зверёныш

Май 2021 Встречу назначили в одной из конспиративных квартир ордена на другом конце города. Добирались больше часа окольными путями и вышли за несколько кварталов до нужного дома. Коннор разглядывал серые высотки с толикой удивления. — Да, Париж может быть и таким. Обычным, — я усмехнулся. — Как часто случается у жителей столиц, сами они не особенно часто посещают достопримечательности, будучи погружёнными в рутину. — Ну и зачем жить рядом со всякими красивыми местами, если всё равно там не бываешь? — резонно поинтересовался сын. — У людей разные причины, — я пожал плечами. — Чаще это квартира, доставшаяся от родителей. Кто-то остаётся из принципа. — Хорошо, что ты не живёшь в городе, — заметил Коннор. — Это не случайно, — я сверился с адресом в письме. — Мегаполис выматывает. Сначала я был поражён американскими масштабами, потом восхищение спало и осталось лишь раздражение от круговерти и вечной спешки. — Ты никогда не хотел вернуться в Англию? — спросил Коннор, остановившись, чтобы погладить трехцветную кошку, которая замурчала, стоило ему пару раз провести по гладкому боку. Я не сразу нашёлся с ответом. Слишком многое осталось на моей родине, с чем я бы не хотел столкнуться снова. Но временами ностальгия накатывала девятым валом, сбивая с толку и заставляя на некоторое время отложить дела. — Скорее нет, чем да, — сказал, наконец, я. — Был морально не готов увидеть то, что осталось от дома, где я провёл детство. — А сейчас? — прищурился сын. — Ты наверняка давно там не был. — Угу, лет пятнадцать точно, — протянул я. — А у тебя есть желание съездить на родину предков? — Наверное, — он сунул нос в куст жёлтых роз. — Раз уж мы всё равно в нужной стороне света. — Я подумаю, — набрав код, я открыл дверь подъезда. — Если не будем сильно заняты, то, возможно, получится. — Было бы здорово, — заметил Коннор, последовав за мной на четвёртый этаж в квартиру под замечательным номером 13. Робер и Лафайет уже ждали нас. Последнему Коннор так обрадовался, что они с порога кинулись обниматься. У меня это вызвало улыбку — сын редко кому позволяет близкий тактильный контакт, а значит, Лафайет ему действительно дорог. Не могу не радоваться тому, что Коннор больше не одинок. Да, я сам приказал ему разорвать связь с прошлым кругом общения, но это было сделано исключительно ради его безопасности. Позже выяснилось, что один из его школьных друзей вступил в братство ассасинов незадолго до того, как Коннор обратился ко мне. Я редко ошибаюсь, к моему большому сожалению. — Ну и накатался я на машине, — посетовал Лафайет, когда мы расселись по табуреткам в маленькой кухне. — В ближайшее время собираюсь передвигаться исключительно пешком. — Это была вынужденная мера, — развёл руками я. — Случались какие-нибудь недоразумения по пути? — Месье Ли дважды замечал слежку, однако нам удавалось оторваться, — поделился писатель, разливая вино по бокалам. — Он отличный водитель. — Значит, я не ошибся с выбором, — я хмыкнул, краем глаза заметив, что Коннор нахмурился. — Итак, Робер, что там с картой? — Её немного подпортило влагой, но основная часть обозначений сохранилась, — Де Сабле достал из дипломата папку с документами и извлёк пожелтевшую от времени карту. — Пришлось попотеть, чтобы разобрать стену в одной из катакомб. Едва не обвалилась половина захоронений, черт бы их побрал. Вообще, документ, лежащий перед нами, назывался картой условно. На деле он представлял хаотично разбросанные по листу закорючки разных цветов — чёрного, красного, зелёного, синего. — В прошлом над ней бились многие известные знатоки шифров, но никто так и не осилил, — сообщил Верховный магистр. Коннор прищурился, видимо, пытаясь применить свои способности. Судя по недовольному ворчанию под нос, у него вполне ожидаемо не получилось. — Да уж, тяжёлый случай, — сказал Лафайет, доставая из рюкзака профессиональную лупу на небольшом штативе. — Мы тут не на один час, скажу сразу. — Главное — результат. Так что не торопитесь, друг мой, — хлопнул его по плечу Робер. — В