~Я с тобой до конца~

      Зажали действительно, дай боже. У самой границы настигли, целым взводом напирали, словно танки, превосходя по численности на порядок. Едва сто седьмой пехотный высадился на месте, так ни блиндажей, ни окопов путно подготовить не успели — понеслось как в молотилке. Ну то есть конечно, окопались по быстрому с самого удачного периметра, чтоб стрелять сподручнее было, чтоб никто из поганых фрицев от пули не ушёл, да только вот со связью глухо было, от слова совсем. Паршиво. Вокруг темень ночная, непроглядная, освещаемая лишь приглушёнными бликами костров, образовывающихся на местах от взрыва мин, да пулемётных очередей, от шума которых закладывало уши. В воздухе витал тяжёлый смог гари, копоти и крови. Жар такой, что трудно было дышать. — Мало нас, обступят, считай пиши пропало. Голос Дум-Дум Дугана, а вернее его крик, послышался совсем близко, а следом его дородное тело с шумом и вознёй приземлилось рядом, наведя прицел автомата на неприятеля. — Нужно вызывать подкрепление, срочно! Перекрикивал Баки, сжав автомат, судорожно пытаясь найти брешь в обороне противника. — Нужно то нужно, касатик. Гейб колдует, но навряд ли. Поганцы подорвали передатчик. — Твою ж… Джеймс рванулся в другую сторону, заметив приближение с северо-западной стороны, не жалея патронов отстреливаясь. Как вдруг мощные выстрелы, сопровождаемые яркой голубой вспышкой озарили всё поле боя, методично уничтожая остатки их взвода. Они втроём с Дуганом и Гейбом вышли из окопа, осматриваясь. Взгляд Джеймса был прикован прямо к гудящему, приближающемуся к ним танку. Немецкому танку, что направил орудие прямо на них. — Нет!!! А дальше лишь разрушительный взрыв и глухая темнота, утащившая в свои недра. *** То, что их взяли в плен, понял каждый из них тогда, когда их всем скопом привезли на какую-то базу. Тут же посадили в некое подобие камеры с решёткой и площадью, дай бог если пять на шесть. На другой день отвели на смотр тамошнему командованию, которое собственно и поставило перед фактом о том, что здесь они для работы над каким то секретным оружием. — Эм, пардон, хер майор, а как насчёт поесть а? А то ведь уж какие сутки крошки не было во рту. Выдал Дум-Дум в своей привычной манере, уже после стенаний и разглагольствований того самого хера о великом силе Рейха и непревзойдённой мощности того самого орудия. Майору это конечно не понравилось и он решил проучить наглеца карцером, но неожиданно за него вступился Джеймс, стоявший рядом с ним. Как только двое в форме подошли ближе к ним, Баки не расстерявшись вышел вперёд, двинув тому майору по морде. — Ты чего, фриц поганый, за рабов нас держишь?! как со скотиной с нами обращаешься, ни еды, ни воды… Парень крепко взял его за грудки, пока тот отплевывался от крови. Поддержка подоспела и остальные тоже в долгу не остались, пошумев при этом знатно, однако главного зачинщика всё же в карцер посадили. Остальных же отправили работать над «Валькирией». Дуган лишь тяжело вздохнул, почесав в затылке. — Не услышал ты меня, касатик… *** Джеймс не считал сколько времени прошло с тех пор, как его бросили в тёмный, сырой подвал с гуляющим по стенам сквозняком. Ну ещё бы, здесь ведь чёртова низина, этажей на десять под землёй. Грёбаные фашисты, понастроили бункеров. Ни света, ни окон, ни единой живой души…лишь пустота, мрак и холод, прошивающий каждую клеточку в теле. Действительно, времени прошло очень много или ничтожно мало… Баки лишь ходил туда-сюда по помещению карцера, думая обо всём подряд и ни о чём одновременно. Думал о том, что командование наверняка уже послало подкрепление на их выручку, их скоро обнаружат и вот тогда, держитесь, гитлеровские подпевала! Думал