История о ночевках и лучших подружках

— Это даже не действие, — проворчала Каркат, коротко прикасаясь губами к мягкой щеке Джун, — ты делаешь так каждый день. Пиздец какой-то. «Пиздец», если уж на то пошло, обширное понятие. Слово-концепт, можно сказать. «Пиздец» — это и про бытовое, и про глобальное, и про все на свете, особенно если не чураешься матного языка. И то, во что постепенно превращалась невинная «правда или действие», определенно входило в категорию пиздеца. Пожалуй, являлось даже в какой-то степени примером!.. Потому что рука Джун а) уже минут пять поглаживала Каркат по коленке, б) не похоже, что собиралась прекращать, и, что самое страшное, в) если бы она перестала, Каркат бы поседела, потому что узел не столько предвкушения (откуда ему взяться? да она в жизни бы в такое не поверила!), сколько стыдливой надежды, затягивался в низу живота все крепче. — Я делаю так каждый день, — бодро согласилась Джун и в подтверждение своим словам тоже чмокнула Каркат в щеку, почти не отстраняясь. Близость чужого лица отозвалась в предательски напряженном теле волной жара, — а от тебя не допросишься. Действие. Блять, будь Каркат хотя бы пьяной, не то что уж какой-то там сме-е-елой или реши-и-ительной, фу, кто так делает, она бы придумала Джун действие. И даже не одно, честное лесбиянское. Будь они сейчас хоть в одном сценарии из всех тех, что Каркат представляла перед сном уже бог знает сколько!.. Ха, пожалуй, они были. Потому что кто, кирпичом его отравленную дебилизмом башку, играет в «правду или действие» наедине на ночевке после нескольких месяцев откровенного «дружеского» флирта? Явно не Каркат! По крайней мере, не все прошлые года жизни! Каркат поймала косой взгляд Джун и внезапно ощутила, что узловатые длинные пальцы с коленки перебрались чуть выше, почти на бедро. Нутро сжалось (как метафорически, так и вполне физически — по коже даже пробежали мурашки). Возможно, ей придется дрочить в туалете прямо на ночевке. Все бывает впервые… — Эм… — не слишком умно начала она — все мысли были чуть ниже. В бедрах. Нет, правда, если она слегка раздвинет ноги, намек, что она не против того, что с ней могла бы сделать как-оказалось-недавно-вполне-себе-бисексуальная лучшая подруга, станет яснее? Наверное, яснее всего будет шлепнуть ладонь прям на чужую и увести между… Это пиздец. Слово-концепт, кстати. Пиздецище. — Проблемы с креативом? — шепнула Джун ей на ухо (не так уж и гомосексуально! она делала так каждый день и каждый день получала по щам!). Каркат почти непроизвольно чуть склонила голову, позволив чужому дыханию опалить ее нагую шею, и едва не застонала от бесконечной фрустрации. Еще и эта выебывается! Нет, проблем с креативом нет, база знаний — во! Осталось придумать, как тебя, тупую башку, загнать мне между ног! Ядрена мать! — Можешь пропустить ход, — добавила она уже на расстоянии, неловко посмеиваясь, и поиграла бровями. — Блять! — возмутилась Каркат. — Не у всех такое шило в жопе, как у тебя, Эгберт! — у некоторых наблюдается его недостаток. — Мое действие, — она замялась, но продолжила. Хуже точно не будет, а вот будет ли лучше… — поцелуй меня еще раз. Не… Не обязательно в щеку. Нельзя не отметить, что Джун покраснела, следовательно, чем черт не шутит, даже смутилась. Но уже через мгновение ее ладонь поднялась еще немного выше, а затем скользнула на внешнюю сторону бедра, так что стыд Эгберт, видимо, потеряла довольно давно. Каркат успела перепугаться — перегнула? сказала лишнего? Эгберт не понравилось? Через мгновение Джун мягко толкнула ее назад, чтобы Каркат растянулась под ней, удерживающей вес на крепких загорелых руках (ах, волейболистки), и не успела та осознать происходящее, линию ее подбородка очертили мягкие слегка влажные поцелуи. Девушка замерла, задержав дыхание, пока сердце билось бешено, страшно, норовя выскочить из груди, и именно в этот момент губы Джун, не то чтобы сильно ухоженные обычно (в плане, если смотреть со стороны! не то чтобы Каркат часто смотрела!.. она