ВдохВыдох

      Дни пролетали один за другим, унося за собой нескончаемую череду уроков, но теперь Драко не было в тягость то, что так угнетало ранее. В первый день нового семестра он получил письмо от Люциуса, где тот писал, как рад успехам сына в учебе и гордится, наблюдая за таким рвением к знаниям.       Драко действительно хорошо преуспел, пытаясь забыться в книгах, что и дало такой результат. Теперь же учиться стало втройне приятнее, видя, как горит от злости грязнокровка Грейнджер, когда Драко опережает ее по оценкам, и даже письмо отца не вызвало отрицательных эмоций, хотя раньше Малфой разозлился бы, зная, что отец вряд ли писал эти слова искренне. Нотт так и продолжил гнуть свою линию, чем тоже довольно сильно забавлял Драко. Ему оставалось лишь наблюдать, как все поменялось, наблюдать свысока, ведь от этих изменений он остался исключительно в плюсе по всем параметрам.       Что касается Фаррелл, они не разговаривали с того вечера. Стоило Драко завидеть когтевранку, правую руку тотчас щекотало приятное тепло, словно переливаясь по невидимым витиеватым шрамам от Непреложного Обета. Он не раз замечал, как Леви неосознанно проводит правой рукой по месту, где наверняка покоится полумесяц, подаренный Малфоем, как она поспешно прячет усмешку и как тонкие брови едва подрагивают под темной челкой, когда она видит, что он заметил это.       Приближался поход в Хогсмид, и Драко решил пойти, естественно, один, что огорчило Пэнси и Дафну, которые, похоже, до сих пор не смирились, хоть и старались это скрыть.       Прогуливаясь по заснеженным улочкам волшебной деревни, Драко не пожалел, что не остался в замке, и нашел того, ради кого пришел: Леви сидела на каменной низенькой ограде у чьего-то дома и читала, к его радости, одна.       — Не сиди на холодном, пожалуйста, так можно простудиться, — сказал Малфой, и когтевранка послушно соскочила на снег.       — Рада тебя видеть, — проговорила Леви. — Я скучала.       Ледяной ветер растрепал белые волосы Драко. Она рада его видеть. Она скучала. Скучала по нему?       По дорожке прошла кучка студентов, Малфой поспешно укутался в воротник пальто.       — Жаль, что мы не сможем зайти и где-нибудь посидеть, — горько подметила Фаррелл и тут же уточнила: — С минуты на минуту начнется метель.       Казалось, ее жалость связана отнюдь не с погодой.       Она тоже жалеет, что они не могут просто зайти в «Три метлы» и взять по паре сливочного пива? О том же, о чем жалеет сейчас Драко? Что они сейчас хуже даже чертовой гриффиндорской троицы, потому что не могут позволить себе такую малость, боясь, что их заметят, узнают, раскроют?       На улице снова стало пустынно, и, как предполагала девушка, посыпались комья снежинок, залезая Драко под ворот пальто и оседая на темных волосах когтевранки.       — К слову о простудиться, — она провела рукой по тому месту на шее Драко, куда сыпался снег. — У меня для тебя тоже есть подарок.       Леви протянула сверток, в котором Малфой обнаружил черный вязанный шарф, такой мягкий, словно сделанный из самой дорогой в мире пряжи. Все же в доме Фарреллов зрение его не обмануло: похоже, девушка действительно увлекается и вязанием.       — Только не говори, что сделала его сама, — изумился слизеринец, поглаживая кончиками пальцев подарок.       Леви повязала шарф вокруг его шеи, приподнявшись на носочки, чтобы было удобнее.       — Остаток каникул был довольно скучным, — приговаривала она, — и я посвятила его одному из своих хобби. Решила, что тебе не помешало бы немного утеплиться, и надеялась, что ты не будешь возражать.       Возражать? Черт. Он даже не мог понять, что лучше: ее объятие или ее подарок. Это было так приятно. Все это. Что она тянется к нему, что он ей… небезразличен? И тут Леви убрала с его лба прядь выбившихся ветром волос, отчего по телу Драко с ног до головы пробежали мурашки.       — Для меня никто никогда не делал ничего подобного, — тихо и даже ошарашенно произнес Малфой.       Для человека, к которому равнодушен, столько делать не будешь.       Он бы непременно сказал что-то еще, если бы знал, какими словами передать свои чувства, если бы смог сперва их идентифицировать. Но он просто стоял, настолько обескураженный, что, кажется, не мог думать, после того, что сейчас случилось. Ему так хотелось обнять когтевранку, как в тот вечер, когда она сделала это сама, первая, но тело не слушалось, сраженное наповал таким непривычным для него добрым и искренним поступком. Леви уже наверняка привыкла к нему, так что ей не составляет особого труда решиться на то, на что вряд ли кто-то другой осмелился бы по отношению к самому Драко Малфою.       