***
В Румынскую глубинку должны были прибыть солдаты к раннему утру. Проводить учения. Перезимовать им было бы легче там, где их не найдут, в деревне, которую даже на картах не обозначают. Красивое место, поистине завораживающее своими необъятными горными просторами. Только холодно так, что мороз просачивается сквозь тёплую военную форму, а потом уже и в кости зарывается, заставляя мурашки бегать по коже, а пальцы на конечностях неметь. Мужчины идут тихо, иногда лишь кто-то покашливает и носом шмыгает, мороз — тварь паскудная, как-никак. Войско небольшое, впереди всех идёт мужчина с фонарем и компасом, ведя всех остальных солдатов за собой. У каждого ружьё, боеприпасы за спиной, ножи на поясе. Все они выглядят, как настоящие воители, несущую победу. Все такие из себя сильные и мощные, ну точно вояки. Ведёт своих товарищей мужчина лет сорока, высокий, широкоплечий. Одет он в длинную, изрядно помотанную испытаниями времени шинель, сзади тащит за собой автомат и огромный мешок со всякой всячиной, которая время от времени тарахтит. Левая рука без перчатки держит компас, а в правой фонарь, что освещает тропинку тусклым светом. Шапка-ушанка прикрывает седоватую шевелюру, которая была порядком длиннее, чем у сослуживцев. По лицу мужчины понятно было многое, шрамы выдавали его сущность, а щетина придавала, в какой-то степени, особый шарм. На груди солдата есть награды, значки подразделений. Имя этому суровому на первый взгляд мужчине — Карл. Карл Хайзенберг. — Твою налево, Карл! Слышишь, сколько можно нам бродить? Ты нас заведёшь скоро прям в Бухарест, а не в то богом забытое захолустье! — обозвался кто-то сзади, — Слышишь?! Хайзенберг, блядь! — кто-то из солдатов хлопнул ведущего по плечу с такой мощью, что будь на месте Карла ребёнок, то остался бы тот с поломанной спиной. Немцу это действо не пришлось по душе. В конце концов, кем будет этот смельчак? Прибить его на месте было бы лучшим решением, однако в приоритетах было довести войско в пункт назначения, а не устраивать бойню в снегу из-за огрызающихся на тебя придурков. Карл был очень вспыльчивым, прямолинейным человеком. Его не устраивает что-либо, так он молчать не будет, а встанет поперёк горла и вырежет кадык за лишние слова в свой адрес. Язвить он любил, этот раз не стал исключением. Мужчина повернулся и левой рукой схватил, как оказалось, паренька за воротник шинели. В большой руке остался холодный компас, который яро не давал сжать руку ещё сильнее. — Не выражайся, сосунок! Тебе ещё жить и жить, зубы пригодятся! Будешь огрызаться, поедешь домой к мамке! — Хайзенберг оттолкнул сопротивляющегося парня в сугроб в стороне, а сам развернулся к остальным и окрикнул их, — МАЛЬЧИШЕК МЫ ОТПРАВЛЯЕМ ДОМОЙ, ВОЕВАТЬ ИДУТ МУЖИКИ! — Карл снова глянул на компас, а затем заострил орлиный взгляд на чем-то впереди. После чего, он снял шапку, отряхивая мокрые от пота волосы. Его седая грива была, ну, плюс-минус по плечи. Не удобно для боя, но женщинам до жути нравится, вот и не стриг, ведь внимание женское весьма любил. — Ориентир у нас замок. Сказали, что видно его за два километра при хорошей погоде. Была бы она, блять, хорошей... — мужчина посмотрел на товарищей, уже помотанных и уставших. Их голодные глаза, их тусклый взгляд. Все тут готовы убить за кусок хлеба и глоток молока, что ж, сурово. Но, детка, это война, а не тур поход в Карпаты. — ЧЕ МЫ ВСТАЛИ?! В ТЕМПЕ! — крикнул очередной военный, которому дойти до тёплой деревни было важнее, чем выигрыш в войне. В конце концов, сейчас каждый из этого горного войска хотел бы пролить на себя кипяток из бани, выпить по стакану пива и отпраздновать прибытие.***
