Иллюзия выбора

Оказаться в спальне было удивительно приятно. События сегодняшнего дня отдавались усталостью, но Драко не давал сонливости одержать верх и распаковывал чемодан. За ужином самой обсуждаемой темой оказалось появление в школе Гарри Поттера, но четверым соседям Драко по спальне было нечего обсуждать, и все занимались своими делами. Теодор уже улегся и подкидывал в руках волшебную палочку, Винсент расправлял помятые школьные мантии, которые приобрели после их распределения зеленую окантовку и герб факультета; Блейз тоже копался в чемодане, стоя на коленях, а Грегори развешивал по стенам плакаты любимой команды по квиддичу. Драко лежал на кровати прямо в одежде и рассеянно крутил в руках серебряную брошь в виде змеи, которую хотел прикрепить на свой школьный галстук. Распределение на Слизерин казалось теперь не неизбежным событием, с которым Драко пришлось смириться силой, а разумным, логичным и желанным выбором, отчего на душе было спокойно. Теперь он понимал, что Слизерин — его факультет, и неуместные мысли о Когтевране были каким-то временным помутнением из-за нервозности и волнения. Теперь все его мысли занимала Левенте Фаррелл. О ней Драко думал большую часть вечера. Было все еще интересно, почему девочка сделала сознательный выбор в пользу Слизерина, и Драко был бы не прочь расспросить ее об этом. Но подниматься и идти за ней в спальню девочек казалось неразумным, поэтому Драко просто лежал и ничего не делал. Внезапно из спальни девочек раздался оглушительный крик, такой громкий, что не оставалось сомнений в его исполнителе. Блейз первым ринулся к двери, поэтому Драко пошел следом, но не для того, чтобы посмотреть на страдания Трейси, а утолить внутреннее любопытство насчет другой обитательницы комнаты. Левенте Фаррелл в спальне не оказалось, зато их с Блейзом взору предстала забавная картина: Трейси вскочила на ближайшую к двери кровать, задрала полы мантии и в ужасе топталась, сминая покрывало. — Змея! — звучно, на грани паники, оповестила она заглянувшего сокурсника. — Змея! Убери ее, убери-убери-убери! Драко не знал, чьим питомцем была змея, но не думал, что такие случаи — редкость. — Вы не видели змею? — передразнил тоном Гермионы Грейнджер Блейз. — Мальчик по имени Невилл потерял змею… Ах, черт, у него же жаба. Привыкай, Трейси, это Слизерин. Здесь как бы везде змеи. — Но… но, — она хватала воздух аккуратным ротиком, оглядываясь по сторонам. — Она заползла в мою кровать и… — Возможно, кто-то из старших так пошутил над нами, — поджав губы, выдала Дафна, расставляя на тумбочке какие-то баночки. — Блейз, а ну-ка выйди, это вообще-то наша спальня! — Он пришел, чтобы убрать змею! — уверенно заявила Трейси, отчего Драко понял, что Дэвис вряд ли будет здесь выживать, примирившись с новыми обстоятельствами. — Кажется, она уползла туда… Забини и правда вошел в спальню под недовольным взглядом трех девочек и благодарным от Трейси, залез под кровать Милисенты и стал там что-то нашаривать. — А где пятая? — решил осведомиться Драко, оставаясь в дверном проеме, чтобы не вторгаться в личное пространство. — А тебе зачем? — резко встряла Пэнси, оторвавшись от «Ведьмополитена». — Мы вообще-то на одном факультете, — раздалось из-под кровати то, что, в принципе, было чистейшей правдой. — Манеры обязывают, — произнес Блейз. Драко был благодарен за эти слова. Во-первых, не пришлось объясняться самому, во-вторых, Пэнси было этого достаточно. — Понятия не имею, — равнодушно бросила Паркинсон. — Ушла куда-то из гостиной. Я не следила, мне неинтересно. Драко засомневался, что ответ был правдивым, но, не дожидаясь других комментариев, покинул общую гостиную Слизерина. Время пока еще позволяло прогуляться. Далеко идти не пришлось — он заметил одинокий маленький силуэт в полутьме подземельного освещения у одной из развилок. Левенте Фаррелл сидела в одиночестве, уйдя не слишком далеко, чтобы не быть найденной. Прежде чем она его заметила, Драко замедлил шаг, вдруг засомневавшись, стоит ли идти дальше. Вдруг он делает что-то неправильно? Откуда в нем столько сомнений? Казалось, словно Драко возлагал на еще не состоявшийся разговор какие-то надежды, толком не понимая, почему для него все это вдруг стало так важно. Драко прекрасно знал, что не нужно чего-то ожидать, чтобы избежать разочарования. Какая-то необъяснимая тяга двигала им, заставила подняться с кровати и прийти сюда. И поэтому он все же пошел, уже медленнее, решив, что хотя бы из вежливости стоит заговорить, и успокаивал себя тем, что нет ничего плохого в том, что кто-то смог заинтересовать его. Сперва показалось, что девочка читала, устроив книгу на коленях, но при приближении оказалось, что она была целиком сосредоточена на срисовке в черную тетрадь иллюстрации из учебника по Травологии для пятого курса. — Привет, мистер Малфой, — вполне дружелюбно произнесла Левенте; морщинка между ее бровей разгладилась, и, положив руки на учебник, девочка только тогда подняла на него лукавый взгляд. — Я могу чем-то помочь? Левенте не выглядела так, словно появление Драко не нравилось ей или отвлекало от дел. Девочка была искренне дружелюбной, хотя до этого Драко подозревал, что она может оказаться необщительной и даже отчужденной, судя по тому, как вела себя с Трейси и не желала знакомиться. Как ему к ней обратиться? По имени? По фамилии? По сокращенному варианту имени, как называла ее Трейси? Нет, тогда она убедится, что он слышал их разговоры. И вряд ли окажется в восторге от такого обращения. Он решил не обращаться пока никак. — Мистер Малфой — это мой отец. А я — Драко, просто Драко. — Хм, — его наградили таким искусно завуалированным оценивающим взглядом, что стало не по себе. Вот у кого Поттеру нужно учиться оценивать людей глазами. — Извини, я не знала, как лучше к тебе обратиться. Драко замялся, когда понял, что ее одолевали те же мысли. — Проблемы в семье? — спросила Левенте Фаррелл, смотревшая на него все это время. — А?.. — с непониманием отозвался Драко. — Ты поморщился, заговорив об отце. Хотя, — она осеклась, — извини, я не должна была этого спрашивать. Я не хотела тебя обидеть. Драко охватило еще большее замешательство. Он правда поморщился, говоря о Люциусе? И Левенте не только это заметила, но и сделала такие точные выводы? Черт, да Драко у нее как на ладони! — Ничего, — мягко отозвался он. — Ты не обидела. Драко явно не был обижен. Его скорее поразило, как точно Левенте подметила детали и как правильно их трактовала. Девочка была явно неглупой. — Я тоже часто замечаю то, чего не стоило бы. — Вот как? — с интересом встрепенулась Левенте. — Ага. — Ты что-то хотел? — Ты единственная осталась, с кем я пока не знаком, — подумав, решил сказать правду Драко. — Я подумал, раз мы на одном факультете… — В таком случае, — девочка отложила книгу, поднялась и протянула ладонь для рукопожатия, — Левенте Гордон Фаррелл. Драко принял его, отметив не по-девчоночьи грамотное рукопожатие. — Ну, в общем, кто я ты уже знаешь. — Enchantée. Ну вот, теперь мы официально знакомы, мистер просто Драко не-называй-меня-Малфой. Она оказалась милой и слишком тактичной. Левенте даже близко не была похожа на его приятелей детства. Одновременно казалось, что она не так проста со своим жестким характером, неоднозначным первым впечатлением и глубиной личности, в которой хотелось разбираться. Голосом с необычной для девочки хрипотцой, который он запомнил еще с первой встречи у витрины с «Нимбусом». Чем больше Драко замечал и узнавал о ней, тем больше хотелось расспрашивать. Драко вдруг прищурился, рассматривая пуговицы на ее рубашке, а затем не совсем тактично выпалил: — Да она же мальчишеская! — Ты про рубашку? — догадалась Левенте. — Ну, да, мальчишеская. Для девочек мне не нравятся, они так некрасиво приталены… — Знаешь, — внезапно произнес он, — мне понравилось это твое «мистер Малфой». Звучит дико здорово. Как я могу тебя называть? — Можешь называть коротким вариантом моего имени: Леви. А… Что случилось? Сердце Драко мгновенно отозвалось безумным трепетом на эти четыре буквы. Он бы никогда не подумал, что чье-либо имя способно вызвать внутри подобные эмоции. Неизвестно, какая из них сейчас отразилась на его лице, отчего девочка замолчала. Она тоже знает этот рассказ? Нет-нет-нет-нет, это не могло быть простым совпадением. Ну, пожалуйста, пускай она тоже знает… — Леви… Искренне, безумно искренне и тепло произнес Драко это безусловно приятнейшее звукосочетание, а ответные эмоции от ее имени проскользнули мимо его искусственно возведенных барьеров, просочившись прямиком в интонацию, и даже улыбке он позволил слететь с