Почему же ему до сих пор так трудно выразить хоть малую часть своих чувств? Хотя бы благодарность. Неужели потому, что это для него не было свойственно никогда и даже его тело противится таким желаниям? Или он просто боится перестать думать, прежде чем сделать что-то, а может, боится потерять контроль? Но что, по сути, мешает ему прямо сейчас подойти и обнять человека, который так заботится о нем и сделал уже так много хорошего? Сможет ли он вообще когда-нибудь преодолеть это или навсегда останется бесчувственным куском льда, который не может освободиться от собственноручно возведенных оков?       — Спасибо, — наконец выдохнул он облачком пара.       Леви улыбнулась ему.       — Может быть, внешне не видно, но я, по правде, очень тронут.       Ну, вот, он хотя бы начал говорить.       На улице по-прежнему было пустынно, усилившаяся метель, кажется, вынудила всех прятаться в помещениях.       — Я понимаю, — произнесла Леви. — Иногда бывает непросто показывать свои чувства. Но я знаю, что ты честен в том, что говоришь. Это видно по твоим глазам.       Малфой взглянул на нее и понял, что хочет сказать больше.       — Я бы хотел обнять тебя сейчас.       Он не сделает ту же ошибку еще раз.       И, не дожидаясь ответа, исполнил это.       Леви, кажется, даже не удивилась. Или не успела удивиться. Оказывается, думать об этом оказалось труднее, чем сделать. Драко даже поразился, как легко пролетело расстояние между ними. И понял, что решился потому, что знал, что она не станет возражать и не оттолкнет его.       И хоть это объятие не выражало всей благодарности к девушке, было так приятно защищать ее от ветра, обхватив ее миниатюрную фигурку руками и прижав к себе. Только сейчас он заметил, что Фаррелл дрожит.       — Пойдем в замок? — шепнул Малфой.       — Мне тепло, — ответила Леви.       — А чего дрожишь?       — А это не от холода. С тобой здорово вот так стоять. И странно. Наверное, ты меня понимаешь. Даже если не брать в счет то, что мы друг другу пообещали. Мы раньше были так далеки, то есть, наверное, ты был со всеми далек, кроме как со своими однокурсниками с факультета, точнее так всем кажется, а потом все оказалось совсем по-другому, и вот теперь мы стоим вот так, разве это не странно?       О да. Было чертовски странно. Ощущать, как тебя обнимают. Странно скорее не от физического ощущения, а от мыслей, что нравится и хочется еще. Непривычно.       Ощущать, как кто-то искренне заботится о тебе. Получает искреннее удовольствие от общения или даже от твоего присутствия. Обращается как с личностью, и не как с Малфоем или как со слизеринцем. Это просто невероятные чувства.       Драко провел ладонью по волосам Леви, переходя на спину. Господи, он бы жизнь отдал, чтобы простоять так вечность.       Ему не хватало этого все эти дни. И даже годы.       — Я тоже скучал. Когда мы сможем увидеться еще?

***

      — А что если нас поймают?       В свете факела лицо Леви казалось еще бледнее. Еще один раз Драко позволил себе сначала сказать, а потом обдумать, и вот к чему это привело: они вдвоем собираются бродить по ночному Хогвартсу.       — Не бойся, ты же со мной, — как-то не по-Малфоевски усмехнулся Драко.       Как будто то, что когтевранка бродит именно с ним, а не с кем-то другим, могло решить потенциальные неприятности.       Предполагалось, что Драко предложит обсудить деловые вопросы, касающиеся их тайного обещания, в итоге оказалось, что Леви никогда не выходила за пределы гостиной Когтеврана ночью, и Драко показалось, что такое предложение даст им возможность провести какое-то время вместе. И, как ни странно, она согласилась. И более того, он видел, как она тоже хочет провести время с ним. Это придавало уверенности. Уверенности, в которой раньше Малфой не нуждался.       И правда, сперва они вполголоса обсуждали какие-то зацепки, которые могли бы указать на актуальное местоположение Волан-де-Морта, решив, что он может скрываться дома у одного из Пожирателей. Но у кого именно — узнать было трудно, ведь Драко знал по именам далеко не всех, тем более на данный момент большая их часть канула неизвестно куда.       — А здесь и правда необыкновенно ночью, — восхитилась Леви, когда они проходили по одному из боковых коридоров мимо гобелена. — И ты был прав, Малфой, с тобой так спокойно.       Драко машинально сжал кулаки в карманах брюк. Каждый раз, когда Леви заговаривала о чем-то отрешенном от темы Волан-де-Морта, Драко отчаянно желал, чтобы время останавливалось.       — Я тут подумывала о якобы профессоре Грюме, — вернулась к теме Леви, — и я думаю, что нехорошо, что Пожиратель находится в замке.       — Что ты имеешь в виду?       — Ну, он же Пожиратель смерти, а значит — опасный убийца и может нанести вред невинным ученикам. Я считаю, что пора его передать в нужные руки.       У выхода на лестницу она остановилась.       — Если мы знаем, что он таится под обличием профессора, то…       Ее голос прервал внезапный грохот откуда-то сверху, и оба тотчас обратились в слух.       Грохот нарастал, из-под гобелена вдруг выкатилось золотое яйцо чемпиона и, раскрывшись, завыло нечеловеческим голосом.       — Постой здесь, — шепнул Малфой, и, достав палочку и отвернув гобелен, нырнул на потайную лестницу, которую он скрывал.       