часто смотрела), но сейчас совсем пересохшие от тепла, нашли уголок ее губ. В нормальный поцелуй Каркат подалась сама, не в силах тянуть еще больше, и первой заскулила тоже она. Переизбыток чувств, невозможное возбуждение, разрывающая от нежности влюбленность — она не могла выносить столько всего. И Джун целовала ее так приятно, одновременно бережно и горячо, что все сомнения улетучились из головы вместе с ужасно смущающими чмоками мокрых ртов… Наловчиться было несложно, но требовало немного времени — Каркат осторожно вцепилась в каре Джун где-то в районе затылка, свела ноги и по-серьезному взялась за учебу. Прихватить чужую губу своими, чуть оттянуть, вновь податься ближе и коротко лизнуть. Не ядерная физика. Джун внезапно приоткрыла губы чуть больше, и их языки соприкоснулись. Каркат снова тихонько замычала. — Подожди, — попросила Джун, когда Каркат уже почти теряла сознание одновременно от удовольствия и ужасной неудовлетворенности. — Каркат, — она поцеловала любимую за ухом, и Каркат зажмурилась. Блять, у нее в белье сейчас, наверное, просто потоп. — Для меня это серьезно. Я не хочу просто… потискаться, — наконец, определилась Джун. Кажется, выбор слова дался ей непросто. — Я хочу быть с тобой. И если это — начало отношений, я супер «за». Но если ты экспериментируешь… — Эгберт, ты в мозг долбишься? Я дрочу на тебя последние три года, а мечтаю перед сном, наверное, все пять. Ты от меня никуда не денешься, пока сама не захочешь, не тупи, — прорычала Каркат, и то, как мгновенно посветлело лицо Джун, почти пустило дрожь по ее телу. Они потянулись друг к другу одновременно. Грудь Джун на ощупь была пухлой и очень приятной. Каркат, обладательница первого, может, еле-еле второго размера бюста, бережно сминала роскошный третий Эгберт со страшным упоением, и то, как Джун тяжело дышала, только подбадривало ее. Через тонкую хлопковую футболку ярко проступили очертания ее затвердевших сосков, поэтому Каркат легонько потерла их пальцами через ткань, чувствуя, как сжимается все между ног. Блять, а если она сегодня кончит не сама, блять, а если она сегодня кончит не сама, блять, а если… Чужие ладони легли на ее грудь, и Каркат расслабилась на подушке, всем видом показывая, что она активно поддерживает начинания Джун. Ее соски плотнели совсем не так охотно, но Джун, кажется, не смущало — она легонько ущипнула их и принялась ласково сжимать и щекотать напрягшиеся бугорки, пока Каркат не закусила губу. Она даже попыталась незаметно свести ноги — томление становилось невыносимым. И одновременно восхитительным. — Не забывай говорить, как тебе приятно и что лучше не делать, — напомнила Джун. — Ты… Не против, если я задеру тебе футболку? — Пойдем от обратного, я скажу, если я против и мне не нравится, а все остальное я в крайней степени одобряю, — торопливо пояснила Каркат. — Блять, клянусь, я скоро буду хлюпать… — Чего? — вскинула брови Эгберт, щекотно поглаживая Каркат по ребрам, постепенно приподнимая ее черную футболку. — Как еще хлю… О. О-о-о. Каркат закатила глаза, притворяясь, будто на нее не нахлынула одновременно нежность к идиотке-Джун, адское смущение и раздражение чужой недогадливостью, и притянула девушку к себе поближе, чтобы затянуть ее в поцелуй. Удобно было позволить Джун спрятать лицо в ее шее и оставить там несколько влажных горячих поцелуев, когда ласковая девичья ладонь скользнула на голую грудь Каркат и сдавила ее сосок уже напрямую. — Не очень чувствительные, — пояснила Каркат неловко, — но приятно. Смотри, куда присасываешься, а то все, тромб и в катафалм-м-м! Отчетливый укус в шею заставил ее быстро пересмотреть ценность здорового кровообращения, так ярко накатило удовольствие. Джун рассыпала несколько несильных засосов на шее и небольшой территории открытых плеч Каркат и теперь вполне конкретно играла с ее сосками, то заставляя их напрячься, то позволяя слегка опуститься. Каркат хныкнула и подняла руки, надеясь, что ее, наконец, избавят от переизбытка не нужной сейчас одежды. Джун