***
К моему удивлению, Апрат ничего мне не сказал. Прошли сутки после тренировки с Хэршоу, но священник ни словом со мной не обмолвился и не прожигал меня странными взглядами. Но расслабляться всё равно не стоит. Апрат очень хитёр и коварен. Мне не стоит сбрасывать его со счетов. Но думать о нём не было ни малейшего желания. Всё-таки я иду на встречу с Женей. Сейчас она чувствует себя гораздо лучше, чем вначале, когда запиралась в своей комнате и не желала никуда выходить. Здешних людей пугают её шрамы. И они любят называть её Сокрушённой. Это слово всегда пробуждает во мне приступ ярости. Нескольким я даже отрезала пальцы или кисть руки за это. Но целители приделывали их обратно, а Апрат заставил прекратить так остро реагировать если я не хочу всё время проводить в уединении и молитвах. Он любит отправлять нас в архив заниматься бесполезной ерундой. Но Тамара помогла Жене выбраться из этого ужасного состояния. Она буквально врывалась к ней в комнату и выталкивала на уроки самозащиты. Я была не в силах сделать также. Женя выглядела тогда очень несчастной и хрупкой и мне не хотелось давить на неё ещё сильнее. А вот Тамара могла. Она не была так близка с девушкой, поэтому её ничего не останавливало. Вскоре она смогла выходить к людям с гордо поднятой головой и снова стала излучать позитив. Жене всё ещё было плохо и больно, но она больше не плакала сутками напролёт. Я была искренне за неё рада и смогла выдохнуть с облегчением. Но постепенное возвращение старой Жени вовсе не значит, что я прощу Дарклинга и забуду о своей мести. Чёрный еретик должен заплатить за то, что сделал и умереть. Я подошла к комнате девушки и мысленно поморщилась. Солнечная стража всё ещё караулит возле дверей. Апрат видимо и вправду думает о том как Женя опасна и что за ней нужен глаз да глаз. Ну да, а то ещё отравит, как царя! При таких опасениях к ней и ко мне, удивительно, что нам разрешают иногда видеться наедине. Хотя вдруг в стенах её комнаты спрятан шпион, подслушивающий все наши разговоры? Я захихикала себе под нос. Не успела я постучать, как дверь уже распахнулась и на пороге показалась Женя: – О! Вы всё ещё здесь мальчики? Это хорошо. Не хотелось бы лично отбиваться от всех наших с Изабель поклонников. – её радостный голос совершенно не вписывался в местную обстановку. У стражников даже не дёрнулась ни одна мышца лица. Я знаю, как они сейчас мысленно называют Женю. И она, к сожалению, тоже об этом знает. Сокрушённая. – Увы, – нарочно драматичным голосом сказала я. – По пути сюда уже пришлось отбиваться от одного настойчивого. Я имела в виду Мала, который почему-то решил, что мне стоит научить этих верующих сражаться вслепую. Он наивно полагал, что своей настойчивостью сможет продать мне эту идею. Но то, что они слепо верят Апрату, не значит, что у них получиться освоить это тонкое искусство. Не хочется морочиться с теми, кто не оценит всю красоту мастерства. Хотя, не исключено, что я просто придаю этому слишком много пафоса. – Заходи, Иззи. – Женя махнула рукой внутрь. Но не успела я сделать и шага, как мне преградили дорогу рукой. – Сначала осмотр. – Ах, да! Как я могла забыть? – один из стражей начал проверять, не нацепила ли я на себя оружие, что весьма глупо, ведь я пришла к подруге. – Иногда мне кажется, что вам просто нравится меня лапать. – Всё чисто. – Как и всегда. – я проскользнула внутрь и сразу отправилась на кровать. – Ты бы хоть поздоровалась перед тем, как занять всю мою спальную площадь. – с притворным недовольством возмутилась Женя. – Я тебе кивнула. – я завертелась в разные стороны, стараясь, лечь поудобнее, но это было невозможно. Все кровати здесь жутко некомфортные и твёрдые. На них нормальному человеку никак нельзя выспаться или отдохнуть. Или это просто я слишком избалована придворной жизнью? – Ооо, спасибо за такую честь. – она, как всегда, закатила глаза и саркастично фыркнула. Мне хочется верить, что эта привычка появилась у неё благодаря мне. При первых встречах не замечала за ней таких жестов. – Как дела? – равнодушно спросила я. Мы всегда начинали разговор с этого вопроса при том, что и так знаем ответ. – А как они могут быть в этой дыре? – резонно поинтересовалась Женя. – Отвечаешь вопросом на вопрос? – А сама-то что делаешь? – Пытаюсь разговорить тебя? Или отвлечь себя? – Снова погружаешься в уныние? – А когда я из него выходила? – Как Николаю удавалось отвлекать тебя от таких грустных мыслей? – я обречённо выдохнула. Снова она заводит старую шарманку. Женя почему-то вдруг решила, что я с Николаем будем отличной парой и теперь постоянно пытается вдолбить эту мысль мне в голову. – А с чего ты решила, что у него это получалось? – Все это заметили. – Женя резко прекратила наш обмен вопросами – Особенно Тамара, Алина и Хэршоу. Они были там лично и всё видели. Ведь ты не удосуживаешься всё мне рассказать. Мне нужно клещами вытаскивать из тебя подробности. – она снова придала своему голосу оскорблённые нотки, пытаясь вызвать во мне чувство вины за мою скрытность. Но вспоминать о Николае не хотелось. Тогда мои и так запутанные мысли становились ещё сложнее. А появляющееся чувство тревоги за него и вовсе пугало меня. – Не верь этим сплетникам. Они додумывают подробности сами. Давай лучше поговорим о чём-то новом. – я чувствовала, как начинала раздражаться. С каждым новым разговором о Ланцове я становилась раздражительнее, но это не остужало пыла Жени. Наоборот, она считала, что таким образом я признаю свою любовь к нему. – Это сложно, учитывая то, то мы находимся глубоко под землёй. Скучаешь по Ос Альте? Или по кому-то с Ос Альты? – я рассержено вскочила с постели. – Сколько раз я тебе уже говорила, что между мной и