Лукавые

— Тэ, снимаем? Готов? — Момент.       От раздражения Тэхён закрыл глаза на несколько секунд, помотав головой и злобно прошептав: — Ой, бля-а-а…       Сложно было поверить в саму вероятность, в которой Хваса могла бы работать на канале. Не может быть, чтобы Джиён всерьёз хотел взять её в штат. Все проекты были под завязку, новых не предвиделось, и если мыслить рационально, то как он протащит через совет директоров Хвасу хоть в какой-то проект без опыта в сфере?       «Что за бред!» — Подумал Тэхён, и пальцы забегали по экрану телефона, когда он решил отметиться в чате, где прочёл новость. Казалось, это какая-то хреновая сплетня, но ему быстро ответили, откуда она прилетела, и первоначальная пренебрежительная реакция улетучилась, потому что Лиса никогда не была замечена в распространении баек, и любая сенсация, которую она спускала сверху, подтверждалась дальнейшими реальными событиями.       Вернуться в приемлемое состояние для съёмок стоило Тэхёну не мало сил. Он заулыбался, включив притворство, хотя внутреннее напряжение зашкаливало от злости на всё вокруг. На ситуацию, на коллег, принесших плохую весть, на Джиёна и Лису, на Хвасу, на съёмочную группу, перед которой прямо сейчас нужно было держать маску, для чего он совершал не просто усилие, а насилие над собою, чтобы смотреться в кадре выигрышно и непринужденно.       После съёмок, не дождавшись возвращения в офис, он позвонил Лалисе. У него не было плана. Просто её образ висел в сознании, как источник неприятностей, который он мог беспрепятственно атаковать.       Звонок застал её в кабинете Джиёна, где она разложила на столе документы и рассказывала боссу, что подписать, а где просто нужен штамп. Он увидел имя Тэхёна на ожившем экране телефона, указал на него пальцем и распорядился приказным тоном: — На громкую.       Лисе это не понравилось. Она недовольно посмотрела на Джиёна, но сделала, как он сказал. Подойдя ближе, Джиён жестом изобразил, что замыкает рот на замок и не издаст ни звука.       Тэхён начал с привычного ему третирования, сходу обрушив на Лису презрительным тоном с десяток вопросов, начинавшихся одинаково. «Ну, и когда она была на собеседовании? Ну, и ты видела её? Ну, и кем она будет? Ну, и что говорил о ней Джиён?». Это напоминало какой-то форсированный допрос. В привычной обстановке Лиса вежливо послала бы Тэхёна после третьего «ну, и…», добавив, что в подобной манере он может разговаривать с Дженни, но не с ней. Сперва она отвечала односложно и нехотя. Потом, изобразив кислую мину, посмотрела на Джиёна, развела руками, сложила два пальца и поднесла к открытому рту, показывая, что её тошнит от подобного общения и от Тэхёна. Джиён отрицательно замахал головой и указательным пальцем, не разрешая ей закончить, а дальше плавно указал ладонью, мол «давай, продолжай». Тэхён уловил паузу, пока на другом конце происходил обмен жестами и мимикой. — Ты тут? Ну, так что?       Лиса не чувствовала ничего, кроме жуткого неудобства и раздражения от того, что её атаковали с двух сторон. С одной — бестактный Тэхён со своими вопросами, с другой — хитрозадый Джиён с настойчивостью подыграть ему. Только исходя из хорошего отношения к боссу она отвечала какое-то время всё также односложно, а потом не выдержала. — Что ты ко мне прицепился?! Какого ты вообще мне звонишь?! У тебя свободного времени много? — Ой, ладно. — Тэхён ретировался, но не заткнулся. — Что-то ты не договариваешь. — Да, Тэхён, не договариваю на целую книгу. — Это выражение Джиёна… Про книгу. — И что?!       Тэхёну оставалось только удрученно ответить «ничего», после чего он сбросил, а Лиса уставилась на Джиёна полным досады и исступления взглядом. Она поймала его глаза своими, после того как он обошел стол и уселся в своё директорское кресло. Джиён всё понимал и сконфузился. И Лиса всё поняла, только вот не могла наехать на него, как на Тэхёна. — Окей… — Он закрыл лицо ладонями на пару секунд, потом сцепил в замок и оперся на них подбородком. — Можешь сказать мне, что хочешь. — Ты использовал меня. — Она выставила вперед руку, в которой держала телефон, потряхивая им и указывая на Джиёна. — В каких-то ваших играх. О которых я ничего не знаю. — Тебе неприятно. Прости. Я понимаю, что ты чувствуешь.       