budapest.

—  От шикарной квартиры здесь один вид на Москва Сити. Издеваетесь что ли? Женщина средних лет в ответ оправдывается, что-то тараторит про удобство и красоту квартиры, которая явно не тянула на ту цену, что была озвучена. Поэтому весь бессмысленный лепет женщины она пропустила мимо ушей. На ней строгий бежевый костюм, стук каблуков на внушительной шпильке эхом отдаётся от полов в пустой комнате. Стиль совсем не неё, но в Москве она поняла, что как раньше уже ничего не будет.  Все что у неё было, она оставила там, далеко, в тёплых городах Калифорнии. Здесь ей остаётся только стиснув зубы, срубать толстые деревья и кустарники, что перекрывают ей путь к дороге славы. Московский движ совсем другой. Даже после горящего жизнью Лос Анджелеса здесь ей было непривычно. С первого шага после аэропорта тебе приходится вливаться в слишком быструю жизнью, где нет ни минуты для отдыха. Вечно недовольные, вечно раздражённые, абсолютно все люди здесь куда-то спешат, торопятся, толкают тебя, если ты вдруг, призадумаясь, начинаешь тормозить толпу своими медленными шагами в центре города. Москва ей не нравилась. Как и вся Россия.  Здесь она чувствовала себя такой потерянной, словно она та самая маленькая Алиса из Страны Чудес, которая все никак не может выпить то самое зелье роста. А все вокруг такое огромное.  В Лос Анджелесе у неё остались все друзья, знакомые и самое главное, работа, благодаря которой у неё были многочисленные связи в музыкальной индустрии. И если там она была востребованным диджеем, что как влитой пристроился к известнейшим рэп и поп  исполнителям, то в Москве ее ждала полнейшая пустота. — Я не повезу тебя к десятой квартире, — перед ней встаёт блондинка, закрывает ее путь спасения, отрезает от выхода. Складывает руки на груди и пухлыми губами недобрую ухмылку образует. — Когда ты мне позвонила, я обрадовалась. А сейчас убить тебя готова, блин. Эта блондинка — ее подруга, Настя. Хотя подругой ее назвать сложно, ведь виделись они всего неделю в целом, на какой-то смачной тусовке в ЛА, но, по крайней мере, она была ближе для неё, чем остальные. — Настя, — стальной голос блондинку пугает. — Я не буду жить хер пойми где. — Это не хер пойми где, это квартира с видом на Москва — Сити. Охренительным видом. Будь у меня столько бабок, как у тебя, она давно была бы моей. — Ну и вкус у тебя, — она легонько отталкивает Настю от выхода и машет тоненькими пальчиками на прощанье риэлтору, — говно. Выходит на улицу и носом вдыхает свежий воздух. В голове гудит от перенапряжения, она всего несколько суток в Москве, а уже успела заебаться. И тысячу раз пожалеть о поспешно принятом решении. Из новенькой сумочки от Dior (кто бы мог подумать, что она будет носить подобное) достаёт пачку сигарет Sobranie. Усмехается. Надо же, когда-то давно, в Венгрии, она курила все, что попадётся под руку. Но в Москве с ее прошлым образом жизни она утонет. В дерьмовой работе, дерьмовых людях, в дерьмовом образе жизни. Одним словом, в куче дерьма. — Знаешь что? — Из подъезда буквально вылетает разгоряченная блондинка, наспех накидывая на себя модное пальто. Та тоже не отставала от явно недёшевого уровня жизни и это дало неплохую почву для размышлений. В каких кругах вертится ее давняя знакомая? — Что? — Изо рта вылетает колечко дыма и Настя от него заходится в приступе кашля. — Только не говори, будто жалеешь о том, что согласилась мне помочь.  — Нет. Не жалею. — Настя выхватывает сигарету из ее рук. Нервничает. — Но знай, что я ненавижу тебя, Алиса Ковач. Она только горько усмехается. — Ну, ты не первая, кто мне это говорит. Правда ярким лучом света бьет по глазам. Хочется зажмурится. Заснуть. И проснуться в пустой темной комнате. Обустроить ее заново, без единой вещи из прошлого. Слепить из себя нового человека. Не думать о том, что было. Но тяжелый груз того, что она оставила позади себя, висит на ее шее, цепляется за неё как может и отпускать вовсе не хочет. И сил у неё не хватает на то, чтобы признаться Насте в том, почему именно она не хочет жить в тех квартирах, что ей предлагали. Они были холодными и безликими. Заехала бы она в одну из них и сошла с ума через неделю проживания. ЖК там был бы полон высокомерных соседей, что не удосуживались бы и взглянуть в ее сторону, наверняка сочли бы ее за женщину легкого поведения, иначе откуда у