Николаем ничего нет. Пора бы уже понять это! – Ты просто боишься признать это. – с видом знатока заявила портная. Меня бесила её уверенность в этом. – Ничего я не боюсь. Никто не знает о моих чувствах лучше меня. Мы просто один разок поцеловались и всё. – слова вырвались раньше, чем я успела их обдумать. Резко захотелось хлопнуть себя ладонью по лбу. – Вы целовались?! – от переполняющих эмоций Женя тоже вскочила, а я же обречённо упала на кровать и уткнулась лицом в подушку. Теперь она от меня с этой темой точно никогда не отстанет. Я попала. – Ну да. И что тут такого? – Она ещё спрашивает?! – она начала ходить взад-вперёд, не забывая громко возмущаться моей бессовестности. Стража за дверью наверняка слышит все подробности нашего разговора. – Ты не сказала мне об этом, а значит, я была права. – Женя возбуждённо всплеснула в ладони от радости. – И какая здесь связь? – Ты всегда мне всё рассказываешь, а тут скрыла целый поцелуй. – Для того, чтобы ты не донимала меня им. Да и не такое уж это важное событие. С Василием я вообще переспала. – Нет, нет, нет. Секс с Василием это другое. На него тебе действительно плевать, а вот на его брата, – она поиграла бровями. Ненавижу когда Женя, включает режим сводницы. – Ты знала, что проколешься о своих чувствах, если начнёшь вспоминать. – По-моему ты видишь знаки там, где их нет. – Ну и как тебе? – Женя с волнением вглядывалась в моё лицо. – Что, как мне? – Не тупи, Из. Какого это целоваться с Николаем Ланцовым? – Раз тебе так интересно можешь сама при встрече попробовать. – с равнодушием предложила я. Но мимолётная мысль о поцелуе Жени и Николая не пришлась мне по душе. Я отогнала её прочь. Мне нет никакого дела до того с кем он целуется. – Я не отбираю парней у подруг. И мне нужен твой отзыв чисто из интереса. – Ничего такого, раз я даже забыла тебе об этом рассказать. – захотелось поморщиться от собственной лжи. Но Жене нельзя говорить правду иначе она от меня точно не отстанет. Не могу же я ей сказать, что переживаю жив ли Николай вообще после той битвы. И уж тем более ей не стоит знать о том, что в своих снах я не прерываю поцелуй. – Ты не забыла рассказать, а специально скрыла этот факт. – Он не в моём вкусе. – Никто не заставлял тебя пробовать его на вкус. Но ты действительно распробовала Николая. – Женя звонко рассмеялась своей удачной шутке. – Я вообще я поражаюсь твоему дару отрицания. Уже несколько недель стоишь на одном и том же. – Наверное, потому что между нами ничего нет и быть никогда не сможет. Мы с ним не в том положении, чтобы что-то пробовать. – Тебе нужно выкинуть эти гнетущие мысли из головы. И не только эти. Злость на Апрата и бессилие пожирают тебя. – лицо Жени резко потеряло весёлую беззаботность. В конце концов мы обсуждали не только любовные дела, а и то что нам всем предстоит дальше. Эти разговоры всегда угнетали и тяжестью ложились на плечи. – Я знаю. И я пытаюсь. Но очевидно, что я просто слабачка, которая не умеет справляться со своими тараканами в голове. Хотя с десяти лет я считаю себя самостоятельной и взрослой. Видимо я ошиблась. Я совершенно не контролирую ни себя, ни свои чувства. Меня постоянно заносит, и я делаю именно то, что ни в коем случае не должна была делать. И это сводит меня с ума. А может я уже не в себе? И вот я снова ною. Какое убожество! – во время этой небольшой речи мой тон с грустного перешёл к презрительному по отношению к самой себе. – Это не так. Делиться своими переживаниями нормально, особенно с друзьями. Ведь в этом и есть смысл дружбы. В одни моменты вы классно веселитесь, а в другие – подставляете своё плечо в тяжёлый момент. Ещё недавно я нуждалась в поддержке, но ты же не считала что я ноющая слабачка, которая ни с чем не может справиться сама. Не считала же? – в голосе Жени стало ещё больше серьёзности, чем минуту назад. Я снова всё испортила. – Конечно нет! – ответ получился громче, чем я думала. Но мне не хотелось, чтобы Женя считала себя обузой. – Тогда почему ты так думаешь о себе? Это ведь одно и то же. – Нет. Это не то же самое. Мне нельзя быть слабой и поддаваться самой себе. Я должна взять себя в руки, но не могу. Меня бросает из одной крайности в другую. Раньше такого не было. Ну, или по крайней мере не так сильно проявлялось, а потому не досаждало мне. – Ты никому ничего не должна. – твёрдо сказала Женя. Но ей легко рассуждать об этом. Ведь вся правда ей неизвестна. – Откуда тебе знать? – я ненавидела себя за застывшие слёзы на глазах, но ничего не могла с ними поделать. Мне резко стало так плохо. Но после истерики в комнате Николая мне некоторое время было так легко, что удержаться от нового потока слёз было намного труднее, чем раньше. Может поэтому мне запрещали плакать? Знали, что после одной такой поблажки, я совершенно расклеюсь и буду ни на что не годна? – Потому, что никто никому ничего не должен. А ты не обязана тащить всё на себе сама, когда рядом есть мы и хотим тебе помочь. – Мне не нужна ничья помощь. – Ну знаешь ли, в такие моменты я очень сильно на тебя злюсь и хочу стукнуть по голове. Ты отмахиваешься ото всех, а особенно от меня, словно от назойливых мух. Возникает чувство будто ты не считаешь меня своим другом. – Что за глупости?! Ты же знаешь, что дорога мне. – Тогда может наконец-то подпустишь меня к себе? – Ты и так мой самый близкий друг. Никто не сможет быть ближе ко мне и забрать твоё место. – Даже Николай? – Сучка. Опять ты за старое. – меня бесили намёки Жени, но всё же я улыбнулась. Тема Николая легче, чем тема меня самой. – Ты права. Он не станет тебе близким другом. – вдруг серьёзно заявила Женя. Я даже удивилась услышанному. – Он станет тебе мужем. – А разве твоя подружка-сплетница