Одна совсем не интересная история

Готовка

      Максвел бодро прошел к дому, по пути велев оставить на веранде тюк с мхом. Веранда умопомрачительно захламлена и функционирует как прихожая, склад инструментов и мастерская. Зашли мы в темный немного прохладный дом. Окна не мыли, кажется с прошлого века. Сразу слева находится столовая рассчитанная на шесть человек. Справа темнеет библиотека. Стены занимают полки с резными фигурками, книжный шкаф и письменный стол под окном. Ближе к камину, лицом к печи стоят два кресла. За столовой, оградившись стойкой, в великим упорядоченным хаосом находится кухня, куда мужик направился сразу, скинув рюкзак на одно из кресел. — Лу, набери воды из колодца. Значит. Рядом с бидоном, тут, найдешь два ведра для воды. Я запру ружо и растоплю печь. — Распорядившись, Максвел ушел в глубь дома.       Я сложила свою котомку на другое кресло и пошла на кухню искать ведра. Двадцатилитровый бидон нашелся возле печи, рядом, как и говорил Максвел, нашлись два ведра. Забрав их я вышла во двор. Колодец стоял не так далеко. Каменный цилиндр перекрыт деревянной конструкцией с крышей, с люком в сам колодец, и механическим насосом с ручкой немного в стороне. Набрав воды в оба ведра, я пошла в дом. На встречу вышел мужик, натягивая перчатки. — Рагу или суп, э? — спросил он, но не дождавшись ответа направился к дровнице.       Я налила воду в бидон. Набралась половина. Решила еще раз сходить и по пути встретила Максвела с охапкой дров. — Рагу, будет очень кстати. — ответила я на ранее заданный вопрос, придерживая дверь. — Я понял. Вертайся скорей, покажу как печь растапливать.       Кивнув ему в спину поспешила к колодцу. — Значит так! Вот нужный очаг, самая крупная дверь. В начале ложишь в него немного дров и много щепы. Следи чтобы, как в костре, по середине было немного места для того чтобы раздуть огонь. Следи за тем, есть ли тяга. Вон тут наверху есть задвижка, его нужно открыть в начале. — Максвел проводил инструкцию, показывая как все делать наглядно, — Я пользуюсь кремнём и сталью, ты же можешь найти в той коробке спички. Значит так.       В разложенную внутри печи мелкую щепу упали искры и огонь начал загораться. — Видишь, тяга работает. Обычно я слежу за огнём пока не загорится крупная щепа, тогда можно уже дверь закрыть.       Некоторое время мы в молчании смотрели как внутри печи занимается пламя. Подождав, когда огонь займется крупной щепой, егерь закрыл дверцу. Раздался гул и усилился треск. — Вот так то! Теперь займемся кроликом.* — Объявил он вставая.       Я и забыла про кроликов, тушки которых весели над раковиной. Тем временем Максвел вытащил откуда то ведро и притянул табуреты. — Садись, бери вон тот нож, и делай как я. — Твердо велел он мне, всучив в руки кролика. — Что… Э… Ладно, — Если честно, я немного опешила, но все-таки сделала как велено. — В начале срезаем возле лапок, потрогай тут, — он показывает как делать на своем кролике и ждет пока я сделаю то же самое, — Вот тут где суставы, по костям, аккуратно срезаем шкуру. После этого, делаем такой надрез. Тебе видно? Надрез направляй между ног, с другой стороны делаешь тоже самое. Ты это, не спеши, нож то острый.       Я крепко сжимала нож в руках. Шкуру мы снимали медленно, егерь озвучивает каждый этап. В итоге, самое кропотливое было именно возле ног и хвоста, когда нужно срезать шкуру от мяса. Максвел показывал как оттягивать и резать. Как аккуратно высвободить хвост, потом переходя на бока подрезал с двух сторон и жутким единым движением стянул шкуру до передних лап и головы. И ждал, пока я сделаю то же самое. — Что-то ты взбледнула, э… Не сжимай так крепко нож, ты его должна держать как я. Вот смотри. В этих лесах только кролики и идут в рацион в качестве свежего мяса. Ты не думай, работай руками и смотри. — В отличии от меня, егерь орудует ножом ловко, а я вспоминаю клочки серой шерсти в первое утро, когда проснулась.       Странно кипящее ощущение в голове, а в руках напряжение такое, будь то они вот вот заходят ходуном. — Так же как с задними ногами высвобождаем передние. Вот тут, на сгибе, прорезаешь и оттягиваешь шкуру. Потом, так же голову. Вот здесь, под челюстью, надрезаешь и оттягиваешь. Уши срезаешь возле основания и тянешь с головы.       Шкуры мы положили в таз. Максвел сказал, что потом выделает его на продажу. — Теперь смотри, — егерь подошел к раковине и положил в него ведро, над которым мы работали, и повесил кроликов обратно на крюк, — вот здесь, одним движением, срезаем его голову, так чтобы нож прошел между позвонками. Теперь повтори.       В ведро хлынула кровь загремев по дну. — Ты, это, не скисай, теперь будет перерыв и пойдёт основное. Будем потрошить. Тут надо осторожней с пузырем и желчью. Если проткнуть или неправильно вытащить, испортим мясо. Э! Ты чего это?       Он обратил внимание, на то как я застыла с раскрытым ртом. — Ммм… Мистер Максвел, я к-кажется не смогу, это… аккуратно. Вот у меня руки дрожат. — я показываю ему ладони, которые действительно ходили ходуном, — Можно, я только смотреть буду?       