Иллюзия выбора

Некогда горячая вода уже давно остыла. Левенте лежала в наполненной ванне без движения уже около получаса и не думала ни о чем. В последнее время мыслей в голове было так много, что эти минуты абсолютной пустоты казались блаженством. — Левенте-сан, ты уснула? — с легким беспокойством осведомилась высокая светловолосая девушка, которая, проходя мимо ванной комнаты, заглянула за приоткрытую дверь. — Все в порядке, Мейзи-Кин, — заверила Леви, не открывая глаз. Мейзи-Кин прикрыла дверь и исчезла. Левенте ногой нащупала пробку слива и вытащила ее. Вода начала постепенно убывать, а девушка так и осталась лежать без движения, пока ванна не опустела. Прохладный воздух заставил мокрое тело покрыться мурашками. С кухни послышался звук разбившейся чашки, а затем короткий вскрик. Левенте поморщилась и открыла глаза. Взгляд упал на правую руку, где от сгиба локтя до запястья тянулся белый шрам. Очередной. Один из многих. Левенте была почти вся покрыта шрамами. Некоторые уже не свести, потому что остались они после укусов и царапин магических существ. Какие-то оказались слишком глубокими. На многие Леви просто не обращала внимания. Она частенько забывала, что носит на себе столько отметин. Теодора всегда печалили ее увечья. Он даже свел дюжину шрамов, прежде чем застрял на одной глубокой полоске у колена. Леви не помнила, кто ее там цапнул, но этот шрам уже не убрать. Длинная полоса на правом предплечье была особенной. Напоминанием о глупой попытке вырезать с кожи Красную Метку — подарок Берсеркера. Леви прикоснулась кончиками пальцев до Метки. Рисунок был вполне симпатичным и смотрелся необычно, только Левенте не нравился череп. Было не до конца понятно, почему Красная Метка выглядит точно так же, как и Черная, ведь вторая была знаком Волан-де-Морта, а у Берсеркера наверняка должна была быть своя отметина… Леви снова провела по шраму, пересекающему Красную Метку вдоль. Вдруг под ее пальцами рисунок начал меняться. Змея с черепом видоизменялась, трансформировалась и превратилась в другой знак. Теперь на руке Леви красовался рунический рисунок, напоминающий четырехлапого паука. А паутиной, по которой он взбирался, была линия шрама. Знак Берсеркера. — Мейзи-Кин? — протянула Леви. — Иди сюда. И захвати шоколадное мороженое из морозильника. Дверь отворилась, и бледная рука протянула Леви пачку мороженого. Левенте точно не знала, что делает, но знала, чего хочет добиться. Она положила мороженое себе на живот, приложила холодную ладонь к Метке Берсеркера и зажмурилась до искр перед глазами. А когда открыла, еще некоторое время могла видеть перед собой лишь очертания собственного тела. Она все еще лежала, но это уже была не холодная ванна. Ощутив под собой влажный камень, Левенте поняла, что у нее получилось. Глаза привыкли к полумраку, и Леви увидела перед собой несколько высоких фигур, облаченных в черное. Все они закрывали лица масками-черепами. Левенте поднялась на ноги и разорвала упаковку от мороженого. Фигуры не шевелились. Внезапно каменную комнату без окон и дверей наполнил гулкий смех. Смеялся Берсеркер. Он появился из тени и медленно приблизился к Леви. Теперь она была здесь не пленницей, а гостьей. Не говоря ни слова, Левенте протянула ему мороженое, принесенное в качестве подарка хозяину. — Не знаю, чем я поражен больше, — произнес он, перестав смеяться, — тем, что ты смогла решить мою загадку, или тем, в каком виде сюда пришла. Красный свет ненависти, исходящий из царапин на латах и прорезях на шлеме, освещал худую бледноватую фигурку Левенте. Берсеркер ее оглядывал, но девушку ничуть это не смутило. Она посчитала, что явиться в таком беззащитном виде будет показателем ее миролюбивых намерений. — Я пришла поговорить, — сказала Левенте. — Поговорить, — задумчиво повторил Берсеркер. — Я удивлен, что ты возвратилась. Все это время я не мог найти тебя. Признаюсь, мне было любопытно, что с тобой стало. Вижу, ты сохранила свои воспоминания, — он указал на мороженое, — и пришла с миром. Берсеркер медленно обошел вокруг нее, по-прежнему осматривая. — Немногим удается покинуть карманное измерение и не лишиться рассудка. И еще меньше людей могут разгадать секрет Красной Метки. — Я ничего особенного не делала, — Левенте пожала худыми голыми плечами. — Лежала в ванне, размышляла о том, хорошо бы спросить у тебя кое-что, а Метка возьми и превратись совсем в другой рисунок. Осталось прислушаться к интуиции и закрыть глаза. Так я и оказалась здесь. — Дело не в том, что Красная Метка переносит в Карманное измерение, — пояснил Берсеркер, — а в том, что