Иллюзия выбора

Второкурсники-слизеринцы Драко Малфой, Левенте Фаррелл, Теодор Нотт, Блейз Забини, Трейси Дэвис, Дафна Гринграсс, Винсент Крэбб, Грегори Гойл и Пэнси Паркинсон смотрели все в одно место. Милисента Булстроуд идти с ними отказалась, сказала, очень боится крови и второй раз может на ногах уже не удержаться. Местом, единолично завладевшим вниманием слизеринцев, являлась стена, но в Хогвартсе повсюду были стены, и почему-то на них никто так синхронно не смотрел. Но эта стена, обычно не отличавшаяся ничем от множества похожих, сегодня выделялась большими, тускло-бордовыми буквами. — Тайная комната снова открыта, — зачитала вслух Леви. — Трепещите, враги наследника. Довольно интригующе. — Хорошо, и что это такое? — вопросил Драко, без особого интереса осматривая надпись. — Ну, это явно не человеческая кровь, — обронила Дафна. — Что? Когда болеешь драконьей оспой, запах крови чуешь чаще, чем свежий воздух, — пояснила она в ответ на вытянутые от изумления лица сокурсников. — Я всего лишь принюхалась. — Я имел в виду что это, — Драко обвел жестом пространство перед стеной. — В глобальном смысле. — Мы не знаем, — пожала плечами Трейси. — А Тео сказал, что не раскроет рта, пока не покажет это вам. — Нам интересно, что вы скажете, — озвучил общую мысль Винсент. Драко смотрел на приятеля секунды три, затем молча подошел вплотную к стене, мазнул кончиком пальца по большой букве «щ» и понюхал палец. — И не драконья, — констатировал он. — Кровь. Стало быть, тот, кто это сделал, разумно не пожелал раскошелиться, используя более дешевый аналог крови. Но да, это определенно она. — Что вообще случилось? — наконец попросила объяснений Леви. — Может, все-таки стоит ходить на ужин со всеми, тогда не будешь пропускать все самое интересное, провалявшись в спальне мальчиков, чтобы потом не спрашивать «что случилось»? — внезапно ощетинилась Пэнси. Блейз присвистнул в тишине. Леви ответила Паркинсон странным взглядом, который внезапно отозвался у Драко внутри. Точно так же она смотрела на Трейси в день, когда он увидел ее из окна Хогвартс-экспресса впервые год назад и впервые же ей заинтересовался, как только понял, что девочка, несмотря на свой шрам, не так скромна и проста. И сейчас Леви смотрела на Пэнси со странным плотоядным выражением, приправив это легкой улыбкой, не означающей ничего хорошего. — А ты знаешь, Пэнси, что излишний вес наносит ущерб памяти и способности к обучению? — Нет-нет, — запротестовала вдруг Трейси. — Был проведен эксперимент на мышах… — Леви, Левилевилевилеви, не надо, — взмолилась Дэвис, но Леви не обращала на ту ни капли внимания, продолжая говорить, фокусируя все свое внимание на Паркинсон, а та, словно завороженная, не могла отвести глаз. — …а второй группе мышей давали пищу с повышенным содержанием жира… — Она всегда так делает! — выпалила обиженная Трейси. — …появились признаки ослабленной умственной силы… — Никогда не оскорбляет напрямую, а говорит так, что в итоге ты чувствуешь себя ничтожеством, хотя ты ничего такого не делал! — …мыши с лишним весом хуже запоминали месторасположение объектов… — Ты еще смотри подерись с ней! — …на нервных клетках есть микроскопические отростки, называемые дендритными шипами, которые образуют синоптическую связь с другими нейронами… — Левс, замолчи, — снова умоляюще заныла отчаявшаяся Трейси. — …по сравнению с обычными мышами, у тучных мышей… — Леви! — звонко рявкнула Дэвис, и только тогда Левенте удивленно обернулась, замолчав. За ней стояла потерявшая дар речи Пэнси. — Знай: мне стыдно за тебя! — Трейси взмахнула золотистыми локонами, послала гневный взгляд, хапнула Паркинсон под локоть и спешно потащила в сторону подземелий, не