о том, что не был на похоронах Стива, не проводил в последний путь… Ноги загудели, заставляя парня остановиться и сесть на пол, опираясь спиной о стену. Глаза уже давно привыкли к темноте и всё, что оставалось юному сержанту, это смотреть в ту самую тьму, в надежде разглядеть тот самый огонёк, что по сути должен быть его ориентиром. Снаружи было тихо, оглушительно тихо и Баки даже не был уверен в том, что его конвоиры по прежнему на месте. Никто о нём не вспомнит и уж тем более не вытащит наверх, к свету. Минуты тянутся бесконечно долго, а тёмная тишина давит со всех сторон, сжимая голову, словно надувной шар, способный лопнуть в любой миг от этого самого давления. Боже, как же холодно… Спина заледенела, а поясница ломила просто нещадно, бросало то в жар, то в холод, знобило и трясло. Грудь сдавило стальным жгутом так, что больно было сделать вдох, а голова просто раскалывалась. Джеймс предпринял попытку подняться на ноги, держась за стену, но ослабевшие ноги подвели и он вновь опустился обратно на пол. В глазах всё плывёт, а из груди вместе с хриплым, рваным дыханием вырывается судорожный кашель, заставляющий лёгкие гореть огнём. Теперь было просто невыносимо жарко, будто всё тело полыхало в живом огне. Нет, Джеймс не боялся. Он знал, что так будет. Его просто оставили здесь умирать от простуды, что уже перетекла судя по всему в воспаление лёгких. Такая изощрённая пытка. Сразу не умрёшь, но помучаешься. Сил сидеть уже просто нет, а жар изматывает, пульсирующими волнами бьёт по телу, а голова настолько тяжёлая, что уже просто не помогает опираться ею о стену. Поэтому с тяжёлым, рваным вздохом, Джеймс выпрямляется, ложась прямо на холодный пол, лелея надежду спастись, хотя бы ненадолго унять эту горячку. Свернувшись в позу эмбриона, парень прижался виском к холодному полу. Вроде немного легче, глаза тут же стали слипаться, грозя потерей сознания. А темнота то способствует. Единожды сомкнув тяжёлые веки, разлепить их уже нет сил, но Баки чувствует, что сознание ещё при нём. Сердце глухо бьётся о грудную клетку, губы обветрили и пересохли. Волосы на затылке взмокли, а тоненькая кофта, что была на нём противно липла к телу, причиняя дискомфорт. В голове стучало, даже с закрытыми глазами Джеймс ощущал как всё прыгает, тело ломит и он всё ещё не понимал почему не отключился из-за одной только температуры. Глаза всё ещё закрыты, дыхание рваное и шумное, но словно сквозь толщу воды он всё же услышал такой до боли знакомый и родной голос. — Джеймс… Баки, всё хорошо…всё будет хорошо… Баки прострелило в больную грудь и он на силу всё же открыл глаза. Нет…этого не могло быть. Сетчатку резануло не чёткое очертание света, а голос рядом был такой родной, такой успокаивающий. — Стив…хэй, парень… Голос не слушается, а губы едва шевелятся, но Джеймсу хорошо именно сейчас. Сейчас, когда он знает, что его ангел здесь, рядом с ним. — Я проиграл, Стиви…по всем фронтам проиграл…и тебя не сберёг, и сам умираю в плену у врага, словно подстреленная собака… Затем на его горящий огнём лоб легла прохладная, мягкая ладонь и это заставило Джеймса расслабленно выдохнуть, вновь обессиленно смыкая веки. — Прости…прости меня, Стив. Я не должен был…оставлять тебя…не должен. Мой ангел, мне так плохо без тебя… Рядом послышался горький вздох, затем всхлип и неловкое шмыганье. — Ты не оставлял, ты всё сделал правильно. Я верю, мы победим в войне. Ты победишь и останешься жив. Субтильная ладошка зарылась во взмокших волосах, слегка массируя кожу головы. Всё было и ощущалось таким реальным, что проваливаясь наконец в блаженное беспамятство, Баки действительно уверовал в теплящийся глубоко в душе тот самый заветный огонёк. ***