губ. — Красивое имя. — Спасибо, — чуть смущенно поблагодарила она и уже тише прибавила: — Ты как-то по-особенному его произносишь… Мне твое тоже нравится. — Тебя ведь назвали в честь капитана Леви? — с надеждой спросил Драко. — Есть одна история про храброго воина, который защищал людей от огромных врагов. Его звали Леви, точь-в-точь как тебя. Может быть, ты читала? У него еще был собственный элитный отряд. — Не встречала, — покачала головой девочка. — Отец читал мне совсем другие книги, но ты рассказывал с таким блеском в глазах, что и я тоже заинтересовалась. Дашь почитать? Наверняка это очень интересная история. Нет, черт, она не врала, ей действительно было интересно, и от проницательного взгляда Драко это не скрылось. — Увы, у меня нет этой книги, и я нигде такой не видел. Но о капитане Леви я знаю достаточно и без нее, так что если хочешь… — Я послушаю с удовольствием. Удивительно легко было стоять здесь, в темном прохладном подземелье вместе с Левенте, с которой Драко даже толком не был знаком. Спектр эмоций, который она вызывала в нем, поражал, и Драко больше не мог это скрывать. — Так, значит, Леви, — было настолько непривычно и одновременно радостно ее так называть, что рот растянулся в усмешке сам собой. Нет, все же тянуть больше не хотелось. Драко набрал воздуха и самым искренним тоном сказал: — Мне кажется, что ты — интересная девчонка. Я видел, как умело ты управлялась с Трейси и как смогла постоять за себя. И я слышал, что ты сама выбрала Слизерин, несмотря на то, что его обычно недолюбливают. И я думаю, что ты умная, очень умная, не в плохом смысле, как Грейнджер, а до опасного умная, способная подмечать мелочи, быстро анализировать информацию и делать правильные выводы. Признаться, не хотелось бы оказаться твоим соперником или врагом, поэтому… Хочешь, будем друзьями? Леви, заслышав все это, посмотрела теперь с непониманием. — Друзьями? — переспросила она, словно это слово было для нее новым. — Вот так, сразу? — А что не так? — удивился Драко. — Ты мне интересна. — Ну, — она задумалась, — я полагала, что у тебя уже есть друзья. — Я бы не сказал, что они мне действительно друзья, — подумав, ответил Драко. — Придерживаюсь мнения, что друг — это тот, кого ты сам выбираешь, а не тот, кого тебе навязывают извне. Мы общаемся только потому, что наши семьи тесно контактируют между собой. Я не выбирал свое окружение. Ты — первый человек, которого я выбрал сам. — Я понимаю, — кивнула Левенте. — Полагаю, быть Драко Малфоем непросто. Но ведь ты ничего обо мне не знаешь! Ты уверен в своем впечатлении? Трейси считает меня невыносимой, и я бы не хотела, чтобы ты пожалел о своем решении и разочаровался. У меня не было друзей, я не знаю, как их заводить, но никогда бы не подумала, что можно подружиться именно так. Как по мне, этот процесс должен развиваться постепенно: сначала нужно найти общие интересы, затем узнать друг друга, и только потом, понимая, что можно стерпеть характеры один другого, становиться друзьями. Разве не так? — Ты по-своему права, но мне кажется, что ты слишком серьезно к этому относишься. Мы уже общаемся, и мне на удивление легко и приятно говорить с тобой о том, чем я едва ли смог бы поделиться с ребятами. Почему-то не думаю, что они смогут меня понять. И почему-то кажется, что тебе я мог бы довериться. Я правда не знаю, почему у меня вдруг сложилось такое мнение, но я бы хотел подружиться. Мнение Трейси для меня не настолько важное, чтобы к нему прислушиваться, а общие интересы у нас уже есть. Гоночные метлы и Слизерин — как минимум. Я тебя могу разочаровать с такой же вероятностью, как ты меня. И я хоть действительно мало знаю о тебе, но, тем не менее, хочу общаться. Не могу сказать, что не строил на твой счет никаких предположений, скорее, это какое-то впечатление, но не страшно, если ты не будешь ему соответствовать. Мерлин, если ты найдешь мне хотя бы еще одну девчонку в Хогвартсе, которая сможет отличить гоночную метлу от спортивной, и при этом будет желать учиться на Слизерине, будет так же хорошо воспитана и будет знать, как правильно пожимать руку, я отдам тебе все карманные деньги. — Так все началось с метел? — немного подумав, сказала Леви. — Это было первым, что привлекло меня, после чего я тебя запомнил и заинтересовался тобой. Левенте помолчала некоторое время, явно размышляя о словах Драко. — Я… удивлена всем тем, что ты мне сказал, — начала она. — Я не думала, что нечто подобное может случиться так быстро. Мне казалось, что пройдет некоторое время, прежде чем я с кем-то подружусь. Но меня радует, что ты пришел и сказал все это. Я очень хочу согласиться. — Так соглашайся, — обрадованно попросил Драко. Левенте не спешила с ответом. — Что тебя смущает? Леви немного подумала, закусив губу, затем сказала: — Когда я познакомилась с Пэнси, она явно дала понять, чтобы я держалась от тебя подальше. — Пэнси? — удивился Драко. — Я надеюсь, ты не поэтому сидишь здесь, а не в спальне? После того, что он видел на платформе, удивило, что Левенте позволила Пэнси повелевать собой или запугивать. Какого черта Пэнси вообще думает, что может о Драко так говорить? — Нет, я сама избавила ее от своего общества. Не люблю, когда мешают заниматься. — Не бери в голову ее слова, — сказал Драко, мысленно делая пометку о необходимости проведения профилактической беседы с Паркинсон. — Жаль, что первой тебе попалась именно она. Теперь я не удивлюсь, если у тебя сложится плохое мнение о чистокровных. — Ничего подобного, — возразила Леви, — я не делаю выводы о людях, исходя лишь из Статуса их крови. К слову, если ты планируешь близко со мной общаться, стоит оповестить, что наши семьи вряд ли подружатся. Уэйн терпеть не может Слизерин и все, что с ним связано. — Думаешь, это может стать проблемой? — О, разумеется, это станет проблемой, — без сомнений ответила Левенте. — Мало того, что меня дома ждет крайне неприятный разговор из-за распределения на Слизерин, так еще можешь напрочь забыть о знакомстве наших родителей между собой. — Ты знала, что родители против, и все равно решилась? — удивился Драко. — Но почему? — Почему против или почему решилась? — уточнила Левенте. — Я бы послушал обо всем. Возможно, мы были в одинаковой ситуации, но поступили по-разному. Леви, сощурившись, посмотрела на него, а затем вместо ответа выдала абсолютно убийственную вещь: — Ты же хотел в Когтевран, верно? Там, в магазине, тебе не дали договорить. Драко не знал, что удивило больше: ее догадливость или сам факт, что она запомнила это так хорошо. — Я до сих пор не знаю, куда на самом деле хотел, — ответил Драко. — Слишком много факторов влияли на мои размышления. В какой-то момент показалось, что я готов проситься на Когтевран, но… думаю, страх отречься от семьи оказал свое влияние. — Рассказать о таком — это смело, — отметила Левенте. — Обычно людям сложно признаться в своих страхах или слабостях. Ты не жалеешь о выборе? — А я сделал выбор? — вопросом на вопрос ответил Драко, улыбнувшись. — Кажется, выбора у меня и не было, а все эти размышления — лишь тщетная умственная деятельность и абстрактные фантазии. — Сложно сказать, кто на самом деле делает выбор в пользу того или иного факультета: Шляпа или же ребенок. Возможно, артефакт лишь посредник, и его роль заключается в окончательной интерпретации мыслей распределяемого. Тот, кто уверен в своих мыслях, получает желаемое. А тот, кто растерян, сидя на табурете, окончательно, пусть и не всегда сознательно, склоняется к одному из четырех вариантов. Я могла бы долго рассуждать о церемонии, — произнесла Леви. — Вся эта концепция деления на четыре факультета в корне неправильная и может быть создана лишь для того, чтобы мотивировать нас на соперничество, чтобы мы не расслаблялись, а учились. Нельзя классифицировать людей на четыре типа, потому что… — она осеклась и замолчала. — Я расскажу в другой раз, если захочешь. — Вообще-то я тоже думал о чем-то подобном, — вдруг признался Драко, а затем внимательно посмотрел на Леви. — Распределяющая шляпа хотела отправить тебя на Когтевран? — Сдается мне, мы оба могли там оказаться, — улыбнулась она. — С таким умом ты бы там точно не пропал. — Но все же ты здесь. И я здесь, чем искренне доволен. Возможно, если бы ты ушла за стол Когтеврана, Шляпа решила нечто иное и на мой счет. Он чуть не сказал, что пошел бы туда вслед за Левенте, но вовремя одумался. На мгновение показалось, что это не укрылось от ее глаз, но девочка тактично не стала уделять этому внимание. — Мне всегда казалось, что я окажусь на Слизерине, — наконец поведала девочка. — Я не представляла себя на другом