Она не сразу поняла, что общество русских, высокомерных, зазнавшихся торчков тире реперов — это не те люди, с которыми она была готова работать. Но это была не самая худшая ее проблема. Гораздо хуже был смерч в виде светловолосой подруги, которая смотрит испепеляющим взглядом с тех пор, как она решила сболтнуть ей самую великую, мать твою, глупость. И додуматься же надо было, спросить про этого Гришу. Черт бы его побрал.
Соврет ли она, что ее совсем не волнует его дальнейшая судьба после совместно проведенной ночи?
Ну, боюсь в этом она будет самой величайшей лгуньей.
Но еще она была хорошей актрисой. Героиней дешевых мелодрам, разве что. Иначе как объяснить то, что она так умело и глупо пыталась скрыть свое небезразличие к Ляхову. Или же на него ей было вовсе все равно?
« — Причем тут Гриша? Ты его знаешь?
Настя хватает ее за плечо ровно в тот момент, когда на ту нашло осознание. Спрашивать про Гришу было ни в коем случае нельзя. Ответ она получила один, но теперь от блондинки будет столько вопросов, сколько ответов она не была готова озвучить. Никогда.
— Ну да, на тусовке виделись. Неудачно.
Алиса нагло врет. Отмахивается и пытается улизнуть. Лучше слушать бессмысленный треп от этого татуированного придурка, чем пытаться что-то объяснить Насте. Конечно же, вариант сказать правду, отпал сразу же.
— Ага. Я видела твое выражение лица, когда ты про него спрашивала. Скажи, у вас что-то с ним было?
Настя не отступает. И нападает совсем безжалостно. Алиса судорожно пытается придумать, куда бы ей съебаться, чтобы не отвечать, но блондинка загораживает собой проход. В ее взгляде так и проскальзывает — не уйдешь, пока не признаешься.
— Нет, тебе показалось. Знаешь что?
--Что?
— Пройти дай. Че ты меня тут держишь, блять.
Алиса нужного ответа не подбирает. Теряет всю свою бдительность и оставшееся терпение. Отвечает колкостью и толкает Настю в плечо. Выходит. В ушах гулким эхом отдается стук собственного сердца.
Она определенно проклинает себя, Москву и Настю, которую угораздило иметь в своих знакомых именно тех, кто ей нахер был не нужен.
— Эй. — Ее окликивает мужской голос и Ковач молится, чтобы это был не тот засранец, с которым она столкнулась пару минут назад. Еще одной встречи с ним она не выдержит. Взорвется и пошлет всех нахуй, устроится продавцом в сраном магазине и будет с грустью смотреть на фотокарточки, где когда-то она вертелась в кругу звезд.
К счастью, это оказался не он.
— Привет, вспыльчивая подруга моей девушки. Извиняй за Владика, он порой хуйню несет.
Модные тёмные очки, что наверняка скрывают вчерашнее похмелье, а то чего и похуже, ведь они все любители баловаться запрещённым. Дорогие шмотки, стиль, с закосом на запад, улыбка и грилзы на зубах — да, точное описание очередного рэпера.
— Бицепсы накачал, а про свой мизерный мозг забыл.
Парень выглядит более чем дружелюбно, но перенастроиться на нужный лад у Алисы не получается. Паника заполняет все пространство внутри и остановить ее не получается. Так и стоят друг напротив друга. Он — с глупой улыбкой, протягивает ей руку в честь знакомства, она — напряжена как струна, проклинает в очередной раз то, что единственная работа, которая поможет ей в продвижении, была, очевидно, связана с ним.
— Ладно, че ты, не сможешь прижиться, если и дальше будешь такой…
– Какой, блять? — перебивает его резко и слишком грубо, так, что рэпер даже опешил. Договорить не даёт, потому что всем известно, лучшая защита — это нападение.
Нельзя показаться в их глазах слабой, иначе в их избранный круг ты вступишь лишь подстилкой, не более.
Она знала таких, как он, наизусть.
— Я просто не люблю чесать языком, ясно. И не хочу вписываться к вам, мне просто нужна работа. Отплясал концертик на заднем плане, оттанцевал сет другой в клубе, зарядил толпу и по съебам.
— А Настя говорила, что ты веселая.
Рэпер усмехается.
Приторно-ядовитая улыбка ее губы окрашивает. Пошел нахуй, козел, так и хочется сказать, но особого смысла в этом не было. С этого свое знакомство с самыми популярными людьми в рэп индустрии она начинать не хотела.
А потом шестеренки в ее голове пришли в действие. Медленно, но верно, прямиком в точку на тире.
— Настя? Ты ее парень?
Ответ и не нужен был. По реакции рэпера все и так понятно было, а потом и блондинка к ним подоспела, быстрее разрешать их бессмысленный конфликт.
"О боже, блять. Какой кошмар. Не могла найти долбаеба получше."
— Че тут у вас уже происходит? Лис, это Егор, мой парень, собственно. Уже познакомились?
Думает, что лучше бы не знакомились. Что один на голову ебнутый, что второй доверия никакого не внушает. Остается только в догадках теряться, какие скелеты у них еще за дверью прячутся, но к сожалению практически все рэперы друг на друга похожи, поэтому и размышлять над этим долго не приходится.
Она правда пытается взять себя в руки.
— Познакомились, зай. — Рэпер целует блондинку в макушку и направляется к двери. Ковач облегченно выдыхает, пререкания наконец закончились, но этот недоумок определенно считает, что последнее колкое слово всегда должно оставаться за ним. Потому что через плечо бросает очередную фразу, от которой у нее зубы со злости сводит. Ну, знаете это чувство. Когда неимоверно сильно уебать человеку хочется.