Алина не сказала тебе, что князёк не единожды делал предложение ей? Или она тоже решила кое-что скрыть? Так что если кто и станет королевой – это она. – Ой, да мы обе знаем, что этого не будет. Алина не бросит Мала, а Николай не бросит тебя. – Какая же ты надоедливая! Ты бы видела себя со стороны. Интересно, как с тобой будет уживаться Давид? – Прекрасно будет уживаться. – со всей своей решимостью заявила девушка, но я видела, как слегка покраснели её щеки после моих слов о её совместной жизни с Давидом. – А чего это ты краснеешь? – Жарко здесь. – Представила Давида без одежды? – в меня тут же прилетела подушка. Вот сейчас я ощущаю себя намного лучше. Всё-таки месть прекрасная вещь. Но надолго в обществе Жени я не осталась. Апрат хоть и разрешил нам видеться, но много времени для этого не выделял. Это всегда был один час. Дальше заходят его стражники и говорят мне уходить. Ещё ни разу они не дали нам лишней минуты. Солнечные солдаты действительно были солдатами и выполняли поручения священника с неимоверной точностью.***
Я лежала теперь уже на своей кровати, тщательно обдумывая свой разговор с Женей. Я всё время отрицаю свои чувства к Николаю. Но действительно ли это так? Или мне просто проще так думать? Мама была в свой комнате и была уже почти готова пойти в гости к своей подруге. Я же сидела под столом на кухне. Он был большой и накрыт почти достающей к полу длинной скатертью. Это было хорошее убежище. До поры, до времени. – Иззи, почему ты здесь сидишь? – голос мамы прозвучал совсем рядом. Она нашла моё тайное место. Прийдётся искать новое. – Я грущу. – Ты грустишь? – озабоченно спросила мама. – Разрешишь мне погрустить здесь вместе с тобой? – Да. – я подвинулась в сторону, освобождая ей больше места под столом. Я никогда не умела ей отказывать. Она шустро нырнула вниз совершенно не заботясь о чистоте своего нового платья. Мы сидели в тишине достаточно долгое время. – Могу я поинтересоваться почему ты спряталась? – Мне стало грустно. – Да, но почему ты спряталась? – Я не хотела, чтобы ты увидела меня и тоже расстроилась или сочла меня плаксой. – Грустить не значит быть слабым. На самом деле, нужна огромная внутренняя сила, чтобы открыто показывать свои чувства. – Финн и Лорен высмеяли меня за то, что я заплакала когда, наступилана бабочку. Они сказали, что я реагирую слишком по-девичьи. – Не обращай на них внимания. Никто из них не стоит того. Многие люди и вправду не ценят искренность и открытость, но это не значит, что ты должна быть такой же, как они. Ты права в том, что не все заслуживают знать наши потаённые чувства, но тебе не нужно прятаться от меня. Я никогда не стану осуждать тебя или считать слабой. Если тебе грустно, то в этом нет ничего плохого. Даже если причиной является отсутствие солнца на небе. Это нормально. Мы все грустим время от времени. – Бабушка никогда не выглядит грустной. – Это её выбор. А ты должна сделать свой сама. И помни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня и без страха осуждения проявлять любые свои эмоции. Не стоит закрываться от близких людей. – мама заботливо потрепала меня по голове. – Как насчёт обнимашек? – она раскинула руки в стороны в пригласительном жесте и я тут же забралась к ней на колени и очень сильно обняла её. Вероятнее всего второе – отрицание. Выражение грусти и принятие симпатии было моей проблемой с детства. До знакомства с Кейен маме удавалось направлять меня, а потом Дархан развернул все её старания в противоположное направление. Пожалуй, мне нужно быть честной хотя бы с собой и наконец признать тот факт, что чёртов хитрый лис занял особенное место в моём сердце. И у меня не хватает сил на то, чтобы выгнать его оттуда. И вот, я признала это, но легче не стало. Мне всё так же плохо и тревожно. В глубине души я всегда знала, что однажды паду жертвой романтических чувств, но мне даже не приходило в голову, что для этого я выберу настолько неподходящего человека. Принц с нескончаемым духом авантюризма и героизма совершенно не пара для лгуньи, которая панически боится потерять тех, кто ей дорог. К сожалению. Раздался стук в дверь. И кого там опять принесло? Гостей сегодня я не ожидаю. – Войдите! Дверь тут же открылась и в комнату с настороженностью вошла девушка. Я видела её раньше на тренировках. Она была из тех, кто старался научиться сражаться. Вот только имени этой девушки я не помню. – Здравствуйте, – робко проговорила она, словно боясь меня разозлить. Это меня позабавило, несмотря на то что мне не очень привычно обращение на вы. Обычно местные солдаты следуют примеру Апрата и не относятся ко мне настолько уважительно. – Привет, не помню твоего имени. Извини. – я встала с кровати и в два шага оказалась возле девушки. – Что ты хотела? – Я- Клара. – следующую минуту она молчала и собиралась с мыслями, а затем всё-таки выпалила свою просьбу. – Научите меня убивать. – она подняла на меня свой взгляд и упрямо уставилась на моё лицо, ожидая ответа. – Чему тебя научить? – я не старалась скрыть своего удивления. Услышать подобную просьбу от человека, который каждый день слушает проповеди Апрата с благоговением было по меньшей мере странно. – Убивать. Я неоднократно видела вас во время тренировок. Вы точно знаете, что делаете. Каждое движение и удар отработан до автоматизма. Не говоря уже об опыте, который был получен за всё время службы при царе. – Такой опыт есть не только у меня. Любой из гришей пришедших сюда с Алиной или простой солдат имеют точно такие же навыки и опыт. – Нет. Ваш стиль выделяется. Глядя на вас, у меня всегда есть стойкое убеждение, что вы не проиграете. Я слышала о побеге с Ледового двора и я лично видела, как вы победили Хэршоу с