одинокой девушки деньги на такую роскошную квартиру? Общалась бы она с одним консьержем, пока приходила с осточертевшей ей работы, где только и делают, что обсуждают сплетни за спинами ненавистиников, зная, что никогда не скажут им это напрямую. Она скучала по тому, что оставила за своей спиной. И не знала как это обрести здесь. Единственным связующим звеном со столицей России здесь была Настя. И тут она поняла, что упускать ее из виду нельзя. Иначе останется совсем одна. И окончательно здесь затухнет. — Насть, я была бы благодарна, если бы ты не оставила меня в одной из этих квартир. Они ужасно…в общем, они не для меня, — она замечает, как ее голос слегка дрогнул на последней фразе. Признаваться самой себе в том, что она не любит одиночество и не хочет остаться здесь одной, было сложно. Но она это сделала. Взгляд Насти смягчился. Блондинка льнет к ней и приобнимает ее за плечи. — Знаю одно хорошее место. У меня сейчас там парень. Думаю, учитывая твой образ жизни в ЛА, тебе определённо это понравится. Настя невесомо дотрагивается губами до ее макушки. Ковач поспешно отворачивается. Будучи всегда хладнокровной к просьбам малознакомых для неё людей, ее неожиданно расторгало то, что Настя проявила к ней теплоту. Ведь знакомы они были не так уж и долго. *** — И что у тебя за парень такой, что дарит тебе порш?  Она открывает окно машины и подставляет лицо навстречу прохладному ветру, что мягко бьет по ее щекам, развевает тёмные волосы. Вдруг на мгновение все проблемы улетучиваются. Огромные высотки, неоновые модные вывески и дорогие магазины, мимо которых они проезжали, напомнили ей тёплый Лос Анджелес. — Самый лучший, наверное. — Настя лукаво улыбается, сжимая руль новенького Порше. — Я познакомлю тебя с ним сегодня. И с его друзьями. — Вот как, — хмыкает она и переключает музыку на телефоне. На весь салон заиграл какой-то русский рэп, — и чем они занимаются?  В машине повисает минутная тишина, во время которой Настя постукивает пальцами в так музыке и энергично качает головой. Из ее уст вылетает строчка песни. Ковач разбирает что-то типо: «Я взял твою boo, и я ее ебу». — Это песня моего парня. — Что? — глупо переспрашивает Ковач. — Твой парень - рэпер? Надеется, что это была несмешная шутка и на самом деле парень Насти какой-нибудь недоделанный араб. Потому что от одного рэпера она ускакала пару дней назад и явно не хотела связывать свою сферу жизни с теми, кто хоть каким-то боком знаком с ним. — Да. Big baby tape. Может, слышала о нем в своей Америке. — Биг бейби….че?  Нет, похоже это не шутка.  Слава богу, ей пока ещё не сорок и в ее плейлисте нет шансона и музыки восьмидесятых. Конечно же она слышала про него. И про остальных. Слушала их песни и крутила на вечеринках, пытаясь продвинуть русскую музыку в американские массы. Просто до конца надеялась, что она не везёт ее в обитель реперов, там, где может быть он. Вот же блять. — Парни сейчас на студии у себя. Я подумала, может они подкинут тебе работу? Не придётся начинать все сначала. Да и ты вроде как звезда в американских кругах. — Да. Именно поэтому мне по душе Дрейк, или там, Лил Узи Верт например. — Не проблема. Найдём тебе русского Лила.  Заливистый смех блондинки прерывается почти сразу же. Та резко даёт по тормозам и Ковач едва успевает накрыть рукой стакан с горячим кофе, немного обжигая ладонь. Рядом с ними останавливается дорогая иномарка, из которой доносятся громкие басы.  — Вот же черти ебаные, — она говорит громче, чем должна была, и именно в этот момент музыка стихает.  Как в самой, блять, уебской комедии. Честное слово. Из окон иномарки проглядываются лица парней, что уже опустили стекло машины. Пара секунд тупых перешёптываний и тот, что за рулём, снимает тёмные очки и приподнимает бровь в явной насмешке. В его глазах плещется веселье и Ковач заметно напрягается. Не дай бог этот ублюдок что-то скажет. — Малышка, язык за зубами держать не учили? — Язвительно произносит водитель, чем провоцирует смех у остальных в машине. Ковач сцепливает зубы. Бесится.  