Яйцо так и продолжало выть, Леви простояла еще с секунд пять, пока не вернулся Малфой, держа в руках лист пергамента. Лицо его почему-то сияло.       — Может быть, нам стоит закрыть его и убраться? — предложила Леви, озираясь по сторонам. — Эта штука сейчас весь замок перебудит.       — Убраться — да, закрыть — нет, — ответил Малфой, поспешно ухватив когтевранку под локоть и утаскивая ее в конец коридора, где открывался хороший обзор на гобелен, скрывающий лестницу, а за доспехами как раз можно было удачно спрятаться, что они и сделали. — Смотри, — просиял Драко, показывая пергамент. — Здесь Поттер.       Леви устремила взгляд в лист, пытаясь абстрагироваться от воя яйца, с трудом понимая, о чем говорит радостный до жути слизеринец. И только потом она поняла, что пергамент — это карта замка, показывающая перемещающихся в нем людей в реальном времени. Вот две точки с их именами приютились у доспехов, а вот точка с именем Поттера как раз в середине тайной лестницы, откуда скатилось яйцо.       — Ты отобрал его карту? А почему он не вернет свое яйцо? Сейчас же сюда придут!       — Поттер как обычно шляется в своей мантии-невидимке ночью по замку, — парировал Драко с презрением в голосе. — Видимо, этот идиот застрял посреди лестницы, выронил яйцо и свою карту, чем я и поспешил воспользоваться. Сейчас нам остается только ожидать, как ему от души дадут за то, что он сделал.       Леви заметила, что сейчас Драко больше всего за это время походил на себя прежнего. Мысль о том, чтобы подставить Поттера и смотреть, как тот получает, похоже, до сих пор приводила слизеринца в восторг. Леви хотела изречь что-то скептически-противоречивое, как послышались шаги и бормотание Филча, который и закрыл яйцо, сперва изрядно потоптавшись в раздумьях.       — Что ты собираешься делать с этой картой? — шепотом поинтересовалась Фаррелл. — Кажется, это очень ценная вещь.       — Не знаю, — отмахнулся Малфой. — Видимо, не настолько ценная, если Поттер даже не может удержать ее в своих неуклюжих руках…       Леви наблюдала, как точка с именем Северуса Снейпа стремительно приближалась, а затем в их поле зрения возник и сам профессор зельеварения, по виду неслабо рассерженный.       — Смотри, кто идет сюда, — настороженно шепнула Леви, пока зельевар бушевал по поводу того, что его кабинет только что обокрали.       Драко устремил взгляд на карту, в глаза сразу же бросилась точка с именем Бартемия Крауча. Вместе с этим послышался отчетливый стук деревянной ноги профессора Грюма, за личиной которого совершенно очевидно скрывался Пожиратель смерти.       — Что? — озадаченно пробормотал Малфой. — Это невозможно. Мистер Крауч?       Драко был даже слегка растерян, но тотчас заставил взять себя в руки и сосредоточиться на счет всего, что он знает о мистере Крауче и его возможной связи с Волан-де-Мортом.       Нет, это абсолютно невозможно. Судя по рассказам отца, Крауч был ярый борец против темных магов. Настолько, что отправил собственного сына в Азкабан, когда на него пали подозрения в пособничестве. Как же его звали…       Стук деревянной ноги все приближался, и Леви настойчиво потянула Малфоя за рукав с предположением, что им бы неплохо убраться поскорее от волшебного глаза, тем более принадлежавшего Пожирателю.       Не мешкая, двое выскользнули из-за доспехов и убрались из коридора, пока там не появился Пожиратель в обличие Аластора Грюма.       Лишь спустя приличное расстояние Леви остановилась. Ее дыхание сбилось от бега, но выглядела она сильно взволнованной.       — Нам нужно рассказать о нем, — задыхаясь, проговорила она. — Я не смогу спокойно ходить на его уроки, зная, кто он.       Драко взял ее за плечи, успокаивая.       — Не думаю, что с этим стоит торопиться. В этой ситуации есть много поводов посидеть сперва и обдумать. А сейчас успокойся. Давай, вдох-выдох.       Когтевранка покорно последовала его совету, но не отступала.       — Надо рассказать хотя бы Снейпу. Ты же слышал, что его обокрали. Мы оба понимаем, что это Пожиратель пополнял свои запасы для Оборотного зелья. Снейп это так не оставит и примет меры.       Драко все же удалось убедить когтевранку не предпринимать ничего, они еще немного поговорили, и он провел ее до общей гостиной.       — Верни карту Поттеру, — внезапно серьезно заговорила Леви. — Ты знаешь, что так будет правильно, хоть ненавидишь его всем сердцем.       — Мне до Поттера дела нет. Но как ты себе это представляешь? — скептически отозвался Малфой. — Подойду, извинюсь, верну и пожелаю удачи на втором туре? — он хмыкнул.       — Тогда я верну, — не уступала когтевранка.       — Еще лучше: я забрал, а ты вернула. Не странно ли?       — Нет, не странно. Я же сказала, что карта, возможно, дорога Поттеру.       Драко скрестил руки.       — Хорошо, возвращай, если тебе это так важно.       Он не может позволить, чтобы Поттер прямо или косвенно привнес раздор в их отношения.