— Успокоительного ей дай. А то нервная слишком... — Тихий злостный смех скрывается за шумом музыки, что слушали остальные за дверью. Ковач глаза закатывает, с такой силой, что, кажется, видит свой мозг.
— Вы уже посраться успели, Алис? — Взгляд блондинки буравит темную радужку, насквозь прожечь пытается. Ковач же, игнорирует Настю, как надоедливую муху, хотя кто кого задолбал — большой вопрос. Да и не вопрос даже, ясно всё, как божий день.
— Да нихуя уже, все. Давай быстрее закончим со всем на сегодня. Хочу отдохнуть.
От одной мысли о том, что работать ей придется именно с ними, ее в ужас приводит. Но особого желания всю свою библиотеку музыки перечеркивать, меняя ее на дебильную попсу, и тусить с теми, кто смачно кальян раскуривает и слушает что-то по типу "Кайф ты поймала", у нее не было. Выход один — вперед идти и пытаться прижиться в кругу змей, когда ты сама та еще ядовитая гадюка. Как бы друг друга своей же отравой не погубить.
— Ты мне расскажешь, что происходит? — допытливо спрашивает блондинка, с упрямством на Ковач смотря.
— Как-нибудь потом. — Раздраженно бросает Алиса, направляясь к двери. Поворачивается спиной к подруге, ощущая ее взгляд каждой клеткой тела. Та будто обладает особой тепловой сигнатурой и оттого выжигает кожу. Передёргивая плечами и недовольно хмурясь, Ковач вдруг вспоминает, отчего боялась зайти к этому сборищу. Отменная шумоизоляция не позволяет различить знакомый смех среди чужаков и это напрягает еще сильнее.
По позвоночнику проносится стадо мурашек.
Она ненавидит испытывать страх, потому что не понимает его причину. И это уебанское чувство внутри начинает доканывать. И подруге толком объяснить ничего не может, потому что в себе еще не разобралась. Но знает: если увидит его за этой дверью, то все блять просто рухнет, как высотки во время землетрясения.
А бежать то больше некуда. Потому что свою часть с воспоминаниями о нем она всегда с собой таскает. Выбросить не получается. Да и от себя никуда не убежишь.
Нет, на него ей определенно было не все равно. »
Настя первая в логово зверя заходит. Бросает все попытки до нее доебаться, за это Ковач ее мысленно благодарит. Но знает — как только со всем этим дерьмом разберутся и наедине останутся, та вновь ее вопросами завалит. И ведь чувствует не спроста, что-то не так, поэтому и признание из Алисы выбить пытается. Она это понимает. Этот день тяжелым будет, как и все последующие теперь, но жизнь ей столько говна подкинула, что она уже ничему не удивляется. Только стойко переносит.
Алиса за спиной блондинки стоит. Взглядом студию окидывает. Музыка с недалеким текстом из колонок ебашит, на столе приспособления для бонга и несколько свернутых долларовых купюр — явно не для покупки чего-то. Ковач глазами по всем проходится, и тут облегчение разливается по всему телу, избавляя ее от скованности. Его здесь нет, а значит, неприятный разговор, к которому она мысленно старалась себя подготовить последние несколько минут, удастся избежать ещё на неопределённое количество времени. Но она правда надеялась, что он здесь никогда не появится.
Парни на нее внимание обращают и свои тупые шутки прекращают. Помимо парня своей подруги и того долбаеба, с которым она у входа столкнулась, тут еще трое ребят сидели. Один из них явно на пятнадцатилетнего школьника смахивал, смущал только косяк в его руке. Может, просто молодо выглядит. Зато два других — типичные представители рэп индустрии. Забиты с головы до ног, один еще и лицо умудрился испортить.
— Йе, а вот и наша нервная. — Тот самый неприятный тип вторит шутке Егора. Похоже, успели уже обслюнявить ее появление. — Проходи, че как не родная. Я думал, мы с тобой уже друзяшки, типо.
— Тебе показалось.
На диван напротив них усаживается, те ее взглядом пожирают, так, что аж не по себе. Потому что знает, что за этим скрыто, не интерес вовсе, а желание ущемить.
Только нихуя у них из этого не выйдет.
— Неразговорчивая ты. — Произносит левый чувак, у которого под глазом "OUTSIDE" выбито. И что блять за мода такая, на лице какую-то хуйню бить. У каждого второго рэпера этим жопа горит. — Это ты к нам на работу пришла устраиваться, или мы у тебя на собеседовании сидим?
— А у нас что, будет собеседование? — Первую часть фразы мимо ушей благополучно пропускает. Решает поспокойнее быть, чтобы с позором не вылететь. Ей это нахуй не нужно было. Но против себя не попрешь. Утихать так просто не собирается.
— Нам сказали, что ты с западными рэперами тусила. — Выдает тот самый малой, который косяк раскуривал. Белобрысый, гадкий, популярность задавила, на ум только это у нее приходит.
— Работала. Контакты тебе дать, малой?
Язвит. По другому не может. Такая у нее натура, всегда сочится агрессивным сарказмом, и лишь единицы с этим мирятся, воспринимают как неотъемлемую часть ее. Другие в ответ спиздануть что-то пытаются, чтобы ее задеть, только Ковач уже ничем не заденешь, слишком многое в жизни перетерпела, чтобы на слова всяких ноунеймов свое внимание обращать. В одно ухо влетит - в другое благополучно вылетит, головой покивает, мол, приняла что ты сказал, а на деле ей глубоко похуй. Таких, как ты, тысячи. Омрачить ее карьеру все пытались. Не вышли. Все равно она на вершине всего.