поняла без слов. — Ты безумно красивая, — прошептала она в чужое ухо, полюбовавшись грудью Каркат, и теперь крепко поглаживала девушку широкими ладонями от ребер к тазовым косточкам. — Я могу их… ртом? Каркат лишь кивнула, не в силах пояснять, что да, Эгберт, я хочу тебя так, что в ушах звенит, и мягко сжала волосы Джун в кулаках, пока та вылизывала упругие округлости ее груди, целовала их, оставляла следы зубов и несдержанных засосов, и легонько дула на чувствительные розовые участки, смотря, как мягкие кружочки быстро сжимаются до твердых горошинок. Каркат пробрало дрожью возбуждения. Ей оставалось только бережно отвести от себя чужие ладони и раздеть Джун тоже. — Я хочу уткнуться в них лицом, — призналась Каркат, неуверенно лаская чужую грудь неловкими пальцами. Джун усмехнулась. — К твоим услугам, — легко согласилась она и ахнула, когда Каркат прильнула к ее соску жарким ртом, чтобы коснуться его мягким языком. — Пожалуйста, и второй тоже… Как Каркат могла не послушаться? Облизнуть, втянуть кожу, прикусить, тут же заласкать, игриво пощекотать, прильнуть ладонями, чувствуя, как быстро вздымается чужая грудная клетка… Она полусела и озаботилась шеей Джун, возмутительно чистой. Пара аккуратных засосов там, где при желании можно спрятать, влажное движение языка по чувствительному ушку… От ее глаз не укрылось то, как Джун ерзала на месте, и это смущало так же сильно, как и придавало решимости. Довести ее до пика, задержать там, подразнить совсем чуть-чуть, а затем позволить кончить, получить сумасшедший оргазм от чужих пальцев, или рта, или чего угодно… Джун сама заскулила ей в губы, когда они вновь поцеловались, приникнув друг к другу голыми телами. — Это так… странно, — призналась Эгберт со своей классической дурацкой усмешкой, — но прикольно. Трогаться кожей. Каркат могла лишь кивнуть в знак согласия. Ей никогда не давались откровенные признания. Кроме того, ладонь Джун прошлась ниже по ее тазовой косточке, огладила бедро и вдруг опустилась между ног, окончательно и бесповоротно. Она стыдливо зажмурилась и уткнулась в шею возлюбленной, пока чужие пальцы поглаживали ее промежность, легонько надавливая, сводя с ума пока скорее внутренне, чем внешне. Голодное нутро Каркат жадно напряглось, и, пиздец, Джун определенно это почувствовала даже сквозь чужие мокрые трусики и относительно сухие плотные штаны. По крайней мере, движения ее пальцев там, где был клитор Каркат, тоже возмутительно затвердевший, стали сильно более конкретными. — Хорошая девочка, — чуть севшим голосом произнесла Джун, и Каркат снова задрожала от желания наконец кончить. — Можно я потрогаю, типа?.. — она неловко усмехнулась. — Ну, напрямую, без ткани? — Пиздец, Эгберт, — всхлипнула Каркат и слегка развела ноги. — Джун. Трогай. Пиздец. — Ну, скажем, не пиздец, а пиз… — Каркат зажала ее грязный рот ладонью. — Ладно, ладно, господи! Иди сюда, — Джун выдохнула, — маленькая моя… Джун поерзала, устраивая Каркат рядом поудобнее, но это оттянуло неизбежное совсем немного. Каркат с волнением и оглушающим восторгом обдумала ситуацию еще раз — ее любовь, лучшая девушка на свете, собирается доставить ей много удовольствия. Блять. Бля-я-ять… Блять! — Подожди! — выпалила Каркат, и Джун отстранилась мгновенно, не медля ни секунды и не оставив никакого тактильного контакта даже с вполне приличными частями тела партнерши. Та выдохнула, все еще слегка дрожа, и нервно призналась: — Я не брилась. Там не заросли, конечно, клитор, наверное, найдешь, если знаешь, где искать, но… — А у меня щетина, — смешливо фыркнула тут же расслабившаяся Джун. — Я брилась дня четыре назад, но, увы и ах, там и в первый день не каток… Каркат нервно рассмеялась — какой к чертям каток, блять, и Джун тоже расхохоталась. Ее грудь вместе с этим тряслась так бодро, что Каркат заржала еще сильнее, а Джун, с трудом догадавшись, по какому поводу истерика, состроила оскорбленное в лучших чувствах лицо, но тут же снова прыснула и едва не упала на девушку, кажется, теперь