факультете, хотя Уэйн горячо надеялся увидеть меня в Когтевране. Уэйн, то есть мой отец, будет крайне недоволен распределением. Он мракоборец, но его предрассудки о Слизерине — не просто издержки профессии, а узколобость и упрямство, что я ему не прощаю. Мы так и не нашли взаимопонимания в подобных вопросах. — Ого, — одобрительно протянул Драко. — Стало быть, ты дочь мракоборца? А мать? — Я убила ее, — неожиданно вкрадчиво и мрачно, понизив голос, изрекла девочка. Драко опешил во очередной раз то ли от тона, то ли от сути сказанного, к тому же закралось подозрение, что Леви сейчас внимательно и незаметно изучает его реакцию. — Подарив мне жизнь, она поплатилась своей, — уже обычным голосом без выражения чего-либо на лице добавила она. — Так бывает, — пояснила Левенте в ответ на молчание Драко. — Не извиняйся, ты спросил, а я ответила. Мне совершенно все равно, я абсолютно не чувствую себя хоть как-то ущемленной по поводу семьи, хотя Трейси пыталась порой поставить мне это в укор. А? Ему сейчас не показалось? Трейси пытается поиграть чувствами на фоне такой утраты? — А Трейси тебе кто? — наконец поинтересовался Драко, сильно нахмурившись. — Трейси мне никто, и мне на нее плевать, — исчерпывающе ответила Леви. — Но вы же знакомы? — Ее родители помогали Уэйну растить меня, когда тот доучивался и проходил подготовку на мракоборца. Есть еще Роджер, второкурсник с Когтеврана, они с Трейси как раз-таки брат и сестра. И Честер, старший брат Роджера, уже совсем взрослый и сваливший обратно в Ирландию. Впрочем, больше ничего интересного. Хм-м… тебе не кажется, что кто-то идет? Они прислушались, и в тишине и правда прозвучали чьи-то шаркающие шаги. Не похоже, что это Блейз, обеспокоенный тем, что Драко где-то застрял, поэтому Леви схватила свои вещи, и оба максимально беззвучно двинулись обратно к общей гостиной, не желая потерять баллы в первый же вечер. Мерлин, сколько же они проговорили? За это время общая гостиная опустела почти полностью, даже камин уже не горел, а тлел. — Ты подумала над моим предложением? — напоследок поинтересовался Драко, остановившись у спален. — Черт, Уизли подружился с самим Поттером еще в поезде! — А что, завидуешь? — ухмыльнулась Леви. — Ничуть. Люблю, когда у людей что-то есть в головах. Так с ними интереснее разговаривать. Я надеюсь, ты согласишься. Ты мне интересна, и… я хочу узнать тебя. Вечер был отличным. Пару секунд Левенте молчала, затем сказала: — Удивительно, что ты настолько заинтересован, что захотел водиться с девчонкой, несмотря на все мои предостережения. Надеюсь, ты все же не разочаруешься в своём выборе. Я буду стараться, чтобы ты об этом не пожалел. Давай будем друзьями. А пока спокойной ночи. Легко улыбнувшись ему, Леви скрылась за дверью. Драко тоже улыбался, приросший прямо к тому месту, где стоял. Она согласилась! У Драко появился первый настоящий друг! Будто окрыленный, он проследовал до своей кровати, наспех разделся и сладко уснул с улыбкой на губах. На следующее утро продолжить разговоры, начатые накануне, не терпелось больше, чем приступить к учебе, но в общей гостиной Леви уже не было, а по пути в Большой зал Драко нагнала Пэнси. Вспомнив, какой разговор состоялся между девочками, мальчик помрачнел. — Ну, что тебе? — Ничего особенного, — немного обидевшись на такой невоодушевленный тон, произнесла Паркинсон. — Вот, ждала тебя, чтобы пойти вместе на завтрак. — Ждала? — Драко рассмеялся. — Ты же вышла позже меня! Сбитое после бега дыхание предательски сдавало Пэнси с потрохами, и она не стала отпираться, задавлено замолчав. — Как прошло знакомство с новенькими? — как бы между прочим поинтересовался Драко, поворачивая на развилке. — Эм-м, — плотная комплекция не давала Пэнси отдышаться, — а что там знакомиться? С первой и так все понятно, наглая до ужаса, до ночи в нашей спальне с Блейзом проторчала, а вторая вообще весь вечер где-то пропадала. — А ты Дафне и Милисенте тоже посоветовала держаться от меня подальше? — Драко позабавился, наблюдая, как румянец сползает с лица Пэнси, а она лихорадочно ищет, что ответить. — Ладно, не отвечай, — осадил ее он, едва Паркинсон открыла рот. — Мне не нравится, что ты так делаешь, не имея никаких причин выдвигать мне какие-либо ограничения, напрямую или косвенно. Не буду заставлять тебя извиняться, но и дважды повторять тоже. И да, учти, что если ты делаешь кому-то подобные предупреждения, то заранее признаешь в нем конкурента, которого опасаешься. И он ускорил шаг до привычного, зная, что Пэнси останется позади и не сможет догнать. Она прилично задержала его: уже доставили почту. Филин принес посылку со сладостями из дома, словно Нарцисса боялась, что в Хогвартсе с этого года плохо кормят. Усевшись на место между Блейзом и Теодором, Драко обнаружил, что попал как раз на начало дискуссии о процедуре распределения, о чем Леви обещала рассказать ему позже. — Так вот, церемония, — продолжила она, поприветствовав прибывшего Драко легким кивком. — Вся эта идея деления всех людей на четыре определенных типа изначально не верна. Каждый человек уникален, и его черты характера и личностные задатки едва ли поддаются такой грубой дифференциации. Я уже не говорю о том, что одни уже имеют какую-то дошкольную подготовку, а другие до получения письма и знать не знали о существовании магии. Теодор усмехнулся, посылая красноречивый взгляд на стол Гриффиндора. — Хорошо, мы знаем, что для каждого факультета существует свой определенный набор качеств, на что, вероятно, и опирается Распределяющая шляпа при своем решении, — продолжала Леви. — Но даже внутри одного факультета мы все, что невероятно, — она подавила смешок, — различаемся. А еще в одном человеке вполне могут сочетаться разные качества, например, трусость и целеустремленность, трудолюбие и жестокость, а при разных обстоятельствах эти качества могут проявляться совершенно по-разному. Нет абсолютно никаких закономерностей, которые бы позволили задать Распределяющей шляпе определенный алгоритм, поэтому один первокурсник может подходить одновременно двум, трем или даже четырем факультетам, если содержит в себе все качества, искомые Основателями Хогвартса в своих учениках. По этой же причине студенты Когтеврана могут проявлять черты, характерные для гриффиндорцев, а пуффендуйцы могут вести себя как слизеринцы. Отсюда и возникают логичные вопросы: для чего создали эту церемонию и есть ли в ней смысл вообще? Ответ на первый мы получили еще вчера, когда нам сообщили, что факультет практически заменит нам семью на время учебы. А что это значит? Члены одной семьи начинают вражду, оказавшись на разных факультетах. Нас сталкивают лбами друг против друга, буквально призывают и натаскивают на соперничество, прикрывая это мотивацией к учебе, по-простому — зарабатыванием баллов для факультета, игрой за Кубок школы и Кубок по квиддичу. Ученики занимаются выяснением, чей факультет лучше, кто умнее, сильнее, доказывая это мыслимыми и немыслимыми способами, а преподаватели еще и поощряют баллами и создают благоприятную атмосферу, рассаживая нас за четыре стола. Отсюда же и рождаются предрассудки, которые я так ненавижу. Не знаю, слышали ли вы, а вот я наслышана! Пуффендуй — факультет слабохарактерных тупиц. Гриффиндор — факультет безрассудных дураков, Когтевран — факультет напыщенных зануд, и мое любимое: Слизерин — факультет будущих Пожирателей смерти. Понятия не имею, какой идиот это придумал, но… — Вообще-то, — раздался позади важный голос, и все, кто до этого с интересом слушал монолог Леви, подняли глаза на Гермиону Грейнджер, возникшую за ее спиной, — статистическими данными подтверждено, что подавляющее большинство Пожирателей смерти — выходцы из Слизерина. Я вычитала это в «Самых знаменитых преступлениях двадцатого века», а еще нашла упоминание в книге о темных волшебниках древних лет и современности. Твои мысли очень интересные, но что ты на это скажешь? Вопреки всеобщим ожиданиям, Леви даже не обернулась, укусив вместо этого тост с мармеладом, все это время томившийся в руке в ожидании своей очереди. Зато тут же ощетинился Теодор, словно раздраженный тем, что его отвлекли от интересного разговора. — Стол дотошных заучек в другой стороне, Грейнджер, — он махнул на завтракающих гриффиндорских студентов. — И ты что, не запомнила мой совет в поезде? Грейнджер подняла подбородок и гордо выдала: — Я прекрасно поняла, что ты имел в виду. Ты, кстати, знаешь, что я могу совершенно обоснованно обвинить тебя в дискриминации по Статусу крови? Теодор даже не оскалился, он презрительно скривился на такое замечание. Жаль, в пособии о волшебном мире для