таком случае приступим, — писатель тщательно прошёлся по листу, рассматривая каждый знак. — Знаете, у меня появилось впечатление, что недостающие части не стёрлись, их специально сделали невидимыми. Ничего страшного, я прихватил с собой реагенты. Правда, я не гарантирую, что они подействуют… — Не попробуем — не узнаем, — заметил я, заглянув ему через плечо. — А как ты вообще пришёл к тому, что хочешь заниматься подобным? — поинтересовался Коннор. — Меня с детства завораживали культуры древности. Я часами мог изучать египетские письмена, скандинавские руны, шумерские насечки — всё, что попадалось на глаза. Родители поддерживали мои увлечения, — отозвался Лафайет, аккуратно проведя кисточкой в середине карты. — Став постарше, обратил внимание на шифры. Разбирал чужие, создал несколько своих. Мне повезло с научным руководителем в университете, и мы вместе написали подробную работу. Потом меня потянуло в литературу, но прежняя, так сказать, гиперфиксация меня не оставила, и я стал совмещать науку и искусство слова. — Я нашёл его случайно в одном из литературных клубов, — пояснил Де Сабле, отпив щедрый глоток бургундского. — Оказался настоящим самородком. — Вы мне льстите, магистр, — кокетливо улыбнулся Лафайет, делая очередную пометку в блокноте. — Просто люблю неординарные задачи и их решение. — Нашему отделу он тоже немало помог, — сказал я Коннору, внимательно следившему за процессом расшифровки. — А я думал, что он всего лишь пишет интересные романы про альтернативную историю, — с укоризной посмотрел на меня сын. — Ты не можешь отрицать этого факта, — я снисходительно усмехнулся. Неодобрительно фыркнув, Коннор вернулся к наблюдению. — Так… Вроде бы, у меня получилось выстроить первую, черновую схему. Она метафоричная, как в большинстве подобных документов, — наморщил лоб писатель. — Как в Библии, только ещё хуже. — Разберемся, — Робер тут же принял серьёзный сосредоточенный вид. — Озвучьте, месье Лафайет. — Змей прячется в темноте и ищет Собаку. Восемь и семь станут началом, сотня — концом. Только самый зоркий глаз обнаружит старый шрам, — медленно прочёл писатель и подчеркнул несколько слов. — Вот за это я и не люблю старинных картографов, — страдальчески произнёс Робер, заглянув в опустевшую бутылку. — Что это вообще значит? — Да уж, более туманных указаний на тайник и придумать сложно, — хмыкнул я. — Собака с большой буквы? — Коннор заглянул в записи друга. — Почему-то именно так, — пожал плечами тот. — Скорее всего, это название конкретного места, но подобных ему полно по всему миру. — Давайте сделаем список наиболее вероятных, потом соединим с оставшейся частью и посмотрим, что будет сочетаться лучше всего, — предложил я, поразмыслив. — Нужно сузить круг поиска хотя бы до одного материка. — Резонно, — согласился Де Сабле, и ещё несколько часов мы провели, разыскивая точки, имеющие в своём названии хотя бы отдалённое отношение к собакам. Список и правда получился внушительный, что неудивительно, ведь эти животные сопровождают нас практически с нашего появления как разумного вида. — Пожалуй, на сегодня нам следует закончить, — возвестил Верховный магистр, когда стемнело. — Утром напишу, где встречаемся. Сами понимаете, лучше не задерживаться на одном месте. Коннор молчал всю дорогу до отеля, видимо, глубоко погружённый в мысли. Потом ещё некоторое время он сидел, рисуя в блокноте одному ему понятные обозначения. — Тебе надо поесть, — я тронул его за плечо. — И правда, — он поднял взгляд от бумаги. — Мне кажется, я нашёл зацепку. Решение уже близко… Я думаю, тайник все-таки в Европе. Вот только что мы там найдем? — Артефакт. Или ещё одну карту, — я пожал плечами, придвинув к нему тарелку и налив в стакан его любимый апельсиновый сок. — Там может быть что угодно. — Зачем Предтечи создали столько артефактов? Неужели всеми ими раньше пользовались? — с набитым ртом спросил Коннор. — Большей частью — да, — я отрезал кусочек от стейка. — Но некоторые были задуманы на крайний случай. Предтечи вообще не