Одиннадцатое октября

      — Ты веришь в судьбу, Коннор?       — Простите? — сказал тот, проводя большим пальцем по монете, зажатой между указательным и средним пальцами.       Аманда откинулась на спинку своего кожаного кресла, скрестив ноги и положив блокнот на колени. Она постучала ручкой по открытой странице.       — Ты веришь в судьбу? Или какие-то высшие силы?       Коннор откашлялся, скрывая вырвавшуюся насмешку.       — Я… нет, не знаю. Почему вы спрашиваете?       Отвечая, Аманда сделала небольшую пометку:       — Ну, некоторые люди считают, что пережить горе, боль, травму и так далее легче, если за все с ними случившееся ответственен кто-то другой, кто-то или что-то свыше. Когда знаешь что все происходит не просто так, а по какой-то причине — легче очистить разум.       Коннор отвернулся. Его брови поползли вверх, а губы сжались, словно выражая некое внутреннее сопротивление.       — Поговори со мной, Коннор, о чем ты думаешь?       Аманда выпрямилась, глядя ему в самую душу. Прямо в громко бьющееся сердце.       — Я… удивлен вашим сегодняшним подходом, полагаю. Выбирать религиозное направление — не похоже на вас, — признался Коннор, оглядываясь на нее глазами, но телом продолжая сидеть почти развернувшись в противоположную сторону. Защищаясь от ее взгляда.       Аманда ухмыльнулась, пожав плечами, что, как он знал, означало: «вполне справедливо».       — Я подумала, нам сегодня следует попробовать новый подход, поскольку ты упомянул участившиеся на прошлой неделе кошмары. Не хочу тебе ничего навязывать, однако — я предпочитаю слово «духовный» религиозному — духовный подход может помочь смягчить чувство вины или злости. Не твоя вина, что ты врезался в ту машину, как и не их вина, что машина врезалась в тебя.       — Но это их вина!       Коннор повернулся спиной к Аманде полностью, нахмурив брови. Глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя.       — Я извиняюсь за вспыльчивость, доктор Стерн, но как мне поверить в «происходит по какой-то причине», если того водителя я могу поблагодарить разве что за хроническую боль в шее, бесконечные больничные счета и посттравматическое стрессовое расстройство?       Аманда сочувственно кивнула, взгляд же ее был холоден и, как обычно, профессионально нейтрален.       — Возможно, с причиной ты пока еще не столкнулся.       Коннор бросил монету в другую руку.       — Ах, да, ведь трех лет недостаточно, чтобы судьба, наконец, преподнесла мне на блюде что-нибудь хорошее.       — Ты злишься, я знаю. Злиться разумно и понятно. Тем не менее, прежде чем позволить себе шагнуть вперед, ты должен быть готов смотреть в будущее, а не только в прошлое. — Аманда присела на край стула, вынуждая Коннора сосредоточиться исключительно на ней. На ее волосах, заплетенных в замысловатые темные косы. На ее платье с градиентом от белого до темно-синего, свободно ниспадающем с колен. — У тебя хорошая работа, Коннор. Важная работа. Ты не можешь позволить себе отсиживаться в собственной голове, а не работать.       — Я знаю, доктор Стерн. Я не теряю самообладания. — Коннор выдержал ее взгляд с уверенным и решительным выражением лица, чувствуя себя при этом совершенно иначе.       — Ладно, — Аманда немного расслабилась, хотя не отодвинулась, — а как ты относишься к переводу в ДПД? Ты начинаешь сегодня, не так ли?       Коннор поправил галстук.       — Да. Я смотрю на перемены с оптимизмом, думаю, перевод поможет мне разорвать связи с прошлым… Как вы и предложили.       Под ее острым взглядом он чувствовал себя неловко, и вновь поправил галстук, хотя буквально только что это уже делал. Конечно, взгляд Аманды искал его собственный на протяжении всего сеанса, тем не менее, признать в себе уязвимость не только к прошлому, но и, возможно, к будущему, ощущалось чем-то пугающим.       — Очень приятно слышать. Надеюсь обсудить подробности на сессии на следующей неделе, Коннор. — Аманда встала с ровной улыбкой на губах. — В то же время?       Коннор кивнул, глядя в ответ.       — Увидимся в следующий вторник.       