Замок... Он огромен, по сравнению с ним ты кажешься блохой, бегающей по бесконечному полю, располагающемуся у подножья дворца. А ведь там кто-то живет, свет-то горит. Он жуткий, как из романов про вампиров и прочую нечисть, обитающую в подобных местах. Такое ощущение, что ты туда зайдёшь, а тебя утащат за ноги и руки в пыточную, полную орудий пыток, которые к тому же сделаны из чистого золота. Одним словом, жутко. А у подножья этого места заседает деревушка, средних размеров поселение, ни чем не примечательное... Домишки, хозяйство у каждой семьи, поля вокруг и очень много виноградников, пустующих в зимнее время. Войско пришло как раз на рассвете, день обещал быть солнечным, несмотря на ночную метель. Топотом и голосами мужчины разбудили сельских, напугали скотину. Как говорится, порядок свой навели. Подошли они к какой-то церквушке, на вид страшной и до жути старой, даже местами разрушенной и по виду которой, можно было заявить о многочисленных попытках сельских починить сломанную крышу. В потёмках было видно, что место это по-особому красиво, однако немного пугающее своей старостью. Словно ты попал в прошлый век, где нет ни войны, ничего, кроме скромной и тихой жизни обычных крестьян, будто попал в сказку. То-то и понятно с чего вдруг отправили войско в эту глушь — никому до неё нет дела и подавно, тут настолько спокойно, что никто и ни за что не догадается, что в глубинке этой прячутся от врагов солдаты, попутно укрепляя свою силу. Деревенские выбежали на двор, ошарашено смотря на мужчин в военной форме. Возможно, подумали, что это не «их» люди, а, например, британцы, ну или, что хуже, советы. Мужики из села повыскакивали на снег прям босыми, выходя навстречу носителям победы. Скорее всего, их жены остались с детьми пережидать внутри в ожиданиях весточки, в прочем-то, не столь это важно. Карл, как глава всего этого сыр-бора, первым пошёл на контакт с жителями. Он ехидно улыбнулся, глядя на страх в глазах пожилого мужичка, стоящим перед ним, и начал что-то искать во внутреннем кармане своей шинели, пока в его сторону направлены вилы и охотничьи ружья. — Кто вы такие?! Что забыли тут?! — крикнул кто-то на Хайзенберга, — Отвечайте! — Да подожди ты, блять! Не видишь, ищу я. Свои мы, свои... Орешь тут, понимаешь, как кабан резаный... Мужик или кто? Карл откопал помятый конверт с печатью и марками прямиком из Германии, все в немецком стиле. Ну, немножко превратилось письмецо в помятую бумажку, ничего страшно, ведь так? Содержимое ведь не изменится. — Вас предупредить должны были... — Хайзенберг стал хлопать по карманам верхней одежды. Он небрежно и потерянно что-то искал, нервно покашливая, пока его собеседник читает содержимое письма, а войско сзади шепчет о чём-то своём. Этот кусок.. бумаги, принадлежащей правительству, честно и открыто гласил о всех правилах и соблюдениях норм во время нахождения военных на этой территории. Теперь деревня — абсолютно секретный территориальный объект, место заблудшее. Обмолвишься о лишнем, то, будь добр, прими наказание в виде петли на шее, но об этом, увы, не написали. Также нужно было расселить всех солдат по домам, где они и будут ночевать, любезно принимать дары в виде хлеба и молока взамен на всякую помощь по хозяйству, что лишней тут точно не будет. А на минуточку, 70 человек рота —не слабо, тут минимум по три в дом. Ох, а интересно, кому же выпадет честь достаться этому огромнейшему замку... Ну и куча подписей и штампов, гласящих о подлинности документа и несколько копий сказанного. Помятых под шинелью копий. — Ну, все понятно? Вопросы есть? — подошёл к мужчине Хайзенберг, протягивая замёрзшую руку селянину, — Генерал Хайзенберг. Можно просто Карл, — мужчина посмотрел в глаза собеседнику, но тот, кажется, выпал в некий осадок, — ну, раз уж вопросов нет, то, будьте так любезны, пристройте парниш куда-угодно. Да хоть в хлев! — усмехнулся он, однако шутку его не оценили высокой оценкой. — САМ И БУДЕШЬ В ХЛЕВУ ЖИТЬ! — недовольно возразил кто-то издали. — В СВИНАРНИК ТЕБЯ, ХАЙЗЕНБЕРГ! — МОЖЕМ СРАЗУ В КОРОВНИК, К ТЕЛКАМ! Хайзенбергу было даже как-то и плевать, устал он, видимо, возраст уже не тот для бесконечных ссор. Сейчас бы упасть на землю и сигаретку в зубах зажать, а не со шмакодявками в виде товарищей по команде разбираться. Глоток воды, сухая обувь, тепло дома — это правда то, чего тебе хочется сейчас, после долгого изнурительного похода. О всем этом оставалось мечтать и надеятся, что вскоре эти незначительные мечты воплотятся в реалии, а не останутся недосягаемыми желаниями. Выслушивая недовольства бойцов, немец повернулся лицом к замку, где ярко горел свет, освещая какой-то огромный балкон, где можно было разглядеть колонны, обвитые мраморными узорами... И будто кто-то стоит, величественно поглядывая на все это. Фигура, стоящая там, была словно неживой, как призрак, скитавшейся по небытию. Прекрасное нечто, но разглядеть его куда проблематичней... Или это просто галлюцинация, быть может, просто кажется... Его сознание от усталости нарисовало фигуру.. стоящей женщины на балконе? Чушь...***