маглов не предупреждали, чем могут обернуться подобные заявления, адресованные истинно чистокровным волшебникам. Было бы полезно, если бы Грейнджер где-нибудь об этом прочитала, да и нервы Теодора остались бы целее. На этот раз Грейнджер выглядела увереннее, и все предвкушали, как Теодор сейчас поставит выскочку на место. Но тут Леви, доев свой тост, развернулась лицом к новоиспеченной гриффиндорке и медленно и спокойно произнесла: — Вот из-за таких как ты и рождаются предрассудки, Грейнджер. Говоришь, статистические данные? Я даже не буду просить тебя выйти, чтобы поговорить наедине, сама напросилась, пускай все видят твое невежество. Занимательная арифметика, Грейнджер: если девяносто процентов Пожирателей смерти — слизеринцы, то девяносто процентов слизеринцев — Пожиратели смерти? Это же совершенно точно работает наоборот, — с еле уловимым сарказмом произнесла она. — Сейчас ты все равно что утверждаешь, что если кровь красная, то все красное — это кровь. Если ты, являясь сотней процентов грязнокровок, которых я знаю, мне не нравишься, то я могу полагать, что все остальные грязнокровки такие же, верно, Грейнджер? Жаль, что Драко не мог видеть, с каким выражением Леви это говорит, потому что способность совершенно обычным тоном передать такую холодность поражала. Хоть говорила она это тихо, все свидетели этого разговора давно позабыли о завтраке, наблюдая. Грейнджер, однако, и бровью не повела и еще больше расправила плечи, готовясь, похоже, сразить еще одним аргументом. — Я пропущу явное оскорбление, потому что оно было подано не в прямой форме, да и вообще, это лишь твое субъективное мнение, не являющееся истиной. И все же я жду опровержения представленных мной фактов. Ты наверняка собираешься поставить в противовес принадлежность Мерлина к… — Мерлина ради! — неожиданно воскликнула Трейси, заставив гриффиндорку замолчать. — Иди к своим! — Дэвис, оказывается, не так уж и безнадежна. — Пожалуйста, я от своего имени тебя прошу, даже не думай продолжать с ней спорить. — С чего это? — Грейнджер скептически приподняла бровь. — Она тебя уничтожит. А вот это было уже интересно. Пусть Трейси понизила голос, но последние три слова слышали все. Леви тем временем повернулась обратно к столу, показывая, что не горит желанием продолжать общаться. Грейнджер скрестила руки на груди, колеблясь, стоит ли ей послушаться, как тут ее взгляд упал на большую гору сладостей, присланную Нарциссой для Драко. — Ты же не собираешься съесть это один? — осведомилась она, вынуждая его отнести вилку с аппетитно поджаренным беконом от рта. — Я бы не советовала, поверь, мои родители дантисты. — Кто-о? — скривившись, протянула Пэнси. — Кто-то вроде целителей, они лечат зубы, — подсказала Леви. — А ты что, переводчик с магловского? — Пэнси послала недовольный взгляд в ее сторону, но, встретившись глазами с Драко, торопливо отпила из кубка. — Грейнджер, и правда, вали отсюда, — посоветовал Блейз, дожевывая. — Если ты хотела подружиться, это гиблый номер, и нет, Драко не собирается есть это все один, он вообще не любит сладости, спасибо за заботу, всего… хорошего. — И желательно не возвращайся, — добавил Теодор. — И не подумаю, — заупрямилась Грейнджер, хотя до реплики Нотта вроде как намеревалась свалить. — Я имею полное право говорить с кем захочу, а если ты, — она указала пальцем на Теодора, — считаешь, что можешь мне запрещать, потому что являешься, как это у вас называется, более чистокровным, то… — Более чистокровным? — громко переспросил Теодор, отложив вилку. Когда дело касалось чистоты крови, его часто уводило слишком далеко. — Да ты вообще знаешь, с кем говоришь? Да как ты вообще, неотесанная грязнокровая… — Грейнджер, — раздался тихий, но до ужаса раздраженный голос, и Леви снова вынужденно развернулась, пока Теодор не высказал все, что было у него на уме. Трейси обреченно вздохнула, а на стол почти синхронно были отложены остальные вилки, ибо все были заинтригованы. — Вот ты говоришь о дискриминации, да? А тебе не приходило в голову, что это работает и в другую сторону? Думаешь, нам приятно, что ты, вся такая вооруженная своими драгоценными статистическими данными, приравниваешь нас всех к преступникам, толком не разобравшись? Думаешь, после такого еще кто-то будет хорошо о тебе думать? Будь ты хоть сто тысяч раз чистокровной, с таким отвратительным отношением тебе и правда жизненно необходимо держаться от нас подальше, если не хочешь однажды обнаружить, что твой нос сломан. А теперь, будь добра, дай людям спокойно позавтракать. Леви демонстративно развернулась и с убийственной невозмутимостью принялась разделывать на кусочки сосиску, вероятно, представляя, что отпиливает этим ножом гриффиндорке голову. Драко потер лоб, закрыл глаза, а когда открыл, Грейнджер уже удалилась. — Потрясающий патриотизм, — Теодор отсалютовал Леви пирожным, от которого его так бесцеремонно отвлекли, а затем с наслаждением принялся его поедать. — Признаюсь, я впечатлен. — Эта Грейнджер — просто невыносимая, и дело даже не в грязной крови, — заметила Пэнси. Это можно было трактовать, как если бы она была согласна с Леви, но Паркинсон вряд ли бы в таком призналась. — Я слышал, как она утверждала, что Распределяющая шляпа раздумывала отправить ее на Когтевран, — сказал Блейз. — Когтевран? — Леви рассмеялась, отставив кубок. — Серьезно? О нет, Блейз, это чертов бред. — Ну, она кажется умной. — Кажется, — она кивнула, — выучила наизусть «Историю Хогвартса». Да, я тоже слышала, о чем она говорит, наверняка уже вдоль и поперек изучила все школьные учебники. А вот сейчас подумай, что ей дадут эти знания, если магия — вещь в первую очередь практическая, а теория является лишь базой, абсолютно бесполезной без умения колдовать. Быть умным и казаться таковым — разные вещи. Нам здесь не за цитирование учебников наизусть будут баллы начислять. Да и потом, если она действительно из семьи маглов, тогда понятно ее рвение узнать о новом мире поскорее и побольше, но, поверь, совсем скоро ее ждет большое разочарование. Это предсказание действительно сбылось, и разочарование Гермиону Грейнджер поджидало уже в конце этой недели. Но до этого оставалось еще несколько дней, за которые Драко узнал несколько интересных вещей, к учебе вовсе не относящихся. На первом же уроке Драко и Леви заработали по два балла для Слизерина от профессора МакГонагалл за ответы, а к концу занятия были единственными, кому удалось превратить спичку в иголку. Это принесло еще по десять баллов, потому что, как сказала МакГонагалл, «даже мисс Грейнджер не удалось полностью осуществить трансфигурацию с первого раза». У Блейза это «даже мисс Грейнджер» вызвало усмешку, Теодор лишь нахмурился, а Драко задумался. Он сам-то понятно, подготовительные частные уроки не могли дать иной результат, но неужели Леви тоже до Хогвартса уже изучала магию? — Нет, — возразила она, когда после урока Драко напрямую этим поинтересовался. И, чуть помрачнев, добавила: — Уэйн вовсе запрещал пользоваться магией до школы. — Вообще? — изумился Драко, в первый раз слыша о том, что родитель-волшебник сознательно устанавливает такие запреты. В подобных его собственной семьях, наоборот, считалось дурным тоном, если все одиннадцать лет до школы ребенок проживет магически безграмотным. Драко уже до школы умел колдовать и знал немало заклинаний. — Он даже пытался отдать меня в магловскую школу, — с неохотой призналась Леви, чем еще больше удивила Драко. И с гордой улыбкой сказала: — Я проучилась там целых полчаса. — А потом? — Потом меня выгнали, потому что Каролина Мартин дразнила меня, а я постояла за себя, немного не рассчитав силы, и… Леви сымитировала хруст ломающегося носа, избавляя себя от необходимости заканчивать предложение. — А из-за чего дразнили-то? — заинтересовался Драко и тут же об этом пожалел, едва Леви указала пальцем на свою щеку. Чувствуя себя смущенным, он опустил глаза и не заметил, как она улыбается. — Я не ошибалась, когда думала, что в Слизерине окажусь среди людей, которые смогут меня понять и на кого я буду похожа. Еще никто не оказался достаточно невоспитанным, чтобы спрашивать, где я получила этот шрам. Зато уже с утра два мальчика из Пуффендуя в лицо спросили, не я ли Гарри Поттер, — она хохотнула. — Представляешь? Ну ничего, завтрашней почтой придут мои очки, в которых я читаю, вот тогда-то будет смех. Но ты можешь спросить, если хочешь. И Драко, получив разрешение, спросил о шраме, ожидая услышать какую-то захватывающую историю с участием парочки оборотней и стаи химер, но ответ оказался намного более простым. — А я не знаю, — мягко улыбнувшись, пожала