Надежды было мало, но у меня действительно кисти сводит. — Э, как? Тогда положи нож и налей воды вон в ту малую бадью. — Ответил он, и начал вытаскивать овощи из ящика.       Я же поднялась на ватных ногах и еле разжала руку чтобы положить нож на стол. Покрутив кистью, вытащила бадью из открытой нижней полки и залила туда, еще холодной, колодезной воды. Максвел спокойно чистил овощи стоя рядом с раковиной. Перерыв протекал молча, под мерное капание. Когда руки перестали дрожать, я присоединилась к чистке и нарезке овощей. Были картофель, лук и морковь. Егерь еще сказал, что обычно добавляет в рагу немного чеснока и сушеной сливы, но чеснок кончился. Овощей было довольно много, мужик объяснил это тем, что рагу обычно готовит, чтобы хватило на ужин и половины ингредиентов обычно хватает ему одному для этого. В какой то момент я заметила, что капание стихло. — Садись и смотри, мотай на ус. — он принялся за разделку туши, ловко орудуя ножом, — Вот здесь мы разводим задние ноги и подрезаем жилы. Срезаем тут половое, с двух сторон, и делаем надрез в брюшину. — Вот тут аккуратно, под половыми, в брюшине, есть пузырь и прямая кишка. Нельзя повредить, чтоб, значит, не испортить всё мясо. Разводим его немного дальше, вытягиваем и даем свиснуть вниз, вот так, в ведро. Далее разрезаем брюшину по середине пока не увидим остальные потроха. Видишь, этот мешок самый крупный это желудок, щупаем его и находим пищевод, его мы вытягиваем полностью и вырезаем у основания глотки. Вот, мы избавились от жэкэтэ.       В ведро упало «жэкэтэ». — Дальше самое важное. В печени, есть желчь. Вот видишь, зеленоватый мешочек, у него тут есть проход. Находим его, вытягиваем, и вот тут, в его начале срезаем. Трубку эту не отпускаем. Берешь и срезаешь желчь с малым куском печени. Вот. Тушка готова. Далее там в грудине сердце и легкие. Они съедобные, собственно, как и почки.       Готовую тушку, он положил в бадью с водой, а вторую разделал с невероятной скоростью.* — Пока стынет и отмокает, поставим кипятиться чайник.       Максвел залил в большой медный чайник воды и поставил на печь. Потом сходил в глубь дома, принес какие то странные конструкции и начал обрабатывать шкуру. — Меня в свое время мать учила. — Максвел скинул свой рюкзак на пол, сел в кресло и указал на второе, — Я тогда мелкий был, да любознательный. После войны это было. Тогда наша семья, в основном женщины, жили на ферме.       Я так же скинула свою котомку и села. Смотрела на огонь за дверцей печи и слушала рассказ Максвела о его детстве. — Мы тогда жили огородом и фермой. Нас было пять детей, мать, две тети, бабушка с дедушкой, выживший муж младшей тети и дядя вернувшийся без одного глаза. Самому старшему из детей четырнадцать, самой младшей шесть. Я где то посередине.       Егерь закончил с первой шкурой натянул его на «это правило» и приступил ко второй. — Вот тогда и научился как готовить кролика, уже спустя лет четырнадцать это знание пригодилось мне тут. Тогда только разрешили охотить кролика, они эко-сис-тему леса пошатали. Много их развелось и зайцев начали сильно теснить. Вот так то. — Мужик обрабатывал шкуры очень быстро, на каждую ушло от силы минуты три.       Потом он достал швейный набор и начал зашивать дыры от пуль. — Шкуры я, к концу смены, отношу в региональный центр лесоохраны. Сними чайник и поставь на доску в том углу. Я отнесу это в мансарду.       Руки перестали дрожать. Пока сидела в кресле, обдумывала полученный опыт.       По сути, все очень практично. Отвращение само оно не вызывает. Сам процесс по мягкому был несколько шокирующий, но не более. По сравнению с предположением того, что в полнолуние я такого вот кролика, или зайца, съела с потрохами, все очень логично.       Максвел вернулся, и уже сам разделал тушу и закинул его в котёл с овощами. Я же была наблюдателем. — У меня и у моей матери есть такое правило, — сказал он, со смешком приправляя жаркое, — Кто готовит — того и солонка! Так что, у меня будет соленее чем у остальных. Ты же будешь солить, когда от и до будешь сама готовить. Так то!       Пока готовилось жаркое Максвел, который между делом велел его Фином звать, рассказал как жил на ферме с роднёй. Как протекали будни между работой в огороде и в загонах. Как пас свиней, потому как овец угнала старшая кузина. Как старший кузен уже будучи подростком начал работать шафером у деревенских. Рассказывал истории, которые услышал про войну.       Когда на весь дом распространился запах жаркого, мы убрались в кухне и накрыли на стол. — Раз в неделю сюда парниша один привозит хлеба, молока и масла. Так что, звиняй, ни того ни другого. Вот галеты можно жевать. Этого тут полно.       Жаркое получилось душистое, наваристое и очень вкусное, несмотря на некоторую пересоленность. Крупные куски картофеля с такими же крупными кусками моркови, получились очень мягкими. Мясо в сочетании с сливами было со слабым вкусом дичи, но по вкусу было очень ярким, мягким и сочным. Ели молча, слышно только как Фин причмокивает и сёрбает. — Ммм, вкусно! — объявляю я, наевшись, вдохновленная заявляю, — Обязательно научусь как его готовить и солонку я у вас заберу.       Фин расхохотался. — Научу, научу! Теперь можно посуду убрать и часок отдохнуть. Так то!