Магия утра

      Драко запрокинул голову и одним глотком осушил флакон зелья от похмелья. День рождения Блейза вышел из-под контроля, и вместо одного вечера они праздновали на вилле в Италии почти двое суток. Когда ранним утром в понедельник Малфой вспомнил, что впереди его ждет мучительно долгий день на курсах подготовки к аврорской службе, то быстро принял душ, собрал вещи и с помощью портключа переместился в Лондон.       Возвращаться в поместье было бессмысленно — до первого занятия по самообороне оставалось меньше получаса. Драко аппарировал к Министерству и сразу отправился на второй уровень, в раздевалку тренировочного зала. Пропускать никак нельзя: Гавейн Робардс лично каждое утро отмечает присутствующих. Одно опоздание, и кандидат вылетит без права на восстановление.       Малфой бросил сумку на скамейку и сел рядом, обхватив голову обеими руками. Зелью нужно было время, чтобы справиться с лошадиной дозой алкоголя в крови. Виски пульсировали под пальцами, вторя такту мелодии… «Подождите, какая еще мелодия?» — Драко открыл глаза. До сегодняшнего дня он не замечал за собой галлюцинаций, даже если выпивал примерно столько же, сколько в минувшие выходные. Ему не послышалось — из тренировочного зала доносилась музыка. Причем очень странная: с восточными мотивами. Он поднялся и на слабых ногах вышел в коридор.       Чем ближе Малфой подходил к комнате, где проводилось занятие по самообороне, тем интенсивнее становился звук. Тихо отворив дверь, он увидел внутри нечто такое, что не соответствовало его даже самым смелым предположениям. Это была Грейнджер, чертова Грейнджер. Она стояла, опершись на руки и отставив задницу вверх. Странные штаны, больше похожие на колготки, плотно облегали ее ноги с подтянутыми икрами, а короткий топ наподобие бюстгальтера не оставлял никакого пространства для фантазии относительно точного размера груди. На занятия гриффиндорская заучка такое обычно не надевала, он бы заметил.       «Какого нюхлера она делает? — кипел затуманенный мозг. — Что это за странные телодвижения? Одежда? И эта музыка? Без сомнений, какая-то магловская чушь».       Грейнджер тем временем переместилась на живот и прогнулась в спине. Складка, которая образовалась между бедрами и ягодицами, мгновенно притянула все внимание к себе. Хотелось провести по ней пальцами, а затем сжать задницу, округлость которой еще никогда не была так очевидна, как в этой позе. «Издевательство», — подумал он и быстрым движением руки поправил ширинку, чтобы шов не давил на головку так сильно. Член затвердел за пару секунд, хотя обычно после взгляда на нее была фора в минуту, прежде чем эрекция давала о себе знать.       Они учились на аврорских курсах бок о бок уже несколько месяцев. Стремление гриффиндорки попасть в волшебную полицию стало для него сюрпризом: Грейнджер производила впечатление человека, которому самое место на почетной беловоротничковой должности, а не здесь. С ним же, наоборот, было все понятно — служба новому Министерству как еще один шаг в сторону искупления вины. Так, по крайней мере, писали в «Ежедневном Пророке». На самом же деле Малфой просто сделал то, что планировал еще задолго до войны: быть аврором весело. В кои-то веки ловить плохих парней, а не самому быть им.       И все шло по плану, пока в Грейнджер вдруг не проснулась эта идиотская потребность помогать всем убогим. Придя на курсы подготовки к аврорской службе, она выбрала объектом милосердия именно Драко. Подсаживалась к нему на занятиях, вставала в пару на уроке самообороны, потому что больше не было желающих, и оставляла драгоценного Поттера на попечение кого-то другого. Словом, жалела бедного и несчастного слизеринца. До ужаса унизительно, особенно учитывая тайные фантазии, преследующие его во снах с четвертого курса. В каждой гриффиндорка оказывалась голой и очень жаждущей.       Малфой был с ней груб по большей части. Но только потому, что прояви он хотя бы немного мягкости, тут же растекся бы у ее ног унылой лужей. А кому это нужно? Точно не Грейнджер, которая в самый разгар войны решила, что лучший из доступных вариантов — это Рон Уизли. Поэтому Драко либо игнорировал ее, либо огрызался. Видеть, как дрожат ее ресницы, когда он говорит очередную глупость, было немного больно, но что поделать? Если хотя бы одна улыбка этих розовых губ будет предназначена ему, Малфой умрет на месте.       C'est la vie.       Единственное, что ему оставалось, это наблюдать. Наблюдать, как рыжий олух каждый день встречает ее у Министерства, наблюдать, как она смеется над идиотскими шутками, пока Уизли обнимает ее за талию, и наблюдать прямо сейчас, как каждые пару минут она меняет положение на еще более невообразимые вариации.       Вскоре музыка затихла. Грейнджер неспешно встала, вытерла шею и грудь полотенцем (Салазар, как он желал стать этим полотенцем) и начала сворачивать розовый коврик. Драко пора было уходить, если он не собирался попасться за таким постыдным занятием, как подглядывание, но он не мог сдвинуться с места. Ему ужасно сильно хотелось обнять ее разгоряченное тело и прижать ближе к своему паху. Хотелось погладить ноги, обтянутые этим жалким подобием штанов. Хотелось вдохнуть ее естественный запах. Он был безнадежным преследователем и должен будет расплачиваться за эти мысли стояком весь оставшийся день.       «Спасибо, Гермиона Грейнджер».       Сил поспешно удалиться обратно в раздевалку ему придали голоса в дальнем конце коридора. Унизительнее, чем поглядывать за ведьмой и попасться ей на глаза, только подглядывать и быть уличенным кем-то третьим.       Дальше Малфой пытался вести себя как обычно. Будто ничего не произошло. В начале первого урока по самообороне он вновь даже не взглянул на Грейнджер, когда та встала к нему в пару, но, когда она уложила его на лопатки и села сверху, не смотреть уже было невозможно. Теперь Драко точно знал, что скрывается под огромной футболкой с эмблемой Министерства и широкими трикотажными штанами, поэтому выход был только один — не опускать взгляд ниже ее подбородка. И ни в коем случае не класть руки ей на бедра.       — Ты сегодня рассеянный, Малфой, — сказала она и нахмурилась. Кончик ее палочки давил на его горло, что в данную секунду было очень даже кстати. Почти все мысли сосредоточились на легкой боли, а не на том, где сидит Гермиона.       Почти все.       Одна извилина (предположительно, та же самая, что отвечала за утреннее подглядывание) предпочла отправить немного крови вниз. «Лишь бы она не двигалась».       — Честно говоря, — сдавленно прохрипел Малфой — его уже задела сегодня парочка Ступефаев, — я чертовски много выпил на дне рождения Забини, и, ну, знаешь… могу делать странные вещи с похмелья…       Глаза Грейнджер стали больше, а рот немного приоткрылся. «Неужели она почувствовала?.. Пиздец. Мне пиздец, — запаниковал Драко. — Сейчас она испугается, назовет извращенцем, а потом проклянет. Нажалуется Уизли, они с Поттером прибегут закончить дело и…»       — Гермиона, это не…       О, теперь она была просто в ужасе. Ведьма убрала палочку от горла напарника и прижалась свободной ладонью к его лбу. Складка между ее бровями стала глубокой — подобную он видел в последний раз у нее только во время сдачи ЖАБА.       — Ты болен? Жара вроде нет, — Гермиона все еще пристально изучала лицо Драко.       — Болен? — переспросил он. У нее красивые глаза — большие и любопытные. Вот, как называется его смертельный недуг.       — Ты сказал мне больше слов, чем за предыдущие два месяца, — объяснила Грейнджер. — А потом назвал Гермионой.       Вроде бы она не злилась. И очень кстати его эрекция временно уползла обратно в свою норку из-за предчувствия скандала.       — Со мной все в порядке, — отпихнув от себя ведьму, холодно процедил он и резко поднялся. — Продолжим или так и будешь сидеть на мне?       Она кивнула и тоже встала на ноги. Больше, к счастью или сожалению, напарники в тот день не разговаривали. А вечером, впервые с тех пор как начались занятия, Уизли не встретил свою подружку возле Министерства, и она ушла одна, низко опустив голову и плечи.       Следующим утром за полчаса до занятий Малфой снова стоял возле зала, за дверьми которого играла та же странная музыка. Похоже, Гермиона занималась этим регулярно. И сегодня Драко был настроен выяснить, есть ли у этого какое-то название. Он подготовил алиби: мол, просто хотел немного побоксировать. Для убедительности даже переоделся в тренировочную форму и повязал бинты. Ему ведь никто не может запретить, верно?       Малфой сделал глубокий вдох и тихо отворил дверь. Грейнджер, да разрази ее Мерлин Летучемышиным сглазом на этом самом месте, практически связала себя в узел на коврике: руками она держалась за ступню одной ноги, сильно прогнувшись в спине и запрокинув голову, в то время как другая ее нога пыталась соблюсти баланс внутри всей этой невообразимой конструкции. Это вообще безопасно? Или у нее нет костей?       — Что ты делаешь? — спросил Драко громко и даже с возмущением. У него фантомно заныла поясница.       Гермиона от неожиданности завалилась на бок, нарушая пирамиду, построенную из частей собственного тела. Несколько мгновений она удивленно смотрела на него, а потом села на коврик, прижав колени к полу. Как лягушка.       — Это йога.       — Йо-га? — повторил он по слогам, делая осторожный шаг вперед. Параллель между такой феноменальной гибкостью и сферой применения этого таланта провелась сама по себе, почти бессознательно. И нет, он подумал вовсе не о выступлении в волшебном цирке.       — Ну, — Грейнджер начала поправлять наспех заплетенную косу, — технически я просто делаю растяжку с использованием асан из йоги, помогает расслабиться и настроиться на день.       — Ас-сан?       — Это… — она долго подбирала слово, но остановилась все равно на неверном варианте: — Позы.       Малфой ухмыльнулся, как школьник, который впервые увидел журнал для взрослых.       — Позы, значит.       — Мерлин, я не знаю, как объяснить по-другому! — всплеснула она руками, краснея. — Просто считай это своеобразным видом физической активности. Как квиддич.       — Это совсем не похоже на квиддич, — Драко отрицательно помотал головой.       — А на что похоже? — ведьма отбросила косу за плечо.       На ней была вчерашняя одежда, поэтому Драко мог рассмотреть детали чуть лучше. Чем он, собственно, и занялся, пока делал вид, что думает. Короткий топ с вырезом подчеркивал грудь, собирая ее высоко, а вот странные штаны практически полностью закрывали живот. Досадно.       — Как будто ты трахаешься с невидимым партнером, — выдал он свои самые честные мысли.       