плечами Леви. — Уэйн подчистил мою память, поэтому я ничего не помню о том дне, когда меня наградили этой красотой на пол-лица. Думаю, у него были на то причины, раз эту рану оказалось невозможным залечить ни дома, ни в Мунго. Драко лишь кивнул, мысленно негодуя. Как же это бесчеловечно, стереть память собственному ребенку! А потом, подумав, исправился, потому что, если мракоборец пошел на такие меры, значит, причины действительно были веские. Драко ошибался, полагая, что Трейси хуже Гермионы Грейнджер, убеждаясь в этом каждый раз, когда слышал ее командирский тон, кому-то опять за что-то выговаривающий, словно первокурсницу-гриффиндорку назначили старостой школы и она гордо несет эти обязанности. Замок, однако, оказался чудесным местом, и целого года, казалось, не хватит, чтобы изучить все его коридоры. Блестящая дошкольная подготовка Драко не только прибавляла баллов в копилку факультета и делала реальной возможность стать лучшим учеником курса, но и превращала все уроки в сплошную скуку. Было приятно понимать, что это он уже знает, и одновременно муторно сидеть остаток урока без дела, справившись с заданием в первые десять, максимум пятнадцать минут. Впрочем, он был не единственным учеником, с первых дней преуспевающим в учебе на радость профессоров. Сперва сравнения с «даже мисс Грейнджер» довольно сильно раздражали, но уже к середине недели Драко обнаружил, что Грейнджер, похоже, была в Гриффиндоре единственной, кто хоть что-то делал, хоть до его уровня явно не дотягивая. А вот Леви шла наравне с ним, и было трудно поверить, что до Хогвартса она не практиковала ни одного заклинания, так уж хорошо они выходили. А потом он понял, что именно это она и имела в виду в первый день за завтраком, говоря об уме. Что теоретические знания являются лишь малой частью и ценятся разве что на уроках по Истории магии, где волшебная палочка вовсе не нужна. Это и отличало ее от Грейнджер, и если первая, похоже, без разбора глотала книги, то вторая, во-первых, не читала взахлеб все подряд, а во-вторых, еще и умела правильно пользоваться теоретическими знаниями. А может, просто имела врожденный талант к волшебству. Во всяком случае баллов вдвоем они приносили много, и другие хоть и не были в восторге, но ничего не возражали, и лишь Блейз частенько подшучивал. — Это всего лишь первый год, — успокаивала его Леви вечером в четверг. Они как раз делали домашнее задание в общей гостиной для профессора МакГонагалл, и Драко ненароком обмолвился, как ему скучно. — Сперва изучаются самые элементарные вещи. Роджер говорит, что им задают эссе на несколько футов, а ведь он только на втором курсе! Тем более… — она быстренько пробежалась до доски объявлений и обратно, — существуют внеклассные клубы, призванные разнообразить нашу жизнь. Леви сунула ему листок, призывающий присоединиться к клубу игроков в Плюй-камни, волшебные шахматы и еще некоторые организации, но Драко, с сомнением ознакомившись, вернул его. — Вообще, я подумывал брать дополнительные уроки, если хочешь, можем пойти вместе, и… — он осекся, заметив, как пристально Леви вглядывается в его эссе. — Что такое? Я неправильно указал магическую формулу? — Нет-нет, — поспешно заверила его друг. — Просто… я только что заметила, какой у тебя красивый почерк! Профессор Флитвик, первым получивший их эссе, настоятельно попросил Леви в следующий раз писать разборчиво, иначе он не сможет понять ни слова, поэтому неудивительно, что она смотрела на каллиграфические старания Драко с восхищением. Леви зачем-то полезла в свою школьную сумку, выудила оттуда перо, а затем направила на него волшебную палочку. — Что ты делаешь? — спросил Драко, наблюдая. — Хочу зачаровать свое перо, чтобы оно писало само по твоему образцу. — А ты знаешь, как это сделать? Ничем подобным они пока и близко не занимались на Заклинаниях. — Пока нет. Но мы же в школе, здесь самое подходящее место, чтобы научиться всему, что заинтересует. Вот и я хочу такой же чертовски аккуратный почерк и буду пытаться понять, как это осуществить. Я тоже думала о дополнительных занятиях, но все же мне привычнее обучать себя самой, поэтому я, пожалуй, воздержусь. А еще Леви не ходила на ужин, поэтому Драко ушел один, а когда вернулся, она уже сосредоточенно что-то шептала над своим школьным пером. Утром пятницы они оба взяли себе дополнительные занятия, Драко записался в школьный хор, а Леви — на шахматы. — Ты не говорил, что умеешь петь, — восхитилась Леви. Они спускались на первый урок Зельеварения, совмещенный с гриффиндорцами. — Обычно родители перечисляют мои умения, — пожал плечами Драко. — Непривычно самому об этом говорить. — Стало быть, я еще многого о тебе не знаю? Что ты еще интересного умеешь, что любишь… — Я много чего умею, — признался он, остановившись у закрытой двери кабинета. Гриффиндорцы уже были здесь. — Квиддич, Астрономия, игра на рояле, люблю думать и наблюдать, это, можно сказать, мое хобби, — он понизил голос, — читать людей. — Ого, — Леви, кажется, была под впечатлением. — Что-то из этого я уже заметила, а вот про рояль даже не подумала бы. Ты сыграешь мне как-нибудь? Я тоже хотела научиться, но дома для инструмента оказалось слишком мало места, пришлось заниматься чем-то другим. — Конечно! — обрадованно заверил Драко, а потом со смехом опомнился: — Как только ты найдешь в Хогвартсе рояль, я тебе обязательно сыграю. — Ну, если здесь есть хор, значит, ему надо под что-то распеваться, так что… — Леви замолчала, на что-то пристально уставившись. Проследив за ее взглядом, Драко обнаружил, что Гермиона Грейнджер уже некоторое время довольно недружелюбно смотрит на них обоих, а может, и на всю слизеринскую компанию. — Знаешь, — тихо начала Леви, — мне стыдно это говорить, но она мне не нравится. — Стыдно? Почему же? — не то чтобы это было новостью, было странно, что она вообще говорит об этом с сожалением. — Я стараюсь не проявлять негативных эмоций к людям хотя бы в открытую, но ее высказывания портят все мои труды. — Мне кажется, что неправильно насильно подавлять в себе это, — задумавшись, произнес Драко. — Быть со всеми добрым и дружелюбным вряд ли в принципе возможно, да и, вообще, здесь мало кто стесняет себя в выражениях. — В том-то все и дело, — Леви отвернулась от гриффиндорской кучи. — Я хочу быть выше собственных примитивных желаний решить все кулаками. Уэйн не любит, когда я так делаю. — Он запрещал тебе колдовать, неудивительно, что ты так реагировала, тебе же надо себя защищать, он что, не подумал об этом? — Подумал, наверное, но… — Леви как-то обреченно выдохнула. — Он смотрит на Трейси, а потом на меня и хочет, чтобы я была такой же. — Избалованной и самовлюбленной? — вкрадчиво вставил Драко. — Зачем тебе быть такой же как Трейси? Тогда ты потеряешь все, что делает тебя личностью. Знаешь, отбрось эти сомнения к черту. Хотя я тебя отчасти понимаю, и в доказательство приведу забавную цитату: «так уж устроен свет: тупоголовые твердо уверены в себе, а умные полны сомнений». Леви несколько секунд смотрела на него, а потом рассмеялась. — Ты прав, отличная цитата, я ее запомню. В этот момент дверь кабинета Зельеварения отворилась, и гриффиндорцы, толкаясь со слизеринцами, ринулись в класс. — К слову, — добавил Драко, пропуская невоспитанную массу вперед, — если тебе захочется разбить Грейнджер нос, я буду первым, кто за тебя заступится перед деканом. И кстати, мы вполне можем действовать другим, более эффективным способом. Возможность действовать более эффективным, чем разбивание носов, способом представилась уже через пять минут. Профессор Снейп прошелся по списку учеников, зачем-то заострив внимание на Поттере, а смех Блейза, Теодора и остальных только усугубил ситуацию. Затем толкнул небольшую речь и вдруг начал задавать герою магического мира вопросы в лоб. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Драко машинально поднял руку, потому что знал ответ и не видел смысла это скрывать. Ответ на вопрос можно было найти на первых страницах учебника, хоть и без указания подробного рецепта, но Леви, наверняка зная о Напитке живой смерти, не пошевелилась, пристально смотря перед собой. Для Снейпа неведение Поттера оказалось сюрпризом. Вероятно, потому что лицо профессора оставалось непроницаемым, а взгляд не отрывался от знаменитого мальчика. Проигнорировав поднятую руку Драко, профессор задал второй вопрос, давая Поттеру еще один шанс. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? Ну, нет, это уже было издевательством. Не знать ответ на такой простой вопрос было стыдно. Значит, профессор Снейп специально хотел выставить Поттера перед ними дураком. На этот раз Леви тоже подняла руку, но Поттер снова не смог ответить, и Драко спиной чувствовал, как беззвучно смеются позади Тео с Блейзом. Зато попытки Грейнджер привлечь внимание профессора была заметны даже боковым зрением, но тот делал вид, что в упор ее не видел. — Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Послышался явный шорох — это Грейнджер подскочила на ноги, не в силах терпеть. — Я не знаю, — в третий раз сказал Поттер. — Но мне кажется, что Гермиона знает, почему бы вам не спросить ее? Леви покачала головой рядом с ним. Драко не смеялся только лишь потому, что в таком незнании не было ничего смешного. Нужно понимать, что существуют люди, не имеющие никакой дошкольной подготовки, это был их первый урок, и никто не обязан пока ничего знать. Вообще, действия профессора можно было вполне расценивать как намек на травлю, а открытое выражение неприязни, чем бы она ни вызвана, было явно не педагогичным. Снейп позволил Леви ответить, но Драко почти не слышал ее слов, отметив лишь, что девочка полностью перефразировала три ответа, не желая дословно цитировать учебник. Грейнджер удрученно села на место, но до эффекта, сравнимого со сломанным носом, было далеко. Наградив Слизерин пятью баллами, Снейп принялся прилюдно выговаривать Поттеру за невежество, а Драко вдруг снова почувствовал себя разочарованным. Отец всегда отзывался о профессоре Зельеварения как о лучшем во всем преподавательском составе Хогвартса. Говорил, что Драко всегда может к нему обратиться, если понадобится помощь, да и вообще всячески хвалил зельевара. А оказавшись на его уроке лично, Драко с большим сожалением обнаружил, что гриффиндорские разговоры о профессоре, сознательно принижающем их факультет в угоду своему, оказались правдой. Леви ответила отлично, даже лучше, чем Грейнджер, наверняка не способная предложить ничего кроме дословного цитирования текста, и заслужила баллы, но… А может, все дело было лично в Поттере? Тогда что в этом скромном на первый взгляд мальчике заставило взрослого и далеко не глупого профессора так себя повести? — Ты не собираешься работать? — оказалось, Снейп уже разбил их на пары и дал задание. Леви вопросительно смотрела из-за своего котла уже что-то помешивая. — С тобой поделиться учебником? — уступчиво предложил он, только сейчас заметив, что на ее части парты книга отсутствовала. — Спасибо, Драко, не стоит, — Леви добавила щепотку толченой крапивы, отсчитала три секунды и замешала вновь. — Мое хобби — варить зелья по памяти. — Это нечестно, — шепнул Драко. — Ты же говорила, что тебе не разрешали колдовать. — Да, но я не говорила, что запрещали читать книги, отрабатывать движения рукой и варить зелья в уме. Что ж, бито. Варить зелья в уме… Спрятав улыбку, Драко разжег огонь под своим котлом: скорость, с которой Грейнджер шинковала слизняков, напоминала, что не стоит расслабляться. Через некоторое время Снейп, все это время прохаживающийся по классу, добрался и до их парты, а потом призвал весь класс полюбоваться на то, как Драко варит слизняков. И если бы он не приучился так хорошо владеть собой, то наверняка покраснел бы. Смущение было мгновенно подавлено, хотя ученики с разной степенью заинтересованности тут же подчинились и посмотрели на него. Сложнее было сдержать улыбку, так как Леви ухмылялась своему котлу за спиной профессора, все прекрасно понимая, и Драко думал только о том, чтобы Снейп поскорее ушел, желая пригнуться и дать волю смеху. И его желание исполнилось, когда Долгопупс что-то напортачил со своей работой, перетянув все внимание на себя. — Ты уверена, что помнишь рецепт? — на всякий случай переспросил Драко, косясь на увечья нерадивого гриффиндорца. — Я не хочу отскребать тебя от парты. — Твое зелье выкипит через три… два… Она засмеялась, глядя, как Драко поспешно убавляет огонь и сдувает с поверхности почти готового зелья образовавшуюся пенку, которой быть не должно. Вторник Драко предвкушал с особым наслаждением. Его ждала хорошая новость: на этот день назначили первый урок полетов, и он наконец-то снова сядет на метлу. С ней была связана и вторая, уже менее радостная: уроки им почему-то снова поставили с гриффиндорцами. На выходных Драко первым делом разобрался с уроками и посетил хоровую репетицию, оставшись при хороших впечатлениях. Распевались они не под рояль, а под невиданный магический инструмент, название которого даже трудно было предположить. Занятие частично совпадало с тем временем, пока Леви была на шахматах, поэтому по возвращении оба поспешили поделиться новостями. Драко с удовольствием пошел бы вместе с ней, но Леви отговорила его бросать хор, если ходить туда ему действительно нравилось. Ее письменная работа для профессора Снейпа уже почти втрое превосходила заданный размер, а учитывая, как старательно Леви выводила буквы по совету профессора Флитвика, оставалось загадкой, почему она до сих пор пишет от руки. — Я тренировалась каждый вечер, пока ты был на ужине, — оповестила она, обмакивая перо в чернильницу. — Просто у меня есть некоторый список дел, вынесенных на самостоятельное обучение, и я стараюсь уделить время каждому пункту. — Это чему же? — Например, невербальным заклинаниям. Пришлось тайком купить учебники по Заклинаниям вплоть до шестого курса, чтобы узнать, что именно тогда учебная программа позволяет их освоить. Вот досада, не так ли? — Она подтянула пергамент выше, добираясь до свободного места, и продолжила писать. — Я не желаю орать заклинания во все горло целых шесть лет, вот и подумала, что стоит начать осваивать их сейчас. Да, это сложно, но чем раньше начну и чем усерднее буду заниматься, тем раньше начнет получаться. Или вот беспалочковая магия, к примеру. — Беспалочковая? — удивился Драко. — Тише, пожалуйста, я бы предпочла, чтобы эта информация не распространилась так быстро, — шикнула Леви на него. — Да, беспалочковая, не понимаю твоего удивления. — Это высокий уровень волшебства, — резонно напомнил он. — Ты собираешься сама учиться? — Именно это я и собираюсь делать. Хотя бы попробую. Не получится — ничего не потеряю. И кстати, ты в курсе, что профессор Снейп, возможно, владеет Легилименцией? Драко спешно сомкнул губы, не давая удивлению вырваться наружу громким восклицанием. — Откуда ты знаешь? — прошептал он. — Это, между прочим, весьма серьезное заявление. — Я не знаю, я предполагаю, — поправила Леви. — Только не говори, что ты ничего не знаешь ни о Легилименции, ни об Окклюменции. Не поверю. Драко задумчиво кивнул. — А если знаешь, то понимаешь, что для проникновения в сознание опытным легилиментам достаточно лишь взгляда. Я подумала, что было бы неплохо освоить и Окклюменцию. Так, на всякий случай. Не хочется, чтобы кто-то рылся в моей голове. Если есть такая возможность, я хочу восстановить неприкосновенность своих мыслей и воспоминаний, не боясь, что их могут украсть против моей воли. Драко с этим согласился. Почему-то, давая свободу мыслям, он не брал в учет Легилименцию и теперь понял, какую большую брешь упустил. Хорошо, что к Леви пришла схожая мысль. Он все же предупредил, что обучать этому должен опытный человек, чтобы избежать несчастных случаев, но Леви лишь отмахнулась, сказав, что читала то же самое и ей просто хочется попробовать. С такими навыками, необходимыми для освоения этих умений, у первокурсников бы вообще вряд ли что-то получилось. Однако на предложение попробовать вместе Драко согласился, с каким-то удовлетворяющим злорадством подумав, что «даже» Гермионе Грейнджер не придет в голову осваивать Легилименцию для общего развития. Во вторник он проснулся в хорошем настроении, как обычно поделился за завтраком со всеми присланными из дома конфетами (больше всех брала падкая на сладкое Пэнси), и с нетерпением ожидал приближения первого урока полетов. С тактической точки зрения яркое солнце лишь ухудшало игровые условия, самым благоприятным считалась небольшая облачность, но Драко не надеялся, что сегодня им придется ловить снитч и смирился, радуясь возможности хотя бы просто оказаться в воздухе на метле. Девочки явно нервничали, Трейси так и вовсе вела себя на удивление робко, и лишь Леви чувствовала себя спокойно, когда вышла на улицу вместе со всеми. — Хорошо, что ей хватило ума не приписать себе еще и любовь к квиддичу, — Леви улыбнулась в спину Трейси. — Когда дело касается полетов, она жуткая трусиха. Роджер как-то почти сумел поймать ее и усадить на метлу, а я сразу просекла, что он и от меня не отстанет, если не научусь летать. — И на какой позиции ты играешь? — поинтересовался Драко и даже позволил себе уместный