Снова обогнала.
— Ну можно. А нас за шлюх по вызову не примут? — ядовитость в его голосе так и сквозит. Мелкий на нее смотрит, с явой враждебностью, по нему видно -- телок всерьез не воспринимает. Особенно тех, кто к их компании пытается прибиться не как девочка на одну ночь.
Ковач планировала здесь остаться. Разъебать всех и вся, чтобы ее имя надолго запомнили. А потом в закат съебаться. Как и всегда.
— Не переживай, натуралы все. Собой проверено. — Усмехается, вторит его шутке, подхватывает на лету и этим самым атмосферу разряжает. Видимо, малой понимает, что не простая штучка, отор запросто дает, да еще и задавить может. С ней вся их хуйня не прокатит.
— Йе, ну круто. Меня Скалли зовут. Косяк будешь? — Предлагает. Там остатки нихуевые, докурить можно и вставит так, что мама не горюй, наркота у них по-любому отменная. Но Алиса на него косо глядит и очередную шутку отпускает, смелости набирается. Понимает, что это у них своеобразная игра складывается. Кто друг друга больнее заденет.
Малой проиграет. Уверена в этом.
— А тебе 18 есть? Такой хуйней баловаться? — Спрашивает. Ответ себя ждать не заставил, со стороны всех смешки послышались. Малой в плечо того уебанского типа бьет, мол, какого хуя смеешься над ее шуткой, ты что, брат, не за меня? Тот тип плечами пожимает, ничего сделать не могу, объебала тебя, так и читается в его действиях.
— Хорошая подъебка. Зачтено. Принята в ряды. — Скалли ей руку протягивает, у них что, у всех такая привычка? Руки пожимать. Смеется. Окончательно расслабляется, косяк из его рук принимает и вдыхает в себя заразный, вредный дым.
— А ты че тут, командиром будешь? Ребята, на цепи у него ходите?
Шутку очередную выдает, только потом понимает, как до абсурда ебануто она звучала, но эти рэперы и сами на голову припизднутные, поэтому воспринимают ее как нехуй делать. Потому что сами также и шутят.
— А че, не видно что ли? Я тут блять мегамозг, ебать в рот.
— Хорош, чувак. Так если не секрет, тебе сколько стукнуло? Шестнадцать или семнадцать?
— Двадцать, бля. — Хмуро отзывается Скалли. — Старею уже.
— Ну респект. Смазливо выглядишь.
— Девкам заходит. — Лаконично отвечает тот. Внимание на нее обращает тот тип, которого она изначально посчитала самым наинеприятнейшим существом на планете. Тот так искренно улыбался ее шуткам, что она уж было подумала, что и не мудак он вовсе. Просто в образе своем. Хуевом.
— Скинь свои сводки мне. Посмотрю, что с этим можно делать. У нас тусовка сегодня, клуб открыли. Можешь там за диджейкой постоять. Челики в ахуе будут, у нас телки, работающие с нами - редкость.
— Девушки. — Поспешно поправляет Влада Ковач. Тот бровь изгибает в немой ухмылке, не часто его поправляют. Так же как и нечасто к ним девушки заглядывают, не просто чтобы потусить ночью и потрахаться с кем-нибудь. Работать с ними это вам не хухры мухры.
— Девушки, извиняй. Ты у нас вся из себя интеллигенция? Я думал на западе рэперы точно также к вам обращаются.
— Ко мне - нет. — Улыбается. Самодовольно. Она определенно на голову их выше, только они еще об этом не знают. Те только в своих снах работаю с такими исполнителями, как Дрейк, Лил Узи Верт или Уикенд. Она же с ними вживую виделась, у каждого свои секреты знает, всю их подноготную изучила. Им до этого срать и срать своими треками.
— Ааа, — издает удивленный возглас Влад. — Особенная значит.
— Видимо. Прислала бы сейчас свой трэк лист, но компа под рукой нет. Квартиру еще снять не успела.
И правда. Сейчас осознала, что пристанище свое так и не нашла. А где откисать все это время будет — еще не придумала. Вот и весь пиздец. У нее с собой — куча аппаратуры, которую она в багаж такси с трудом затаскивает, не дай бог разобьется или испортится. Карьера ее плакала.
— Останься у нас в доме. — Внезапно ляпает Скалли и на него все удивленно смотрят. Чел, ты серьезно, ей это предложил, какого хуя? Но Скалли под явно не первым косяком уже в эйфорийном состоянии, ему такая девушка под руку попалась, грех шанс упустить, правда его она никогда ему не даст. Слишком молод, да и типаж не тот. Что-то между смазливостью и противностью. Что перевешивает, так еще и не поняла.
— Не, боюсь мне не по душе у вас в трэп доме оставаться.
— Настюха с тобой будет, не парься. — Подхватывает Влад и внимательно на свою девушку смотрит. Взгляд его так и кричит - подтверди же ты, не рушь наши планы на нее.
— Ага. — Несмело отвечает блондинка и руку Ковач сжимает. Как бы показывает собой, что верить им можно. Алиса же на этот счет еще бы поспорила.
— Оставайся. Доберемся до адреса сейчас, потом с тобой на вечеринку махнем. Как раз будем время настроить твой лайн-ап на время тусовки. Поймешь, что крутить тебе нужно. — Уверяет ее в этом Настя, как бдуто это был самый лучший вариант, из всего того, что у Ковач был. — Я прослежу за ребятами, не обидят.