завязанными глазами. И это при том что он раза в два больше вас. Я хочу учиться именно у вас. – Зачем тебе такие навыки? – спросила я, хоть и понимала, что это тупой вопрос. Действительно, зачем? Ведь власть в стране захватил всего лишь могущественный гриш-тиран. Обычное дело в Равке. – Чтобы служить заклинательнице солнца. Я хочу помочь ей победить Дарклинга. – Ну так пойди и помолись за её здоровье. Я тут причём. – Молитвы не помогут ей в битве. Уж вам ли не знать. – Многие с тобой не согласятся. – Я не они. Если я хочу быть полезной мне нужно многому научиться, поэтому я пришла сюда. – Ты хоть кого-нибудь в своей жизни убила? – Нет, но я готова. – Нет, не готова. – её красивое лицо исказила злоба. Но девчонка просто не понимает во что именно хочет впутать себя. – Я всажу клинок в глотку любому кто будет врагом для санкты-Алины. – Всё ещё не убедила. Как человек с опытом скажу тебе, что это всего лишь слова. Ты не убивала и ты не знаешь какого это. Думаешь, чтобы стать первоклассной убийцей нужно выучить много трюков? Нет, Клара. Убийство – это другой уровень. Не могу сказать развития или деградации, но это не так просто, как кажется на первый взгляд. – Я готова учиться. – Здесь нет чему учиться. Всё что нужно для того, чтобы стать убийцей – это наплевать на все свои устои, забыть о морали и стать совершенно другим человеком. Убийство человека – это черта, которую тяжело пересечь и если всё же решишься, то назад пути не будет. Ты больше никогда не отмоешь кровь со своих рук. Тебе будут сниться кошмары, будет терзать совесть и будет очень больно. – Ну вы же справились с этими чувствами и я смогу. Я готова к этому. – Как ты можешь быть готова к тому чего не знаешь? – Теперь знаю. В конце концов это будут мои проблемы, а не ваши. Я не собираюсь прятаться в церкви и быть кухаркой пока идёт война. – Лучше быть кухаркой, чем мёртвой. Я не даю приватных уроков по этому ремеслу. –возможно я была более грубой, чем планировала. Но она просто не понимает, что я хочу ей помочь. – Почему? — она явно рассчитывала на моё согласие и теперь была ошарашена ответом, который получила. – Не хочу, чтобы твой труп был на моей совести. Можешь считать меня эгоисткой, что заботится только о своем благе, но учить я тебя не буду. – Вы не хотите, чтобы мой труп был на вашей совести, но, что если я умру из-за того что вы не научили меня дополнительным вещам. – Хорошая попытка манипуляции, но мой ответ всё такой же — нет. – А если вас попросит об этих уроках Апрат? – стоит отдать этой Кларе должное. Она до последнего пытается убедить меня. – Он не станет этого делать. Если ты внимательно слушала его проповеди, то должна понимать, что жажду насилия он не приемлет. Аудиенция окончена. — я жестом указала Кларе на дверь. Она кинула в меня последний просящий взгляд, а затем развернулась и ушла гордо задрав подбородок. Девочка не понимает ещё чего хочет. У неё есть шанс не погрязнуть в чужой войне. Ей не стоит его упускать. «Ну вы же справились с этими чувствами и я смогу». Да, справилась. Но было больно. Чертовски больно. Первое убийство до сих пор чётко стоит у меня перед глазами. Я забыла большинство лиц убитых, но моя первая жертва врезалась в память навечно. Я была совсем ребёнком когда это случилось, но возраст не так важен. За четыре года в башне ассасинов не только у меня было первое убийство. Даже те, кому было больше двадцати лет и то впадали в уныние. Клара может считать что справиться, возможно она действительно смогла бы, но я не хочу рисковать. Один покончил с собой, второй спился, третий месяц ни с кем не разговаривал. Я лично видела, как убийство ломает людей и не хочу быть причастной к этому. Я и сама была не в себе после этого. Рыдала, как младенец, кричала, била кулаками стены, разрушила всю свою комнату и проклинала всех вокруг. Клара считает, что я справилась тогда, но если бы не поддержка Кита, то у меня бы ничего не вышло. Вечно строгий наставник вытащил меня из этого состояния и стал поддержкой. Это был последний человек после Кейен от которого я ожидала сочувствия, но именно он был рядом в тяжёлый момент. За это я признательна ему до сих пор. За это, и за то, что отстоял моё право на хандру перед Дарханом. Улыбка ностальгии растянулась на моём лице. Все три дня я не выходила из своей комнаты. Есть не хотелось, но Кит заставлял. Приносил мне фрукты и пирожные – это было единственное, что я могла в себя впихнуть. Если я пыталась отказаться он начинал угрожать, что запихнёт мне их в глотку силой, поэтому приходилось есть. Свои угрозы Кит выполнял всегда. Лишь на четвёртую ночь я решилась выйти на улицу, хотелось глотнуть свежего воздуха. И как назло именно сегодня Дархан остался ночевать здесь и разговаривал с кем-то в коридоре. Уйти или подслушать? А какая теперь, собственно говоря разница? Беречь совесть больше нет смысла. Я убила человека. В ушах снова зазвенели звуки его предсмертной агонии. Он не умирал тихо. Нет. Он цеплялся за жизнь из последних сил, кричал в надежде что его услышат и спасут. Никто не пришёл. Ведь людям всё равно, главное, что сейчас трогают не их. Я подкралась бесшумно, не зря же столько времени учусь. В коридоре был Дархан и Кит и они вели явно не дружескую беседу. – Ты её разбалуешь такими поблажками. Указ Кейен этого не включает. – в своей раздражающей манере сказал Дархан, явно имея в виду меня. Даже на расстоянии он остаётся верным псом королевы. – Не включает чего? Человеческого отношения? – Ты знаешь, что я не об этом. Я о пропуске занятий. Ей нужно освоить очень много за короткий срок, а ты вместо того, чтобы помочь – саботируешь работу. – я закатила глаза. Какой же он всё-таки бездушный. Вроде и старается