Обрести утерянное

Отец всегда твердил Казухе быть предельно аккуратным и внимательным при использовании магической книги. Будучи подростком, он действительно внимал этому правилу, боясь даже неправильно посмотреть или подышать на злосчастный потусторонний сборник, чтобы никакие проклятия на него и его небольшую семью не напали, либо же, чуть скромнее, собственный родитель с нравоучениями. Подростковые года давно канули в лету, оставаясь в памяти лишь цветными калейдоскопными картинками. Сейчас Каэдехаре Казухе двадцать два чёртовых года, а за его чёртовой спиной насчитывается уже третья смерть близкого, родного человека. Первой была мать, скончавшаяся ещё при родах от осложнений. Её не удалось бы спасти ни при каких условиях. Вторым был отец, поплатившийся своей жизнью за запретные знания. Казуха, благо, в те года был ни слухом ни духом о них, потому казнь не коснулась его. Если не считать, конечно же, смерть самого близкого на тот момент человека, вскормившего и поставившего его на ноги. Отца тоже не удалось бы спасти ни при каких условиях, ведь он нарушил закон. Юный заклинатель тогда долго горевал, не находя себе места, но, благо, продлились эти скитания и мучения не слишком долго. Потому что его спасли и протянули руку помощи, даруя, возвращая утерянный смысл жизни. Вновь поставили на ноги и утянули за собой в долгое странствие, которое запечатлелось в груди Казухи особенно ярким воспоминанием, хранимым очень бережно и близко к сердцу. Томо, его новоиспечённый друг, искусный мечник и проводник в незнакомые юноше земли стал новым смыслом жизни для Каэдехары. Казуха был готов пойти хоть на край света с Томо, привязавшись слишком быстро и сильно. Буквально весь его и так небольшой мир сузился до одного человека, с которым он проводил всё своё время и жизнь. Они вместе путешествовали, изучали незнакомые земли, приёмы и заклинания, а после тренировались, каждый день делая небольшие успехи. Казуха был окрылен и счастлив жить такой жизнью рядом с Томо, последний, кажется, тоже. На собственные чувства, зарождающиеся глубоко внутри и оплетающие все внутренности колючими лозами, заклинатель не обращал внимания и отдавался каждому моменту, проведённому вместе с Томо. И, как окажется позже, не зря. Ведь смерть, следующая за Казухой по пятам, догоняет их через несколько лет и застигает врасплох. Что и как тогда происходит Каэдехара не помнит, да и начинает осознавать всё происходящее только тогда, когда оказывается в родном — инадзумском — доме, полном детских воспоминаний, а труп Томо со всеми почестями хоронят на близлежащем кладбище. Казуха дрожащими руками держит одну из многочисленных магических книг, доставшихся от отца, и судорожно читает её, пытаясь найти то самое заклинание, способное вернуть Томо к жизни. Да, он не может отпустить своего друга так просто, даже не попытавшись изменить его судьбу. Тем более подобных запретных книг, оказывается, в их доме много. Слишком много. И Казуха, конечно же, совсем случайно находит их, а не перерывает и осматривает каждый угол дома, пытаясь найти скрытые помещения и полки. Что бы сказал отец, увидев предистеричное, помешанное на аморальной цели состояние своего сына, который совершенно игнорирует здравый смысл и тот факт, что он может отправиться в могилу вслед за Томо? Казуха отмахивается от этих мыслей, потому что это действие даётся ему слишком легко. Разум затуманен маниакальными, навязчивыми и полностью счастливыми по своей сути мыслями о Томо. Об их ежедневных, беззаботных и привычных разговорах, об его улыбке, застывшей перед алыми глазами, об эфемерном ощущении чужих рук на своих плечах, будто бы мечник приобнимает его и хвалит за проделанную работу. Но всё это лишь в голове. Казуха прекрасно осознает это, а потому и читает уже минимум десятую книгу по второму кругу, чтобы