Тяжелая ночь. Тяжелая смена. Иногда, когда они горят, то делают последний рывок, что ли… На секунду я подумал… - Всё кончилось, - говорю я тихо, и непонятно, кому это адресовано - мне или ему. - Ты что здесь делаешь в таком виде? Я думал, ты всё. Я мнусь с ноги на ногу. - Мне нужна ваша помощь.

***

- Сравнение не из лучших, но… Когда ты сталкиваешься с этим впервые, это как на жвачку наступить. Куда бы ты ни пошёл, эта гадость идёт за тобой. Я же говорил, я пытался. Я ведь не священник, не экзорцист, не охотник на привидений, понимаешь? Я врач. Я тоже никогда на это не подписывался, - мы сидели в закусочной и завтракали, разговаривая приглушенными голосами. Народу в заведении не было ни души, даже официантка и та, кажется, пошла подремать к концу своей собственной ночной смены. - Я закрыл морг на неделю, когда это впервые со мной случилось. Но это ничего не изменило. Что с тобой произошло? Я поёжилась, натягивая свою походную толстовку поплотнее. - Вы когда-нибудь видели… Хм… Я сначала думала, что это сонный паралич. Проснулась у себя дома и увидела… Что-то. Белое. Реймонд понимающе закивал. - И он сразу исчез, да? - я киваю. - Это мимик. Меньший дух. Я вижу его иногда. Как только он понимает, что его заметили, то тут же исчезает. Дьявол создал его из зависти к роду людскому, по нашему образу и подобию… Но ему не под силу создать что-то даже близко похожее на человека, и оттого мимик выглядит как жестокая карикатура на человека. Мимики иногда подсматривают за людьми, надеятся хотя бы мельком ухватить наши жизни. Они безвредны по большей части. Они не то что мертвые тела, но даже неодушевленные предметы захватить не в состоянии. - Откуда вы всё это знаете? - Ребекка, я так без малого тридцать лет живу, - он грустно улыбается, пытаясь придать словам непринуждённости, но моё сердце падает вниз. - И что… Ничего не помогает? Освятить морг, квартиру? Экзорцизм? Реймонд мнется какое-то время, задумчиво жует свой тост. - Всё это к церкви не имеет отношения, на самом деле. И к христианским мифам тоже. Это надо рассматривать в другом ключе, - в ответ на мой вопросительный взгляд, он добавляет. - Крест - это привычка. Такая детская надежда, что сработает. Не могу объяснить. - Я всё равно не понимаю… Почему это происходит со мной, с вами? Это может перекинуться кому-то ещё?.. Реймонд тяжело вздохнул. - Мне трудно это объяснить. Я всё время пытаюсь узнать больше, понять, с чем я столкнулся двадцать восемь лет назад, с чего всё началось, но пока что всё, что я могу - это делать то, что в моих силах. Люси работает в дневную смену и не подозревает о том, что происходит. Что бы это ни было, её это не коснулось. В отличии от меня и тебя. Я снова ёжусь. Вдруг подкрадывается осознание, что в морге за мной всё время наблюдали. Все те разы, что я приезжала туда на практику, каждый раз, когда я брала в руки скальпель или троакар. Кто-то наблюдал за каждым моим шагом, и теперь это внимание легло на меня проклятием. Почему-то именно на меня. - Раз… - в горле пересохло. - Раз с этим ничего нельзя сделать, то… Реймонд, вы хотите сказать, так будет всегда? Он неопределенно пожал плечами. - Я не нашел другого выхода, кроме как делать свою работу. Как бы страшно ни было. А я боюсь всего этого не меньше твоего, но точно знаю одно. То, что я делаю в морге - моё единственное оружие против них. Я давно уже оставил надежду, что однажды всё это прекратится и они исчезнут также, как и появились. Обманывался месяц, два, месяцы сменились годами, пока я не бросил надеяться. Моё предложение всё ещё в силе. Иди работать ко мне, работай в ночь. Отыграйся на них за всё. И я представила себе это. Долгие ночи в морге, один и тот же кошмар раз за разом, до тех пор, пока… А что будет потом? Я проработаю в морге всю свою жизнь, выйду на пенсию и сойду с ума в престарелом доме, донимая санитаров разговорами про демонов, которые терзают меня по ночам. Так?.. Или я могу отказать ему, пойти к врачу и никогда в жизни не выйти из стен психушки. С моим-то бэкграундом. - Я… Давайте попробуем.