таким не казаться, но истинная суть всё равно просвечивает. Хотя, это вижу только я. Остальные его любят. Но и попали они сюда не так, как я. Большинство пришли сами. Меня же насильно приволок именно Дархан. – Она не отстанет от графика. Можешь перестать трястись от страха. – Очень смешно. Завтра она должна быть на площадке и мне плевать, как ты её уговоришь. – Не боишься, что таким отношением сломаешь её? Она всё ещё ребёнок. – Она больше не ребёнок, а шпион Кейен. – Какая фамильярность по отношению к королеве. Не боишься, что тебя высекут за такое? – я еле сдержала рвущийся наружу смех. Никогда не думала, что наедине Кит так издевается над Дарханом. Он только что получил от меня ещё один мысленный плюсик в свою копилку. – Не переводи тему Харрис. Сейчас речь не обо мне. Ты думаешь, что я просто издеваюсь над девчонкой, но не желаешь задуматься о будущем. Ей нужно привить беспрекословное подчинение уже сейчас, иначе потом мы просто не оберёмся проблем. – Она прекрасно справляется со всеми заданиями. – я застыла в недоумении. Обычно он меня не хвалит. — Если хочешь я сам могу за неё поручится. Но на этой неделе на занятиях её не будет. – С чего вдруг такая доброта?- Дархан задал нужный мне вопрос, но вряд ли получит честный ответ. – Изабель ещё ребёнок. Вы свалили на неё слишком много. Да, шпионы должны быть беспристрастными, но они всё равно не бездушны. Ей стоит уметь скрывать свои эмоции в нужный момент, а не душить их. Это, — он с особой интонацией выделил слово. – а не непокорность может принести вам проблемы в будущем. Если приучить её игнорировать собственные чувства на протяжении долгого времени, то ожидай потом мощный взрыв. – То есть ты всё равно продолжишь поступать по своему? – Как и всегда. Ты же меня знаешь. – оскал Кита был красноречивее любых слов. Дархан на это тяжело вздохнул и ушёл. Я тоже не планировала больше здесь находится. Не хватало ещё, чтобы меня засекли.В ту ночь я долго не могла уснуть и думала о том, что услышала. Именно после этого я смогла наконец заметить, что Кит действительно старался быть со своими учениками лояльнее. Он не делал поблажек, но и чудовищем, как я считала раньше тоже не был. Человеческие чувства не были ему чужды. Просто я была слишком слепой, чтобы заметить их раньше.***
Теперь родители были в безопасности. Зимородок доставил их к моему давнему тайному убежищу. Сейчас же моё творение возвращало нас обратно, чтобы помочь остальным и попытаться забрать тело Василия. Но, как бы гриши не выжимали из себя дополнительную скорость, ощущение того, что я опоздал не покидало ни на секунду. Слишком много времени нужно, чтобы добраться к северной границе и вернуться, а ничегои Дарклинга ждать не станут. Глупость Василия всем нам дорого обошлась. Справиться ли Алина и её гриши с этой непредвиденной мощной атакой? Хочется верить, что да. Фабрикаторы создали тарелки, Дарклинг этого не ожидает. У них есть шанс нанести ответный неожиданный удар по противнику и уйти живыми. Это тоже был бы благоприятный исход битвы. Для грёз о самом лучшем исходе этой бойни, иначе это никак не назовешь, не хватало смелости. Но надежда на то, что заклинательница сумеет добраться к Дарклингу и убить его, настойчиво пыталась пустить корни в сознании. Смерть создателя вероятнее всего стала бы кончиной для этих тварей. Но этот исход слишком простой, а как показывает практика, ничего в жизни просто не бывает, особенно в Равке. Единственная польза этой опасной вылазки состоит только в том, что я так и не выдел тела заклинательницы, а значит надежда на то, что она жива всё ещё имеет право на жизнь. Шанс свергнуть Дарклинга ещё есть, пусть и крошечный. Теперь у них нет преимущества в виде укреплённой столицы и всех солдат находящихся там. Положение хуже некуда, но думать о том, как сражаться дальше он будет потом. Время на осмысление жестокого поражения и собственного побега наступит позже. Сейчас ему нужно быть капитаном и позаботиться о сохранности тех кто остался. Вот только не успел я ещё окончательно подлететь к дворцу, как стало ясно, насколько моя надежда была напрасной. Вокруг всё пылало. Я никак не мог решить кто, приложил к этому руку. Вполне может быть, что это последствия взрывов или попытка инфернов защититься. Или, быть может, гриши Дарклинга постарались над обновлением декораций. Ни один из вариантов не был по душе. Взору бросались покорёженные тела тех, с кем ещё совсем недавно я пересекался в Малом дворце, строил планы и просто общался. Теперь же их тела в лучшем случае были целыми, но у большинства отсутствовали руки, ноги, голова или всё вместе. Сдерживать тошноту после созерцания такой картины, стало намного тяжелее. Где-то там, точно так же, лежит тело его брата. Злость на Василия за глупость была сильной, но всё же он был его братом и такой смерти не заслуживал. Взгляд скользил по каждому трупу, отдавая своеобразную дань уважения и одновременно анализируя кто именно мог выжить. Вернее, надеялся, что хоть кто-то выжил. Увидеть в очередном трупе лицо кого-то близкого было страшнее всего. Каждый раз сердце замирало и, как бы это не было ужасно, расслаблялось не находя там близнецов, Мала, Алину или Изабель. С ними я общался дольше всего и больше всего боялся потерять, так как привязался. Из тяжёлых раздумий вывел голос шквального, сообщающий, то, что я уже и так понял. Здесь больше некого спасать. Они либо сбежали, либо мертвы. Дарклинг вместе со своими чудовищами захватил дворец. Власть теперь его. А тело Василия придётся тоже оставить здесь на растерзание бывшему генералу гришей. Я не имею права рисковать никем из присутствующих ради уже и так мёртвого человека, особенно ради человека, который и помог случиться всему этому. Перед тем, как приказать возвращаться я заметил на лестнице ожерелье, то самое, что было на Изабель весь этот недолгий вечер. Оно лежало под кусками камня, словно бесполезная стекляшка, и никак не помогало понять, что же именно произошло с его владелицей, в которую я, пожалуй, влюблён. Хоть я и не могу утверждать этого наверняка, но даже мимолётная мысль о том, что она лежит мёртвая под этими завалами приносила невыносимую боль. Нет, смотреть на её бездыханное тело определённо выше моих сил. Снова улетать прочь было ещё тяжелее, чем в первый раз. Они потратили столько сил напрасно. Никому из них я так и не помог. В который раз принц оказался бесполезен на поле битвы.***