ты оказалась здесь по своей воле. Возжелала вернуться. После нашего последнего разговора я надеялся увидеть тебя вновь. И ты пришла. Смогла понять, как это сделать. Я вижу, что ты из себя представляешь. И мне нравится то, что я вижу. Ты оказалась достойной, и в знак моей признательности я отвечу на твои вопросы. Но прежде хочу показать, что скрывается за этими доспехами. Внезапно дымка, прежде всегда окутывающая тело Берсеркера, не давая рассмотреть в подробностях, рассеялась, и он позволил Леви взглянуть на себя без маскировки. Черная броня была выкована превосходно. Несмотря на внушительный размер тела Берсеркера, доспехи не были грубыми и не казались слишком тяжелыми. Черный металл был испещрен царапинами, подобно тому, как было покрыто шрамами тело Леви. Броня закрывала тело Берсеркера полностью, и даже пальцы были закованы в доспехи, оканчивающиеся стальными когтистыми перчатками. Леви медленно, как в первый раз, протянула к Берсеркеру руку и снова прикоснулась. Из трещин и царапин хлынул красный свет ненависти, который доспехи больше не смогли удерживать. Берсеркер превратился в пылающую алым огнем фигуру. Жар заполонил комнату. От прежде влажных стен пошел пар. Мороженое в руке Леви стекло на горячий каменный пол, оставив следы на пальцах. Но Леви так и не убрала руку. И тогда Берсеркер протянул к ней свою. И исчез огонь. Перед Левенте стоял высокий и красивый человек, облаченный в костюм. Его волосы тоже были темно-фиолетовыми и спускались ниже плеч. Наполненные печалью до краев глаза смотрели прямо на Леви. — Ланселот… Рыцарь дрогнул от такого обращения. Ланселот снял перчатку, взял руку Леви в свою и слизал растаявшее мороженое с ее пальцев, прикрыв на мгновение глаза, словно от удовольствия. — Ты же ненавидишь мороженое… — Я ненавижу все. Если ты знаешь мое имя, значит, знаешь и мою историю. Я потерял сердце, а вместе с ним — все, что любил. Ланселот поднялся на ноги, смотря невидящим взглядом в пространство перед собой. Затем он снял пиджак и накрыл им плечи Леви. — Несмотря ни на что, ты остался рыцарем, — отметила Левенте. — Не потерял свое имя. Свою суть. Как так получилось, что лорд Волан-де-Морт обрел власть над тобой? — Существует способ призвать меня в этот мир, и он нашел его. — Берсеркер презрительно хмыкнул. — Лорд Волан-де-Морт — мой следующий Призыватель. Пока я не получу освобождение, вынужден находиться здесь. Как ты можешь подозревать, Призыватели не отпускают дух до последнего. — Ему от тебя нужно то же самое, что и остальным? — предположила Левенте. — Сила и свирепость? — Поначалу Волан-де-Морт пытался выяснить, как стать таким, как я. Сказав это, Берсеркер рассмеялся. — Глупец надеялся, что я подскажу ему какой-то секретный ритуал, который позволит достичь всего, что он желает. Но так это не работает. Для превращения нужно слишком низко пасть. Туда, откуда человеком уже не выбраться. Он замолчал, затем, собравшись, продолжил: — Да и Волан-де-Морт сам лишил себя хоть какой-нибудь возможности пойти моим путем. Он разрушил свою душу собственными руками. Это априори делает обращение невозможным. А в остальном да, когда придет время, меня призовут в бой, рассчитывая, что я буду сметать все живое на своем пути во славу Призывателя. — И ты не можешь отказаться? В самом деле будешь сражаться за Волан-де-Морта? Берсеркер рассмеялся. — Боюсь, что да. Призыватель вытащил меня в этот мир и не отпускает назад. Пока его цели не будут достигнуты, а Призыватель не окажется удовлетворен, я вынужден находиться здесь. Моей рукой он будет сеять разрушение. Моими глазами он будет искать своих врагов. В моей темнице он будет держать их в заточении. — Неудивительно, что ты такой свирепый, — хмыкнула Леви. — Все твои убийства… Это были приказы Темного Лорда? — Верно, — кивнул Берсеркер. — Я не получаю ни капли удовольствия от служения Темному Лорду. — Неужели ничего нельзя сделать? — поинтересовалась Леви. — Если есть способ призвать тебя, можно ли как-то освободить? Например, убить Волан-де-Морта. Ланселота окутала черная дымка. На том месте, где стоял рыцарь, вновь возник Берсеркер, охваченный языками пламени. Ассасины все это время стояли неподвижно. — Да, верно, — изрек дух. — Смерть Призывателя положит конец моему пленению. Да только… Я не ослышался? — Берсеркер удивился. — Ты в самом деле хочешь стать моим Освободителем? С этими словами Леви все поняла. Вот почему Берсеркер был так сговорчив. Он счел ее полезной для себя. Хотел, чтобы Леви поняла, что он не убийца, а лишь орудие. И если Леви даст Берсеркеру то, что ему было так