предполагали, что люди когда-нибудь до них доберутся. — Они явно не рассчитывали, что мы будем такими пытливыми, — хмыкнул Коннор. — Мы — неудачный эксперимент, вышедший из-под контроля, да? — Интересная точка зрения, — я усмехнулся, отпив глоток вина. — И, полагаю, близкая к истине. Одному из ассасинов в начале десятых годов прошлого века удалось пообщаться с кем-то вроде проекции женщины из расы Тех, Кто Пришёл Раньше. — Ух ты, — у сына загорелись глаза. — Он узнал что-то полезное? — М-м-м… В какой-то мере, — я наморщил лоб, вспоминая содержание архивных отчётов братства, которые по счастливой случайности попали мне в руки пару лет назад. — С точки зрения взаимодействия с давно исчезнувшей расой это было определенно полезно. С практической же не совсем — дама попалась летящая и со склочным характером, так что бедняга ассасин битых три часа выслушивал сплетни семидесятипятитысячелетней давности. Единственное важное, что удалось выяснить — они готовились к всемирной катастрофе, но так и не смогли её предотвратить. А ещё нас ждёт такая же, если мы не изменим мировой порядок. Коннор чуть не подавился соком. — Насколько скоро это случится? — Никто не знает. Предсказания Предтеч, как ты уже успел убедиться, весьма туманны и абстрактны. И не стоит считать их в полной мере достоверным источником, — я развёл руками. — Хотя ассасины со мной бы поспорили. Что поделать — они в большой степени марионетки Предтеч, чем мы. — Так вот в чем дело, — пробормотал Коннор, откладывая вилку с ножом. — Робер знает что-нибудь про эти предсказания? — Скорее всего, — вооружившись салфеткой, я стёр остатки соуса с подбородка и рта сына. — Спросишь у него. Мы всё равно долго будем сидеть над картой. — Может, и не очень долго, — он загадочно улыбнулся. Я долго не мог уснуть, тогда как Коннор засопел, едва коснувшись головой подушки. Немудрено — мозговой штурм выматывает посильнее, чем физические тренировки. Я смотрел в потолок, осмысливая произошедшее за день, да и за последний месяц в целом. Появление Альтаира, вынужденное убийство племянницы друга, мои вернувшиеся крылья… С одной стороны, я как будто стал дышать свободнее. С другой… Я терял контроль над ситуацией. Снова. Моё тело, мой разум вышли за пределы рамок рационального, я будто вернулся в свои тридцать три года, потерянный, сбитый с толку. Было, правда, одно разительное отличие — я не одинок. Коннор заворочался, пробормотал что-то во сне, прижался ко мне крепче. Я провёл по его волосам, чувствуя, как спокойствие возвращается. Больше никому не удавалось усмирить мою смятенную душу, кроме него и Дзио. Где бы я был без них двоих? Страшно представить. Сколько раз в их отсутствие я прикладывал дуло пистолета к виску, собираясь разрешить все проблемы раз и навсегда… — Хэйтем, что-то не так? — сонно пробормотал сын. — У тебя сердце быстро бьётся. — Просто дурацкие мысли перед сном, — я подоткнул ему одеяло. — Спи. Как оказалось утром, не зря Коннор столько просидел над вариантами толкования загадки Предтеч. — Я понял, куда нам нужно, — торжественно возвестил он, когда мы опять собрались в неприметной высотке на другом конце города и сократили список возможных мест едва ли не наполовину. — Я весь внимание, — Робер даже оторвался от забивания трубки табаком. — Смотрите: Змея — это, скорее всего, какой-то тоннель. Понятно, что темнота присутствует во всех из них, но здесь это подчёркнуто, так что ищем названия, которые переводятся подобным образом, — Коннор показывал карандашом на схеме. — Темза. Теперь Собака. В Лондоне есть Собачий остров, район Ист-Энда. И от него идёт тоннель к Гринвичу. Я сначала сомневался, но цифры подтвердили мою догадку. — Это количество ступеней с северной и с южной сторон, — пробормотал я, вспоминая, как отец рассказывал мне о проектировании Гринвичского тоннеля. — Раз уж коренной лондонец с нами согласен, то, полагаю, можно считать местонахождение тайника установленным, — ухмыльнулся Робер. — Сама судьба ведёт тебя домой, Хэйтем. — Кто я такой, чтобы с ней