Апрату всё же доложили о моих усиленных индивидуальных тренировках. Клара, наивная идиотка, решила, что он сумеет заставить меня изменить решение. Естественно этого не произошло. Более того, меня вызвали на приватный разговор и недвусмысленно дали понять, что подобные тренировки вызывают в нём сомнения действительно ли я на стороне Алины, или всё ещё тайно служу Дарклингу, выжидая момент напасть на них всех. Что-либообъяснять ему не было смысла. Он и сам знает насколько бредовое это предположение. Апрату нужно было, чтобы я успокоилась. Поэтому теперь у меня в расписании нет даже редких встреч с Хэршоу для боя. Три дня я потратила на уединение в архиве, якобы в молитвах к святым. Апрат, как всегда, сочинил красивую историю для людей. Единственное, что сдерживало меня от его жестокого убийства – Давид. Именно он и посвятил меня в план, как покинуть эту дыру. Суть которого была в том, чтобы позволить Алине добраться до солнца и спасти нас всех. План был неидеален ведь большая часть зависит именно от Алины, но лучше у нас ничего не было. Все три дня я помогала Давиду делать специальный химический порошок для будущего взрыва и мысленно расчленяла Апрата за каждое произнесённое в мою сторону слово. План действий был готов. Все персонажи расставлены по своим местам и готовы к началу представления. Я была в ожидании действий. Слишком долго я сидела без дела, словно пыль на полке. Поэтому когда близнецы ворвались в мастерскую вместе с Апратом, солнечными солдатами и заявлением о нашем «заговоре», я предвкушающе ухмыльнулась. Вот он. Момент, когда мы все собьём с Апрата его спесь.***
Дарклинг ошибся. Глупо было делать склад с оружием и другими ресурсами в Западной Равке, где народ пока что поддерживает меня. Выяснить местонахождения этого убежища было проще простого. Хотя, я не исключаю варианта, что данная простота обусловлен поджидающей там засадой. Это вполне вероятно, что меня могут пытаться поймать на живца. Я крайне надеюсь на хитроумный план Дарклинга. Потому, что если нет, то означает, что страну захватил не сильный противник, а случайность помноженная на глупость его брата. В любом случае и я, и другие члены вылазки подготовились к этому. Всё обязано получиться. Люди должны увидеть, что Дарклингу можно противостоять. Шаг за шагом. Выпь, мой новый летающий корабль, летела прямо к месту будущих событий. Благодаря ей мы в любом случае получим сегодня преимущество. Небо всё ещё принадлежит мне. Потому, что крайне маловероятно, что Дарклинг в курсе о наличии у меня летающего корабля, а даже если и был, то он не может знать, что в Прялке было всё необходимое для постройки нового. Всё внутри замерло в ожидании начала. Сегодня я обязан взять у Дарклинга реванш за тот ужас, что он устроил в моём замке, с моими людьми, на мой день рождение. Сегодняшняя ночь была особенно мрачной. И хоть это и создавало дополнительные трудности для нас, мы все знали, что гришам Дарклинга будет труднее. Они не смогут ничего нам сделать своими способностями, так как банально не смогут увидеть. А уж в физических силах своего небольшого отряда я могу быть уверен, как и в их пистолетах. Корабль кружил над складскими помещениями, не вызывая ни малейших подозрений у охраны. Ещё один плюс тёмной ночи. Нет нужды прятать эту громадину чёрт знает где. Все были напряжены. Большинство гришей останется на борту. Кто-то должен управлять нашим транспортом и в крайнем случае подстраховать сверху, а чтобы нас не спутали с врагами, на куртке каждого есть святящаяся деталь. Этот свет слабый, но в темноте будет виден. Большинство считает это символом солнечной святой. Символом того, что она жива и вернётся свергнуть Дарклинга. Разубеждать я их не стал. Легенда звучит красиво и вполне поднимает людям дух, а в случае успеха сегодняшней операции сможет утешить и других жителей. Этого конечно ничтожно мало, но уже хоть что-то. – И помните главное правило, господа. Поменьше шума. Встречаться с Дарклингом снова пока что рано. – все единогласно и молча кивнули. А затем на счёт три прыгнули за борт. Прямо на крышу склада. Всё происходило быстро. Засада и вправду была. Хотя это трудно назвать действительно засадой. Скорее неприятная помеха, ведь Дарклинг значительно увеличил количество людей, а значит и трупов прийдётся оставить больше. Увы, допустить выживших мы не можем. Слишком большие риски. Ни гриши, ни простые солдаты не ожидали нападения сверху. Их растерянность позволила расправиться с ними, как можно тише. Даже не пришлось использовать взрывчатку, прихваченную с собой на всякий случай. Сегодня мы победили людей Дарклинга, но радости никто не чувствовал. Мы дрались со своими же людьми – равкианцами. И это оказалось сложнее. Не во время битвы, нет. Потом, когда загружали груз на «Выпь», пришло осознание того, что благодаря Дарклингу мы убиваем друг друга вместо того, чтобы объединиться против других стран, что желают к нам добраться. Победа чувствовалась горьким пеплом на губах.***