необходимо, он впредь ее не тронет. — Так вот кого ты искал, — догадалась она. — Того, кто сможет дать тебе свободу. Я бы хотела, но не уверена, что могу. В последнее время мое состояние оставляет желать лучшего. — Я могу это исправить, но не стану, — произнес Берсеркер. — Мне знакомы тяготы пребывания в человеческом теле. И если я дарую тебе альтернативную форму существования, ты станешь лишь очередным Ассасином, следующим за мной везде, куда я направлюсь. Освободитель мне отнюдь не прислужник. Ты гораздо больше, чем убийца или слуга. Леви покосилась на стражей, которые некогда держали ее за шею, и нахмурилась. Она едва ли рассчитывала на разговор, но совсем не ожидала услышать нечто подобное. — Неужели только я могу это сделать? — уточнила она. — В мире магов немало тех, кто способен сразить Темного Лорда. — Возможно, — согласился Берсеркер. — Я наблюдал и избрал тех, кто, по моему мнению, имеет наибольшие шансы одержать победу. — Выборка была слишком мала. Всего лишь тысяча волшебников, и те преимущественно несовершеннолетние. — Способности зависят далеко не от возраста. Я пытаюсь найти своего Освободителя каждый раз, как новый Призыватель пленит меня. Освободители редко принимают свою роль. Многие избранные мной даже не добираются до этого места, не говоря уже о желании освободить меня. В твоем случае я доволен результатом. Ты смогла добраться в мое Карманное измерение. Твою душу не тронул страх передо мной. Ты неоднократно проявляла те черты, которые я ценю. Нашла способ одолеть моих Ассасинов, а ведь это непросто. Даже Адский огонь покорился тебе. Ты принесла мне мороженое! — с этим восклицанием Берсеркер издал нечто похожее на смешок. — Я ненавижу мороженое, но очень ценю этот жест. Ты думаешь обо мне не как об убийце. — Мне придется заключить с тобой сделку? — подумав, спросила Левенте. — А если я не справлюсь с ролью Освободителя, то погибну? — Путь будет нелегким, но ты справишься, — убедил Берсеркер. — Если ты этого захочешь, то у тебя получится. Вероятно, Темный дух что-то видел в Леви, раз уж был так уверен в своих словах. — Хорошо, — кивнула Левенте. — Я убью Волан-де-Морта. — В таком случае тебе нужно знать, что все не так просто, — предупредил Берсеркер. — Волан-де-Морт тоже не человек. Но и не дух. Он… оболочка, отделенная от души. А душа разделена на части. Каждую часть можно помещать куда угодно. В человека, в животное, в искусственную оболочку. Их называют «крестражи». Если бы я мог, то обязательно рассказал, как их уничтожить. Но я не знаю. Тебе нужно понять это самостоятельно. Левенте вдруг опешила, вспомнив, зачем она здесь. — Душа… Оболочка… Поттер. Это случилось с Гарри Поттером? Про такое особое предназначение говорил Темный Лорд? — Верно. Юный Поттер не смог противостоять, и Волан-де-Морт использовал его тело в качестве сосуда. Теперь все стало на свои места, и вопросов больше не осталось. Волан-де-Морт поместил часть души в Поттера. В тот день, когда гриффиндорец привел себя в ловушку. Когда Леви сбежала, оставив его. Теперь все сходится. Вот что случилось с ним потом. Волан-де-Морт претворил свой план в жизнь. Оттуда же и способности Поттера к железной Окклюменции и мастерство волшебной палочки. Берсеркер заметил, что Леви погрустнела. — Это моя вина. Я бросила Поттера здесь. Потом я жалела об этом. Как бы его ни презирала, была обязана помочь и ему. А я просто ушла, сознательно оставив его. Не думала, что Поттер выберется сам, так и случилось. Его еще можно спасти? — Если ты действительно раскаиваешься, то не упусти возможность исправить свою ошибку. Пока парень жив, ты еще можешь это сделать. Левенте кивнула. — То, что Волан-де-Морт сделал с Поттером, — ужасно. Это даже не смерть, — отметив это, Леви усмехнулась. — Я бы предпочла умереть, чем потерять себя и позволить пользоваться своим телом. Ничего. Я не такая, как он. Я не дамся. Берсеркер одобрительно закивал. — К сожалению, я не могу даровать тебе защиту, но никогда не обращу против тебя свою силу, пусть даже Призыватель прикажет это. — Выходит, мы теперь заодно? — рассудила Леви. Берсеркер протянул к Левенте руку и сжал ее ладонь. Послышался лязг металла. Берсеркер отбросил свой шлем в сторону. Сквозь сомкнутые веки снова пробивался свет его глаз. Левенте не боялась. Почему-то сейчас вспомнились друзья, и губы подернула усмешка. Что бы сказал Тео, если узнал, что происходит? Левенте ощутила прикосновение к каждой клеточке своей кожи. Тело вдруг стало невероятно легким, ноги перестали чувствовать каменный пол, а плечи не ощущали накинутый Ланселотом пиджак.