давая той шансов на возражения. Блейз заржал. — А что стало с дендритными шипами у тучных мышей? — заинтриговано спросил Грегори. — Количество отростков на дендритах сокращается, шипы разрушаются по вине иммунных клеток, хоть этот процесс и обратим, — невозмутимо закончила Леви. Забини не переставал хихикать. — Ну, вам было интересно, что мы скажем, — припомнила слизеринка. — Вот мы оба и высказались, кто о чем хотел. — Кажется, их интересовала надпись, — прозрачно обронила Дафна. — А что надпись? — сказал Драко. — Если это не чей-то розыгрыш на Хэллоуин… — То? — Теодор внезапно посерьезнел. — Брось, Тео, это невозможно. — А если возможно? — Что ты можешь привести в доказательство? — Ладно, — вклинилась Дафна. — Мальчики и Леви, развлекайтесь, я покидаю ваш круг заинтересованных во всякой ерунде. — Ну и зачем было тащиться, если не интересует, — ядовито отозвался Тео и вернулся к Драко: — Кошку Филча заколдовали. Мы шли с ужина, как раз застали ее, обездвиженную, словно каменную, висящей на скобе от факела, — он ткнул в то место, где нашли животное. — Она не умерла, а лишь окаменела, но весь Хогвартс, похоже, сегодня не сможет уснуть. — Сомнительный аргумент, — подумав, изрек Драко. — Проклятие полной парализации тела имеет идентичный эффект. Кто-то еще, кроме нас, настолько хорошо знает легенду, что способен взволновать всю школу. Тем более кошку не убили. Легенду о Тайной комнате, оставленной в недрах замка самим Салазаром, знали все слизеринцы, а кто не знал, тому рассказывали в качестве страшной истории на ночь. Кто-то как бы между прочим обронил, что его родитель учился в Хогвартсе, когда Тайную комнату открывали, а кто-то тут же опровергал высказывание фактом, что это было пятьдесят лет назад. — Что-то еще примечательное запомнил, Тео? — поинтересовалась Леви. — Поттер, — в тоне голоса Теодора отчетливо проступило пренебрежение. — Он и его компания были ровненько здесь, когда мы все пришли. — А-а, — рассеянно протянула слизеринка. — Понятно. Драко даже не удивился тому факту, что Поттер снова оказался в самой гуще событий. И он также не удивится, если Поттеру за это все снова ничего не будет. — Ну, а вы что? — кивнул Блейз Винсенту и Грегори. — Что думаете? — Мы тут потому, что хотим послушать, как восстановить дендритные шипы, — ответил Винсент. Слова на стене повергли школу в очевидный диссонанс. Часть была настроена весьма скептически, сомневаясь, что комната вообще существует, часть вовсе не верила, считая надпись лишь чьей-то шуткой, другие, в основном когтевранцы, ударились в изучение проблемы и построение догадок, кто мог бы за этим стоять. А оставшиеся ученики сеяли хаос, они держались группами, вечно подозрительно осматриваясь по сторонам, прячась у стен и шарахаясь от Поттера. — Видимо, грязнокровки… — бросил как-то Теодор. Остались, конечно, и более-менее равнодушные, которые даже откровенно негодовали и закатывали глаза, едва кто-то вновь заводил заезженную тему. Легенда о Тайной комнате разнеслась по всему замку за считанные часы, и теперь каждый знал, в чем суть вопроса, но никто так и не смог представить адекватное предположение, и даже преподаватели не давали никаких основательных фактов. Поэтому козлом отпущения стал Поттер. Герой магического мира вмиг растерял свои позиции, и наконец-то Драко ликовал, что золотого мальчика не стали оправдывать и защищать и он хоть немного хлебнул горького. Драко относился к смешанной группе из тех, кому было все равно на Тайную комнату, и тех, кто со скептицизмом обозревал всю ситуацию с ее открытием. Но он все равно прислушивался к разговорам и в мрачном стремлении быть примерным сыном все-таки расписал в красках и с