Мы, как обычно, сидели с Женей в котельне. Я помогала ей с ранами, и надеялась, что сумею призвать солнечный свет. Но сегодня с самого утра меня охватило странное чувство тревоги. Неподчинение Мала Апрату лишь усилило этот эффект. И вот спустя минут десять он моего прихода сюда комната наполнилась святыми стражами с ружьями наготове и глазами, которые будто горели праведным огнем. Апрат влетел вслед за ними в вихре коричневой робы. – Очистить помещение! – рявкнул он. Мы с Женей вскочили на ноги, а стражи начали грубо выпихивать поварих из кухни, пока те недоуменно возражали и испуганно вскрикивали. – Что происходит? – требовательно спросила я, желая понять что за представление устроил священник. – Алина Старкова, – сказал Апрат, – ты в опасности. – мое сердце выпрыгивало из груди, но голос оставался спокойным. – И что же представляет для меня опасность? – поинтересовалась я, поглядывая на котелки, кипящие в очагах. – Обед? – Заговор! – провозгласил он, указывая на Женю. – Те, кто называют себя твоими друзьями, хотят тебя уничтожить! Еще больше бородатых приспешников Апрата протопали через дверь позади него. Когда они выстроились в два ряда, я увидела испуганного Давида с круглыми глазами. Женя ахнула, и я опустила руку ей на плечо, чтобы не дать ей кинуться вперед. Следующими вошли Надя с Зоей и Изабель, их руки были связаны, чтобы не могли призвать силу. Из уголка губ Нади стекала струйка крови, ее кожа побелела под веснушками. Две другие девушки стояли с приподнятой головой, словно не их лишили способности сражаться и обвинили в заговоре. С ними был и Мал, его лицо сильно разбито. Он держался за бок и сутулился от боли, словно ему сломали ребро. Но хуже всего на меня подействовал вид стражей, охраняющих его по сторонам – Толя и Тамара. Девушке вернули ее топоры. Вообще-то, близнецы были вооружены не хуже, чем святые стражи. Они избегали встречаться со мной взглядами. – Заприте двери, – приказал Апрат. – Мы разберемся с этой прискорбной ситуацией без свидетелей. Массивные двери котельной захлопнулись, и я услышала, как повернулся ключ в замке. Попыталась не обращать внимания на то, как мой желудок скрутило до тошноты, и вникнуть в представшую картину. Надя и Зоя – две шквальные, Изабель – проливная и по сути единственная кто не так страдал под влажными стенами Белого собора. Мал и Давид, безобидный фабрикатор. «Сегодня», – говорилось в записке, полученной ранее. Что это значило? – Я спрашиваю еще раз, священник. Что происходит? Почему мои друзья под стражей? Почему они избиты? – Эти люди тебе не друзья. Мы раскрыли их замысел – они планировали обрушить Белый собор прямо на наших глазах. – О чем вы говорите? – Ты сама видела сегодняшнюю дерзость мальчишки… – Так проблема в этом? Что он не трепещет в вашем присутствии? – Проблема в измене! – Он достал из мантии небольшой холщовый мешочек и подвесил его на кончиках пальцев вытянутой руки. Я нахмурилась. Мне встречались такие мешочки в мастерской фабрикаторов. Их использовали для… – Взрывчатое вещество, – сказал Апрат. – Изготовленное этим фабрикаторским отрепьем с помощью материалов, которые собрали твои так называемые друзья. – Подумаешь, ну сделал Давид взрывчатое вещество. Для этого могут быть сотни причин. – Оружие запрещено в стенах Белого собора. – я вздернула бровь, глядя на ружья, направленные на Мала и моих гришей. – А это что? Поварешки? Если собираетесь бросаться обвинениями… – злость внутри ощущались всё отчётливее. Хотя, если поставить стражника Апрата с оружием и Изабель с поварёшкой, то ещё неизвестно кто победит. – Нам удалось подслушать, как они обсуждают свои планы. Выйди вперед, Тамара Кир-Батар. Поведай нам правду, которую ты разузнала. – Тамара низко поклонилась. – Гриши и следопыт хотели усыпить тебя и отнести наверх. – Я и хочу вернуться наверх. – Взрывчатое вещество нужно, чтобы убедиться, что за вами не будет погони, – продолжила она, – и чтобы обрушить пещеры на Апрата и твою паству. – На сотни невинных людей? Мал бы ни за что так не поступил. И другие тоже. – Даже эта мерзавка Зоя, которая никогда меня не любила. – Да и не складывается ваша теория. Как бы они меня усыпили? – Тамара кивнула на Женю и наш чай. – Я сама его пила! – рявкнула Женя. – В него ничего не подсыпано. – Она опытная отравительница и лгунья, – ответила Тамара ледяным тоном. – И уже предавала тебя ради Дарклинга. Женя вцепилась пальцами в шаль. Мы обе знали, что в этих упреках есть доля правды. Я ощутила неприятное покалывание зарождающихся подозрений. – Ты ей доверяешь, – сказала Тамара. Ее голос звучал странно. Словно она отдавала приказ, а не выносила обвинение. – Они только и ждали, когда запасутся достаточным количеством взрывчатого порошка, – сказал Апрат. – А затем собирались нанести удар, забрать тебя наверх и сдать Дарклингу. – Я покачала головой. – Неужели вы ждете, что я поверю, будто Мал сдал бы меня Дарклингу? – Его обманули, – тихо отозвался Толя. – Он так отчаянно хотел тебя освободить, что стал их пешкой. Я покосилась на Мала. По его лицу ничего не возможно было прочесть. Во мне проклюнулись первые сомнения. Я никогда бы не доверилась Зое, да и что мне по-настоящему известно о Наде? Женя… Женя вынесла так много страданий из-за Дарклинга, но их связь глубоко укоренилась. Изабель, хоть и была сейчас здесь, но уговорить её уйти от Дарклинга было тяжело. Если он найдёт, ей предложить уйдёт ли она снова к нему? Или после сделанного с Женей у него больше нет шансов получить её верность? На шее выступили холодные капельки пота, и я почувствовала, как паника захватывает меня, путает мысли. – Интрига на интриге! – прошипел Апрат. – У тебя мягкое сердце, и оно тебя