|booster seat| |Детское кресло|

Однажды, когда Кейли Дэй отводила маленького Кевина в комнату Рико, она принесла с собой и кукол. Ей, вместе с Тэцудзи, надлежало отправиться на стадион тренировать новую команду. Она знала: если пойдет туда вместе с детьми, чересчур маленькими для игры, дядя Рико начнет презирать их за это. Потому она оставила Кевина в детской спальне, доверив Рико заботу о друге. Конечно, там была и няня, но она, где бы двое мальчиков не решали поиграть, тихо держалась в стороне. Как будто не хотела беспокоить тот маленький мир, в который дети сразу после встречи друг с другом погружались с головой. Кейли оставила им кукол, игрушечные ракетки для экси и ведро с конструктором ярчайших цветов. Это были редкие игрушки, которые Рико довелось увидеть в своем детстве. Даже сама Кейли Дэй была одним из ярчайших воспоминаний в его памяти, напоминающим звезду, что время от времени кружилась вокруг его галактики. Рядом, конечно же, был и Кевин — такой же яркий и особенный. Рико втащил мальчика в комнату сразу, как только увидел своего одного-единственного друга, и, не обращая внимания на теплый смех Кейли, толкнул Кевина к мягким сиденьям на полу. Они начали бросать блоки рядом с собой, Кевин по дороге нежно подобрал лежащую куклу. Мальчишки двигались инстинктивно, практически одинаково, играя так, словно знали друг друга не только в этой жизни, но и в других. Всегда действуя вместе, всегда стремясь побаловать друг друга совместным времяпрепровождением. Кейли попрощалась с ними, но мальчики уже были заняты своим. Поглощенные друг другом, улыбающиеся, смеющиеся — так происходило всегда, когда они находились вместе. Им было всего пять, и появлялось ощущение, что судьба этих двоих обвилась вокруг их талий, соединив на бедрах. Так было все время, с того момента, как они впервые увидели друг друга. Всё это время они были друзьями. Казалось, словно так будет продолжаться вечно. Одни в комнате — только они и няня Рико — двое мальчиков строили свои соборы и небоскребы. Они играли с яркими улыбками и широко раскрытыми глазами. Молодой и свободный. Кевин знал Рико как обычного мальчика, которого он любил так же нежно, как и его мать. Рико знал Кевина как единственного друга, которого он когда-либо имел. Он был его светом в конце туннеля. Всей надеждой, которую он мог вместить в своем маленьком теле. Без него была лишь тьма его дяди и Гнезда, чего могло быть слишком много для него одного. — Конструктора больше нет, — в итоге сказал Рико, бросая свой красный домик в сторону. Кевин как раз закончил строить последнюю колонну голубо-зеленой башни. — Хорошо, — ответил он, все так же улыбаясь. — Что теперь? Рико ещё не решил. Он напевал, обхватив ладонями свое лицо, и качал им взад-вперед. Это вызывало хихиканье Кевина. Однако, приняв решение, его руки опустились на пол, и Рико начал подниматься на ноги: — Куклы! Мы можем быть семьёй! Ты возьмешь эту. Они легко вошли в в игру. Кевин подобрал куклу с волосами из пряжи черного цвета и коричневой тканью кожи. Рико же поднял куклу с красными волосами и голубыми пуговками глаз. Встряхнув ею, он устроился поудобнее, подтянув свое кресло ближе к Кевину, и сел рядом с ним. — Этот может быть твоим сыном, а эта будет моей дочкой. — Я хочу дочку, — слегка надулся Кевин, нежно прижимая свою куклу к груди. Рико кивнул: — Ладно, мне кажется, мы можем поделиться своими куклами. Я тоже хочу сына. Они поставили кукол друг между другом, наклоняясь ближе и хихикая, пока заставляли их разговаривать, петь и танцевать. Рико нравилось петь, даже несмотря на то, что он стеснялся этого. Хотя, как они полагали, в этом и был смысл кукол. Даже маленькими детьми они понимали: куклы могли без препятствий делать те вещи, о которых им приходилось лишь мечтать. Куклы, в отличии от них, являлись лишь игрушками, у которых не было никаких ограничений. Кукла Кевина