подробностями в письме для Люциуса, как обстоят дела в школе. Теодор как-то на удивление серьезно отнесся к произошедшему, но, на радость, не впал в маниакальное обдумывание, а ограничился дежурным любопытством. Левенте и вовсе молчала, никак не комментируя свою точку зрения касательно Тайной комнаты. Но кое-что она все-таки говорила. — Поттер, наследник Слизерина? — с сомнением протянула Леви со скамьи, подтягивая кайму гольф. — Это невозможно. В раздевалке перед первым матчем было многолюдно. Помимо участников команды, здесь обычно собирались и друзья, давая последние наставления, похлопывая по плечам и желая удачи. Тео тоже пришел, прихватив с собой Блейза, Винсента и Грегори. Последние предпочли влиться в компанию старших, оставив их втроем. — Откуда ты знаешь, что невозможно? — спросил Драко, попутно перевязывая шнуровку. — У Слизеринцев чутье на Статус крови, — засмеялся Тео. — Да потому, что Поттер — полукровка, — ответила Леви. — Я не раз слышала от пары преподавателей, как они говорили что-то про выдающиеся способности его матери, которая имеет маглорожденное происхождение. Ну, имела. Отложилось в памяти, что он явно не чистокровный. — Поразительная наблюдательность, — восхитился Тео. — Что ж, есть повод его обрадовать. — Или огорчить, — прибавил Драко, посмеявшись. — Кто знает, может, Поттер спит и видит себя властителем вселенной, повелевающим Ужасом Тайной комнаты в окружении полуобнаженных азиатских школьниц, прибывших в Хогвартс по обмену. — Разве что только с целью оградить Грейнджер от опасности, — изрекла Леви под смех Теодора. — Очень маловероятно, что Поттер действительно может иметь слизеринские корни. А чтобы убедиться, нужно проверять весь род по линии отца, а у меня есть более увлекательная литература в планах, да и разумнее было бы использовать индуктивный подход. — Дедуктивный, — поправил Тео. — Если ты имеешь в виду идти от Слизерина к его потомкам, а не наоборот. — Ну… да, — Леви нахмурилась, вглядываясь в лицо слизеринца. — Верно. Это как сикли с кнатами, вечно путаю. В этот момент Флинт дал команду идти на выход, Теодор направился к трибунам, подобрав сокурсников, Леви поймала взгляд Эдриана и ответила усмешкой, когда он ободряюще подмигнул, и они вышли аккуратным строем под пасмурное осеннее небо. Команду поприветствовали шумно: криками, свистом, ором. Их явно любили. Слизеринский дух, единивший их, показывался во всей красе, и даже поддержка соперников в виде студентов трех остальных факультетов меркла перед этой мощью одухотворенного единства. Они делали так абсолютно всегда, поддерживая своих, и каждый раз, выходя на поле, сердце Драко распирало от трепета, который он ощущал, понимая, что товарищи по факультету на самом деле являются чем-то большим, нежели люди, с которыми он делит общую гостиную. Пока Маркус занимался традиционным притворно-любезным обменом рукопожатиями с Оливером Вудом, Драко пристально смотрел на Поттера. И он склонялся согласиться с предположением Леви. Ну не мог этот хилый растрепанный заморыш быть потомком Салазара Слизерина, хотя, признался он себе, судить лишь по одному виду было неразумно. Но все же какая-то его часть ответила бы лютым негодованием, если бы Поттер все-таки действительно имел родство с основателем их факультета. Принадлежность Поттера к Гриффиндору нельзя засчитывать аргументом против его возможного наследования, ибо Леви всегда учила не мыслить предрассудками и стереотипами, расширять свое сознание и избегать упрямства и узколобия. И Драко, по-прежнему наблюдая за окружением, хорошо понимал, что она права в своих взглядах. Единственным, что от него всегда просил Маркус, — не хватать снитч в первые минуты