Лиса опустила руку и отвела взгляд в сторону. Глубокий вдох, медленный выдох, и она расслабилась, от того, что её чувства были признаны, а не проигнорированы. Это было настолько исчерпывающе, что она тут же засобиралась уходить, но Джиён остановил её, подойдя и предложив: — Слушай… Давай так. Как компенсацию. Что ты хочешь?       Лиса слегка пнула его в грудь. — Хочу всегда знать, с чем имею дело, чтобы не чувствовать себя использованной. Хочу, чтобы моё реноме в коллективе не было испорчено. И это кроме компенсации. — Твоё реноме не пострадает. Обещаю. — Так, блогерша придёт на телеканал? Или я рискую прослыть врухой? — Придёт.       Джиён и сам рисковал прослыть вруном с таким ответом. Откуда ему знать, что решит Хваса. Но в тот момент он готов был соврать и пообещать что угодно, лишь бы не потерять прежнее расположение Лисы к себе.       За четыре года работы в тандеме, находясь друг от друга в нескольких шагах, в пространстве, разделенном стеной с дверью, Джиён не раз компенсировал ей хрустящими купюрами разного достоинства ситуации, в которых просил выведывать в коллективе какую-то информацию для него, жертвовать выходными ради срочных отчетов для совета директоров или как-то иначе прогибаться под обстоятельства, которые касались его лично. Однако никогда прежде он не замешивал Лису в интрижки, связанные с Тэхёном. Никогда прежде не оставлял её не осведомленной там, где просил подыграть. Никогда прежде не нарушал границы настолько жестко, как сегодня, используя её личный мобильный в режиме громкой связи. И никогда прежде не давал Лисе возможность самой выбрать вариант или размер компенсации за её преданность и участие.       У двери она задержалась и, обернувшись, сказала громче обычного, что о компенсации подумает. Внимательный взгляд Джиёна был свидетельством того, что он всё услышал, и Лиса, не дожидаясь комментариев, вышла из кабинета. В другой день Джиён точно наплёл бы ей в догонку условий, как и чем он готов возмещать моральный ущерб, вышел бы за ней в приемную и склонил к тому, чтобы сразу обо всем договориться, но сейчас он был сосредоточен на другом. Думал, как будет дальше развиваться его спонтанный экспромт, зацепивший Тэхёна, и как долго следует подогревать нетерпение Хеджин своим молчанием. Его откровенно бесило утреннее сообщение от неё. Фактически она нарушила договорённость, не приняв решение, которое Джиён рассчитывал услышать сегодня. Он сознательно игнорировал Хеджин, надеясь, что она заёрзает, ускорится. И угадал. Её нетерпение превратилось в волнение за те несколько часов, пока она ждала ответ на своё сообщение. Ей подошла бы уже и короткая отписка, вроде «окей» или «поговорим позже», или «не подходит, решай сегодня»… Да что угодно, чтобы не пребывать в неопределенности из-за нулевой реакции. — Почему он не отвечает? — Возмущалась она, позвонив Джину. — Я так не могу начать делать дела.       Из дел её ждали контент для новых публикаций на следующую неделю и сборы чемоданов. — Может, банально, занят. — У Джина на заднем фоне слышались звуки торгового порта, громкий стук с эхом и работа механизмов. — Я тоже в запаре. Давай обсудим позже. Ты, кстати, можешь не ждать, а позвонить сама и закрыть вопрос.       Звонить не хотелось, чтобы не выглядеть нерешительной и непоследовательной. Хеджин вообще казалось, что так она проявит слабость и даст Джиёну карт-бланш, после чего он надавит и заставит принять решение в моменте, чего очень хотелось избежать, потому что её шаткое согласие не было выверенным.       Отвлечься на написание текстов не получалось, и Хеджин ушла собирать чемоданы, делая это крайне рассеяно, потому что, то и дело, возвращалась к телефону для бестолковой проверки мессенджеров и соцсетей, застряв в реверсе от собственной установки в голове, что Джиён вот-вот сам ответит или позвонит, и она, если завяжется диалог, будет исходить из того, что он скажет и в каком будет настроении.       