— Не факт. — Хохотнул Влад и со своего места быстрее ретировался, пока Ковач очередную мерзость в ответ не выдала. Такая у нее привычка была - отвечать колкостью на колкость, даже тогда, когда этого никто не ждал и не просил. Промолчать - не в ее варианте.
Пять часов спустя.
За эти пять часов, проведенных с новоиспеченными знакомыми, Алиса материлась так, как никогда в своей жизни. Заебали ее, сука, так и норовили подколоть, спиздануть что-то обидное, испортить настроение.
Притирались долго. Но в конце дня с некоторыми едва ли не в десна долбилась. Тот неприятный тип, с которым она столкнулась у входа, уже не казался ей таким неприятным, просто долбаебом, у которого отношения с девушками через одно место проходят — постель. Словились на том, что если подкатывать к ней будет, то руки его будут ему же в жопу засунуты. Строго, сердито, но зато четко свою позицию по отношению к нему обозначила. Не хватало ей еще приключений на голову.
Владу эта задиристая девчонка знакомой показалась. Вот прям пиздец как что-то в голову ебашило, образы какие-то, но понять он не мог. Может, с запрещенкой борщанул, от того и всякая хуйня приходит. Или и вправду видел ее где-то. Еще бы понять ему, где.
Весь свой заготовленный плейлист, который она на всех рэп тусовках играла, ей знатно изменить потребовалось. Парни пояснили ей, здесь люди приходят совсем другие, все шесть часов под запад дрыгаться они не будут, надо че-то русское.
« — Ваше что ли? — Уныло спрашивает у ребят.
— Наше, наше. — Посмеиваются в ответ. — Ты теперь с нами работаешь, учи треки наизусть.
— Ага, завтра с утра встанешь, споешь нам. — Пихают друг друга локтями в бок и в один голос дебильным смехом заходятся. Вот же уебаны. »
На тусовку в клуб она рвалась самой первой. Заебалась настолько, что перед собой только и видела бутылку хорошего вискаря или текилу, тогда уж точно въебет так, что мало не покажется. Выбрала самый шлюший (а как по другому) наряд из всего, что было в Настином гардеробе блондинкой же и представлено. У зеркала покрутилась, Настю под руку подхватила и на такси в клуб.
А дальше все как в ебаном тумане было.
В лайн-апе ее указали самой первой. Сама Ковач добазарилась. У нее в планах больше нахуяриться в очкину было, чем играть всю ночь. Но перед своим выходом успела поднакидаться шотами — на брудершафт с Настей пила. Как выступила — не помнила толком. Только когда с диджейки слезла, поняла, что щас треки на всю толпу крутила.
Алкоголь в ее горло рекой лился. Когда кто-то и парней на баре попросил не наливать слишком охуевшей Ковач, та в конкретную атаку на ребят в клубе пустилась. Подходила к тем, у кого на лице написано было, что угостит алкашкой в обмен на быстрый перепихон в толчке клуба. От перепихона ловко уходила, съебывалась, исчезала из виду, называйте это как хотите, в толпе легко затеряться было с купленным ей коктейлем в руке.
Ближе к утру Ковач свою дражайшую блондинку из виду упустила. Уехала, что ли? Да нет, все парни на месте были, кто один, кто в компании какой-нибудь стремной телки. Сквозь поредевшую толпу ребят пробивалась, поближе к диванчикам, мало ли, там со своим рэперком сидит откисает.
Настю она нашла в компании такой же блондинки. Они там, блять, все одинаковые что ли? Среди всех баб, которых она сегодня видела на коленях у парне, она себя вороной ощущала. Только не белой, а наоборот. Потому что белыми были они. Все. Абсолютно.
Их вкус ее пиздец как смущал.
— Йе, привет. Я Ковач. Алиса. — Плюхается на диван рядом с Настей. По венам спиртное растеклось, уже не было так стремно и неловко от чего-то. Похуй. Поебать. На все.
— Ира. Привет. — В ответ от очередной блондинки прилетает как-то невнятно. Алиса оглядывает ее своим нетрезвым взглядом, подмечает, что может. Та без макияжа, абсолютно, вот это да блять, вы где видели такое, чтобы девочки в клуб не красились? Ей казалось, что в такие места мулюются все. Выглядит миловидно, даже слишком, Ковач гадает, чья она подруга из парней. Не просто так же сюда залетела.
— Не мешаю? Пить пойдете? Я еще бутылку достала. Парни здесь такие зайки, на все готовы, если глазками пару раз поморгать.
— Мне хватит. — Отвечает Настя. А по виду второй и вообще не скажешь, что она в курсе, че такое алкоголь. Ковач вздыхает тяжело и голову на спинку диванчика опускает. Охуительно мягко.
У нее в ЛА знакомых кучу было для таких ситуаций. Напарники диджеи, рэперы, подруги, которым хоть в пять утра пиши, за пол часа соберутся и приедут покорять оставшуюся толпу. Такой атмосферы сейчас остро не хватало. Пить в одиночку она не привыкла. Из этого всегда какая-нибудь хуета выходила. Вот и сейчас Ковач чувствовала: если Настя ее в одного пить оставит, то хуй ее завтра найдут. Дай бог чтобы в этом городе.
— Мы можем домой поехать, дальше потусить. Включим комедию какую-нибудь, пива возьмем. — Предлагает Настя. Ковач на нее как на сумасшедшую смотрит, указывает на бутылку текилы в своей руке, мол, женщина, ты че, серьезно предлагаешь мне после таких градусов свое обоссанное пиво пить?
— Не, ну это пиздец. Я пас, пойду тогда дальше пить. Когда фильм будете выбирать, выберите самый хуевый.