***

      Зельеварение стояло последним, и Леви, кажется, весь день сидела как на иголках после вчерашней прогулки и открытий, которые она принесла. Хорошо, что Защиты сегодня не было. От одной мысли, что их учитель — самозванец и убийца бросало в дрожь. И, естественно, не терпелось положить этому обману конец. Но Драко просил подождать.       Леви и сама подозревала нестыковки в том, свидетелем чего они вчера оказались. И, шинкуя корень златоцветника скорее машинально, чем сознательно, думала именно об этом.       Леви тоже не раз слышала от взрослых о мистере Крауче и его трагической истории, в результате которой он потерял возможность стать министром магии. Насколько знала Леви, вина его сына не была доказана, но мистера Крауча это не остановило. Возможно ли теперь, что сам мистер Крауч здесь, в Хогвартсе, и к тому же слуга Волан-де-Морта? Вряд ли. Трагедия, разрушившая его семью и немало подпортившая жизнь, была напрямую связана с темным волшебником, и Леви очень сомневалась, что у мистера Крауча были настолько веские причины, чтобы примкнуть к нему. Однако вчера она своими глазами видела его имя, и не надо было дожидаться появление самозванца-Грюма, чтобы сопоставить факты.       Серебряный кинжал замер над порцией корня.       В памяти всплыл один вечер, когда миссис Кристина Дэвис с супругом и сыном гостили у Фарреллов. Это было незадолго до начала Чемпионата, отчего Уэйн и Роджер были вне себя от предвкушения. Тогда-то и прозвучала фамилия Крауч. Миссис Дэвис сразу поникла, вспоминая о его сыне, Барти, и сожалея о его участи.       Рука Леви дрогнула.       Мистер Крауч и его сын носили одинаковые имена! Теперь она вспомнила об этом факте.       Вот кого они видели на карте. Но как?..       Возможно ли, что убитый горем отец все же сжалился над сыном и освободил его из тюрьмы? Разумеется, в тайне, иначе это был бы еще больший скандал.       После урока непременно надо будет сообщить об этом открытии Малфою.

***

      По дороге к Большому залу нужный слизеринец ей на глаза не попадался. Поэтому Леви решила вернуть карту, посудив, что подойти к Поттеру будет менее заметно, чем подойти к Малфою.       Поттер сидел почти с краю гриффиндорского стола, и, к удивлению когтевранки, один. Ни Грейнджер, ни Уизли, ни той черноволосой девушки, с которой Поттер ходил на бал, ни кого-либо еще из его приятелей поблизости не оказалось. Лишь кучка первокурсников смеялась чуть поодаль. Леви направилась прямо к гриффиндорцу.       Он не заметил ее, погрязнув в своих мыслях, как погрязла его вилка в пироге с патокой, которому, похоже, не суждено быть съеденным. Леви осмелилась присесть рядом и лишь когда она тронула его за плечо, Поттер вынырнул из своих мыслей и уставился на когтевранку.       — М-м?       — Привет.       Леви вдруг бросила взгляд за слизеринский стол и увидела, как Малфой смотрит прямо на нее через весь зал. Приложив машинально кончики пальцев правой руки и полумесяцу под воротом рубашки, она вернулась к тому, к кому пришла, не заметив, как уголок губ слизеринца расплылся в усмешке.       — Я хочу вернуть тебе одну вещь, — промолвила Леви, доставая из сумки карту.       Завидев пергамент, Поттер моментально изменился в лице, как будто не веря тому, что видит.       — Спасибо, э-э… Не знаю, как тебя зовут.       Он был таким растерянным и одновременно счастливым, и Фаррелл поняла, как важна для него эта карта. Оставалось надеяться, что он не спросит, как от Малфоя карта попала к ней.       — Я уже и не надеялся, что она ко мне вернется, — Поттер расплылся в широкой улыбке.       — Правда? — Леви изобразила неподдельный интерес.       — Да, — ответил Поттер. — Малфой вчера забрал ее, когда я пытался разгадать загадку золотого яйца.       — Малфой забрал? — перепросила Леви, снова послав короткий взгляд на слизеринский стол, и тут же мысленно одернула себя. Нельзя на него сейчас смотреть. — И как загадка? — поспешно поинтересовалась она, чтобы перевести тему.       — Успешно, если бы не последующий инцидент, — Поттер внезапно помрачнел. — Но я рад, что все обошлось. Не думал, что Малфой выпустит ее из рук, зная, что она моя. Он же наверняка видел… Где ты ее нашла? — вдруг спросил он с огоньком в глазах.       — В библиотеке, — невозмутимо ответила когтевранка. — С утра сразу же побежала, чтобы уточнить пару параграфов для эссе, а тут она лежит…       — Спасибо, — еще раз с улыбкой поблагодарил Поттер. — Это все так невероятно, но, если ты мне ее вернула, значит, мне улыбнулась удача.       — Наверное, так и есть, — отозвалась Леви, вставая со скамейки, когда завидела рыжую шевелюру Уизли. — Удачи со вторым туром!       