матча. Капитан хорошо знал, что Драко не составляет труда отыскать золотой мячик, но и сам Драко понимал, что неразумно проявлять свои способности в полной мере, лишая сокомандников возможности сыграть, а зрителей — насладиться матчем. Он прислушивался к счету, убеждаясь, что Леви не дает Гриффиндору подняться выше нуля, а сам контролировал поле, следя за снитчем и Поттером, поэтому не мог не заметить, что у того проблемы. Неизвестно, что случилось, Драко застал Поттера, когда гриффиндорец отчаянно пытался отбиться от одного из бладжеров, который почему-то уделял внимание ему одному. Постепенно вся команда прознала, что у их ловца проблемы, и Вуд запросил перерыв. — Да какого хрена? — вопрошал разъяренный Маркус, когда все опустились на землю. — Какого хрена мы не можем нормально поиграть, потому что кто-то возжелал сегодня размозжить Поттеру башку? Я не для того все это время свою команду тренировал, чтобы мы сложили метлы и дружной кучей кинулись защищать эту гриффиндорскую соплю! Кто-нибудь может что-то с этим сделать? — Я могу, — тихо ответила Леви и, чуть выждав, добавила: — Но не стану. В этой школе никто ни черта не делает, чтобы предупредить несчастные случаи. Тем более Поттер и сам не хочет. Шестеро слизеринцев синхронно обернулись, чтобы увидеть, как гриффиндорский ловец упрашивает своего капитана отстать от него. Наконец был дан свисток, Маркус выругался, и игра возобновилась. Драко не хотел думать, что Поттер отказался от помощи лишь для того, чтобы покрасоваться изысканными пируэтами на метле в попытках ускользнуть от мяча, иного объяснения его упрямству он найти не мог. Стоило признаться, удавалось гриффиндорцу довольно умело, вероятно, все же талант у него имелся, но Драко то ли сжалился, то ли рассудил, что игру стоит завершить из-за неприятного прохладного дождя, и полетел вперед. — Выпендрежник! — бросил он, пролетая мимо Поттера, одновременно стараясь не попасться под горячий удар наемного бладжера. Гриффиндорец, видимо, решил, что Драко устремился за снитчем, и решил правильно, но у устаревшего «Нимбуса» Поттера не было шансов против новехонькой метлы слизеринского ловца. Драко крепко сжал в руке золотистый мячик, ускорившись рывком, и словно в ответ на это позади раздался чей-то крик. Драко резко развернулся, едва не столкнувшись с Грэхэмом, и увидел, что Поттер все-таки проиграл в битве против бладжера и поплатился целостностью руки. Лишь возможность ухватиться второй рукой спасла Поттера от падения в холодную грязь, и пока слизеринские трибуны орали от ликования, сдирая с себя зеленые мокрые шарфы, все остальные сокрушенно наблюдали, не разделяя их настроения. На Драко неизвестно откуда налетела Леви, обнимая, едва он коснулся земли, на них затем навалился еще кто-то, слизеринская куча стремительно росла, и все это под крики и свист, словно они уже выиграли Кубок школы. С трибун сбежался почти весь факультет, превращая кучу в мокрое многорукое и многоногое орущее чудовище. В этой суматохе никто не заметил, что сломанной рукой Гарри Поттера занимается вовсе не мадам Помфри. Шум в общей гостиной Слизерина стоял привычный для вечеров после матчей, когда они выигрывали. Старшие неизменно доставали из своих чемоданов припасенные бутылки, кто-то приносил из Хогсмида, и в победные вечера каждая горизонтальная поверхность была занята огненным виски, сливочным пивом, лучшим эльфийским вином, смородиновым ромом, медовухой, тыквенным соком на спирте, чем-то с запахом карамели, что давало зеленоватое свечение, едва была откупорена бутылка — в общем, каждый мог налить в свой стакан что угодно в соответствии с преференциями. Драко еще с прошлого года привык к таким