критический взгляд. — У тебя неплохое телосложение для ловца или охотника. Он, правда, уже давно заметил, что Леви со своей миниатюрностью и легкостью имела преимущество перед высокой Трейси или грузноватой Пэнси, в чем не последнюю роль сыграл отказ от ужина в противовес любви к пирожным на ночь. — Спасибо, — Леви легко улыбнулась, — но я не играю. — Как? — Драко ахнул и даже остановился от неожиданности, отчего идущий позади Поттер налетел на него. — Серьезно? Вообще? Но ты же понимаешь, что все последующие шесть лет я буду уговаривать тебя вступить в команду? Нет, ты пойдешь вместе со мной прямо в следующем году, а потом, когда станешь капитаном команды, я буду гордо, полноправно и с невероятным удовольствием называть тебя «капитан Леви». — Мне достаточно того, как много Уэйн и Роджер говорят о квиддиче, чтобы еще в него и играть. И ты еще не видел, как я летаю, поэтому не зарекайся. — Но у меня наметан глаз на хороших игроков, — Драко терпеливо проигнорировал скептическое хмыканье Уизли за спиной. — Я свою ставку сделал, сейчас и посмотрим. Метлы, которые им выдали, оказались на редкость паршивыми. Прутья торчали в разные стороны, древко было все в царапинах, поэтому предвкушение от полета понемногу исчезало. Окинув печальным взглядом метлу Леви, ненамного превосходящую качеством вверенную ему, Драко в очередной раз пожалел, что собственную сможет привезти лишь в следующем году. Мадам Трюк, их преподаватель полетов, довольно поверхностно ввела несведущих в курс дела, затем Драко, сжимая горе-метлу одной рукой, наблюдал за не слишком удачными попытками остальных добиться такого же успеха, призвав свою с земли. Потом пришлось слушать объяснения о правильной посадке и дождаться, пока мадам Трюк проверит, верно ли они держат метлы. — Но я летаю не первый год! — заявил он, едва она принялась исправлять его хват. — Эй! — окликнула его Леви, специально держа метлу совершенно наоборот, прутьями к себе. — Забей. Какая разница, как ты ее держишь, главное, как ты летаешь. Драко не смог удержаться от беззвучного смеха, глядя, как мадам Трюк, закатив глаза, переворачивает метлу правильно, показывая Леви, как положено. Только спустя добрую половину урока им приказали взлететь. Едва Драко настроил себя, что все может быть не так уж и плохо, как все испортил Долгопупс. Он резко и неожиданно взлетел, не дождавшись свистка, и Драко порадовался, что держит метлу обеими руками, иначе его собственный лоб точно бы пострадал. Пока остальные слизеринцы смеялись, а гриффиндорцы негодовали, Невилл поднимался все выше и выше, и, кажется, ничего с этим не мог поделать. — Он же сейчас упадет! — воскликнула Леви, когда Долгопупс и правда начал соскальзывать с метлы. — Неужели никто ничего не сделает? К счастью, мадам Трюк не дала Долгопупсу рухнуть наземь с такой высоты, замедлив падение, и сразу повела его к замку в Больничное крыло. Едва мадам Трюк скрылась из поля зрения, Леви повернулась к Драко с игривым выражением: лукавство плескалось в ее глазах. — Кажется, ты планировал сегодня полетать? — она уже перекинула ногу через метлу, когда до Драко дошло, что именно она предлагает. — Ты же не собираешься в самом деле это делать? — Тембр Гермионы Грейнджер был как всегда узнаваем. Смотрела она на Драко так требовательно, как даже Люциус не делал. — Ой, Грейнджер, иди к черту. — Леви оттолкнулась от земли и взмыла в воздух, оставляя гриффиндорку хлебать возмущение. Драко, вложив последние надежды в жалкую метлу, взлетел следом. В принципе, на этом вполне можно было летать. Метлу чуть кренило влево, но было не страшно: ему хватило навыков полета, чтобы приспособиться. Кто-то внизу последовал их примеру, не желая оставаться в рядах неудачников и отказывать себе в удовольствии прокатиться. Отсюда было видно Черное озеро, щедро искрящееся в лучах солнца, Запретный лес и даже крышу самой высокой теплицы. Драко описал пару кругов, мастерски выполнил несколько любимых финтов и, утолив жажду полета, уже думал спускаться, как к нему подлетел Теодор и что-то бросил. — Держи, этот болван Долгопупс потерял. Машинально поймав какой-то прозрачный стеклянный шар, Драко узнал напоминалку, которую всему Гриффиндору демонстрировал Долгопупс этим утром. — На кой черт мне это? — раздраженно бросил вслед Нотту Драко, но тот уже улепетывал туда, где резвились Блейз с Грегори. — Ну же, кидай! — донесся голос последнего. — Отдай ее мне, Малфой! К своему удивлению, Драко обнаружил Поттера недалеко от себя. Поразительно, как при общем отсутствии знаний о волшебном мире ему удавалось держаться на метле куда лучше, чем чистокровному Долгопупсу. Теодор снова оказался рядом, и Драко безразлично бросил напоминалку ему, опустившись на землю как раз вовремя: к полю, на котором они тренировались, бежала профессор МакГонагалл. Убедившись, что Леви тоже приземлилась, он отложил метлу в сторону, словно ничего и не было. — Гарри Поттер! — рявкнула декан Гриффиндора так, чтобы ее услышали и на земле, и в воздухе. Что было дальше, Драко мало интересовало. — Черт, ты классно летаешь, — Леви легонько стукнула его в плечо. — Я специально опустилась раньше, чтобы посмотреть. Предаться смущению он не успел, Поттер и оставшиеся слизеринцы спустились, и их тут же обступили ученики обоих факультетов. — Не желаю ничего слышать, — качала головой профессор. — Нет, мисс Грейнджер, мне все равно. Поттер, за мной, живо! Блейз, Теодор и Винсент переглянулись, ухмыльнувшись, довольные, что избежали наказания. — Кажется, кого-то сегодня исключат…       — Вообще-то, вы тоже были в воздухе! — на этот раз встряла не Грейнджер, а какая-то темноволосая девчонка, имя которой Драко со времен распределения давно позабыл. — Весь факультет подтвердит. Началась перепалка, которую не остановило даже возвращение мадам Трюк, а успокоились все только лишь разойдясь по сторонам, оказавшись в замке. — Я. Его. Убью. Драко заметил, что, когда Леви злится, она не кричит, а ее голос, наоборот, становится ледяным и спокойным. Ее потряхивало от гнева еще с обеда, когда они узнали, что Поттера не только не исключили, но и дали место в сборной по квиддичу. Эта новость чертовски опечалила. Нет, она безумно, дьявольски опечалила, заставляя сгорать от несправедливости. За столом немного посокрушались, что Поттеру все сошло с рук, но никто, кроме Леви, не разделял обидного чувства несправедливости. — Снейп, значит, покровительствует Слизерину? — с невероятной ненавистью говорила она своей пустой тарелке. — Пускай каждый, кто так думает, подавится, потому что, бьюсь об заклад, это МакГонагалл способствовала тому, чтобы Поттер оказался в команде. Она бы ни за что не спустила такое ему с рук, если бы только не хотела. Она же заместитель директора? Вот, теперь мы знаем, кто уговаривал Дамблдора сделать для первокурсника исключение. Конечно, кабинет нашего декана находится совсем в другом месте, если бы он видел, как ты летаешь, то… Драко мягко забрал из ее сжатой руки нож и положил подальше. Он не был в гневе, он был просто ужасно расстроен и подавлен. — Ты… ты просто так все это оставишь? — глядя с изумлением, спросила Левенте. — Серьезно? Я надеюсь, ты просто сильно опечален, а не действительно просто будешь сидеть и смотреть на этот беспредел. Драко молчал, внезапно ощутив бессилие. А что, он сейчас может что-то сделать? Пойти жаловаться отцу? Это просто смешно. Пойти к Снейпу? А был ли смысл? Бежать к директору и оспаривать? Возможно, но сейчас просто хотелось пойти и заснуть. Обида, самая настоящая и мерзкая, которую он уже давно не чувствовал, заставила его подняться, не закончив обед, и убраться к себе в спальню. Смех с гриффиндорского стола еще долго стоял в ушах. Пока он отлеживался, периодически впадая в дрему, Леви закончила обедать, а потом пошла говорить с профессором МакГонагалл. — Да, она действительно убедила Дамблдора взять Поттера в команду, — рассказывала Леви уже вечером, пробравшись прямо к нему в спальню, пока остальные были на ужине. — Призналась, правда, неохотно, но все же поняла, что я догадалась. Ты бы это слышал! — она принялась передразнивать: — «Для ловца он идеально сложен… я поговорила с профессором Дамблдором и убедила его сделать исключение из правил и разрешить первокурснику играть за сборную», — казалось, еще немного, и она презрительно плюнет прямо на пол. — Для начала перестань трястись и сядь, — попросил Драко. — Иначе придется идти добывать Успокаивающее зелье. — Да я… — она принялась еще и ходить туда-сюда перед его кроватью. — Это, черт возьми, не-спра-вед-ли-во! Ты сидел там вместе со мной, ты все видел и слышал, неужели