Лицо Грейнджер вытянулось. Она захлопала глазами, словно действительно не ожидала, насколько прямолинейным будет ответ.       — Никто не занимается сексом в таких позах, не выдумывай, — сказала она и покраснела еще сильнее.       Малфой пожал плечами и подошел к единственной груше в зале. Она здесь висела скорее для красоты, судя по тому слою пыли, какой успел образоваться на потертой коже.       — У вас с Уизли очень слабое воображение, — добавил он и сделал первый удар.       Следующие несколько минут Драко выбивал из воображаемого врага все дерьмо. Даже себе он не мог признаться, что видит на месте груши Рональда. Мир ужасно несправедлив, если такая девушка, как Грейнджер, выбирает такого парня, как Уизли. Не то чтобы Малфой считал себя идеальным вариантом для нее, учитывая их непростое прошлое, просто…       Да нет, на самом деле он считал себя идеальным вариантом для нее. Самым правильным и подходящим. Драко ведь не глупый, крайне целеустремленный и внимательный к деталям — чуть более нахальная версия ее же самой. Ко всему прочему, очень щедрый. Честное слово, он купил бы ей целый шкаф подобной одежды и часами смотрел, как гнутся ее суставы в разные стороны. А потом бы еще столько же с ней трахался.       C'est la vie.       Грейнджер вернулась к йоге, что не ускользнуло от бокового зрения Драко, но хватило ее ненадолго. Она выключила музыку и свернула коврик.       — Ты куда? — спросил Малфой чуть более взволнованно, чем следовало. До занятия оставалось еще около двадцати минут, и он надеялся провести это время с ней. Пусть она его и не приглашала.       — Я не могу делать практику в таком шуме.       С этими словами ведьма удалилась, шлепая босыми ногами по паркету. А Драко неожиданно стала совершенно безразлична эта проклятая груша.       Весь оставшийся вторник Грейнджер была тихой и задумчивой. Она сидела рядом с Малфоем на сдвоенном уроке Истории Министерства магии, но, вместо того чтобы тянуть руку выше всех, крутила перо между пальцами и не сводила глаз с полупустого пергамента. Неужели то, что он не дал ей закончить практику, так повлияло на настроение ведьмы? Ушла домой Гермиона вновь одна. И где этот рыжий недоумок прохлаждается, позвольте спросить?       Поздно вечером Драко лежал в своей кровати в поместье и изо всех сил старался уснуть. Стоит ли говорить, что тщетно? Когда он закрывал глаза, перед ним всплывали воспоминания о сегодняшнем утре. Несколько часов он беспокойно перекладывался с одного бока на другой, запрещая себе думать о Грейнджер и о том, что ему хотелось с ней сделать. К середине ночи усталость победила, и Малфой отключился. Но, едва сон разрушил замки самоконтроля, подсознание вырвалось наружу и нарисовало перед глазами самую желанную на свете картину: Гермиона занимается йогой, только в его грезах — абсолютно голая и почему-то в спальне поместья.       Первые лучи солнца, пробивающиеся через занавески, плясали на ее загорелой коже и длинных кудрявых волосах. Ведьма стояла на четвереньках, прогнувшись в пояснице. Затем она вытянула одну ногу вверх, открываясь перед ним полностью, и Драко подошел вплотную. Ладонью он провел по ее спине, очертил изгиб бедра, погладил ягодицы и скользнул рукой ниже. Складки половых губ казались влажными, теплыми. Он раздвинул их и коснулся подушечками пальцев клитора…       «Блядь!» — Малфой вздрогнул и очнулся. Все, это увлечение окончательно вырвалось из черного ящика, бесповоротно овладев мыслями. «Долбаная Грейнджер, — простонал он про себя, накрываясь одеялом с головой. — Долбаная йога. Долбаный Аврорат со своими долбаными курсами подготовки, благодаря которым я увидел, как долбаная Грейнджер занимается долбаной йогой!»       Драко опустил одну руку и сжал член сквозь белье. Он спрятан от всего мира, так и норовившего накинуться на его семью с новыми обвинениями, за высоким забором поместья и большим пуховым одеялом, но стыдно сейчас было в первую очередь перед самим собой. Гермиона — единственный человек во всем Министерстве, который здоровался с ним по утрам, спрашивал, как дела, хоть Малфой никогда не отвечал, который пытался быть с ним… милым. И вежливым. А он вновь и вновь дрочил на нее. Если раньше это можно было списать на злость или зависть и даже получить удовлетворение от мысли, что в его голове Грейнджер не такая уж святая, то сейчас это ощущалось действительно мерзко и неправильно.       Он поддел резинку трусов и обхватил себя ладонью. Несколько движений вверх-вниз, и чувство вины немного отступило, освободив место приятной дрожи в паху. Драко ублажал себя, представляя, что это делает Гермиона. Что это она повалила его на пол в тренировочном зале, стянула спортивные штаны и сомкнула теплые пальцы на члене. Кандидаты вокруг продолжали оттачивать заклинания ближнего боя, не обращая на парочку никакого внимания, в то время как они стонали в унисон на полу. Это была бредовая фантазия, которая тем не менее заставила его кончить на живот всего через пару минут. Скорджифай стер все физические следы преступления, но совсем не очистил совесть. «Спокойной ночи, блядь», — пожелал сам себе Малфой и перелег на бок.       