|booster seat| |Детское кресло|

Когда-то, давным-давно, Рико Морияма вспоминал маленькие ручки, что были сжаты вместе. Вспоминал маленьких мальчиков, чей мир был заперт снаружи. Их жизнь была построена целиком и полностью друг вокруг друга и игры. Для них это являлось той жизнью, которую им было суждено прожить. Тем, для чего они были воспитаны. Он вспоминал мальчика с яркими зелёными глазами и теплой коричневой кожей. А ещё — маленького, бледного, который цеплялся за того ребенка, радуясь, что у него просто кто-то есть. Кто-то, кто смог бы дать ему желаемое, то, чего он и сам знал. Он пытался навсегда забыть того слабого ребенка. Заменить его чем-то подлым и одновременно правдивым. Тогда это был всего лишь птенец, рожденный со сломанными крыльями. Кто-то, кого выкинули из гнезда, где он родился, и кто упал прямиком во тьму. Теперь же он гнил в туннелях Эвермора. Ему нужно было забыть его, отпустить мягкость того ребенка еще много лет назад. Воспоминание было открытой раной, не прекращающей умолять, чтобы к ней прикоснулись. Он помнил того мальчика, который любил слишком глубоко, но все равно недостаточно. Помнил и зияющую дыру, поглотившую сияние вокруг него, словно он был умирающей звездой. Тот маленький мальчик взорвался и уничтожил вокруг себя всё, что было поблизости. Всю жизнь он отчаянно желал чего-то, чтобы в итоге никогда не узнать, чем это являлось. Ведь было уже поздно, он попросту не смыслил, как это что-то получить или передать. Любовь была ядом в Гнезде. Тем, что делало его жестоким, слабым и чего ему, вопреки всему, не хватало даже сейчас. Рико чересчур усердно старался выблевать каждый её грамм, который ему скармливали. Он отвергал её, причиняя людям боль, чтобы они не подошли слишком близко, ведь это всё, что он знал. Все его проявления любви, ненависти и отчаяния. Да, ему нравилось заставлять людей страдать. Он должен был стать монстром во имя целей Хозяина, потому что боль остальных значила меньше, чем его собственная. Это отвлекало от того, в чем он должен был себе отказывать, от того, что он должен был игнорировать, дабы быть всем, чего хотел его Хозяин. Необходимость отцовского признания не помогала. Назовите худший стимул для маленького мальчика, кто нуждался в семье, в шансе быть большим, чем просто блестящей игрушкой. Его отец, его родной брат — они не хотели иметь ничего общего с ним — вторым сыном. Единственное обещание надежды являться большим, чем инструментом, которым он был обязан стать, — это занять место лучшего, доказать свою значимость. Может быть, в глубине души Рико всегда знал, что это — лишь ложь, которую он твердил себе по ночам. Это должно было того стоить, верно? Жертвы, на которые он пошел ради себя, боль, которую он причинил. Так и должно было быть. После всего Кевин Дэй бросил его. Свою вторую половину. И если бы Рико принес его в жертву, чтобы умилостивить Хозяина, утолить ярость и отчаяние от того, как его бросили… это бы стоило всего. Именно так он и должен был поступить. Ему не следовало вспоминать. Появлялось только гложущее желание и жажда почувствовать боль от того, что он сделал. Словно страдание означало, что Кевин вернется или, что он сумеет заработать его прощение. Рико заслужил боль и мучения по причине всего этого — по причине осознания, что рука его друга была сломана именно им. Словно в одном из желаний Хозяина, он успешно был приучен к насилию и ужасам Гнезда. Товар. Инструмент. Тот, который отказался быть ничем, за исключением лучшего. Он жаждал им стать, ведь ничего другого и не знал. Он должен был быть готов пойти на все, чтобы преобразиться в того, кто достоин похвалы отца. Кевин являлся несчастным очевидцем и жертвой творения Тэцудзи. Где были его слова для этого? Дабы описать, что он сделал с единственным другом, которого когда-либо знал. Заслужил ли он хотя бы какой-то из тех драгоценных моментов, что были разбросаны на протяжении всего их времяпровождения вместе? Короткое детство, которое им позволили иметь, прежде чем они не стали достаточно зрелыми для удержания клюшки для экси в руках. Те воспоминания были… лучшими, за что Рико когда-либо приходилось цепляться. Единственными лучами света, которые ему довелось увидеть, пока он прятался во тьме Гнезда. По правде говоря, они дали ему представление о том, какой могла бы быть его жизнь, если бы в его жилах не текла кровь его семьи. Человек, которым он стал, мог быть проклят фамилией Морияма. Рико стоял перед зеркалом ванной, нутром ощущая присутствие там Кевина, мрачный шепот которого отдавался у него в костях. Лжец, — сказал его лучший друг и вторая половина. Он был большим, чем просто его имя и кровь. Рико знал это. Но вещей, которые он сказал и сделал, было более чем достаточно, чтобы навсегда запятнать его руки. Он сам решил окунуть свои ладони в это безумие. Засовывая дрожащие руки под кран, он как мог пытался смыть чувство вины. Смотрел, как оно вихрем спускается в канализацию. И тогда все, что у него осталось — это был садист внутри. Рико сделал свой выбор. Никакая сентиментальность и стыд не могли стереть того, что он сделал. Ничто не вернет ему хорошие моменты до Кевина. Рико увидел правду. Они были инструментами, рожденными и выращенными работать до тех пор, пока не рассыплются на части. Куклами, у которых было только два выхода: играть или быть сломленными.