У Хэнка бывало много разных головных болей. Из-за простуды, уставших глаз, обезвоживания и старая добрая головная боль с похмелья, но ничто из этого не сравнится с головной болью, вызванной Джеффри Фаулером. Вернее, подсунутым им дерьмом. Именно такая головная боль досталась Хэнку, словно пощечина или пинок в пах, когда он прошел через раздвижные двустворчатые двери участка мимо сбившихся в кучу офицеров к своему столу, где обнаружил… кого-то незнакомого.       Прислонившись к краю стола, стоял молодой человек. Около тридцати лет на вид — предположил Хэнк, — с безупречной прической. Одетый в темные джинсы и приталенный серый блейзер поверх хорошо сшитой белой рубашки на пуговицах. В одной руке он держал планшет, а другой бездумно массировала шею. Его темные волосы были аккуратно уложены, и только одна единственная непослушная прядка падала на лоб, закрывая глаза, позволяя мужчине видеть лишь идеальную бледную кожу и острые скулы.       — Могу я, э-э, помочь вам? — спросил Хэнк, изогнув бровь.       — Лейтенант Андерсон? — отозвался молодой человек, кладя планшет — планшет Хэнка, как тот теперь понял, — обратно на стол.       Хэнк проследил за движением, пытаясь сдержать раздражение, начавшее просачиваться наружу.       — Это я, да.       — Детектив Коннор Аркей, я буду вашим новым напарником, — глаза молодого человека, когда он смотрел на Хэнка, казались глубокими и теплыми, карими, большими, напоминая глаза лани. Они будто осматривали его с необоснованным узнаванием.       Коннор не улыбнулся, вежливо сжал губы, протягивая руку в приветствии.       — Джеффри! — зарычал Хэнк, низко и властно.       Если бы Коннор ничего не знал, то принял бы Хэнка за босса Фаулера, с такой-то уверенностью в голосе и тоном.       Вместо рукопожатия, Лейтенант вцепился в запястье Коннора и поволок к офису Фаулера словно нашкодившего ребенка. Хлопнул дверью, не обращая внимания на телефон, прижатый к уху капитана. Фаулер равнодушно посмотрел на Хэнка, покачав головой и закатив глаза.       — Да, все нормально. Позвоните мне, если найдете что-нибудь еще, — закончил он звонок. — В чем дело, Хэнк?       — Вот в этой хрени, — закричал мужчина, держа Коннора за запястье и поднимая сжатую руку так, будто тот был чемпионом, а не марионеткой, выставленной на всеобщее обозрение.       Коннор все стерпел элегантно, с нейтральным, невозмутимым выражением лица, лишь сильней разозлив Хэнка. Мужчина уронил чужое запястье, словно отравленное.       Фаулер потер переносицу, прежде чем обратить внимание на Коннора.       — Извиняюсь за поведение Лейтенанта, детектив.       Коннор пожал плечами, прекрасно понимая, что любая другая реакция на извинения, несомненно, ухудшит и без того поганое настроение старшего офицера.       Хэнк фыркнул.       — Джеффри, мне не нужен напарник. У меня напарников не было с тех пор, как я стал Лейтенантом, поэтому — какого черта?       Он указал на Коннора, делая шаг ближе к капитану.       — Ничего не хочу слышать, Хэнк. Не вынуждай меня применять мои капитанские полномочия, потому что, если ты не прекратишь возмущаться, я это сделаю, — Фаулер махнул рукой куда-то между двумя мужчинами. — Ты работаешь с Аркеем, точка. Я прочитал его дело и думаю, что вы двое прекрасно сработаетесь.       — Дерьмо, — пробормотал Хэнк, — черт возьми, Джеффри.       Он мотнул головой. Волосы цвета соли и перца — ну, больше соли — качнулись от движения, когда мужчина распахнул стеклянную дверь, выходя вон. Люди в общем офисе неловко зашевелились, отводя взгляды, будто вовсе не наблюдали за действиями своих коллег в кабинете капитана, словно за представлением в аквариуме.       Хэнк протопал обратно к столу и с гневным стоном опустился на стул. Коннор вернулся к нему буквально через несколько мгновений.       — Лейтенант, прошу прощения за нарушение вашего привычного режима, но я с нетерпением жду возможности с вами поработать. Я верю, что мы действительно станем отличной командой.       Хэнк позволил взгляду отлипнуть от монитора и уставился на Коннора. Взгляд голубых глаз пронзил парня резко, подобно тысяче острых кинжалов. Неумолимый и враждебный.       Коннор поправил галстук.       — Есть стол, который я мог бы занять?       — Этим никто не пользуется, — Хэнк наклонил голову, указывая на незанятый стол напротив. Он не стал смотреть на детектива, когда тот подошел к указанному месту, сел и включил компьютер. На самом деле, Хэнк не смотрел, пока не услышал быстрый перестук пальцев по клавиатуре.       