вечерам, но, поскольку в силу определенных причин не мог полностью оценить их прелесть, сперва принимал поздравления от товарищей по факультету в качестве участника команды, поднимал пару раз бокал сливочного пива, а потом шел спать, в то время как празднование продолжалось и не завершалось до самого утра. В этом году к нему присоединилась Леви, и, казалось, что ее появление в качестве игрока каким-то образом укрепило факультетский дух. Во всяком случае, поздравления так и сыпались, бутылочное стекло то и дело позвякивало, когда произносили очередной тост. За Гриффиндор никогда не пили, даже отдавать дань уважения соперникам здесь никто не желал. Сходились во мнении, что незачем жалеть проигравших, да и в любом случае сами гриффиндорцы едва ли проявляли уважение к ним, получив повод выпить «за продули». Драко наблюдал, как Маркус посадил нового хрупкого вратаря себе на плечи, из-за чего голова Леви возвышалась над остальными, одаривая всех нещадной улыбкой. Формально вечеринка должна была проводиться лишь для участников команды, но этот нюанс давно упразднился сам собой, и ограничение стояло лишь по возрасту. Все-таки, как утверждали старшекурсники, они не приветствуют раннее употребление алкоголя, и это было вполне разумно. Крис Конли, высоченный староста, попытался поднять на плечи и Драко, но попытки упираться в этой суматохе вечеринки никто не слышал, а накачанный неизвестно чем семикурсник явно являлся соперником не по силам, поэтому Драко оставалось лишь принять свою участь, стараться не пролить сливочное пиво на голову Конли и получать удовольствие от первого выигранного матча в этом году, который, очевидно, не станет последним. Едва горячие обсуждения теорий о Тайной комнате приутихли, общефакультетская радость вскоре была омрачена новостью о новом происшествии, и на этот раз все было более серьезно, пострадал уже человек, что породило вторую волну бурных дискуссий. Колин Криви, первокурсник-гриффиндорец, был найден в ночь после матча окаменелым, а после был помещен в больничное крыло. Испуганные пуще прежнего сбивались в еще большие кучи, что придавало замку настроение напряженности, подозрительности и страха, чего явно не разделял Драко. — Да он же не умер! — полушепотом восклицал Драко в библиотеке над книгой по Заклинаниям, обращаясь к Тео, который обычно был его оппонентом в дискуссиях, снова отнесшись, по мнению Драко, чересчур серьезно к феномену Тайной комнаты. — Тебе нужно, чтобы кого-то убили, и тогда ты поверишь? — парировал Теодор через стол от него. — А что ты предлагаешь? Что изменится, если я соглашусь, что она действительно открыта? — Я не совсем понимаю ваших споров, — проговорила нацепившая свои дурацкие круглые поттеровские очки Леви, отвлекаясь от чтения «Дьяволиады двенадцатого века», которую для нее достал из Запретной секции Маркус. — В споре рождается истина, но ваш практически лишен конструктивизма и больше похож на попытки склонить другого к принятию своей точки зрения и, как подметил Драко, неизвестно с какой целью, но явно не ради выяснения истины. — До сих пор придерживаешься позиции здравого нейтралитета? — предположил Тео слегка разочарованно. — Жаль, я бы послушал тебя в споре. — Когда-нибудь, — улыбнулась Леви. Неподалеку от их стола показалась объемная копна каштановых волос, оповестившая, что здесь Грейнджер. Теодор машинально скривился, заметив, что гриффиндорка послала взгляд на их стол. — Подозревают нас, — с пренебрежением отпустил он. — У них на лице все написано. — Не знаешь, кого обвинить — обвини Слизерин, — безмятежно улыбнулся Драко, выписывая такие любимые Леви аккуратные каллиграфические буквы. — Хоть я и слабо верю в правдивость, мне все