Алиса махает рукой и с дивана поднимается, шатает, сука, из стороны в стороны. Но жизнь в Лос Анджелесе и вечные афтепати после основных тусовок научили ее не сдаваться на середине дела. Организм к большой дозировке спиртного уже давно привык, но от таких побочек никто не застрахован, даже самый пропитый алкаш.
— Ты ее знаешь? — Вдруг резко задает вопрос Ира. Настя смотрит своей подруге вслед и молится, чтобы у той мозгов хватило вовремя стопнуться и домой к ним приехать. Или хотя бы ей позвонить, чтобы такси пьянющей вызывать не пришлось. На вопрос Иры не сразу реагирует. В чем дело тоже не понимает.
— Знаю, конечно. Но не так долго. В Лос Анджелесе с ней познакомились.
— Нет, я не о том. Ты знаешь, кто она такая?
Ира, казалось, на нервах вся сидит. Губы кусает и вечно на экран телефона смотрит, только тот даже не разблокирован был.
— А что случилось?
Настя не понимает. Искренне. В чем ее подруга замешана была, не знает, они-то увиделись только сегодня, но за все это время они с Ирой ни разу не пересекались. Откуда у танцовщицы такие вопросы возникли?
— Я видела их с Гришей. Пару тройку дней назад. В Будапеште. — Ира в спешке слова тараторит, а потом замолкает, ждет реакции Насти, будто это пиздец главная сенсация года.
— Где видела? — Тупо переспрашивает Настя. Какой, блять, Будапешт. Какие несколько дней назад. Ковач то ей сказала, что прямиком из теплой Калифорнии прилетела. И только знакомое имя ее в чувство привело. Гриша. Точно.
— Блять. Прикинь, она у меня сегодня про Гришу спрашивала. Тусуется ли он с нашими ребятами, или нет.
— Это бывшая его, видимо. Он нам когда свой дом показывал, там с соседнего ее папа вышел и нас к себе пригласил. Она спустя пару часов домой пришла и Гришу вообще не узнать было блять. Глаза стеклянные были. Обнимались стояли, а потом я не знаю что дальше у них произошло. Он на утро нас по телефону куда подальше послал и в запой на три дня ушел. Еле вытащили его из Венгрии этой.
У Иры сердце колотилось так, бдуто выпрыгнет из груди сейчас. Она за телефон хватается и в телеграме диалог с Ляховым ищет. Надо написать, что она здесь. Но Настя телефон из ее рук выхватывает.
— Не надо Грише писать.
— Надо, Насть. Она в говно полное, пусть он ее заберет и на утро друг с другом объяснятся. Ты просто не видела его. Когда он приехал, это пиздец был. Видимо, их в прошлом связывало что-то.
— В прошлом. А сейчас настоящее. Нахуя ему на больное давить? Я ее знаю, у нее язык подвязан так, что точно какую-нибудь хуйню ему спизданет. На утро ведь и не вспомнит даже, а Грише об этом думать.
Ира замолкает. Спорить с ней бесполезно было. Но она не считала, что Настя права. Еще час как на иголка сидела, а потом выскочила под предлогом в туалет. Алису увидела, та уже явно не соображала ничего, кроме того, что именно сейчас она пьет. Спиртное или спиртное. Ира на отчаянный шаг решается, когда видит в телеге онлайн у Ляхова. Трубку он не возьмет - она это знала, звони хоть раз двадцать, он в конце концов телефон к хуям вырубит, лишь бы не заебывали. Ира поэтому и пишет. Без всяких приветов и как делишки у тебя, строго и по делу. Ее спасать отсюда надо было. А потом они уже и друг друга из говна вытащат.
Кому: Гришаня.
Гриша, срочным образом. Твоя подруга из Будапешта сейчас в клубе в очко полное. До дома не дойдет, или явно не до своего. Забери ее. Пожалуйста.
Кому: Танцуля Темыча.
Какая подруга, блять?
Кому: Гришаня.
У которой мы дома были. Ты помнишь, я знаю.
Кому: Танцуля Темыча.
Не, ты спутала. Ее там блять быть не может.
Кому: Гришаня.
Я не тупая, Гриша. Это она.
Кому: Танцуля Темыча.
И мне обосраться надо?
Кому: Гришаня.
Блять, она нас не послушает. С ней рядом мужики какие-то. Приезжай.
Кому: Танцуля Темыча.
Ебаный рот, блять. Следи, чтобы она никуда не умотала с долбаебами какими-нибудь. И адрес кинь. Я ща, сука, приеду.
Венгрия, Будапешт. Три дня назад. Гриша.
Гриша утром просыпается от кошмарного сна. В последние несколько дней они настигали его постоянно.
Его первая стадия — непринятие.
Ляхов не понимает, где находится. Холодная постель подсказывает, что вовсе не дома. Но рука покоится на чем-то тёплом. Гриша отпихивает обнаженное девичье тело. Мерзость.
Солнечный свет бьет в глаза и заставляет зажмуриться. Голова раскалывается и кости в теле ломит так, будто бы вчера его собирали по кусочкам.
Может быть, сам он и был цел, но его бьющемуся органу в грудной клетке явно требовался ремонт.
Заглядываешь в мастерскую, а там говорят: «восстановлению не подлежит».
Осознание приходит к Грише без стука, как непрошенный гость, которого хочешь поскорее выгнать. Но от него не избавишься.
Ляхову впервые стало так мерзко, противно: не от осознания того, что он сделал, а от недавних событий.
Но об этом потом. Стадия неприятия все ещё действует.
Ляхов отчаянно не хочет пускать в свою голову мысли о ней.