Но фраза на выходе, однако, звучит милым голосом. — А у вас что, привычка сигналить девушкам во время движения? Тогда советую от неё избавится. Где-то в глубине души она надеялась, что тот парень заткнется и поедет дальше. Но его внешний вид и поведение просто кричали о том, что так просто заткнуть его не выйдет. — Ладно, малышка, не дуй свои пухлые губки, — он неприятно скалится, — уверен, они классно пригодятся для вещей получше. С самой первой секунды он вызывал одни лишь тошнотворные позывы, а сейчас ей так и хотелось раскроить его череп за его тупорылые, стандартные фразочки, которыми он наверняка пользовался, чтобы склеить очередную тупую простушку, что дала бы за сто одну розу и фотку с ними в инстаграме. Она знала это, лишь потому, что вертелась в кругах точно таких же парней, что построили себе звёздную карьеру и полноправно считали себя невъебенными мужиками, способными склеить любую бабу. Но они хотя бы были симпатичными. — Bye, guys.  В надежде как можно быстрее отсюда свалить, она начинает закрывать окно тачки, но ее останавливает все тот же противный парень, чьи руки были полностью покрыты татуировками. Интересно, что это за черт? — Стой, малышка. Эта песня для тебя. Он подмигивает и буквально на всю округу начинает играть песня, слова которой она разбирает сразу же. «Я люблю разных сучек: грязных сучек, белых сучек, умных….» — Глупых и неадекватных сучек, — последнее он выкрикивает едва ли не ей в лицо.  Вот же блять. Доигрался. — Знаешь что? — она высовывает голову из окна, просверливая его взглядом. Пользуясь тем замешательством, что сложилось между ними, пока он, очевидно ждал, когда она выдаст что-то обидное, Ковач открывает крышку стакана с тем самым кофе, которым она едва не обожгла всю руку из-за этих сраных придурков.  — Алиса, не стоит…— блондинка ласково хватает ее за руку, но та не даёт ей сказать что-то ещё. — Пошёл нахер, ублюдок.  Обжигающе кофе выливается прямиком на его самодовольное лицо. И тут как в замедленной съемке. Можно было с удовольствием наблюдать за тем, как меняются черты его лица, от приторной сексуальности до скрючившейся корги, на которую он сейчас был похож. — Насть, гони. Новенький Порш даёт по газам,  визгнув шинами. Сама еще толком не понимая куда и какого черта едет, Настя резко срывается с места, пока Ковач откидывается на спинку сидения, прикрывает глаза и издает нечто, подобие смеха. Она замечает, как по телу проходит лёгкая дрожь от накатившего возбуждения. И, возможно, адреналина. От прошлого образа жизни никуда не уйдёшь, от самой себя не сбежишь. И тут она понимает, что это приносит ей неимоверное удовольствие. — Ты сумасшедшая, Ковач. Настя заезжает на парковку у какого-то красивого, небольшого здания. Неоновой вывеской горит название какой-то американской песни, которую она не могла вспомнить. Она выбирается на свежий воздух и он ее словно отрезвляет. — Почему? Тебе не понравилось? — Не в этом дело. Вместе с Настей она проходит в помещение, и уже на входе у неё захватывает дух. Везде развешаны пластинки популярных рэп исполнителей, на белых стенах написаны текста их песен. Если пройти чуть дальше, то можно было увидеть гостиную, с охерительной плазмой, и мини бар, на который Ковач сразу же положила глаз. Масштабы были удивительны. — Ты же сказала, что это студия. Обычно, так их не обставляют. — Парни здесь часто зависают. Там дальше есть комнаты.  — Ясно. Круто. Так что ты имела ввиду, когда я говорила про тех мудаков в тачке? Ковач уловила мимолетное напряжение на лице блондинки, что поставило ее в недоумение. Было видно, как она готовилась что то сказать, но в последний момент словно ее решимость обрушилась и Настя поспешила натянуть на себя милую улыбку. Что за херня здесь происходит? — Сиди здесь, а я пойду проверю парней. Если они в студии, то будет здорово. Может, решим сегодня пару вопросов. — Да, ок, было бы…. — но договорить она не успела, потому как блондинка исчезла раньше, чем Ковач провернулась к ней. Настя пришла к ней через двадцать минут, которые Ковач провела за отсортировкой музыки. Поэтому когда на ее плечо легла чья-то рука, она едва не разбила каблуком стеклянный столик. — Блять, Настя. — Пошли. Познакомлю тебя во второй раз со всеми. Ковач поднялась, поправив брючный костюм, расстегнув первые пуговицы на атласной блузке. А мало ли. И пока она поднималась на второй этаж, до неё вдруг дошёл смысл слов блондинки. — А почему во второй раз? Но та уже скрылась за стеклянной дверью. И когда Ковач посмешила за ней, открывая дверь, она столкнулась с чьей-то твердой грудью.  