— Шварц и Нимерманн, к дому на окраине с юга, семья Лоренетте... — уставшим и поникшим тоном говорит Хайзенберг, читая бумажку с до жути не разборчивым почерком, да ещё и с этими дурацкими и непонятными румынскими фамилиями. Язык ведь сломать можно! Черт бы побрал этих румынов... — А там не указываются все члены семьи, а? Может, и девчонку с собой забрать смогу... Слышишь? — обозвался сослуживец Карла, очередной наивный парнишка, ничего более, но сильный, блядь, мощный весь такой, машина для убийств. Бесил он Хайзенберга своим грозным видом и таким отвратным характером, хотя, не ему-то судить. — Да завались ты уже и пиздуй куда велено! — раздраженно отрезал Карл, сжимая кулак левой руки. Так и просится пройтись по челюсти этого мерзавца скользкого. — Не в духе, друг мой? — парень хлопнул Карла по плечу, а сам убежал с глаз немца долой, чтобы по голове не получить и главнокомандующего побесить. Да не то, что не в духе, устал, вот и всё. Всех отпустил отдыхать до обеда, сам остался в этой обдолбанной церквушке. В списке остался лишь он, в последнюю очередь ему выпала честь остаться там. Даже смотреть не хочется на запись, такое ощущение было, что вот ты моргнул и уже уснул. Паршивое состояние на фоне мороза, как бы не подхватить что-то вроде лихорадки и подобного рода болячки, этого не хватало ещё. Карл уселся на лавке, закинув ногу на ногу, удобно как-никак. В зубах торчит сигара, пыхтящая, как локомотив и пахнущая так же. В правой руке этот злосчастный кусочек бумаги с фамилиями семей и бойцов. Вычеркнуты из списка все имена и фамилии, кроме его. Остался лишь он. Что ж, как бы долго он не растягивал этот момент, надо посмотреть кто же станет его спасителем и спонсором его никчемной жизни на ближайшее время. Лицо Карла нужно было видеть. Вот, ну и что это за фамилия и как её прочитать. Румынов всего было понять сложно, а тут ещё и такой... Фамильный колорит. Мысли и без того путаются, образовывая в голове условные клубочки из запутанной информации, так ещё и добивает абсолютно дурацкая фамилия, прочитать которую куда сложнее, чем найти дом. Пришлось даже говорить вслух, ибо, как казалось мужчине, так будет куда проще. — Ди... Дим... БЛЯТЬ! — психанул Хайзенберг и помял в руке клаптик бумаги. Не сдержал весь пыл в себе, ну с кем не бывает. Сделал он пару вдохов-выдохов едкого дыма, стал думать, как бы ему дальше уживаться с людьми, у которых даже фамилия столь странная. Он сосредоточился и сонно посмотрел на смятую бумажонку в руке, которую через мгновение пришлось развернуть обратно. — Фух, Димитры... Ди... Да хер с ней, буду жить на улице! — потёр тот переносицу от внезапно накативившей боли в голове, но пока он не прочитает, что написано там, спокойным он не останется, — Димитре... Димитреску. После сказанного вслух, Карл уже было призадумался, ведь фамилию эту он явно где-то слышал. Красивая, но до жути идиотская по произношению фамилия, румынская, будто принадлежит семье аристократов, ну точно не простым смертным. И странно то, что рядом стоял инициал в виде заглавной буквы А. Это значит, что это не семья, а один человек? По одиночке в деревеньке никто не жил, а если и были такие, то все они уходили работать. Только куда, никто не поведал. И дом не указан, эта румынская фамилия просто осталась в конце списка, ровно так же, как оказалась фамилия Карла. И где же искать ему этих Димитреску, дом-то не указан. Спросить у местных, они деревню как облупленную знают и всех жителей, наверняка, тоже.***