свою. Блять. Блять. — Я никогда еще так не уссывалась, будучи по пояс голой, — всхлипнула Каркат через несколько минут. Джун согласно закивала и легонько ущипнула ее за сосок. — Ты че, настроение возвращаешь? Джун хитро улыбнулась и легонько поскребла ноготками внутреннюю сторону бедер Каркат сквозь ее толстые штаны. Удобно, рассеянно подумала Каркат, что никто из них не отращивал длиннющие когти. Иначе пришлось бы извращаться. — А еще у меня гипертрофия малых половых губ, поэтому выглядит и ощущается не очень эстетично, — вдруг призналась Джун. Каркат озадаченно поморгала. — Типа, малые выступают за большие. Выглядит… — Боже, Эгберт, выглядит нормально, — закатила глаза Каркат. — Честное слово. До тех пор, пока есть способы доставить тебе удовольствие, мне неважно, насколько конвенционально красива твоя вагина, или вульва, или как оно называется. У меня от этого ничего не опадет. Не надумывай хуйни, а? Она ласково чмокнула Джун в лоб и улыбнулась, ощутив чужое дыхание у своего уха. — И вообще, а у меня бедра целлюлитные. Ну, типа, не целлюлитные, но такие, какие все называют целлюлитными. Ниче, живу, — призналась Каркат неохотно. Проблему она, конечно, преуменьшила — мерзкая апельсиновая корочка бедер при каждом сжатии, а то и без него, бесила, и видеть их каждый день, каждый раз… Руки Джун вдруг скользнули под резинку ее штанов и легонько поддели, быстро оставив Каркат в одном влажном белье. По коже рассыпались мурашки холода и стыда, но Джун, не обращая на них внимания, ласково сжала бедра девушки и нагнулась, чтобы коснуться одного из них щекой. — Каркат, у тебя чудесные бедра. Я их очень люблю. И тебя очень люблю, — призналась она, опуская пальцы на мокрое пятно на трусиках Каркат. — Они потрясающие, ужасно красивые, как и ты сама. Правда-правда. Сейчас только… Она отстранилась, чтобы снять очки и убрать их на самый край кровати. Без очков Джун была ровно такой изумительной, как и в них, и Каркат, конечно, знала это уже не год и не два, но каждый раз удивлялась как в первый. Невероятная. Теперь, кажется, ее. Обалдеть. Подушечки чужих пальцев надавили на нутро особенно удачно, и Каркат выгнулась, сама неловко потираясь о Джун. Несмотря на то, что болтовня увела их немного не в то русло, кончить вновь хотелось неимоверно, и действия Джун лишь подстегивали возбуждение. Вдохнув для решимости, она несмело развела бедра в стороны и прикрыла глаза. — У тебя тут так мокро, — почему-то шепнула Джун, надавливая пальцем, чтобы толкнуть тонкую ткань между половых губ Каркат и нащупать ее возбужденный слегка пульсирующий клитор. — Как думаешь, я смогу заставить тебя кончить? Серьезно. Или сегодня ты хочешь показать мне, как ты сама делаешь это с собой? — ее губы оказались у самого уха Каркат, лаская, заводя еще сильнее и сводя с ума окончательно. — Ты кончаешь от проникновения или только потираешь себя? Или используешь что-нибудь другое, длинное и твердое? Каркат застонала, толкаясь в чужие пальцы болезненно возбужденной промежностью, и Джун сжалилась. Она медленно стянула с Каркат небольшие трусики, словно разворачивала новогодний подарок, и наконец пощекотала нежную кожу бедер прямо у блестящих от смазки губ. Каркат смущенно зажмурилась и всхлипнула. — Такая красивая, — повторила Джун, оглаживая все тело Каркат, от ломких линий ключиц до плотных бедер, легонько смяв затвердевшие соски, и бережно погладила пальцем щель между половых губ Каркат. Та выгнулась. — Расставь ножки, милая, я сделаю тебе очень хорошо, ладно? Каркат думала, что она сумасшедшая, когда послушно раздвигала ноги, с тихим хлюпом смазки обнажив для Джун розовое нутро, все мокрые набухшие складочки, неровности и бугорки. И Джун не заставила себя ждать. Ее нежные пальцы накрыли нутро Каркат совсем легонько, едва ощутимо — сначала один скользнул ко входу во влагалище, набрал смазки и увлажнил чуть более сухие места за малыми половыми губками, а потом огладил каждый миллиметр чувствительного нутра — еще раз по кругу, почти