В утро среды он вновь стоял у тренировочного зала за полчаса до начала занятий. Сегодня без бинтов, потому что план немного изменился — то, что он собирался сделать, было еще большей глупостью. По традиции глубоко вдохнув, Малфой толкнул дверь и уже собирался войти, но тут его взгляд упал на ведьму, а точнее, на ее новый наряд для занятий йогой. Он остолбенел. Грейнджер не собиралась облегчать ему жизнь, совсем напротив: она намеревалась украсть его спокойный сон отныне и на веки вечные. И все благодаря этому безобразию, которое, если он правильно помнил, называлось шортами.       — Что случилось с твоими штанами? — воскликнул Драко. Гермиона повернула голову в его сторону и вопросительно нахмурила брови. — Теми, которые хоть что-то прикрывали?              Поза, в которой он застал ведьму, в принципе вписывалась в законы человеческой анатомии, поэтому сегодня обошлось без падений. Она лишь перелегла на живот и прогнулась в спине, отворачивая голову от надоедливого однокурсника.              — Забыла вчера закинуть в стирку.              — А Очищающее заклинание? — продолжал допытываться Драко.              Отлично, теперь он знал, что ее ноги такие же загорелые, как плечи. А еще на них есть маленькие синяки, наверняка от бесконечных падений на занятиях по самообороне. Малфой и сам частенько получал похожие и уже устал залечивать их заклинаниями.              — Я об этом не подумала, — пожала она плечами, а затем подняла таз вверх, выпрямляя руки и ноги. Поза была похожа на крышу дома или раскрытую книгу, которая жесткими краями обложки опиралась на поверхность стола.              С того ракурса, где стоял Драко, ему было видно действительно очень многое. Плавные линии бедер, умопомрачительная щель между ними, которая подводила к самому интригующему местечку, подтянутые ноги и ягодицы, тонкая талия. Гермиона представляла собой гребаное совершенство, и ему было почти больно это осознавать. Ужасно несправедливо наградить одну и ту же женщину и мозгами, и привлекательной внешностью. Она могла бы попытаться захватить мир, и никто бы даже не стал возражать. Вот вам ваше мировое господство, мисс Грейнджер, а теперь раздевайтесь. Малфой сделал шаг вперед и в сторону, чтобы не рассматривать ее задницу настолько прямолинейно.              — Самая блестящая ведьма своего поколения забыла о заклинании уровня первого курса? И даже Уизли про него не вспомнил?              Он вел себя, как идиот.              — Отстань, Малфой. Ты опять пришел мешать мне?       Кажется, у него имелся какой-то план. Но это было до того, как Драко засвидетельствовал пробелы в памяти ведьмы, которые привели к очередной разрушающей его здравомыслие ситуации.              — Нет. Научи меня этой своей йо-ге.              Грейнджер по-кошачьи грациозно опустилась на колени и высоко приподняла брови, глядя на напарника.              — Ты серьезно?              — Да.              — Зачем тебе?              «Потому что я хочу быть рядом, не выдумывая для этого идиотских оправданий, разве не ясно?»              — Ты вроде говорила, что йога помогает расслабиться и настроиться на день? Мне это очень нужно.              Она долго думала, а затем, улыбнувшись одними уголками губ, кивнула. Так началось его погружение в удивительный мир йоги.              Первое, чему ведьма начала его учить, было загадочное «приветствие солнцу». Вряд ли Гермиона смеялась так много прежде, как во время его первой практики, потому что Драко в развитии физической подготовки самое последнее внимание уделял растяжке. Он напоминал скорее рукоять метлы, чем травинку на ветру, то есть, был абсолютно деревянным.              — Не сгибай колени, — подсказывала она.              — Но разве суть состоит не в том, — Драко чувствовал, что вся кровь прилила к голове, и он, должно быть, такой же красный, как мебель в гостиной Гриффиндора, — чтобы коснуться пола?              — Суть в том, чтобы разогреть мышцы и связки, — без усилий положив ладони на собственный розовый коврик, она хихикнула.              Это был умопомрачительный звук. Самый прекрасный, какой ему только доводилось слышать. Малфой сглотнул и в очередной раз попытался выпрямить колени, чтобы перенаправить боль от сердца ниже, к ногам. Заниматься с ней бок о бок и болтать вот так было ожидаемо приятно. Именно поэтому он и вел себя с ней, как последняя задница — чтобы не дразнить самого себя. И вот посмотрите, где теперь Драко и что делает.              — Втяни живот и прогни поясницу, — говорила Гермиона, объясняя ему новую позу с фантастическим в своем идиотизме названием «собака мордой вниз». Покажите ему хотя бы одну собаку, которая так стоит.              — Грейнджер, я сейчас умру, — у него дрожали конечности, а по лбу ручьями стекал пот. Так Драко не уставал даже на тренировках перед матчами против команды Поттера.              — Не чувствуешь прилива сил и бодрости?              — Блядь, нет, — выдохнул он.              Тут же ему прилетел легкий шлепок по спине.              — Не выражайся во время практики.              — Хорошо, учитель.              Теперь у Малфоя имелась вполне официальная причина приходить в тренировочный зал по утрам на полчаса раньше. Аппарируя к Министерству, он ощущал в груди взволнованный трепет от предстоящей встречи, пусть они и были исключительно невинными. Драко сдался и позволил Гермионе Грейнджер окончательно залезть себе под кожу. Вопрос ведь давно решенный: момент, когда бы он понял, что влюблен, наступил бы если не через неделю, то через месяц.              