Карл с ружьем за спиной и огромным мешком в руках томно топнул на крыльцо первого домишки, что стоял ближе всего к церквушке. Сумку он кинул на пол, чтобы в руках не мешалась, а сам начал нагло и громко стучать по деревянной двери, в надеждах на скорейшее появление перед ним хозяина. Дверь распахнулась, вышла недовольная девица, державшая в руках посудное полотенце и скалку та зачем-то прихватила. Стукнуть невежу по лбу этой деревяшкой? Почему бы и нет, собственно, ведь манерам Хайзенберга, а точнее, их полным отсутствием, он докучал всегда и всем. — Чего тебе? — с отвращением спросила девушка, переминая с одной руки в другую, свою скалку, испачканную в муке. — О, это... — Карл улыбнулся, надеясь на своё великое обаяние и красоту, но кажется, девицу это не порадовало, а как раз ровно наоборот, заставило ощутить отвращение к неудачному и весьма неуместному подкату солдата, — Красотка, не подскажешь мне, а где живет этот... Ну, блять, секунду! — мужчина сунул руку в карман и вытащил оттуда тот самый смятый кусочек бумаги, где мелко написаны все фамилии деревенских, — Вот эти ваши Димитреску... Очень надо, понимаешь? Лицо девушки приобрело белый оттенок после услышанного, казалось бы, что такого? Она посмотрела то на Карла, то на его руку, сжимающую бумажонку. Возможно, она подумала, что мужчина перепутал что-то, ну, или же прочитал не как следует. Женщина протянула небольшую ладонь к листику и взяла его, чтобы прочитать самой. — Не уверенна, но... Кажется, что госпожа Димитреску не принимает никого к себе... — Вопрос звучал не так, куколка. Где она живет-то? Или это тайна вашего захолустья, м? — мужчина оперся об дверной проем локтем, смотря на достаточно миниатюрную барышню свысока. И что-то в её взгляде было не так, стоило ему начать говорить о семье Димитреску, так та словно поникла в глубь разума, стараясь вытащить от туда какую-то дельную мыслю. — Обернись... Это всё её владения, — сказала девушка и вышла за порог, чтобы самой в очередной раз рассмотреть то, что было далеко за спиной солдата. Карл обернулся и на секунду обомлел. Тот самый замок принадлежал какой-то женщине, имеющую столь кричащую фамилию. Сложно представить, что кто-то один может владеть подобным богатством. Что же это за госпожа Димитреску такая, быть может, вдова, которой это все досталось от муженька? Или владелица чего-то крупного, ну бизнес там... На худой конец, наследница рода, может. Точно она не простолюдинка, раз в ежовых рукавицах держит сей дворец и, кажется, ещё и личность она влиятельная, раз даже «соседи» называют её госпожой. Пока что сложилось впечатление, что эта Димитреску та ещё бой-баба, хоть Хайзенберг её ещё и не видел. — Впечатляет. Что ж, красотка, не отведёшь ли меня к вашей этой... А как зовут её, собственно говоря? — немец обернулся и взял в руки мешок с вещицами, все ещё пяля на этот чертов замок. — Тебя? В замок? Не лукавь, а сам лучше подумай, пустить ли она тебя к себе на порог? — девушка, чьё имя так и осталось загадкой, снова зашла за порог, и было уже хотела запирать двери, как ей помешала тяжёлая мужская рука на дверной раме. — Мне жить негде, понимаешь? Всех мужиков мы пораскидали по домам, компанией из четырёх-пяти человек на семью. Ты представь, какого будет какой-то семейке вроде твоей, когда к вам припрут такого жеребца, по типу меня в придачу к пяти козликам... — Хайзенберг улыбнулся, всё ещё роняя скупую надежду на свое великое обаяние и мужскую красоту. — А ваша эта баба из замка-развалюхи сможет содержать сто таких же как я. Почему она никого не пускает, хер её знает, но я —прежде всего, главарь этого табуна. Негоже генералу спать под дубом и почву жевать... Дама замешкалась, но видно было, как ей не хочется что-либо говорить этому невеже Хайзенбергу. Однако он же не отстанет просто так, ему бы сначала получить желаемое. Упрямый же, вот засранец чертов, ещё и давит сверху на бедняжку, дабы та сломилась под его взглядом и наконец отвела к хозяйке. — Идёшь к главным воротам, они всегда открыты. Затем, кого-то из прислуги ловишь, там её полно, а там уже разберутся, на мясо тебя или в рабство... И будь скоромнее, хозяйка грубостей не терпит. — Вот так бы сразу! Благодарю всей душой, как говорится у вас на вашем басурманском, мул... мультумири! Хайзенберг сделал что-то вроде поклона в шутку, после чего ленивой походкой начал удаляться из виду. А та девушка лишь усмехнулась вслед балбесу-генералу и захлопнула тяжёлые двери в дом с надеждой, что этот подарок в виде Карла она на своём пороге больше не увидит.***