Гриша поднимается с кровати и надевает одежду. Трехдневной давности. Где-то в отдалённом участке мозга проскакивает: он все ещё в Будапеште.
Будь он, мать твою, проклят.
Спускается на первый этаж и залпом выпивает стакан холодной воды. Ну же, очнись. Опомнись.
Не получается.
На плечо ложиться чья-то ладонь. Запах духов резко ударяет в нос, почему-то от них только и хочется блевать. Такой же противный женский голос что-то шепчет ему на ухо, но слов он не разбирает.
— Че за хуйня? — Отпихивает от себя как что-то заразное. Вчера он был с двумя? Тремя?
Что происходит с тобой? Ты потерян. Найдись.
Она ему на венгерском отвечает.
Прикрыта легким халатом. Стоит, сложив руки на аппетитной груди и дует свои очаровательные губы.
Но так ли это?
Гришу от неё воротит.
— Я не помню, что было в последние три дня, блять. Очнись, нахер.
Гриша руки в волосы запускает и издаёт тяжелый вздох. Ляхов себя потерял. Просыпаться с кем-то незнакомым, не в первый раз он это делал, но впервые ощущал внутри себя такую ебаную пустоту, ее не спутать ни с чем. Ляхова эта девица уже с минуты на хуй посылает, лепечет на венгерском, сейчас почему-то он ее не понимает, хоть язык этот наизусть знал. Перед его глазами она, рот ее открывается и брови хмурятся, явно злится, но в ушах такой шум, что он все звуки внешнего мира поглощает. Так и стоит, в тупую пялится на телку, пока она его благими матами кроет. В конце концов в него кружка со стола летит, Гриша со своей заторможенной реакцией едва от нее уворачивается.
— Ухожу я, блять. — Кричит ей в ответ, потом уже понимает, что баба то по-русски наверняка нихуя не втыкает. И что он ей до этого говорил, тоже не понимала. Вот же блять, венгерку себе нашел.
Гриша вместо белого флага в знак примирения руками ей машет, голова итак на две части раскалывается, от ее противного визга еще хуже становится. Побыстрее собирается, лишь бы съебаться отсюда. Шмотки свои находит, там и телефон обнаруживает, с блока снимает, хуеву тучу звонков от друзей. Все проебал.
Когда на улицу наконец выходит, свежим воздухом подышать, до этого у него была стадия неприятия, помните? Сейчас он буквально за минуту через все остальные проходит. От торга, гнева, до принятия и смирения. Главное вспомнил, от чего у него внутри так ебано отвратительно.
Телефон Темыча набирает, гудки короткие быстро заканчивается, трубку он снял.
— Гришань.. Все нормально? — У Темы голос предательски дрожит, тот ему три сраных дня названивал как больной, даже когда знал, что Гриша не возьмет, все равно звонить продолжал. Всю телегу ему, блять, заспамил.
— Да... — Ляхов из сумки сигареты достает, там их четыре пачки лежит, видимо о себе позаботился, купил их когда пил хуй пойми где. Жаль чего покрепче не достал, может не в состоянии был вот и не продали. Это же Венгрия, блять. Всем барыгам здесь похуй, что он неебать какой известный рэпер. Гриша затягивается. Слова подобрать не может. А с чего начать то блять, когда все так дерьмово? — Сколько меня не было?
— Третий день уже пошел. Быстро отошел ты.
Ляхов знает, нихуя он еще не отошел, просто на какое-то время его мозг очнулся, сигнал подал. Но он все еще блокирует самое больное, из-за чего его так тряхнуть может, что он в Будапеште еще на месяц застрянет. Без возможности связаться с ним, потому что под рукой лежать будут только бутылки, свернутые купюры и зип-локи.
— Хуйня. Вы ща где?
— В Москве уже, братик. Ты нас сам туда послал.
Гриша этого не помнит. У него в памяти огромный провал: начиная с того, как он проснулся один в постели, без нее, как быстро осознал, что она уехала в сраный закат, нахуй, а заканчивая утром сегодняшним. Все, между этими событиями просто пустота, засуха, как в пустыни, блять.
— Ясно.
Нихуя ему не ясно. Но ответы никто, блять, ему не найдет.
— Скинь мне билет, по-братски. Я ща с такси разберусь, поеду в аэропорт.
— Она с тобой?
— Хуйню не говори. Жду билет, лады.
Гриша трубку сбрасывает. Его от злости всего трясет. Он себя впервые ощущает брошенной собакой. Взяли, блять, на передержку, поигрались день второй и нахуй на улицу выкинули. Не нужен больше, все, спасибо, свободен. Какого хуя она с ним так сделала? Он ей, сука, всю свою душу вылил в тот вечер, ни перед одной телкой он так не срался, не извинялся, да ему нахуй никто так не нужен был, как она. И знала же, это, блять, наверняка знала, когда с ним целоваться полезла и своими руками его раздевала. Все она знала.
И все равно ушла. Просто ебаная срань.
Настоящее время.
Гриша у себя дома зависает весь день, отойти никак от происходящего не может. Его в Москве великолепное трио встретило: Владик, Тема и Ира с ним под руку. На него едва ли не с кулаками набросились, где он, урод такой, был. Ляхов его до дома попросил закинуть, там и пропал насовсем. Отключился, мозг свой с воспоминаниями так и хотел вытащить, да выбросить, чтобы ненужные мысли в голову не лезли. От них блять не по себе становилось. И не деться никуда.