подвело. – Нет, – отрезала я. – Все это какая-то бессмыслица. – Они шпионы и обманщики! – я прижала пальцы к вискам. – Где мои остальные гриши? – Их задержали для дальнейшего допроса. – Я хочу знать, что им не причинят вред. – Видите эту заботу о тех, кто ее предал? – спросил Апрат святых стражей. «Он наслаждается ситуацией, – осознала я. – Он ждал этого». – Вот что знаменует ее доброту, ее щедрость. – Его взгляд встретился с моим. – Некоторые получили травмы, но предателям обеспечат лучший уход. Только слово скажи. Предупреждение было ясным, и я наконец поняла. Независимо от того, настоящим ли был заговор гришей или уловка, придуманная священником, он мечтал об этом моменте, возможности изолировать меня полностью. Больше никаких визитов в котельную с Женей, никаких разговоров украдкой с Давидом. Священник использует этот шанс, чтобы разлучить меня с любым, кто был предан мне больше, чем его делу. А я слишком слаба, чтобы его остановить. Но говорила ли Тамара правду? Может ли быть, что мои союзники – на самом деле враги? Надя повесила голову. Зоя задрала нос, ее лазурные глаза сверкали с вызовом. Изабель ухмылялась, словно ожидая когда же сможет взбунтоваться против Апрата. Было легко поверить, что одна из них или обе могли пойти против меня, отыскать Дарклинга и преподнести меня в качестве подарка, надеясь на помилование. А Давид помог бы надеть ошейник… Могли ли они обвести Мала вокруг пальца и втянуть его в предательский заговор? Он не выглядел испуганным или обеспокоенным… нет, он выглядел как в Керамзине, когда собирался сделать что-то, что закончится для нас неприятностями. Его лицо было все в синяках, но я заметила, как он выпрямился. А затем поднял взгляд, будто к небу, как если бы молился. Но я-то хорошо его знала. Мал никогда не был религиозным. Он смотрел на дымоход. Интрига на интриге. Нервозность Давида. Слова Тамары. «Ты ей доверяешь». – Отпустите их, – приказала я. Апрат покачал головой, его лицо было полно печали. – Наша святая ослаблена теми, кто клялся ей в любви. Посмотрите, какая она хрупкая, болезненная. Всему виной их пагубное влияние. – Некоторые из святых стражей закивали, и я заметила странный фанатичный блеск в их глазах. – Не стоит забывать, что она не только святая, но и юная девушка, управляемая эмоциями. Она не понимает, какие силы орудуют здесь. – Я понимаю, что вы сбились с пути, священник. – Апрат одарил меня жалостливой, снисходительной улыбкой. – Ты больна, Санкта-Алина. Ты не в своем уме. Не можешь отличить друга от врага. «Как типично для этого места», – мрачно подумала я. Сделала глубокий вдох. Пришло время делать выбор. Мне нужно кому-то довериться, но точно не Апрату – человеку, который предал собственного короля, затем Дарклинга, и который с радостью организовал бы мое мученичество, если бы это послужило его целям. – Вы отпустите их, – повторила я. – Второй раз предупреждать не стану. – его губы растянулись в ухмылке. За жалостью крылось высокомерие. Он прекрасно понимал, какая я слабая. Оставалось надеяться, что остальные знают, что делают. – Тебя сопроводят в твои покои, чтобы ты провела день в уединении, – ответил Апрат. – Ты обдумаешь все произошедшее, и к тебе вернется здравый смысл. Сегодня мы вместе помолимся о наставлениях.Почему мне кажется, что под «наставлениями» подразумевалось местонахождение жар-птицы и любые возможные сведения, которые у меня имелись, о Николае Ланцове? – А если откажусь? – спросила я, оглядывая святую стражу. – Осмелятся ли ваши солдаты поднять оружие против своей святой? – Тебя никто не тронет. Мы тебя защитим, Санкта-Алина, – сказал Апрат. – Но я не могу оказать ту же любезность тем, кого ты называешь друзьями. Очередные угрозы. Я всмотрелась в лица стражей, в их горящие глаза. Они убьют Мала, убьют Женю, убьют Изабель, а затем запрут меня в комнате, и при этом назовут свои поступки праведными. Я сделала шажок назад. Знала, что Апрат истолкует это как признак слабости. – Вы знаете, почему я прихожу сюда, священник? – тот отмахнулся, не скрывая своего нетерпения. – Это место напоминает тебе о доме. – я на секунду встретилась взглядом с Малом. – Вам давно стоило бы понять… у сироты нет дома.***
Голова нещадно болела от слишком долгой деятельности. Когда я в последний раз спал дольше трёх часов? Но времени на сон не было. Необходимость в дальнейшем плане действий, добыче необходимого и постоянная ловля контрабандистов не оставляли времени на отдых. Да и как можно отдыхать, когда все остальные работают не покладая рук? Сегодня мы должны, наконец, остановить Лученко, который слишком много себе позволял. Я могу понять отчаянье солдатов, но поощрять грабёж не стану. Сегодня Принц Воздуха заберёт пушки, а контрабандисты больше не смогут ничего украсть. Принц Воздуха. На самом деле мне нравится это прозвище. Оно напоминает о временах, когда я путешествовал под личиной Штурмхонда. Славные, беззаботные деньки были. Из списка того, как меня называли это явно не самое плохое. По крайней мере, не все считают, что я погиб или бросил свою страну. Это знание всегда приносит небольшое облегчение. Для очередной поездки уже всё должно быть готово. Я встал со своего кресла и поспешил к открытой площадке, не заходя по пути к родителям. Эти встречи не заканчивались хорошо. Мама слишком переживала за меня после того, как Вася умер, а отец злился, что из-за этих вылазок я не могу отправить его в куда более комфортное место для проживания. Но менять своего решения я не собирался, а ссориться не хотелось. Проще было игнорировать их безразличие к собственному народу. Но сейчас у меня нет времени углубляться в наши отношения с родителями. Мне пора, наконец-то, забрать своё.