же любопытно, кто за всем этим стоит, — решил признаться он. — Даже если это и розыгрыш, то умело и искусно провернутый. — Не факт, что это дело рук кого-то из наших, — предположил Теодор, задумчиво поглаживая кончиком пера щеку. — Начинают подозревать нас, и слизеринец бы ни за что не сделал того, что бы поставило под подозрение весь факультет. Я бы делал ставку на Когтевран. — Не исключено, — кивнул Драко. — А в итоге окажется, что это какой-нибудь с виду милый и пушистый пуффендуец, у которого с первых дней открылись наклонности маньяка и он мстит всем за то, что его отправили не к нам. Все трое беззвучно посмеялись, чтобы не привлекать к себе внимания. Не стоило укреплять веру в то, что весь Слизерин радуется и злорадствует, пока остальные страдают. Прошла почти половина учебного года, а обещанных к принятию мер от Люциуса пока не наблюдалось. Драко узнал, что у старших курсов уроки Защиты от Темных искусств проходят в таком же отвратительном виде, как и у них самих, и решил перенять их модель отношения к бездарному профессору, используя его уроки как возможность обсудить что-то со своим лучшим другом, все равно Локонс был слишком занят собой. Разительный контраст составляли уроки Зельеварения, где под железным контролем профессора Снейпа даже Леви не позволяла себе раскрыть свою черную тетрадь, чтобы убить рисованием свободное время. В один из таких уроков кое-что случилось. — Раз, два, три, — считал вполголоса Драко, помешивая свой Раздувающий раствор, — семь, восемь… Его сбил прохладный голос — это Снейп критиковал зелье Поттера. — Девять, — выручила Леви, чтобы он не запорол свое зелье неверным количеством помешиваний. «Поразительная наблюдательность», — пронеслись у него в голове слова, однажды сказанные Теодором. Краем глаза он успел заметить, как что-то с шипением стремительно пронеслось, а затем раздался оглушительный взрыв. Словно в замедленной съемке Драко видел, что зелье Грегори покидает его котел, взвиваясь ввысь, и, разбившись на крупные и мелкие капли, от ударной волны разносится по всему кабинету, заливает столы и учебники, оседает на стенах, тонет в чужих котлах, окропляет кожу, вызывая немедленное увеличение частей тела, подвергшихся воздействую варева, — все-таки Грегори был на завершающей стадии выполнения задания. И Драко бы тоже был весь облит, если бы Леви своей развитой и натренированной Маркусом вратарской реакцией не обернула летящие на них капли в дым, сделав неуловимый жест пальцами. Класс утонул в криках и панике, но Теодор, тоже абсолютно чистый и сухой, стоял, не шевелясь, и с безмолвным удивлением смотрел на Леви, без сомнений заметив, что она только что сделала, оградив их троих. А Леви смотрела на него в ответ, явно догадавшись, что Тео все понял. К счастью, эту зрительную эпопею в молчаливом взаимопонимании прервал Блейз, стремительно пронесшийся мимо них, придерживая свои губы, превосходящие размером диванную подушку. Драко нещадно засмеялся и не заметил, как Грейнджер шмыгнула вон из класса. Зато заметила Леви. Вопреки ее ожиданиям, Тео так ничего и не сказал, но она точно была уверена, что сокурсник все видел. Драко понимал, что она по-прежнему желала оставить свои умения в тайне, но молчание Теодора немного успокоило ее, однако он с того времени довольно странно порой на нее поглядывал, но первой заводить тему Леви не желала. Как выяснилось, руководство школы перестало бездействовать и организовало Дуэльный клуб. Пребывая в мыслях, что, когда директор что-то предпринимает, это не заканчивается хорошо, Драко поднимался в Большой зал на первое занятие в компании Леви и Тео, который расценил создание клуба как повод судить, что директор