Выложив на кровать несколько парео и купальников, Хеджин перебирала, какие взять с собой. Она проделывала тоже самое с шортами и футболками, когда телефон начал ритмично издавать звуки входящих сообщений. Хеджин уловила в предпросмотре последнее с текстом «только сунься и сильно пожалеешь», от чего вытаращила глаза и плюхнулась на кровать, склонив голову над экраном. Отправителя не было у неё в контактах, номер телефона был скрыт, но по содержанию сообщений можно было догадаться, кто он. ??? : «Этот канал перекрутит тебя вместе с костями и твоим поганым гонором». ??? : «А потом выплюнет».       От прочитанного стало немного не по себе, и Хеджин сглотнула, почувствовав, что в горле пересохло. Привычка делать снимки экрана во время провокационных или рабочих переписок сработала автоматически. У неё была отдельная папка для такого, и она её не раз выручала, когда какой-нибудь собеседник пробовал перевернуть реальное положение дел с ног на голову.       Следом за неприятными эмоциями начала подниматься волна возмущения. Какой-то no name, не представившись, угрожает ей. Кто бы это ни был, но кем он себя возомнил, и как посмел её запугивать? А главное, если обсуждение её кандидатуры уже началось, тогда что за вонючее болото представляет из себя коллектив, в котором ей предстоит поработать? Джиён не обещал держать в тайне её возможный приход на канал, но ей захотелось предъявить ему эти сообщения, как позорную утечку, наивно думая, что он, сидя в своем прекрасном кабинете, может не знать об уродливой офисной атмосфере и мерзких подковерных интригах, спровоцированных, возможно, бесхитростным распространением информации.       Скрин тут же улетел Джиёну, и сразу же был просмотрен им. Какое-то время Хеджин наблюдала его присутствие онлайн, а потом последовала такая же нулевая реакция, которая продолжалась с утра.       Вернувшись в чат с угрозами, Хеджин обнаружила, что все они уже удалены. Сперва появилась мысль продолжить диалог в переписке, но она поступила более прямолинейно — позвонила отправителю прямо из мессенджера. И обломалась. Несколько раз звонок был сброшен. У Хеджин была безусловная уверенность в том, что сообщения — дело рук Тэхёна, спрятавшегося за незатейливым ником без аватарки. Подмывало достать его прямо сейчас, что она и сделала, удивившись, что старый, сохранившийся у неё номер телефона работал. Вероятно, это был не единственный мобильный Тэхёна. Предусмотрительно набрав с домашнего, который он не мог знать, Хеджин долго слушала гудки и уже начала сомневаться, что застанет хоть кого-то по ту сторону, но на восьмом сигнале ей ответили, аллокнув обрывисто и безучастно. — Тэхён?       Желая удостовериться перед тем, как наехать, Хваса спросила вежливо, слегка повысив тон голоса, чтобы он не узнал её и не закончил разговор моментально фразой «не туда попали» или подобной. Тэхён выждал паузу в несколько секунд и бодро ответил: — Слушаю. — Это ты, тварь, отправляешь мне всякую хрень? — Что? Кто это? Представьтесь. — Не делай вид, что не узнал мой гонор, о котором написал несколько минут назад? — Я? Написал? Тебе? Ты в своём уме? Сдалась ты мне. — Тэхён! Не смей запугивать меня! Это я перекручу тебя со всем твоим дерьмом. И не выплюну, а переварю. — Ты о чем вообще? Не понимаю. — Поймешь, когда я стану частью коллектива телеканала. — А, понял! У тебя уже заочно есть недоброжелатели. Хм. Сочувствую. — Ты понятия не имеешь, кем я буду на телеканале. Мне будет насрать на тебя и остальных недоброжелателей, поверь. — О как?! Что, будешь сосать начальству, чтобы получить неприкосновенность? Или ты уже чья-то сосучка? Говоришь, тебе угрожают? Не думала о том, что это кто-то из бывших фавориток? — Ты очень удивишься. Купи попкорн. Наблюдай. И, смотри, не подавись.       