могла бы спеть для него. Кукла Рико делала сальто вперёд и назад, не прекращая взмывать в воздух. Это был самый простой выход, которым у них была возможность воспользоваться. Кевин не должен был быть напуганным, пока Рико учился быть храбрым. — Как ты назовешь его? — спросил наконец-то Рико, плюхнувшись на землю. Его ноги были перекинуты через ноги Кевина, обе их ступни в носках покачивались, мягко пиная друг друга. — М-м… пусть его будут зовут Мэдисон. — Это разве не девчачье имя? — Нет, потому что он мальчик. Или девочка тоже. Рико медленно кивнул, подвигаясь ближе к Кевину. — Это круто. — Что насчет твоего малыша? Как его будут звать? — спросил Кевин. — Мико. — Напоминает твое имя! — М-м, Мико-младший… Она такой же второй сын, как я. — Мне это нравится, — прошептал Кевин, его голова покоилась на плече Рико. — Ты мне тоже нравишься. Мы хорошая семья. Маленькое сердечко Рико билось так ярко в тот день, будто в груди взрывался фейерверк. — Ты мне тоже нравишься. Ты… Мне кажется, ты мой лучший друг… — Я — твой лучший друг! Навсегда, — сказал ему улыбающийся Кевин, — навсегда, навсегда. — Слишком много «навсегда», — тихо хихикнул Рико. Тогда няня поднялась со своего места, чтобы подойти к ним ближе и предложить обед. Дверь спальни Рико была открыта. Тёмные, строгие глаза уперлись в них, и одного недовольного презрительного взгляда было достаточно, чтобы заставить обоих мальчиков выровняться. Они все еще были вложены друг в друга, как кусочки головоломки, соединённые вместе. В молчании они наблюдали, как Тэцудзи вошел в комнату. Няня склонила перед ним голову и замолчала, когда он подошел ближе, наступив на куклу Рико. Юный Морияма поморщился: — Дядя… Серебряная и тяжелая, как зловещий меч, трость Тэцудзи ткнулась между ними, принуждая детей отпрянуть друг от друга. Когда они распутались, Кевин послал другу нервный взгляд. Рико, опустив голову, сидел на коленях перед Кевином так, словно уже делал это раньше. Он замер перед дядей, ожидая худшего. Оно и произошло бы, не будь здесь Кевина и няни. Когда Рико станет старше, он это поймет. Милость Тэцудзи никогда не заходила так далеко. — Рико. Твоя фамилия — Морияма. Что, по-твоему, ты делаешь с этими дурацкими игрушками? Маленький Рико медленно сглотнул, когда коричневые глаза уставились на его единственную семью. — Простите, Дядя. Мы всего-лишь играли… — Немедленно забери отсюда кукол, — сказал Тэцудзи, хмуро глядя на няню. Он проигнорировал голос Рико и послал женщине пристальный взгляд. — Я не желаю когда-либо ещё увидеть, что вы позволяете моему племяннику играть с подобными вещами. — Да, сэр, — прошептала она в ответ. Голова няни склонилась, когда она нежно забрала кукол из рук обоих детей. Пальцы Рико и Кевина коснулись друг друга, когда игрушки были забраны у них из рук. Однако, крепко сжимая руки в кулаки, Тэцудзи, казалось, был возмущен на ткань и набивку больше. — И отпусти его. Ты мужчина, Рико. Был ли он им? Вопрос, прожегший его кожу, а также опасная и удивительная мысль. Он не думал о себе в подобном ключе. Он был всего лишь ребенком, однако Рико воспитывали не для того, чтобы он задавал вопросы. Он быстро отпустил Кевина, опустив взгляд в пол, и его маленькое тельце задрожало, когда он почувствовал пристальный взгляд друга на своем затылке. Он был мальчиком. Мальчиком, который не знал ничего лучше трости в руках дяди. Это был факт, который он выучил заново через годы после той ситуации. В будущем он еще не раз вспомнит момент, когда дядя впервые поднял его. Сейчас же все, что было, — это молчаливый, невинный взгляд Кевина и трясущиеся руки Рико, тоскующего по единственному утешению, которое он хотел сохранить. То, на что он надеялся, принимая желаемое за действительность. Но Тэцудзи никогда не позволил бы ему быть кем-то большим, чем просто существом, созданным им. И так продолжится до тех пор, пока Рико не умрет.