удостовериться в том, что он не пропустил нужное заклятье из-за своего состояния. Рубины загораются, когда он находит заклинание, которое походит на то, что ему нужно. Отец говорил, что перед использованием нужно прочитать всю доступную информацию, но Казуха отмахивается от этой затеи, нетерпеливо заламывая пальцы. Да уж, магия не из легких, к тому же на уровень выше той, чему обучен сам Каэдехара. Но Казуху этот факт не останавливает — он заучивает текст несколько часов так, чтобы от зубов отскакивало, и постепенно подготавливает место для проведения ритуала. Чертит цветным мелом круги, расставляет свечи и морально готовится к результату заклинания. Мысли о том, что Томо вернётся в считанные минуты, дурманит разум, заставляет поддаться горю, сжирающему всё изнутри ровно с того момента, как Казуха потерял его. Заклинатель впивается ногтями в ладони и давит, давит, давит до появления красных полумесяцев. Поскольку легче не становится, он принимается царапать запястья и кусать губы, надеясь, что боль заглушит отравляющие голову мысли. Слишком рано думать о благополучном исходе: он ещё ничего не сделал. Медленно, постепенно, но разум очищается, и Казуха спокойно выдыхает, обессиленно падая на пол. Сил нет совсем. Он не помнит, когда последний раз ел или спал, и считает, что ему очень не хватает рядом Томо, который мог бы упрекнуть его в этом да наказать жить дальше спокойно и счастливо, а не пытаться держаться за него. Пожалуй, это единственная здравая мысль за последнее время, потому Казуха решает, что он готов. Садится ровно, подбирает под себя ноги и складывает ладони на колени. Начинает произносить выученные слова медленно, постепенно ускоряясь и чувствуя, как ветер в комнате появляется из ниоткуда и треплет его потемневшие волосы и огоньки на свечах, отчего в помещении воцаряется полумрак. Даже с закрытыми глазами Казуха видит перед собой разноцветные огоньки, которые быстро сменяют друг друга, а когда те меркнут, он понимает, что пришла пора открыть глаза и что он не может этого сделать. Ему страшно, чертовски страшно. Проходит несколько минут, а Казуха даже с места не сдвигается, так и не решившись открыть глаза. Только после мысли о том, что вечность он так не высидит, он медленно, боязливо приоткрывает один глаз, осматриваясь. Замечает в центре зала фигуру и вскакивает на ноги, осторожно приближаясь к ней. Шаги становятся совсем короткими, неуверенными, когда Каэдехара видит лицо человека перед собой и понимает, что оно не принадлежит Томо. Это заметно даже в полумраке. Черты у этого человека совсем мягкие, кукольные и тёмные, иссиня-чёрные пряди волос обрамляют чуть пухлое лицо, оказываясь ужасно длинными — Казуха прикидывает длину волос примерно до поясницы, поражаясь их гладкости, заметной в скачущем освещении от языков пламени. Заклинатель медленно опускается на пол, чувствуя подкрадывающееся отчаяние и слёзы. Смаргивает последние и касается щеки призванного существа, которым должен был быть Томо, понимая, что тело под ним ледяное и, кажется, неживое, с застывшей на нём красотой. Казуха осознаёт, что ошибся в заклинании, не дочитав его. Понимает, что предназначение этого существа он может узнать из книги и попытаться оживить тоже, но сил на это сейчас совершенно нет. Он опускается на пол рядом с ледяным и безмерно красивым человеком в белых одеждах, глядя на него заплаканными глазами. Поджимает губы, а после не выдерживает и начинает рыдать в голос, сворачиваясь калачиком на холодном полу и обнимая себя. Он не знает, что ему делать. Он ошибся. Снова ошибся. И не знает сможет ли всё исправить. Сможет ли вернуть Томо. Казуха бьётся в почти первой, настоящей и искренней истерике без подавления своих эмоций и не замечает, как по щеке неизвестного и призванного им существа скатывается одинокая, горькая слеза.