Да, влюблен. Неужели это было не очевидно всему миру? То, как он не смотрел на нее большую часть занятий, выдавало Малфоя с потрохами. Только полный идиот бы не догадался.              Так, в волнении и эйфории, прошли четверг, пятница и суббота. А когда наступило воскресенье, единственный выходной кандидатов, пришла и разлука, к которой Драко оказался совершенно не готов. Весь день он бесцельно бродил по поместью, не в силах дождаться понедельника, и примерно на десятом круге бессмысленного променада его поймала Нарцисса и весьма настойчиво увела в гостиную на чай.              — Драко, милый, как твои дела на курсах? — спросила она, размешивая сахар в фарфоровой чашке.              Люциус уже полгода как находился в Азкабане, и каждый день вдали от увлеченного всякой чистокровной чепухой мужа сказывался на женщине благотворно. Например, она перестала вздрагивать от неожиданных звуков, начала нормально спать и питаться. Кому-то это могло показаться мелочью, но Драко знал, что для матери пребывание в доме с Темным Лордом было сродни яду, медленно распространяющемуся по организму. Она чахла. А сейчас вновь расцветала, как роза после долгой и холодной зимы. Благодаря здоровому румянцу на щеках и блестящим голубым глазам Нарцисса помолодела лет на десять.              — Все в порядке, — ответил сын мягко, но без желания вдаваться в подробности.              — Хоть отцу и не нравится твой выбор будущей профессии, я приняла его, ты это знаешь. Единственное, что меня беспокоит, как люди будут относиться к тебе… — Нарцисса несколько раз моргнула, отгоняя навернувшиеся сентиментальные слезы. Она не плачет. Принципиально никогда.              — Мам, все хорошо. Меня никто не «обижает», — Драко запретил самому себе закатывать глаза, но не смог лишиться удовольствия изобразить в воздухе кавычки, — если ты об этом. У меня вроде как даже появился там друг.              Грейнджер ведь может считаться его «другом» после всего, что между ними было? Блейз, например, никогда не видел Драко в позе собаки мордой вниз, а вот Гермиона еще как.              — Друг? О, это замечательная новость! — Нарцисса с чувством приложила одну руку к груди. — Не хочешь пригласить его на чай?              — Может быть, позже.              «Например, никогда, ведь наша семья не единожды пыталась убить ее».              C'est la vie.              Всю жизнь Малфой считал главным недостатком понедельников то, что они всегда неизбежно наступали. Но это было до того, как появилась Грейнджер и их маленький магический ритуал по утрам. Драко летел в Министерство как на крыльях, предвкушая, какие садистские испытания ведьма приготовила ему на сегодня, и это — лучшая часть всего дня.              Лучшая, но не единственная приятная. Другой мелочью, которая заставляла его внутреннего дракона довольно урчать, было исчезновение Уизли с горизонта. Напрямую Малфой не спрашивал, но догадывался, что в паре произошел разлад. И с каждой следующей неделей занятий йогой в нем крепла решимость пригласить-таки Гермиону на свидание. «Завтра, обязательно завтра», — думал он, смотря на ведьму сверху вниз, когда та показывала новую комбинацию упражнений. Позже наверняка будет болеть каждая клеточка его тела, но Драко никогда не жаловался. Это приятная боль.              В конце ноября, когда подходил к концу третий месяц их совместной учебы, парень наконец почувствовал в себе достаточно храбрости. Он аппарировал к Министерству на десять минут раньше обычного, не способный оттягивать разговор больше ни на секунду. Но тем самым крыльям, что появились за спиной, по прихоти судьбы суждено было сегодня сломаться о жестокие шпили реальности.              «Уизли».              Гермиона стояла с Рональдом у поворота к Министерству. Они о чем-то беседовали, но Драко находился слишком далеко, чтобы уловить хотя бы приблизительную суть. Вряд ли они ругались, судя по довольному лицу Вислого. Скорее всего, тот провожал свою благоверную на курсы после совместно проведенного выходного.              Весь последний месяц на пепелище в душе Драко медленно росла молодая трава, но в то мгновение, когда эти двое крепко обнялись, все побеги покрылись инеем. На что он вообще рассчитывал? Что в его исполнении «собака мордой вниз» окажется куда привлекательнее, чем у Уизли? Они ведь вместе с Рональдом прошли через гребаную войну, а такое трудно переплюнуть.              Малфой разозлился. И расстроился. Единственным его желанием было отправиться домой, закрыться в своей комнате и больше никогда не видеть эту ведьму. Если бы это не грозило немедленным отчислением с курсов, он бы так и поступил. Но ему совершенно нечем больше заняться в этой жизни, он хотел стать только аврором.              «Иди к черту, Гермиона Грейнджер», — подумал Драко и пошел вверх по улице, чтобы найти ближайшую кофейню, где можно скоротать время до начала занятия. Кофе в забегаловке был таким же гадким, как и завывания в его сердце.              На уроке самообороны причина его плохого настроения встала к нему в пару как ни в чем не бывало. Малфой не мог смотреть на спокойную улыбку на ее губах, поэтому пропустил несколько заклинаний, отправленных ему точно в грудь.              — Почему ты не пришел сегодня? — спросила Грейнджер в конце занятия.              