Она поспешно отвернулась и уже спиной заслышала то, что заставило ее повернуться к Поттеру:       — Как ты узнала, что эта карта моя?       Подоспевшие как раз не вовремя Уизли и Грейнджер поспешили присоединиться к другу, и теперь уже две пары глаз ожидали ответа, в то время как рыжий торопливо уминал за обе щеки штрудель.       — Тебе надо бы поаккуратнее обсуждать свои ночные вылазки с мантией-невидимкой в коридорах, где полно людей, — сказала Леви, понизив голос. — Достаточно того, что я знаю, что эта карта твоя.       Она рискнула, чтобы дать понять Поттеру, что он сам выдал ей то, о чем спрашивал. Тем более она действительно слышала нечто подобное из уст Поттера, что не следовало бы обсуждать в людных местах. Это предложение подействовало стопроцентно, и Леви развернулась во второй раз, где ее окликнули однокурсники с предложением сверить пару пунктов в эссе для профессора МакГонагалл. Бросив в последний раз взгляд на слизеринский стол, Леви удалилась в башню Когтеврана, не ждать же Малфоя у дверей. С разговором пришлось немного повременить.

***

      Второй тур Турнира Трех Волшебников был успешно проигнорирован Драко. Логично, что он даже из интереса не снизошел бы до этого мерзкого сборища алчного до зрелищ сброда. А узнав, конечно же косвенно, о выходке Поттера с двойным спасением, Драко лишь скривился, думая о том, что золотой мальчик никогда не упустит момент, чтобы выделиться, а заодно и заслужить расположение судей, затмив несомненно более достойных участников.       Леви казалось, что Малфой злится на нее из-за того, что она вернула карту Поттеру. По крайней мере до начала марта они так и не увиделись. До очередного похода в Хогсмид в начале марта.       Драко вышел прогуляться, чувствуя, как начинает подташнивать от стен замка. Недобрый знак. Он миновал озеро, где еще недавно разворачивалось поистине тошнотворное зрелище, и остановился в тени только начинающего обрастать листвой дерева, чтобы подумать, нужно ли ему что-то в Хогсмиде, как заметил его.       Поттер со своей несменной шайкой направлялся как раз в деревню. Рот Малфоя машинально скривился в гримасу. Вот кучка когтевранцев выходит из замка и обгоняет ненавистную тройку. Секундой спустя Малфой наблюдает, как Поттер буквально вытаскивает кого-то из когтевранской кучи и отводит в сторону.       — Что за…       Да, даже с такого расстояния Драко различил идеальный нос и блистающий под мартовским солнцем полумесяц.       — Щенок, — процедил Малфой сквозь сжатые от внезапно подступившего гнева зубы.       Когтевранцы давно смылись, даже поттеровские прихвостни медленно, но верно удалялись от замка, оставив Поттера и Фаррелл позади.       Что он ей там бормочет своим отвратительным ртом? Нет, он не может просто так стоять и наблюдать за этим тошнотворным зрелищем. Кто угодно, но только не она. Надо бы поставить гриффиндорскую выскочку на место.

***

      — Эй!       Леви вздрогнула и обернулась. Звал Поттер. Не Малфоя же она ожидала увидеть, в самом деле.       — Все еще не знаю, как тебя зовут, — сказал Поттер, когда однокурсники Леви ушли вперед, а Уизли и Грейнджер тактично последовали их примеру не без инициативы последней.       Что еще понадобилось Поттеру от нее? Неужели узнал, как именно его карта попала к ней от Малфоя? Или это связано с лже-профессором Грюмом?       Оказалось, ни то, ни другое.       — Я хотел сказать спасибо.       Поттер замялся, потрепав и без этого растрепанные волосы на затылке. Мимо прошла стайка слизеринцев. Такое тепло никого не оставит равнодушным.       — Сказать еще раз? — Леви скрестила руки на груди. И подумав, что это прозвучало слишком жестко, добавила: — Не стоило, правда.       Фаррелл перевела взгляд на озеро.       А ведь Поттер не дурак. И хоть Малфой всегда выставлял его последним ничтожеством, девушка вдруг почувствовала некий укол совести за то, что не ходила на второй этап Турнира. Поттер наверняка старался выложиться по полной, потому что он самый младший из участников и ему гораздо сложнее… Укол совести тотчас пропал. Никто не обязывает Поттера соревноваться свыше своих сил. Никто не заставлял его спасать двух пленников. Почему она вообще об этом думает сейчас? Почему она вообще стоит сейчас рядом с заклятым врагом человека, с которым общается весьма близко? Малфой и так уже один раз практически застал ее рядом с Поттером и с тех пор ни слова не сказал, должно же это что-то значить.       Поттер заметил, куда она смотрит.       — Там не так страшно, как кажется.       — А? — рассеянно перепросила Леви, щурясь от отражающихся на воде лучей. — А, Турнир. Извини, я не ходила.       