там, где начинали расти волоски, посередине, у уретры и под клитором и, наконец, уткнулся во вход. — Ты девственница? — уточнила Джун. — В плане, я знаю, что ты ни с кем не была, но ты входила в себя пальцами или… чем-то? Или никогда? — Входила, — призналась Каркат, стараясь не выдать смущения. — Даже тремя. А ты? Джун ласково поцеловала ее под подбородком. — Тоже. Значит, я могу?.. — Каркат кивнула, не дожидаясь продолжения, и Джун с нежной благодарной улыбкой бережно скользнула в ее жаркое нутро пока всего одним, средним пальцем. Каркат вцепилась в простыню, извиваясь и дрожа да хоть от самых невинных прикосновений к ее плечам или мягкому животу. Что-то настолько небольшое даже в ней, обычно довольно узкой, но сегодня ужасно возбужденной и раскрытой, чувствовалось не слишком ярко, и Джун, понимая это, скоро добавила второй палец; Каркат выгибало, она всхлипывала и стонала, уже даже не давя широкие звуки, и хотя влагалище было совсем не таким чувствительным, как бусинка клитора, одно осознание того, что с ней делали, по-настоящему сводило с ума. — Надави на переднюю стенку, — подсказала Каркат и активно закивала, когда подушечки пальцев Джун прошлись по ее влажному нутру прямо так, как было нужно. — Если можно, клитор другой рукой… — Так нравится, солнышко? — спросила Джун, когда ее средний палец аккуратно надавил на запредельно чувствительный клитор и почти неощутимо его потер. Каркат несдержанно застонала и шире раздвинула ноги. — Охуеть, ты так меня сжимаешь… — Я хочу тебя, — с трудом призналась Каркат. Ей казалось, что она может кончить от любого прикосновения, так остро ощущалось все, что с ней происходило. — Можно я попробую сделать с тобой так же? Джун с влажным звуком вытащила из нее пальцы и кивнула. А затем облизала их, будто в этом не было ничего такого. И Каркат снова заскулила. — Прошу, — предложила она, приподнимаясь, и Джун неловко плюхнулась на подушку, приспустив с себя домашние шорты и чуть ли не насквозь мокрые трусы. Каркат стянула их окончательно и устроилась между ног Джун лежа, чтобы расцеловать ее крепкие бедра и оставить на них россыпь слабых засосов. Джун лишь тяжело дышала, почесывая волосы в затылке Каркат, пока та не коснулась действительно немного выступающих наружу малых половых губ Джун и не раскрыла их. Любопытный взгляд, брошенный вверх, показал, что как бы Джун не понтовалась, сейчас и она смущенно поджала губы и зажмурилась, и Каркат села на колени, зацеловывая чужое лицо, пока ее пальцы размазывали смазку по мягкой коже вокруг промежности Джун и играли с малочувствительными частями ее малых половых губ. — Не стесняйся, — негромко попросила Каркат, толкнув один палец в ее горячую влагу, чтобы распределить смазку чуть более равномерно и нанести на палец побольше. — Я тебя люблю, хорошо? Джун обняла ее за спину обеими руками. Два пальца спокойно входили в Джун, так что Каркат не заставила девушку, не находящую себе места от возбуждения, ждать. Она бережно надавила на ребристую переднюю стенку чужого нутра и с удовольствием констатировала то, как Джун застонала и крепко сжалась. Такая горячая, такая сексуальная… — Третий, — попросила Джун, и Каркат послушно проникла в тесноту чужого тела сразу тремя пальцами. Девушка закивала. С трудом заставляя мысли двигаться, Каркат легонько помассировала клитор Джун свободной рукой, и ту тряхнуло. Боже. — И кто это еще из нас мокрый и перевозбужденный? — поддразнила ее Каркат, плавно двигая внутри возлюбленной тремя пальцами. — Нравится ведь. — Я сейчас кончу, — всхлипнула Джун. Последние несколько минут она активно потиралась своей грудью о грудь Каркат, и это было довольно хорошо. — Подожди, Каркат, я не хочу сейчас, еще слишком рано! Давай… — она облизнула сухие губы, — попробуем ножницы? Всегда было интересно… Перед тем, как попытаться состыковаться в соответствии с порнушными приколами, они еще очень долго целовались. Ладонь Джун, которой она не приобнимала Каркат, была совсем рядом с чужой промежностью, и