За эти десять минут ходьбы, солнце спряталось под пеленой облаков, пошёл легкий снежок, что большущими хлопьями ложился на плечи и шапку. Замок со всех сторон укутан белёсым снегом, который так деликатно поблескивает на дневном свету, создавая такое впечатление, будто миллионы малюсеньких светлячков сидят друг возле друга, одаривая все вокруг ярко-белым свечением. Замок этот красив во всем : балкончик каждый выглядит так шикарно, каждая колонна по-своему роскошна, даже во время лютых морозов сады вокруг выглядят не как убитые зимой кустарники, а все они ухоженные, каждый кустик аккуратен. И, скорее всего, такие бешеные деньги тратит на красоту места сего хозяйка поместья. У Хайзенберга пока что сложилось о ней двоякое мнение, ведь он её ещё не видел, но уже предвкушает себе кого-то, кто одним лишь словом расскажет всё о себе. А быть может, такого простофилю она выкинет из балкона дворца, даже не став слушать. В таком случае, к черту её, ведь такого обаятельного мужчину, как Карла девушки в основном хватали за всё, что можно, ну, правда, 15 лет назад. Тем не менее, всё может быть. Карл уже предполагал, что в этом доме он надолго не задержится. Одолевши ворота, он зашёл на территорию, которая по размеру была с целую деревню. И это все только сады... А что будет, когда он войдёт вовнутрь? Там будут хоромы французского короля, ну, быть может, королевы. Очень интересно, а войдёт ли он туда вообще... И не менее интересно на хозяйку взглянуть. По тому, как отзываются о ней деревенские, можно сказать, что женщина она сама по себе властная и местами чересчур серьёзная, другой информации Карл не получил, ибо кажется, сельские побаиваются эту даму. Короче говоря, интерес к себе только подогревает своим характером, интересно же, а как выглядит эта барыня херова? Найти прислугу, которая отведёт тебя в замок, а потом и своей миледи покажет — оказалось работёнкой не из лёгких, а обещали ведь, что прислуги тут завались. Ага, конечно, пустующая территория, в одних лишь до жути прекрасных садах. Попробуй тут найти ещё главных вход в этот обитель роскоши... Карл раздраженно оглянулся вокруг, а сам юркнул в карман за письмом с указом от правительственных органов о том, что генералу Хайзенбергу и его войску можно доверять. Достав его, он вновь растеряно пошагал куда глаза глядят, в поисках входа в этот чертов замок.***
Перед ним восстали массивные двери, обделанные по бокам позолоченными узорами, а красное дерево отполированное до такой гладкости, что даже снег отражается белым светом на поверхности. Видно, что там живут аристократы, а не простолюдины. И с привычной всем наглостью и упорством, генерал начал тарабанить по двери, в ожиданиях хоть кого. Спустя минуту непрерывного стука, мужчина заметил справа от себя дверной молоток, странная шутка в виде позолоченного льва. Карл решил времени зря не терять и постучать ещё и им, как говорится, чтоб уж наверняка. На мужчине яркими красками написано его недовольство ситуацией, сам солдат уже хорошенько так замёрз, просто мечтает, чтобы ему открыли дверь. — Ну! — вскрикнул Карл, прежде чем услышал лёгкие, едва уловимые ухом, шажки за массивными дверьми Хайзенберг убрал руки от несчастной двери, которую он, грубо говоря, избил и сделал шаг назад на случай, если перед ним восстанет госпожа со странной фамилией. И вот настал этот момент — двери потихоньку и с легким скрипом начинают открываться. Интерес кипит внутри, что же кроется за стенами этого жуткого, но очаровательного своей таинственностью, места? Кто такая эта леди Димитреску, почему так тянет и манит в это местечко? Словно сам Бог чертит дорожку сюда, словно было предначертано судьбой оказаться здесь. В груди почему-то есть такое слегка уловимое неописуемое чувство, определение дать которому, может лишь тот, кто когда-то оказывался за шаг до какого-то судьбоносного события.