Поттер как-то грустно улыбнулся. Почему-то Леви поймала себя на мысли, что все же Поттер ей в каком-то смысле тоже интересен как личность, но, разумеется, она не может позволить себе ни капли сближения.       — Ну, ничего, — сказал гриффиндорец. — Ты же собираешься в Хогсмид? Мы можем пойти вместе…       Леви перевела взгляд за спину Поттера и поняла, что лучше бы она вообще сегодня не выходила из замка.       — …и сходить в Три метлы…       Со стороны озера к ним шагал Малфой.       — …и я расскажу, как все было…       — Так-так-так.       Голос Малфоя был именно таким, каким его все привыкли слышать: нарочито растянутые слова, притворная усмешка на губах и готовность унизить кое-кого.       Твою мать.       Он же явно пришел из-за нее. Леви была уверена, не стой именно она рядом с Поттером, Малфой бы и шагу не ступил к нему навстречу. Слизеринец не раз, между прочим, давал понять, что сейчас, по его мнению, Поттер ничего кроме безразличия не заслуживает.       Может быть, просто уйти сейчас, пока не поздно? Сказать Поттеру «пока» и сбежать? Но она осталась стоять. Бежать уже глупо, словно бы она чего-то боялась. Может, отчасти да, но явно не хочет, чтобы Малфой знал это. Он же пришел из-за нее. Вряд ли пришел бы, если бы Поттер сейчас разговаривал с Уизли, например.       — Какой неприятный сюрприз, Поттер.       Драко стал как раз между ними, засунув руки в карманы брюк, оглядывая с самодовольной усмешкой то Поттера, то когтевранку, не боясь смотреть в глаза ни одной, ни второму.       — Уходи, Малфой, — зло бросил гриффиндорец, нахмурившись. — Что ты вообще здесь делаешь?       — Это что ты делаешь здесь, — усмешка мигом сползла с лица слизеринца и превратилась в оскал.       — Пытаюсь высказать благодарность за возвращение карты, которую ты у меня стянул, слизеринская змея! К слову, ты же даже понятия не имеешь о том, что такое благодарность…       По лицу Малфоя пробежала тень усмешки от того, что Поттер даже не догадывается, как Малфой умеет благодарить. А вот Леви прекрасно это знала, но Малфой ни за что бы не дал Поттеру об этом узнать, даже с целью утереть гриффиндорцу нос.       Леви смотрела то на одного, то на второго, думая, как она вообще оказалась в такой поистине идиотской ситуации и как бы лучше всего из нее выйти. Почему Малфой вообще пришел, зная, что может выдать их, и Поттер вполне способен обо всем догадаться? Неужели ему настолько неприятно сочетание «лучший друг — худший враг»?       — Можете цапаться, но без меня, — отчеканила когтевранка. — Не хочу участвовать в ваших препираниях.       Такой ответ казался ей правильным. Не отдавать предпочтение никому. Она заметила, как Малфой сжал кулаки в карманах. Все же он этого так не оставит. И нужно было позволить ему.       — Тебе солнце в голову напекло, Поттер? С каких пор ты стал так смел с девушками? Или Турнир дал тебе право перестать считать себя ничтожеством?       Несомненно, он слышал, как Поттер позвал ее в Три метлы. И конечно, его это не могло оставить равнодушным хотя бы потому, что он не мог сделать того же самого.       А что ей было делать? Развернуться и уйти в надежде, что Малфой успокоится сам? Схватить его за руку и оттащить от Поттера? Или уйти с самим гриффиндорцем, что само по себе абсурдно, а потом быть испепеленной заживо гневом Малфоя? Свиснуть Уизли и спровоцировать драку, ведь из них всех, похоже, никто так и не научился держать себя в руках?       А ведь Поттер, похоже, действовал из благих намерений, оттого Леви не может позволить себе просто послать его. Да, дурацкая ситуация.       — Поттер, кажется, на сегодня никакого Хогсмида, как и впредь, я полагаю, — сдержанно вклинилась Леви как раз перед тем, как гриффиндорец собирался осыпать недруга очередной порцией проклятий. Уизли и Грейнджер как раз спешили возвратиться, завидев светлую голову Драко. — Не стоит больше благодарности, пожалуйста.       Малфоя она вообще решила проигнорировать, давая возможность ему самому поступить правильно без ее намеков, которые только подольют масла в огонь. Тем более Драко сам прекрасно понимал, что Леви не уведет его, взяв за руку.       С этими словами она развернулась.       Драко зло взглянул на Поттера. На это раз Фаррелл вышла из ситуации с удивительным мастерством, удалившись.       — Что здесь такое? — Уизли не заставил себя долго ждать. А вот и огромная копна, известившая о появлении Грейнджер. Оба смотрят на Драко недружелюбно.       — Да ничего, просто Поттер словил солнечный удар, решил, что одной подружки ему мало, и захотел завести другую, — тут же отозвался Малфой.       — А что, завидуешь? — съязвил рыжий. — Ты-то теперь один ходишь. Что, даже в Слизерине не могут больше терпеть такую сволочь как ты?       