изредка ее пальцы скользили по мокрым малым половым губкам или легонько надавливали на клитор, заставляя Каркат бесконечно ерзать и мычать от удовольствия. Тем не менее, они действительно попробовали — Джун, неловко улыбаясь, толкнулась вульвой прямо в возбужденное нутро Каркат, и они в унисон застонали. Несмотря на то, что кончить от этого вряд ли бы получилось и тереться друг о друга было довольно неудобно, они некоторое время с упоением наслаждались ощущением запредельной близости, прикусывая губы, когда удовольствие вдруг становилось особенно ярким. Когда бедра заныли, они сели рядом, и не сговариваясь коснулись друг друга, чувствуя чужое тело как свое. Каркат скользила внутрь Джун пальцами, убеждаясь, что выскальзывая назад непременно задевает клитор, а Джун игралась именно с ним, самой чувствительной частью тела любимой, пока та хныкала и раздвигала ноги шире, пытаясь оказаться еще ближе. — Каркат… Я сейчас… — призналась Джун сбивчиво. — Блять, как хорошо, ты такая умничка… От похвалы нутро крепко стянуло, и Джун вновь толкнулась внутрь узкого влагалища Каркат, как бы намекая, что знает, что делает с ней одними лишь своими словами. Блять, блять… — Джун, я тебя люблю, — повторила Каркат торопливо. — Кончай, хорошо? Отпусти себя, пусть тебе будет очень… Договорить она не успела, потому что Джун выгнулась с рваным стоном, и ее нутро начало быстро содрогаться, крепче втягивая пальцы Каркат внутрь, и, бля-я-ять, Джун тяжело дышала, пока из нее тонкими струйками вырывались капли прозрачной жидкости, заливая и кровать, и бедра Каркат. Девушка собиралась выскользнуть из тела возлюбленной, но Джун остановила ее — схватила чужое запястье, безмолвно прося не убирать сжимаемые стенками пальцы, пока она не ослабла на кровати, совсем обессиленная. От одного вида такой Джун, обычно совершенно неусидчивой и болтливой, у Каркат перехватывало дыхание. — Охуеть. Это… мой первый сквирт. Ура? — поинтересовалась она. Каркат улыбнулась и упала рядом, чтобы тут же оказаться зацелованной везде, до чего Джун могла дотянуться. — Не думай, что я забыла про тебя, маленькая, сейчас, буквально минуту… И уже через тридцать секунд Каркат раскинулась на кровати, совсем забыв о стыде и раскинув ноги так широко, как было нужно милой Джун, ласкающей ее клитор так правильно, что она почти плавилась. Погладить одним пальцем, надавить, легонько ущипнуть, долго потирать двумя… Во влагалище скользнули три длинных пальца, поглаживая внутреннюю стенку в ритм с ласками внешней части промежности, и Каркат заскулила. Еще немного. — Красивая девочка, — прошептала Джон, — такая маленькая и такая грязная, такая невинная и такая… — она не продолжила, вместо этого осторожно надавив на клитор Каркат, и ту выгнуло. — Сейчас, еще немного, и ты кончишь так, как никогда раньше, честное слово… Больше слов было не нужно. Каркат почти закричала и зажмурилась, пока Джун, нежно улыбаясь, продлевала ее оргазм бесконечными ласками. Томление в животе чуть потухло, но ещё пока не прошло полностью, и Каркат почувствовала, как нутро, освобожденное от тяжести возбуждения, стянуло, когда Джун снова охотно облизала смазку со своих пальцев. Она раскинула руки и Джун упала в них, чтобы вновь поцеловать свою девушку. И вновь. И вновь… Через пять минут их все еще иногда пробирало посторгазменной дрожью, но не более — запредельное возбуждение ослабло, освободив место обычной бытовой нежности, и Каркат ласково перебирала волосы Джун, пока та расцеловывала ее висок и щеку. — Я тебя люблю, — прошептала Каркат несмело. Почему-то теперь прошлые слова Джун касались сюрреалистичными, будто такого и не было никогда. Но Джун улыбнулась и чмокнула ее в уголок губ. — А я люблю тебя. И твои бедра, и твои волосы, и твое великолепное междуножье, и как ты со мной флиртуешь, и то, как быстро ты становишься влажной… Каркат возмущенно зарычала. В следующий раз она планировала сесть Эгберт на лицо, чтобы ее заткнуть, и теперь ей в этом не могло помешать ровным счетом ни-че-го.