Он в шесть утра не спит до сих пор, режим в ебучку скатился, да и какой там сон, когда он каждую минуту о какой-нибудь хуйне думает. Его блять что-то дернуло в телегу впервые за долгое время зайти, тут же от Иры сообщение прилетает. Текст такой, что его встряхнуло моментально блять, он еще глаза потер, мало ли, показалось. Хотя лучше бы блять показалось.
У него в мыслях одно было - как она нахуй могла там оказаться? Из Венгрии да еще и в Москву прилететь. Она как-то еще в детстве говорила, что в Россию ни ногой, у нее на уме одна Америка была, покорить ее хотела. Покорила. Видимо, съебаться дальше просто некуда было. Надеялся ли он, что это была какая-нибудь другая телка, которую он за те три дня в Будапеште подцепил? Надеялся. Потому что еще раз увидеть ее, это просто выше его сраных сил было.
Но Ира ошибиться не могла. Его девочка запоминающаяся, яркая, увидишь один раз и никогда нахуй не забудешь.Ни с кем другим уже не перепутаешь.
Ляхов со злости стол кухонный опрокидывает, рвать и метать хотелось, развалить тут нахуй все в этой квартире. Больше ни на чем выместить нельзя эту злость было. Адрес заведения ловит от Иры, такси вызывает, лишь бы успел, чтобы она в нужные руки попала. Себя бы блять не просил, окажись она сегодня в другом месте.
Ехать пол часа было. Еще и пробки блять ссанные, откуда им взяться в шесть утра нахуй? Но это же Москва, все с тусовок домой едут, а у ребят видимо солд аут по местам был, конечно же, какой дебил не захочет в клуб поехать, где вся рэп тусовка собралась? Ебал их в рот всех Гриша.
От Иры новостей больше не было. Ляхов сам хотел написать, но вовремя сообщение стер - насколько бы по уебански он выглядел тогда?
Да, он волнуется из-за девушки, которая сама же и кинула его после перепихона, блять. Но ладно бы это была просто знакомая. Она вся его жизнь, нахуй.
Гриша через черный вход заходит. Какого-то хуя в шесть утра там все еще не протолпиться. Челики до сих пор ловят возможность с кем-то из парней затусить, на хату поехать. Больше всего девушек было, оно и понятно, ноги то перед кем-то раздвигать надо, но и обдолбыши законченные тоже туда сюда шныряли. Ляхов глазами знакомое лицо в толпе ищет, у бара, у сцены, за стойкой, в вип зоне на диванчиках, да где угодно блять, где она?
Ира с Настей сами его находят. Налетают на него, буквально.
— Она уехала? — Спрашивает. Думает, что если так и есть, то он блять этих дураков найдет, за ними поедет и весь их дом перевернет. Убьет, блять, если они с ней что-то сделали.
— Нет.
— Неужели, — хмыкает Ляхов и скалится, чувствуя, как с плеч спадает тяжкий груз, успел все же.
— Иди уже. — Подталкивает его Ира. — Мы к вам на дом поедем, если что, на связи будем. Помягче с ней, она хоть трезвой и пытается казаться, но у нее не выходит.
Конечно, помягче. Гриша в принципе не знает, как с ней быть, что ей говорить. Одно понимает, надо все-таки ее домой забрать, от греха подальше.
В уборную девчачью проталкивается. Кто-то возмущенно кричит, мол, да какого хуя ты, а потом видят Гришу и взрываются еще более отвратительными визгами. Извините, дамочки, все автографы и отсосы на коленях потом, сейчас вы нахуй тут не нужны.
Она в зеркало пытается губы свои подкрасить, движения слишком неаккуратные, ничего у нее не выходит.
— Ой, да ну их нахуй, блин. — Матерится. С девчонкой справа что-то обсуждает, смеется, о стену облокачивается, стоять ей явно трудно. Гриша ждет, пока она вокруг посмотрит, его заметит. И делает это, лишь когда ее новоиспеченная подружка уходит, а она сама к выходу продвигается. Как вкопанная останавливается, когда Ляхов ей путь к свободе преграждает.
— Аааа.., — пытается что-то сказать, но язык в жопе, видимо, застревает. Еще бы, сколько она выпила, Гриша и прикинуть не может. На него-то толком и не смотрит, взгляд расфокусирован, зрачки размером с космос. Вот же срань она.
— Ты че тут делаешь?
Выдает такое, от чего Ляхов в истерическом, блять, смехе готов биться. Что он тут делает? За ней, дурой, пришел.
— А ты что? — Вторит ее вопросу.
— Ну... пью я, бля. — Из своей дамской сумочки, в которую, казалось, нихуя поместится не может, она 0,5 текилы достает, правда там уже на донышке.
— Все выжрала? — На вежливые выражения явно не скупится.
— Ну да, — улыбается глупо, Гриша только и надеется, что она вообще понимает, кто перед ней сейчас стоит. Потому что он был уверен в другой реакции на него. Впрочем, че взять с нетрезвого человека.
— Извини, тебе не достанется, зай. — Гриша переводит ее слова, звучащие хуй пойми как, потому что произнесены были заплетающимся языком, в более понятные для себя.
Сколько же ты выпила, дорогая.
— Не особо и хочется.
Гриша засовывает руки в карманы джинс и хмуро наблюдает за Ковач. Та проводит руками по плечам и груди, расправляя ткань платья и сладко улыбается.
— Я, короче, пошла. Мальчики зовут.
Сраная алкашка.
— Какие мальчики, блять? — Ляхов хватает ее за руку, пока та пытается протиснуться мимо него к выходу. И похуй, что у нее все равно бы это не получилось, она упрямо пыталась пройти через Гришу, которого она бы не сдвинула даже трезвой. Он прижимает ее к себе, так, чтобы наверняка никуда не делась. От Ковач противно пахнет перегаром и сигаретами, пока он ее держит, она несет такую хуйню, которую Ляхов мечтал бы не слышать, но все равно не отпускает. Хуй ей там. уйти куда-то.