Грейнджер встала в позу, чтобы защитить Уизли от потенциальной атаки Малфоя, но тот лишь прохладно рассмеялся.       — В отличие от Поттера, я — личность самодостаточная и способен передвигаться по замку и его окрестностям в одиночку.       С этими словами он решил завершить перепалку, оставив Поттера и его дружков топтаться в недоумении. Да, похоже, на сегодня прогулке пришел конец. Стоит ли надеяться нагнать Фаррелл, чтобы попытаться понять, что это было?       Нагонять не пришлось. Она ждала его чуть поодаль от входа в замок. А может, смотрела, как он все не унимается. Или все же следила, чтобы он не кинулся в драку.       — Ну и какого черта это только что было?       — Поверь, у меня в голове тот же вопрос.       А солнце действительно начало припекать.       Фаррелл уставилась на него с вызовом.       — Ты хотела, чтобы я позволил ему тебя забрать? Думала, я так и буду стоять равнодушно?       — Если тебя это интересует, я бы никуда с ним не пошла. Думаю, ты уже понял, что я не рвусь кидать в ноги Поттеру охапки орхидей, как большинство.       Почему она вообще оправдывается перед Малфоем?       — Ты же не добиваешься, чтобы я чувствовала себя виноватой за это? Что разговаривала с ним.       — Виноватой? — вскинул светлые брови Малфой. — Это Поттер должен чувствовать себя виноватым и сожалеть, что вообще посмел заговорить с тобой.       — Что? — нахмурилась Фаррелл. — За что? Он ничего плохого не сделал. И ты сам говорил, что Поттер тебе безразличен.       — А-а, — хмуро протянул Малфой. — Давай не будем его защищать. Поттер хороший, Малфой — плохой.       Леви опустила голову.       — Не надо так говорить, — глухо произнесла она. — Я совсем не это имела в виду. Я понимаю, что ты уже привык вести себя так с ним, и отказаться от такого поведения равно тому, чтобы потерять себя. Но ты это уже сделал, когда решил… то, что решил. И я не хочу стоять между вами и слушать все это. Потому что, во-первых, мне уже кажется, что я что-то делаю неправильно, когда нахожусь рядом с ним. Из-за тебя. А во-вторых, что намного важнее, мне неприятно слышать то, что о тебе говорят. — Она выдержала паузу. — Эти перепалки с Поттером, мягко говоря, тебя совсем не красят, Малфой. И не красили никогда. Может быть, Поттер дурак, что ведется и отвечает на твои провокации, на которые в принципе сложно было бы не реагировать, но ты-то умнее. Не стоило терять голову, мне казалось, между нами установилось достаточное доверие.       Она подняла голову. Темно-зеленые глаза наполнялись слезами. У Драко отчего-то неприятно кольнуло внутри. Он снова сжал кулаки.       — Из-за Поттера? Плакать? И не говори, что я не должен заставить его жалеть об этом.       — Не из-за Поттера, — Леви покачала головой. — Может быть, мне жалко, что ты так себя ведешь. Может, тема тебя и Поттера меня не касается, и я бы не хотела в это встревать и тем более обсуждать, но ты сам подошел, значит, и тебе не безразлично мое с ним взаимодействие. Но я постараюсь сделать так, чтобы не волновать тебя этим. Надеюсь, ты не злишься, что я с ним говорила. В любом случае извини.       Драко обомлел. Он разрывался между желанием тотчас достать Поттера из-под земли и заставить его пожалеть о том, что он родился на свет, и желанием упасть на колени и раскаяться за каждый раз, когда он задевал Поттера. Фаррелл была чертовски права.       Да что с ним творится, Мерлин!       Малфой глубоко вздохнул и постарался говорить как можно спокойнее.       — Ты не обязана делать то, что не хочешь. И я не могу тебя заставлять. Ты не должна чувствовать себя плохо только лишь из-за того, что мы с Поттером… м-м… не ладим.       — Почему? — Леви подняла на него удивленные глаза из-под челки. — Мне казалось, что тебе неприятно, что я с ним разговариваю.       — Да, это вполне логично, — ответил Драко, — тем не менее, ты вольна говорить с кем хочешь. Однако у Поттера как минимум два друга, и он уже выигрывает.       Было бы глупо это умалчивать. Когтевранка понимающе кивнула. Она сказала то, что явно дало понять, что Фаррелл никуда не собирается уходить и было глупо допускать такую мысль и мчаться выяснять отношения с Поттером.       — Может быть с чьей-то точки зрения Поттер и неплохой парень, — усмехнулся Малфой, — но с моей уже этого, увы, наверное, никогда не понять. Да и смысла особо нет.       Наконец Фаррелл улыбнулась, и Драко мог гордиться собой, что ему удалось исчерпать столь неоднозначный конфликт, выйдя из него достойно и не испортив отношения с Леви.       Поддавшись искушению и хорошей погоде, они еще немного прошлись и уселись в тени большого дерева, скрывавшего их от остальных, где Малфой рассказал последние новости. Дело о вычислении Волан-де-Морта пока не сдвинулось. Из-за привязки к школе не было особых возможностей что-либо расследовать.       — Насчет Пожирателя в замке, — вспомнила Леви. — Я считаю, что это сын мистера Крауча. Ты знаешь, что имя-то у них одинаковое?       — Я хотел сказать то же самое, — ответил Драко. — Я тоже думаю, что это он, хотя пока не обдумал, как он мог выбраться из Азкабана. Скорее всего, мистер Крауч сам пожалел о своем решении и вытащил сына. Такое вполне может быть. Тогда если Крауч-младший все же был сторонником Темного Лорда, то его присутствие в замке в качестве представителя Пожирателей вполне логично.       — И что ты думаешь с этим делать?       — Скорее всего, ничего.       Леви скептически изогнула бровь.       — Более того, по некоторым причинам я не намерен даже никому рассказывать о том, что мы узнали.       — Почему? — спросила Леви. — Это кажется необходимым.       — Вот именно, что кажется, — сказал Малфой. — Кажется, потому что кто-то хочет, чтобы нам так казалось. На деле все обстоит гораздо хитрее. Даже если бы я видел смысл в том, чтобы побежать и рассказать все Дамблдору, то не стал бы этого делать. Хотя бы потому, что я — не директорская собачонка, как Поттер, и не моя прерогатива мчаться к нему первым делом. Я так поступать не намерен. И как думаешь, знает ли профессор Дамблдор о том, что в замке Пожиратель? Если нет, то он слепой идиот, каким безусловно не является. А если знает, то почему допускает это? Явно не потому, что не в силах противостоять.       — Наверняка профессор Дамблдор не стал бы подвергать учеников такой опасности, если бы знал, — задумалась Леви. — И если догадались и мы, что профессор Грюм не настоящий, то я уверена, что директору не составит труда сделать такой же вывод, скорее он узнал даже задолго до нас. Значит, если он не предпринимает никаких действий...       — …для него в этом всем есть какая-то выгода, — закончил Драко. — Да, все верно. На самом деле на подобные мысли меня натолкнул наш самый первый разговор, когда мы обсуждали Турнир. Тогда все казалось шуткой, но впоследствии, когда я обдумывал твои слова, у меня сложилось стойкое ощущение, что весь этот Турнир действительно может быть подстроен. Ведь Дамблдору по силам вышвырнуть Поттера из Турнира, если бы он захотел, тем более что правила даже благоприятствуют этому. Однако весь Турнир словно сделан под Поттера, и я почти уверен, что ему помогают. Не напрямую, конечно, но все же. А если взять предыдущие годы…       — И правда, — Леви, подумав, согласилась. — С тех пор как в школу поступил Поттер, будто все идет наперекосяк. А это с учетом того, что Хогвартс считается безопасным местом! Неужели для Темного Лорда не было бы проще схватить его на вокзале Кингс-Кросс? Или дома? А второй курс, когда пострадали некоторые ученики? Разве профессор Дамблдор мог сидеть сложа руки, когда в школе происходит такое? Не думаю, что так. Однако нападения не прекращались до тех пор, пока их не остановил Поттер, который и так уже поучаствовал в заварушке год назад. И разве это не странно, если подумать? Даже если не брать в расчет, что он — цель Темного Лорда, почему все происходит так, что в конечном итоге все равно упирается в Поттера? А что если… — Леви осеклась, словно поняла что-то очень важное.       — Если что? — спросил Малфой, глядя на когтевранку.       — Что если все так происходит, потому что профессору Дамблдору нужно, чтобы так происходило? И он хотел, чтобы именно Поттер остановил Василиска, и даже можно сказать свел к этому все обстоятельства? Что если Турнир создан для того, чтобы Поттер в нем победил? Ты думал когда-нибудь об этом, Малфой?       Драко помедлил с ответом. Да, у него иногда возникали подобные сомнения насчет директора и того, что он наверняка знает относительно событий в замке гораздо больше, чем кажется. И он действительно предпринял бы меры по устранению Василиска, как только узнал об этом. Опять же, если бы у него не было причин бездействовать и предоставить все Поттеру, который героически расправился с гигантским змеем…       — Да, — сказал он отрешенно. — Думал. Хотя твои мысли тоже довольно интересные. В любом случае это пока всего лишь догадки, и мы не знаем, о чем беседуют наедине Поттер с директором, так что для более конкретных выводов нужно будет очень много думать. Пока, надеюсь, ты меня поймешь в нежелании выкладывать все профессору Дамлбдору то, что он и так уже знает, с риском подставить себя же.       Тем же вечером Драко подумал, что даже профессору Снейпу ничего не расскажешь, судя по тому, каким верным человеком Дамблдора его называют. И неплохо было бы в таком случае поучиться окклюменции, зная мастерство зельевара в чтении мыслей…