У Драко саднило все тело от жгучих чар, но сильнее всего ныла область ребер.              — Не захотел, — ответил он и вышел из зала.              — Что-то случилось? — Гермиона следовала за ним по узкому коридору. Ее голос казался искренне обеспокоенным, но он больше не поведется. Это жалость.              — Я же сказал, что просто не захотел, — Малфой был мастером в изображении безразличия, поэтому слова слетали с его языка легче чистой правды.              Ведьма коснулась его предплечья, останавливая. Он неохотно развернулся и увидел, как подрагивают ее ресницы.              — Но мне показалось… — неуверенно начала она.              — Тебе показалось, — перебил ее тут же Драко.              Она кивнула и разжала пальцы. Больше Грейнджер с ним не заговаривала, хотя садилась на лекциях по-прежнему за одну парту. По привычке или в надежде, что он наконец объяснит причины своего переменчивого поведения — не имеет значения. Она с Уизли, всегда будет. И это единственное, что важно.              — Как твой друг? — спросила Нарцисса в следующее воскресенье.              Сейчас Драко должен был сидеть у Забини, но он не подготовил никаких правдоподобных оправданий своему мрачному настроению. Одна мысль о том, чтобы рассказать кому-то из друзей, в какую унизительную ситуацию Малфой сам себя загнал, заставляла внутренности сжиматься в комок.              — Все в порядке, — ответил Драко и даже заставил себя улыбнуться.              У Грейнджер дела явно лучше, чем у него. Она наверняка продолжает делать по утрам йогу, а по вечерам трахаться с Уизли.              Почему он злился?              Драко не хотел замечать ее хорошие черты, но это случилось. А теперь он никак не мог повлиять на эту ситуацию, не мог перестать думать: мысли о ней вновь воплощались в сны — жаркие, волнующие. «Это все не имеет никакого ебаного смысла», — ругал себя Малфой, вновь и вновь ныряя рукой под одеяло, к напряженному члену. Если бы оргазмы помогали выводить страдания по Грейнджер из организма, он был бы уже совершенно чист.       В очередной понедельник Гермиона предприняла новую попытку заговорить с ним.              — Не хочешь прийти завтра на практику? — спросила она в перерыве между уроками.              Драко поднял голову и посмотрел на ведьму. Она казалась грустной и смущенной, но все еще очень красивой: с большими любопытными глазами, которые проницательно заглядывали прямо в душу. Грейнджер была известна вся его биография. Она повидала самые отвратительные проявления его личности и, тем не менее, продолжала искать с ним дружбы. Опрометчиво ли это с ее стороны? Безусловно.              — Я не… — Малфой не мог подобрать слова.              — Просто, — она не позволила ему закончить мысль, — приходи завтра, ладно?              — Ладно, — кивнул Драко.              Он безнадежен.              Ему потребовалась минута, чтобы толкнуть дверь от себя и войти в зал следующим утром. Гермиона предлагала ему дружбу, и то, что Малфой пришел сегодня, означало, что он ее принял. Больше нельзя будет игнорировать ее или отталкивать. Нужно смириться со своими неуместными чувствами и двигаться дальше.              Грейнджер сидела на коврике и разминала руки. Тонкая, изящная, до безумия притягательная. Она прятала эту часть себя за большими свитерами, безразмерными футболками и широкими штанами, а здесь, в тренировочном зале за полчаса до занятий, становилась воплощением женственности и сексуальности. И Драко хотелось, чтобы это амплуа видел только он.              C'est la vie.              — Блядь, это какой-то бред, — пробормотал он и закрыл лицо руками. Сил, чтобы подойти, расстелить коврик и приступить к чертовой практике, просто не было.              — Драко, что случилось? — спросила Гермиона, и он услышал шорох.              «Только не подходи, пожалуйста».              Но ведьма не читала его мысли. И слава Салазару, наверное. Ее пальцы обхватили его предплечья и отняли руки от лица.              — Тебе плохо?              — Я передумал, Грейнджер. Я не хочу заниматься с тобой йогой.              Она открыла рот и тут же закрыла обратно. Жар от ее пальцев распространялся по всему телу, особенно сосредотачиваясь в области груди. Гермиона никогда не прикасалась к нему вне занятий по самообороне.              — Ты ведь сам попросил научить тебя, а потом просто пропал…              «Просто пропал? Просто пропал?!» Малфой не имел права сердиться, но это было еще одно чувство, помимо влюбленности, которое он не мог контролировать.              — Да, я попросил, — ответил Драко и дернул руки на себя. Но ведьма, вместо того чтобы отпустить его предплечья, только вцепилась посильнее и ударилась телом о мужскую грудь. — Я попросил научить меня йоге, потому что я ужасно сильно хочу тебя трахнуть, Грейнджер. А еще лучше отлизать тебе. — Ее и без того большие глаза округлились. — Блядь, нет, не так. Я бы занимался этим каждое утро всю оставшуюся жизнь. Это просто сводит меня с ума.              Когда тяжесть сказанных слов повисла в воздухе, Драко перестал дышать. Ведьма смотрела на него снизу вверх, пораженная признанием. «Она возненавидит меня», — обреченно подумал Малфой.              — Извини, Грейнджер, — тихо сказал он. — Забудь все, что я сказал, это больше не повторится. Я бы никогда не прикоснулся к тебе без твоего согласия, поэтому не подумай, что я опасен или что-то вроде того. Я прекрасно себя контролирую, не считая этого момента…              Она остановила поток речи прикосновением к его щекам. Мягкие маленькие ладони обняли его лицо, запутывая эту ситуацию окончательно.              — Драко?              — Что?              — Твои слова — это правда?              Это не просто правда, это прописная истина.              — Я же сказал, — покачал головой Малфой, — забудь.              — И все же? Ты бы хотел… — она посмотрела на потолок, словно спрашивая у Мерлина разрешение, чтобы продолжить, — переспать со мной?              Драко хотел ее всю и желательно надолго. Хотел провожать ее домой после курсов до тех пор, пока они не сдадут экзамены и не поступят на службу в Аврорат. Потом, возможно, стать ее напарником. Он хотел мешать ей заниматься йогой по утрам. Каждый день видеть ее улыбку.              — Это слишком поверхностное понимание моего желания лизать тебе до конца жизни, Грейнджер.              — Боже, — смешок вырвался из ее груди. — Это звучит странно и очень романтично одновременно.              Большими пальцами она погладила его лицо. Можно ли ему прикоснуться к ней в ответ? Что это все вообще значит?              — Ну и? — Гермиона улыбнулась.              — Что «ну и»?              — Ты сделаешь это?              Малфой сглотнул ком, образовавшийся в горле. Если это какая-то проверка, то она крайне жестокая.              — Что? А как же Уизли? — он все еще не решался положить руки на ее талию. Между топом и штанами было так много голой кожи, что сны рисковали превратиться в магловские порнофильмы. Драко видел их лишь однажды, но впечатлений хватило на всю жизнь.              Ладони ведьмы опустились ниже и легли на его плечи. Вдоль позвоночника тут же побежала дрожь, потому что его мозг отчетливо видел во всем происходящем капельку соблазнения. А Грейнджер бы так не поступила, будучи в отношениях…              — Мы с Роном расстались.              «Ах, блядь».              — Почему? Давно? — повинуясь какому-то счастливому импульсу, он обнял ее за талию. Так просто.              — Чуть больше месяца назад. Честно говоря, все с самого начала шло не так. Мы слишком долго были друзьями, и это… — она покачала головой, уголки ее губ опустились вниз, — между нами нет химии. Как бы сильно мы друг друга ни любили, ничего не выходит.              — Ты имеешь в виду секс? — Его сердце бешено колотилось после новых озвученных фактов.              — Да.              — Может, кто-то из вас фригиден? Или асексуален?              Драко решил рискнуть и притянул ведьму ближе — их бедра и животы теперь соприкасались. Гермиона фантастически хорошо ощущалась рядом. Как недостающий кусочек мозаики.       — Нет, мы поговорили и выяснили, что испытываем влечение к другим людям. Весьма сильное.              Когда Грейнджер погладила его грудные мышцы, сомнений уже быть не могло: она точно его соблазняла. Малфой усмехнулся и наклонил голову к ее шее. Она пахла утром: чистой одеждой, шампунем и кофе.              — И кто же тебя возбуждает, Грейнджер? — он поцеловал ее в шею, и это ощущалось в тысячу раз лучше, чем он мог себе представить.              Гермиона, тихо застонав, ответила:              — Некоторые парни.              — А конкретнее? — он снова коснулся губами нежной кожи чуть ниже уха.              — Это очень подло с твоей стороны, Драко Малфой.              — Что?              Пальцами она зарылась в его волосы, притягивая голову ближе к своей шее. Просьба продолжать, не иначе.              — Ты, — выдохнула она. — Меня возбуждаешь ты.              Драко выпрямился.              — Понятно, — сказал он, и улыбка непроизвольно зацвела на его губах.              Грейнджер закатила глаза, несильно толкнув его в грудь.              — Не улыбайся так довольно, это все-таки большая драма.              — О да, я так сочувствую вашему разрыву.              Ложь.              Ее признание было зеленым светом, чтобы повалить ведьму на коврик, устроиться между бедер и трахнуть минимум два раза до начала занятий. Но он ждал уже достаточно долго, поэтому потерпит еще, чтобы сделать все… правильно. Чтобы дать ей понять, что секс с ним может быть приятным, но не единственным бонусом. Малфой обхватил ее лицо обеими руками и спросил:              — Я могу проводить тебя вечером домой?              Гермиона радостно кивнула.              Весь оставшийся день Драко хотелось кинуть в самого себя Петрификус Тоталус, потому что удержаться от случайных прикосновений к Грейнджер было невозможно. На уроке Истории Министерства магии, который стоял в расписании последним, он сдался и просто положил свою руку на ее бедро. Гермиона не возражала против вторжения в личное пространство, поэтому следующие полчаса они провели в таком положении. Хорошо, что Малфой был левшой, и писать это ему никак не мешало.              Путь до ее дома от Министерства занял всего тридцать минут медленным шагом. Они разговаривали, кажется, обо всем на свете, начиная с обсуждения всех авроров, с которыми успели познакомиться, и заканчивая чем-то более личным — войной и родителями.              