Ковач уже успокаивается. Но так кажется только Грише, сама же Алиса где-то в недрах своего в умат пьяного ума выстраивает какую-то тактику. На нее вообще озарение не нашло, что ее сейчас Гриша держит. Понимает, однако, что это он за ней пришел, но должных эмоций у нее это вызвало, мозг слишком сильно веществами притуплен. Дай бог, блять, понять, где она щас находится.
В туалет толпа девчонок заваливается, со смехом диким. Но затихают тут же, когда Гришу видят в обнимку с кем-то. Ковач их движение краем глаза улавливает и тут же понимает: время творить абсолютную хуйню.
— Да отпусти ты меня, еблан. — Вдруг громко вскрикивает, чем пугает даже Гришу. Начинает бить ослабевшими руками в его грудь и пытаться вырваться. — Никуда я с тобой не поеду, блять. Забери свои вшивые деньги и других телок трахай. Отпусти!
Сказать, что Гриша в ахуе был - не сказать ничего. Он и не знает то, что сейчас сделать ему надо. Ковач в истерике заходится, вырывается из его рук и острыми ногтями по коже скребет, больно пиздец. Девочки сзади их зашевелились, смотрят и думают, оставить их в покое или в наступление пойти. Наверное, ебаная женская солидарность в силу вступила, потому что они за Ковач заступаться начали. Вырвали ее из рук Ляхова и закрыли собой кольцом.
— Чувак, оставь девочку в покое.
Гриша понимает, что если начнет противиться, то тут пизда какой шум и гам будет. На утро во всех новостных сетях страны появится, что он каких-то девок в толчке изнасиловать пытался. Они же наверняка это потом в историю закинут, только приукрасят пиздец как немного, чтобы его в виноватых оставить. От этого говна потом не отмоешься.
И Ляхов дает им ее увести. Сам же едва не орет блять, от бессилия, кулаком по стене ударяет. Больно. Пиздец как больно, но только вот не физически.
— Сраные суки, блять.
***
— Ещё по одной, и я домой, — немного пошатываясь, сказала Ковач, держа в своей руке стакан, в который было налито спиртное буквально на донышке.
— Я тоже! — весело воскликнула ее новоиспеченная знакомая с толчка, у которой уже появился пьяный румянец на щеках, держа такой же стакан.
Ковач протягивает карту, чтобы оплатить еще один напиток, бармену налить им все же пришлось, по другому они от него не отставали. Оплата проходит, очередное пойло в ее руке появляется, к губам подносится.
— Я забираю её домой, — серьезно произносится у нее над ухом мужским голосом. Над ней нависает Гриша, пытаясь отобрать у нее стакан — блять, женщина, отдай.
— Не отдам! Нужно допить! — кричала она, отчего Ляхов жмурится. Прямо по ушам, сука. Как же его это заебало. С плеском стакан уходит из ее рук, спиртное по яркому платью разливается, Ковач громко матерится, но Гриша мимо ушей это пропускает. Надоело.
— Пошли, блять. — Гриша особым терпением никогда не отличался, а сейчас оно и вовсе быстро погасло. Крепко ее запястье обхватывает и с барного стула буквально стаскивает. Ковач на каблуках едва удерживается, вот-вот наебнется.
— Я могу и сама! — резко завопила она прям в ухо Грише.
— Иди в пизду, сначала проспись, алкоголичка, — скривился он, начиная оттаскивать её к выходу.
— Несмотря на милое личико! — ярко улыбается Ковач. — Алкоголичка!
***
— Не трогай меня, блять. Мудак. Сама дойду, сука, самостоятельная. — громко кричит Ковач.
Я то еще и мудак, — горько усмехается Ляхов.
То, как Гриша выводил ее из клуба — увидели все, кому не лень. Некоторые и вовсе специально из клуба свои ебла повысовывали, чтобы увидеть, кого это Гриша Ляхов под руку ведет. Но деваться некуда было, Ляхов просто держал девушку под локоть, чтобы та не упала, но она умудрялась еще и пытаться отбиться, что он мастерски игнорировал. Ну уж нет, блять, домой и точка.
Холодный ветер обдувал лицо, но не приносил Ковач никакой трезвости. Она всё же отбилась от руки Ляхова и пошла немного вперёд, но чуть не упала, благо Гриша был тут как тут.
— Вы вообще что-ли не закусывали?! — тихо зашипел он, замечая, как Ковач расплывается в довольной ухмылке.
— Ляхов, знаешь, что я о тебе думаю? — неожиданно спрашивает Алиса, даже не посмотрев на парня рядом с собой.
— Блять, понятия не имею, — с протяжным вздохом Гриша шлёпнул себя по лбу.
— И я тоже. — Тихо произносит она, облокачиваясь ему на плечо. Силы у Ковач закончились давно, бодрое состояние поддерживала недавно снюханная дорожка, но и эффект той закончился давным давно. Ковач запахивает куртку, заботливо накинутую Гришей, холодно было пиздец как. Где она свое пальто оставила, знать не знала, да и не до этого было, Ляхов ее как можно быстрее к выходу тащил.
Алиса на его плече сладко дремлет. Вот так вот, стоя на холоде. И плевать было, откуда он появился и почему именно он ее из клуба домой забирал.
Даже понять не успела, что та встреча, которую она больше всего в своей жизни боялась, сейчас произошла.