тебе не обидно, что для Поттера сделали чертово исключение? Почему паршивец, и дня не сидевший на метле, оказывается вмиг избран без всяких оговорок, а ты, все детство убивший на профессиональные тренировки… — Конечно, мне обидно, — спокойно произнес Драко, когда она замолчала, потеряв мысль от гнева. — Ты же не считаешь, что Поттер талантливее тебя? Любой, кто разбирается в квиддиче, увидев твои финты, поймет, что он тебе и в подметки не годится! Я всерьез хотела пойти прямиком к Дамблдору, но решила не делать этого без твоего ведома. — Ты надеешься, он сделает исключение и для меня? — предположил Драко. — Естественно, я на это и рассчитываю! — холодно воскликнула Леви, не переставая топтаться, давая выход бушующей энергии. — Либо всем, либо никому. Иначе это уже гребаная дискриминация, о которой здесь так любят упоминать. Только кто здесь на самом деле ущемленный еще будет время понять! — В таком случае весь первый курс взбунтуется, желая попасть в команду и притащить свою метлу. — Весь первый курс? — переспросила Леви так, что впору пожалеть о своих словах. — А ты много желающих заметил? Увидев его задумчивость, она перестала ходить и присела на край кровати. — Если ты не хочешь, я забуду о том, что сегодня случилось, но я прошу тебя, только не ври самому себе, что не чувствуешь такую же горечь несправедливости. Я хочу, чтобы наш факультет имел такие же шансы на победу, хочу, чтобы директор не делал поблажки лишь Поттеру, руководствуясь одному ему известными мотивами, и я хочу, чтобы талант моего друга был оценен по достоинству. Ты в тысячу раз больше заслуживаешь место. Сейчас бы впору покраснеть, то ли от смущения, то ли от жара, исходящего, казалось, от нее самой, как от раскаленной сковородки. Он поднял глаза, заметил, что Леви ухмыляется, и услышал фразу, которую запомнит надолго: — Нужно думать, как поиметь систему, а не как ей подыгрывать, Драко. Через пять минут они оба стояли у горгульи, охраняющей вход в кабинет директора. Едва он захотел напомнить, что нужен пароль, как Леви требовательно сказала: — Нам нужно поговорить с профессором Дамблдором. Неизвестно, на что она надеялась, но горгулья через пару мгновений отъехала в сторону с таким противным каменным скрежетом, что Леви прикрыла уши ладоням и открыла лишь на пороге кабинета, когда горгулья встала на место. Вот оно, во всей полноте своего проявления. Одна из причин, почему Леви оказалась на Слизерине: амбиции. Проталкиваться сквозь толпу теперь показалось лишь невоспитанностью, вот же настоящая целеустремленность. Наверное, Драко был слишком сонный, поэтому чувствовал себя ведомым, а не ведущим. Казалось, Леви даже больше него хотела добиться справедливости, было странно, что они так по-разному отреагировали, но, Драко ощущал благодарность за такой без сомнений истинно дружеский поступок, независимо от того, что из этого выйдет. Дверь перед ними отворилась сама собой, а директор из глубины кабинета добродушно пригласил их войти, указывая на единственное кресло перед своим столом, при этом не отрываясь от чтения лилового пергамента. Бегло оценив по пути занимательное убранство директорской обители, Драко уступил Леви место в кресле, но она решительно осталась стоять рядом с другом. — Итак? Драко обменялся с Леви не читаемыми взглядами и заговорил первым. — Профессор Дамблдор, это правда, что вы разрешили первокурснику Гарри Поттеру играть за сборную Гриффиндора по квиддичу? Директор ответил безмятежным кивком. — Верно. Да, я предоставил мистеру Поттеру такую возможность, надеясь, однако, что эта новость не так скоро станет известна всем. С какой целью вы интересуетесь непосредственно у меня? — Потому что, — медленно проговорил Драко, — я считаю, что тоже имею право на такое исключение. Дамблдор перевернул свиток вверх ногами и продолжил чтение. — Видите ли, мистер Малфой, существует правило, запрещающее первокурсникам иметь собственные метлы, и… — Но вы же разрешили Поттеру! — забыв о манерах, выкрикнул Драко. Этот выпад вполне мог бы показаться проявление капризности, если бы не был на самом деле реакцией на такую вопиющую несправедливость, наконец-то пробудившуюся в нем. — Это нечестно! Какой смысл писать правила, если кто-то их все равно безнаказанно нарушает? — Это всего лишь исключение… — Доступное лишь для Поттера? — Профессор Дамблдор, сэр, — Леви взяла Драко за руку, кажется, впервые за время их знакомства. Ее больше не колотило от гнева. — Во-первых, вы не могли бы смотреть на нас, когда мы разговариваем? Если вы были очень заняты, то вряд ли бы впустили, в ином случае я могу полагать, что вы имеете возможность уделить нам время, а посему, пожалуйста… Дамблдор и правда отложил свиток, почти незаметно скользнув взглядом голубых глаз по их сцепленным рукам. — Спасибо. Знаете, это просто правила хорошего тона. — А вы тоже хотите в команду, мисс Фаррелл? — поинтересовался директор. Его густая седая борода подрагивала, отчего складывалось неприятное ощущение, словно он беззвучно посмеивался. — Нет, — ответила Леви. — В планах не было. — Если мне не изменяет память, вы тоже провели некоторое время в воздухе после вынужденного ухода мадам Трюк. — Не изменяет. Я взлетела первой и не собираюсь сейчас избегать ответственности, если вы хотите снять с меня баллы, — невозмутимо отпарировала девочка. — Вы пришли просить за мистера Малфоя? — Я пришла поддержать мистера Малфоя, — с нажимом на третье слово сказала она, и Драко ощутил, как щекам стало тепло. Его руку отпустили. — Знаю, говорят, что у мистера Поттера врожденный талант к полетам, но я считаю несправедливым хотя бы сам факт, что ему одному сделали исключение, и не стояла бы здесь, если бы не было никого, достойного таких же привилегий. Думаю, мистер Малфой летает лучше, чем мистер Поттер, хотя бы потому, что занимался этим с малых лет, тренировался профессионально и… — Мадам Трюк отметила, что он неправильно держит метлу. Леви сцепила руки за спиной, и Драко почти был уверен, что она сжала их в кулаки, но даже не нахмурилась. — Вы надеялись, что никто не возмутится? — в ее голосе вдруг возникли совсем не добрые нотки. — Думали, никто не узнает, что первокурсник летает за сборную под вашим покровительством? По каким критериям определили, что Поттер действительно талантлив? С чего мне не решить, что ему специально сделали поблажку, потому что он сирота? Ему устраивали пробы? Почему бы не собрать всех первокурсников-гриффиндорцев, которые тоже были бы не прочь летать за факультет, и сравнить, вдруг среди них есть кто-то более талантливый? А среди всего первого курса? Профессор МакГонагалл так удручена прошлогодними выигрышами Слизерина, что сделала такой нечестный ход? И это справедливость? Драко стоял и молча слушал все это, думая, кто еще из его знакомых смог бы сказать то же самое директору, заступаясь за него. Кажется, никто. Леви поразительным образом удавалось говорить директору такие ужасные, но правдивые вещи максимально вежливо, не давая придраться ни к одному своему слову, но ее холодный тон прекрасно давал понять, о чем она думает. Дамблдор, однако, не выглядел ни оскорбленным, ни удивленным. — Вам есть что добавить, мистер Малфой? — обратился он к Драко. — Да, я… — он даже растерялся от такого напора, с которым Леви сыпала аргументами. — Я бы подождал следующего года, чтобы пойти на пробы, но раз уж Поттеру разрешили, я пришел поинтересоваться, могу ли тоже играть. — Понятно, — вздохнул Дамблдор. — Что ж, в таком случае желаю удачи на тренировках. Обратитесь к мистеру Флинту, думаю, он оценит по достоинству ваш талант. Развернувшись, Леви стремительно пошла к двери, но Дамблдор сказал им еще кое-что напоследок: — Рад, что у вас такие друзья, мистер Малфой. Это победа. — Рад он, — фыркнула Леви, вместо того чтобы порадоваться, едва они ушли достаточно далеко. — Надеялся, что все просто молча стерпят. Ух, Дамблдор, не нравится он мне. Старый гаденыш. — Ладно тебе, — повеселев, отмахнулся Драко. — Вот, съешь перечного чертика. Теперь и пригодились мелкие сладости, которые он таскал в карманах. Леви приподняла бровь, но затем взяла лакомство. Драко сунул в рот другого чертика. — Получается, я теперь твой должник. Я правда не думал, что получится. Спасибо. Это очень много для меня значит. Обида, сонливость, шок, признательность, удивление и еще куча разнообразных эмоций смешались, поэтому осознать масштаб произошедшего до конца пока не удавалось. Ничего, он сделает это завтра. — Твоя игра будет краше любого долга, — Леви выпустила изо рта огненное колечко и посмеялась. — Только представь лицо Поттера, когда он узнает.