склоняется верить в существование Тайной комнаты. — Он просто что-то делает, — отмахнулся Драко, занимая место у самого помоста, которым заменили четыре обеденных стола. — Только не нужно опять спорить, — предостерегла Леви, едва Тео хотел раскрыть рот, но это было необязательно, потому что появление в поле зрения профессора Снейпа само по себе породило тишину. За ним явился свету и Локонс, облаченный сегодня в золото, и среди совокупности волнительных вздохов девчонок и девушек рядом отчетливо проступил судорожный вздох Теодора. — Надеюсь, меня не поставят против него, — проговорил где-то позади Грэхэм, — иначе, боюсь, не сдержусь и ненароком превращу в навозную кучу. Златопуст начал в своем стиле с речи, пронизанной пафосом. Более забавно было наблюдать за профессором Снейпом, который вот-вот расхохочется. Когда дали задание разбиться на пары, чтобы перейти к тренировке, Леви намеревалась остаться с Драко, но тут хаотичным золотистым вихрем вмешался Локонс, расставляя пары по своему усмотрению. Так Драко, к своему великому неудовольствию, оказался напротив Поттера, в опасной близости от мальчика-который-несет-неприятности, Тео с уже ярко выраженным отвращением стоял напротив Грейнджер, а Леви достался Уизли. — Так и не починил волшебную палочку, Ронни? — слизеринка окинула заинтересованным взглядом надломанный волшебный инструмент рыжего. — Если выиграешь, отсыплю тебе двенадцать галлеонов на новую. Уизли в ответ лишь злобно оскалился. Локонс дал команду, Леви, соблюдая формальность, кивнула, Уизли в ответ тряхнул рыжей гривой, и они занесли волшебные палочки. Леви заметила, что Тео справа от нее наблюдает, наверняка чтобы убедиться, что на недавнем уроке Зельеварения глаза ему не соврали, но слизеринка не дала себя подловить, мгновенно отреагировав на несущийся прямо на нее оранжевый луч. — Протего! — воскликнула Леви так, чтобы Теодор непременно услышал, отраженный луч пролетел по касательной, ударившись прямиком в блондинку-пуффендуйку. У девушки вместо волос на голове проросли лиловые щупальца. — Это едва ли похоже на эффект от заклинания Депульсо, — подметила Леви, а Уизли мгновенно залился краской. Гриффиндорец вновь занес волшебную палочку-катастрофу, но ему пришлось пригнуться от чьего-то заклинания, чем и воспользовалась Леви, замахнувшись на него. — Экспеллиармус! Инкарцеро! Мелофорс! — сыпала заклинаниями Леви, завершив череду одним невербальным, в результате которого обезвреженный, связанный Уизли с тыквой на голове был вздернут за лодыжку в воздух и беспомощно повис. — Стоп! — звучно скомандовал Локонс, но вошедшие во вкус дуэлянты не думали останавливаться. Лишь оглушительный хлопок, вызванный профессором Снейпом, смог успокоить учеников. — Недурно, — Драко подошел, подбрасывая в руке волшебную палочку Поттера. Сам гриффиндорец был приклеен к полу Большого зала, весь покрытый какой-то ядовито-зеленой слизью. — Креативно, — одобрительно кивнул Тео, бросив взгляд на тщетно барахтающегося в воздухе Уизли, щеки слизеринца были подернуты румянцем, а глаза горели, очевидно, бой с Грейнджер принес ему немало удовольствия. Снейп в каком-то мрачном удовлетворении стоял, с помоста сверху вниз наблюдая за попытками Локонса привести в порядок всех, кто пострадал после дуэли. Когда Златопуст безуспешно попытался расколдовать Уизли, но вместо того, чтобы вернуть его на землю, каким-то образом отправил того в свободный полет по Большому залу, Снейп наконец вмешался, взмахом волшебной палочки безмолвно опустил рыжего на пол. — Приглашаю двух добровольцев, — тускло улыбнувшись в попытке не терять лицо, провозгласил Локонс. — Мисс, прошу, — Златопуст ткнул в Леви, на свою неудачу, оказавшуюся