Хеджин сбросила и тут же позвонила Джиёну. Он ответил мгновенно, ворвавшись в ухо своими четкими и короткими «Да. Привет. Говори». Она опешила, не ожидая, что Джиён так налетит, и что это её остудит. Услышав его голос, Хеджин ощутила, что буквально перегрелась после разговора с Тэхёном. — В общем… Я готова начать работу через неделю, когда вернусь с отдыха. — Супер, Хеджин. Я рад. Спасибо.       Джиён сказал настолько мягко и спокойно, что очень контрастировало с интонацией его первой фразы. — За что? — Ну, скорее за то, что не нарушаешь нашу договоренность и не заставляешь меня ждать ещё неделю. — А-а. — Она-то думала Джиён благодарил её исключительно за согласие, уверенная, что он хотел именно такое решение от неё. — Так, в какой день мне быть и во сколько?       Договорились на понедельник, не рано. Джиён сказал к одиннадцати, что очень обрадовало. Хеджин давно отвыкла от ранних подъемов, нормально воспринимая орущий будильник до девяти утра, только если нужно было ехать в аэропорт и улетать в очередное путешествие. Ради съемок в шоу Тэхёна она тоже была готова просыпаться, во сколько потребуется, но сейчас не жалела, что с шоу ничего не получилось.       В голове осталось ощущение запутанного клубка, из которого торчала длинная нить, символизирующая единственную ясность, что вскрылся давний конфликт, о котором Хеджин думала, как о завершённом навсегда. Она задавала себе много вопросов. «Как будет дальше? А надо ли оно мне? Куда я лезу? Не пожалею ли?»       Тут же вспомнив о Джине, Хеджин улыбнулась, осознав, что его пресловутое «забей» пришлось бы сейчас очень кстати. Хотелось поскорее ему обо всем рассказать и услышать, как он уверено развеет все сомнения и страхи. Не зная, когда Джин освободится и сможет говорить, она написала, что ждёт звонка. Он коротко ответил «оk» а через десять минут набрал её и начал первым: — Зая, я застряну в Пусане до начала следующей недели. — Джин… — Она протянула его имя с досадой.       Ситуация была редкой, но хорошо знакомой. Так бывало, когда случались проблемы с таможней, и приходилось менять билеты, сдвигать даты путешествий, попадать на штрафы и справляться с поломанными планами. — Контейнеры сегодня не растаможатся, есть вопросы к документам. Дальше выходные. Только в понедельник всё решится. — Fuck. — Ну… такое… В целом, не катастрофа. Я поменяю вылет на вторник из Пусана. А ты лети. С Джису. Пусть только билеты возьмет.       «С Джису… Если бы…» — подумала Хеджин и уныло пересказала Джину все важные и неотложные дела подруги, которыми та собиралась заниматься в выходные, а потом она также уныло сообщила, что уже позвонила Джиёну и согласилась работать, добавив: — Надо и мой билет менять на вторник, я не полечу одна. Жаль толко не использованных ночей на вилле, отель за них деньги не вернет, а там космический тариф. Помнишь?       Джин прекрасно помнил, потому что сам оплачивал проживание. Он вызвался уговорить Джису с уверенностью, что у него точно получится. И преуспел. — Ты что, сам купил ей билет и сказал «летишь, не обсуждатся»?       Предположила она, когда Джин перезвонил и сообщил, что Джису согласилась, но такая тактика была скорее свойственна самой Хеджин, а не Джину. Так что она озвучила, как хотела бы поступить сама. — Нет. — Джин легко засмеялся в ответ. — Она бронирует билет на том же рейсе, который и у нас. Наберет тебя, когда оплатит. — Обалдеть.       Они попрощались до вечера, планируя созвониться, чтобы Хеджин рассказала о своих сегодняшних эмоциональных телефонных разговорах. Она в который раз удивлялась умению Джина переубеждать, заезжая с разных сторон настолько легко и по-свойски, что некоторые проникались и меняли решение или мнение даже тогда, когда всё казалось окончательным и неизменным. Умей Хеджин поступать подобным образом, то и сама уболтала бы подругу. Но она ненавидела этот подход, чувствуя в нём мягкую манипуляцию с незаметным запудриванием мозгов, когда ты думаешь, что делаешь свой собственный выбор, хотя на самом деле он всегда оказывается таким, который нужен манипулятору. Она не хотела бы, чтобы подобное кто-либо проворачивал с ней, но была не против, что Джин уговорил таким способом Джису.       

***