Взгляд Коннора метался по экрану, изучая терминал. Губы плотно сжались, когда он сосредоточился, а линия подбородка стала более выраженной, стоило ему крепче стиснуть зубы и сконцентрироваться. Хэнк не мог избавиться от ощущения, что человек перед ним кажется ему смутно знакомым, и понял, что странный взгляд Коннора, брошенный на него ранее, был таким не спроста.       — Что-то случилось, Лейтенант? — спросил Коннор, поворачиваясь на стуле лицом к Хэнку, смотрящего на него теперь заметно пристальней.       Хэнк ощущал себя ребенком, пойманным с поличным на воровстве печенья из банки и попытка отмахнуться успехом явно не увенчается.       — Выглядишь знакомо. Откуда ты, говоришь, перевелся, Аркей?       Взгляд красивых глаз Коннора неловко упал вниз.       — Из округа Уоррен.       Сердце Хэнка скатилось куда-то в желудок, подобно горячей волне виски, вот только никакого удовольствия ощущение не принесло. Осознание, вероятно, отразилось на его лице, словно неоновая вывеска, потому что, когда Коннор попытался избавиться от нахлынувшей неловкости и поднять на Хэнка упавший взгляд, прошло не более полсекунды, прежде чем этот взгляд снова упал обратно вниз тому на руки.       — Я, э-м-м, действительно не понимаю, зачем Фаулер сделал нас напарниками, однако не сомневаюсь, что это каким-то образом связано с аварией, — признался Коннор. А ведь он всего-то пытался оставить прошлое позади.       Хэнк провел рукой по волосам.       Его взгляд обжигал кожу Коннора, от чего волоски на шее встали дыбом. Коннор достал четвертак из кармана, крепко сжав влажной ладонью.       — Лейтенант, я сожалею о случившемся…       — Ни хрена твои сожаления не помогут, пацан, — мужчина усмехнулся.       Коннор стиснул зубы и встретился со свирепым стальным взглядом Хэнка. Огонь в этих холодных голубых глазах мог бы заставить сжаться любого. Коннор не отреагировал, несмотря на покрывшуюся мурашками кожу и скрученный в узел желудок. Он глядел в ответ честно, извиняясь, однако отказываться от своей преданности работе, которую они должны были выполнять, не собирался. Как и обещал Аманде. Он не терял самообладания или профессионального вида, несмотря на то, что самому Хэнку этого всего явно не хватало с тех пор, как он вошел в дверь участка.       — Если вы опасаетесь, что не сможете эффективно работать со мной, я был бы рад лично поговорить с капитаном Фаулером и попросить о переназначении. Я здесь, чтобы сосредоточиться на порученных нам делах, а не ждать, пока вы почувствуете себя комфортно.       Хэнк стиснул зубы, выдвинув челюсть вперед.       — Ладно, говнюк! — он поднялся на ноги, тыкая в Коннора пальцем, — ты пришел сюда, строя из себя всего такого крутого, и смеешь донимать меня предположениями о моем желании работать?       Предположения, впрочем, были не настолько ошибочны. Хэнк понимал.       — Но у тебя есть хоть капля сочувствия? Ты, блядь, убил моего ребенка, разрушил мою жизнь, а теперь собираешься мне тут работу испоганить? Я не знаю, о чем думал Джеффри, делая нас напарниками. Хочешь, чтобы тебя переназначили? Валяй! Как тебя вообще тогда не привлекли к ответственности за непредумышленное убийство, блядь! — Хэнк не стал выключать терминал, просто схватил пальто и направился к дверям. Его щеки пылали ярким горьким румянцем, а густые брови сползли к переносице. На лбу проступили сердитые и резкие морщины.       Коннор сидел на стуле, будто прикованный. В шее вспыхнула боль, пока взгляд следил за широким шагом Лейтенанта.       В участке, после открытой конфронтации между старшим офицером, уставшим и измученным, и только что переведенным к ним детективом, вновь смолкла привычная болтовня. Помещение погрузилось в неприятную тишину.       — Вернулись к работе, придурки! — рявкнул Хэнк, выходя из участка.       Коннор пытался не обращать внимания на множество устремленных на него взглядов, качнул головой, успокаиваясь под постепенно возобновившийся шум болтовни. Он никого не убивал. Коннор всегда себе это повторял, однако глядя в глаза скорбящему отцу, пока тот на него кричал, изливая всю злость грубыми словами, что-то внутри его сознания надломилось.       Возможно, подумал Коннор, это и есть судьба. И она явно ему что-то уготовила.