ближе всех к профессору, а может, он до сих пор помнил свою худшую ученицу. — Кто ваш партнер? — А можно не с Уизли? — попросила Левенте, косясь в дальний конец зала, где ее соперник пытался стащить тыкву с рыжей головы. — У него волшебная палочка сломана. — Тогда… — Локонс озирался по сторонам. — Поттер! Гарри Поттер! — Ну что, устроим представление, — шепнула Леви, загадочно улыбаясь. Пока общими усилиями вытаскивали Поттера из невероятно вязких, похожих на резиновое желе зеленых соплей, Леви безмятежно прошла к помосту и стала ждать соперника. Драко пришлось вернуть ему волшебную палочку, но Малфой приложил все усилия, чтобы придать своему лицу выражение максимально злорадного превосходства. Немало заинтригованные, слизеринцы вернулись к площадке, наблюдая, что же дальше будет. — Мистер Поттер, будете атаковать, — распорядился Златопуст. — Когда будете готовы, приступайте. Леви манерно закатала рукава своей белой мальчишеской рубашки, отчего пару человек не сдержали смешки, затем дуэлянты показательно кивнули друг другу, и Поттер вскинул волшебную палочку. — Риктусемпра! — заорал он, намереваясь сразить соперницу так же, как он пытался заколдовать Драко, но Леви среагировала незамедлительно, блестяще отразив серебряную молнию. — Отличные Щитовые чары, — одобрил Снейп, в то время как Локонс сокрушенно молчал, ошибочно предположив, что Леви не справится. — Хорошо для вашего уровня, мисс Фаррелл. Полагаю, теперь ваша очередь атаковать. Драко затаил дыхание, да и весь Слизерин, похоже, тоже. Тео так и вовсе находился в таком предвкушении, словно девочка, ожидающая начала концерта группы «Ведуньи», и не сводил с Левенте глаз. Слизеринка с невероятно сосредоточенным видом сжимала волшебную палочку, буравя Поттера взглядом, не предвещающим ничего хорошего. — Остолбеней! — вдруг выпалила она, Поттер не успел отразить заклинание, красный луч ударил гриффиндорца в живот, парализовал и отбросил назад, отчего Поттер с глухим грохотом ударился о подиум. Слизеринцы одобрительно загомонили, не обращая внимания на возгласы гриффиндорцев. Поттер безуспешно атаковал снова, Леви ответила, не выжидая. — Таранталлегра! Кантис! Вомитаре Виридис! — она насылала заклинания одно за другим, отчего Поттер, обратившись в неустанный танец, запел, периодически рыгая вокруг себя. Под хохот доброй половины Большого зала, — комбинация заклинаний и в самом деле была на редкость потешной, — Снейп великодушно снимал проклятия с танцующего, блюющего и поющего Поттера. — Что же вы, — воскликнул изрядно разочарованный Локонс, отскакивая от ошметок блевотины, — защищайтесь! Когда порядок был возвращен, а Поттера привели в изначальное положение, Леви дала ему последний шанс. — Петрификус… — Серпенсотия! — Леви даже не дала ему закончить формулировку, выпустив из своей волшебной палочки ярко-голубую змею. — Как патриотично, — практически умилился Маркус Флинт, наблюдая, как голубая куфия изящно скользит, эффектно контрастируя с темным полом помоста. Змея остановилась напротив Джастина Финч-Флетчли — добрейшего ученика на свете, повернула к нему свою голову и вытянула раздвоенный язык, как вдруг на Поттера что-то нашло, гриффиндорец кинулся вперед, заставив первые ряды машинально отступить назад, и яростно зашипел. На этот раз никому не было смешно. В мертвой тишине Большого зала все присутствующие безмолвно косились то на змею, свернувшуюся кольцами, то на Поттера. Если это подразумевалось под словом «представление», то было крайне эффектно. — Довольно, — ледяной голос Снейпа разбил тишину. Зельевар взмахом волшебной палочкой обратил голубую куфию в пепел. Что бы ни значило произошедшее, Драко не пожалел, что пришел.