В Грейнджер сосредоточилось все, что он хотел видеть в девушке, которой собирался отдать свое сердце: ум, доброта, смелость и мягкость. И пусть все начиналось некрасиво — с взаимной неприязни, его постыдных фантазий и борьбы на разных сторонах — сейчас все было правильно. И прекрасно.              — Ты зайдешь? — спросила Гермиона на крыльце своего дома. Она уже несколько минут теребила в руках связку ключей.              — А ты хочешь?              — Хочу.              Едва за ними закрылась дверь, Грейнджер встала на носочки и поцеловала Драко. Пылко и вместе с этим очень нежно. Не медля, она стянула с его плеч пальто, а затем забралась замерзшими ладонями под свитер. Малфой вновь задрожал от ее прикосновений, но прежде, чем что-то случится, ему следовало прояснить одну вещь.              — Гермиона, — он прервал поцелуй и дождался, когда затуманенный страстью взгляд ведьмы немного прояснится, — я влюблен в тебя. Поэтому если мы сейчас займемся сексом, а завтра ты скажешь, что хочешь попробовать с кем-то еще, мне будет очень больно.              Она моргнула. Сначала в ее глазах читалось неверие, затем — удивление и лишь в последнюю очередь эмоция, похожая на радость.              — Я не хочу пробовать с кем-то еще, — ответила ведьма. — Я хочу тебя.              Этого было достаточно.              — Тогда мне стоит очень постараться, чтобы ты не пожалела.              Малфой прижал ведьму к стене в прихожей и начал торопливо избавлять от одежды. Сбоку от них висело большое зеркало, и каждый раз, когда Драко целовал Гермиону в шею, ее голова поворачивалась туда.              — Нравится смотреть, Грейнджер? — спросил он, пока расстегивал пуговицы на ее рубашке.              Она кивнула, заливаясь еще более ярким, чем после холодной улицы, румянцем.              — Хорошо, тогда устроим для тебя шоу.              Ему пришлось повозиться с ее узкими джинсами. Но, когда ведьма осталась в одном белье перед ним, все усилия были вознаграждены.              — Мне нравится твое тело, — сказал Драко и опустился перед ней на колени.              Губами он коснулся ее колена, затем начал целовать бедра, одновременно массируя тазовые косточки пальцами. Грейнджер смотрела в зеркало и рассеянно перебирала его волосы.              — Мне нравится, как ты смотришь на меня, — негромко сказала она. — Я всегда чувствую твои взгляды.              Малфой не хотел тешить себя мыслями, что его подглядывания могли ускорить ее расставание с Уизли, но это предположение напрашивалось само по себе. Он достал из заднего кармана брюк палочку и применил очищающее заклинание к своим рукам, а затем поддел ее белье и спустил вниз.              — Раскройся для меня, Грейнджер.              Она послушно подняла ногу, и он закинул ее к себе на плечо. Драко гладил бедра девушки, чувствуя аромат женского возбуждения совсем близко. Пальцами он раздвинул складки и коснулся клитора языком. Всего несколько целенаправленных дразнящих движений, и тело Гермионы содрогнулось от удовольствия.              — Ты на вкус, как яблочный пирог.              — Боже, — тихо простонала она.              Малфой вернулся к ее горячему, влажному центру. Он вылизывал ее промежность, больше не касаясь самой чувствительной точки — Грейнджер это и нравилось, и нет одновременно. Слишком мало, чтобы кончить, слишком много, чтобы остыть. Драко напряг язык и вошел им туда, где уже давно должен был быть его член.              — Будь хорошим мальчиком и добавь пальцы, — задыхаясь, сказала ведьма.              «Хорошим мальчиком?» — с изумлением повторил он про себя.              — Любишь командовать? — Малфой повернул голову и встретился с ней взглядом в зеркале. Его рука, которая все это время сжимала приподнятое женское бедро, скользнула вниз. Он ввел в Гермиону два пальца, не сводя глаз с отражения. Розовая кожа подсвечивалась одной лишь тусклой лампочкой в коридоре, и сейчас Грейнджер напоминала картину в музее. Доступную лишь реставратору и неприкасаемую для всех остальных.              Ему и только ему.              — Я знаю, что ты будешь слушаться, — ответила ведьма и качнула бедрами, насаживаясь на его руку.              У Драко сорвало крышу. Он трахал ее пальцами, стоя перед ней на коленях и ощущая, как ноет собственный пах. Но сегодня, как и всегда отныне, все будет только для нее. Если она захочет его член, она скажет — Грейнджер не из стеснительных. Когда румянец покрыл ее шею и грудь, Малфой ускорился. Ведьма вцепилась обеими руками в его плечи и с громким бесстыдным криком кончила.              Несколько секунд они оба молчали. А затем Гермиона убрала ногу с его плеча и потянула Драко на себя.              — Мне, наверное, пора, — по-хозяйски Малфой положил руки ей на талию, чувствуя, как горит кожа.              — Куда? — спросила ведьма, улыбаясь.              — У нас еще даже первого свидания не было, — он пожал плечами, в душе умоляя Мерлина, чтобы она предложила остаться.              — Формальности, — прошептала Гермиона и прижалась своими губами к его.              Спотыкаясь о мебель, они добрались до ее спальни. Остатки одежды украсили собой весь путь до самой дальней двери.              У них была как минимум одна ночь и как максимум — вся оставшаяся жизнь. Все зависело лишь от того, разрешат ли они этой магии, что родилась однажды утром, проникнуть в их сердца.              C'est la vie.