Все же помнят ту сцену из пятьдесят оттенков серого, когда главная героиня так позорно приземляется на пол перед каким-нибудь красавцем? Так вот. Все в точности как в этом идиотском фильме. С тихим вскриком Ковач приземляется на пол, проклиная неустойчивые туфли на каблуках. И едва она поднимает голову вверх, не понимая, материть то ли себя за свою невнимательность, то ли того, кто сейчас стоит и… В принципе, после нахальной усмешки того, кто стоял перед ней,  было не удивительно, что он даже не потрудился помочь ей встать.  — Малышка, ты ещё и невнимательная. Тот самый тупорылый водила из иномарки теперь стоял с самым удовлетворённым видом, облокотившись бедром о дверь, смотря на неё сверху вниз. Ковач это явно не нравилось. Оттряхнувшись от невидимой пыли и пытаясь сохранять остатки достоинства, она поднялась, но вскоре поняла, что даже на каблуках не поровнялась с этим парнем.  Ну и черт с ним. — Как тебе мой кофе? — в ее голосе сквозила явная издевка. — Не обжегся, сладкий? Ее тон меняется на презрительный. «Сладкий» слетает с ее уст так, будто она гадюка, готовящаяся выплюнуть свой яд. — Нет. — Уголок губ парня приподнялся в кривой усмешке. Он пригнулся к Ковач и прошептал на ухо, — Но в следующий раз будь аккуратнее с горячим, малышка. Нужно было видеть ее лицо в этот момент. За пару секунд она испытала целую гамму эмоций, но из общего ряда выбивалась одна — ненависть. Бестактный, наглый, противный тип, с идиотским чувством юмора и дохуя завышенной самооценкой. Она не сразу сообразила, что он здесь делает, но в этом ей прекрасно помогла Настя, так вовремя(или нет, потому что Ковач определённо хотелось разорвать этого самодовольного идиота на части) подоспевшая к этим двоим. — Влад, — раздраженно произносит она. — Я попросила тебя, не лезть к ней. Что из этого тебе было непонятно? — Ничего. Это она налетела на меня. Я просто стал жертвой этой очаровательной малышки. — Не называй ты меня малышкой, блять. — Ковач толкает его в грудь, чтобы поскорее избавиться от близости с ним. Какой же неприятный тип. И как только она буквально хватает под руку Настю, до неё доходит сказанные блондинкой слова. — Стоп. А ты че, его знаешь? «Охренительно. Просто охренительно, Ковач. Сложи ты два плюс два, блять. Ты в студии рэперов, Настя сказала, что познакомит тебя с ними. И тут из комнаты звукозаписи выходит этот чувак, весь татуированный и со сленгом явно как у… Да, блять, конечно же он и есть тот самый рэпер.» Судя по выражению лица этого самого Влада, она  складывала такие очевидные вещи слишком долго, и это позволило ему в очередной раз поиздеваться над ней. — Ни на что не намекаю, Настюх, но твоя подруга тугодум. Влад хлопает блондинку по плечу и одаряет ее улыбкой. И пока Ковач наблюдала за этим омерзительным (но все-таки красивым, потому что она успела рассмотреть его поближе) типом, она вдруг поняла одну единственную вещь, которая вышибла воздух из ее лёгких. Она его видела. Не так давно. Определённо  видела. Итак, Венгрия, Будапешт, пару-тройку дней назад. Она приезжает домой и встречает того, кто, как оказалось, все ещё способен перевернуть ее мир вверх дном. Опустим. Об этом все ещё больно вспоминать. Гораздо важнее было то, что тот самый Влад находился в ее доме именно в тот день, когда она обнаружила в гостиной отца его. Вывод напрашивается один. Он его друг. А это могло значить только одно. Что и он тоже здесь. Так быстро Ковач на каблуках не уплетала ещё никогда. Все же ухватившись за Настину руку, она затащила ее в первую попавшуюся открытую комнату, совершенно не обращая внимания на то, что в ней находилось. — Ты чего? Послушай, в машине я не решилась сказать тебе что парень, на которого ты вылила кофе, и есть один из моих друзей. Но он вообще-то неплохой, просто дай им всем шанс. — Настя. — Обрывает она подругу резко, слегка дрожащим голосом, — скажи мне одну единственную вещь. — Какую? Что происходит? — Гриша. Гриша Ляхов. Он тоже в вашей тусовке? Хотелось почувствовать себя тем самым супергероем, который умеет останавливать время. И отстрочить ответ как можно дальше. На самом деле она все поняла. Поняла задолго до того, как задала вопрос. И как же ей хотелось, чтобы Настя ответила, что она ошиблась. Всего одно слово. Нет. И это пиздец как упростило бы ее жизнь. Но с уст блондинки слетает короткое: «Да». И это ломает ее. В щепки, в дребезги, называйте это как хотите. Это ломает ее. Окончательно.