спорить, — театрально произнёс я. — Что ж, займусь билетами. Перед нами остро встал вопрос, брать ли с собой Лафайета. Он, конечно же, рвался ехать с нами и участвовать в поиске тайника, но мы с Робером склонялись к тому, чтобы оставить его под охраной во Франции. Про нашу миссию знало минимальное количество людей, однако не стоило недооценивать противника. В час с небольшим мы с Коннором уже стояли на вокзале в ожидании поезда. — Пару часов, и мы на месте. Все-таки мне сложно привыкнуть к тому, что границы так близко, — сказал Коннор, изучая маршрут. — Думаю, тебе бы понравилось в России. Там есть места, где между ближайшими городами расстояние в восемьсот километров сплошной тайги, — хмыкнул я. — Ого… Я бы хотел там побывать, — с толикой восхищения отозвался сын. — Возможно, получится. Кто знает, куда нас приведёт следующая находка, — мы зашли в вагон, осматриваясь с помощью орлиного зрения. Ауры пассажиров стабильно полыхали спокойным голубым светом, ни капли красного или золотого. Либо мы действительно опережаем ассасинов (в чем я лично сомневаюсь), либо они затаились и выжидают удобного момента для нападения. Через несколько минут состав двинулся с места. Глядя на плывущие за окном пейзажи, я старался очистить мысли и не погружаться с головой в воспоминания. Получалось, ясное дело, плохо. — Тебе страшно возвращаться? — спросил вдруг Коннор, прищурившись. — Ну… Есть немного, — нехотя признал я. — Мне казалось, что я смог отпустить и отца, и болезненные моменты в целом. Теперь я ни в чем не уверен. Чем ближе мы к Лондону, тем больше всплывает из памяти. Как утопленники, уже мысленно добавил я. — Если встретишься со страхами лицом к лицу, станет легче, — уверенно заявил Коннор. — К тому же, я буду рядом, если что-то вдруг пойдёт не так. — Думаешь, нужно действовать настолько радикально? — я невесело усмехнулся. — Ладно, я позвоню женщине, которая присматривает за домом, так уж и быть. Только потому, что ты попросил, а не из ностальгии, понятно? — Да, конечно, — кивнул он и сполз вниз по сиденью, натянув капюшон на глаза. — Будет здорово посмотреть, где прошло твоё детство. Мне до сих пор непривычно, что кто-то интересуется моим прошлым из искреннего любопытства и сочувствия, а не с целью отыскать точки давления. До Коннора, пожалуй, никто так не делал. Я бы тоже хотел узнать, каким он был до того, как я его встретил, но вряд ли что-то сохранилось. Разве только поднять архивы… Да, пожалуй, этим я и займусь, когда вернёмся в США. Женский механический голос объявил нашу остановку, и мы сошли на перрон вокзала Сент-Панкрас. — Да уж, тут многое изменилось, — я открыл карту на смартфоне, решив не испытывать судьбу и не проверять, насколько я забыл город. — Доберемся на метро, минут за сорок пять. Коннор шёл чуть позади меня, стараясь не отставать. Людей было много, но угрозы от них не исходило. Интересно, возродилось ли гнездо ассасинов в столице? Мой наставник весьма гордился тем, что во времена молодости участвовал в его устранении. Впрочем, Верховный магистр регулярно получал отчеты из Лондона, и, если бы там было что-то из ряда вон выходящее, он бы меня предупредил. О, этот неповторимый запах лондонского метро… Да, я определённо скучал по городу. Украдкой, стараясь не зацикливаться, но скучал. Краем глаза следя за Коннором, я знаком подозвал его ближе после того, как людской поток нас разделил. — Как тут всё не похоже на Штаты, — сказал он, перекрикивая шум электрички. — По-другому, чем во Франции. — Тебе здесь тоже понравится, обещаю, — ответил я, придерживая его, когда состав притормозил. — Только помни, что у англичан тысячелетняя неприязнь к французам, и не сравнивай достопримечательности и прочие вещи в публичных местах. Он рассмеялся, и его смех утонул в стуке колёс. — Как так получилось, что твой лучший друг — француз, а, Хэйтем? — спросил Коннор с абсолютно серьёзным лицом. — Ты же англичанин. — Пути господни неисповедимы, — так же серьёзно отозвался я. — К тому же, из участников враждующих фракций довольно часто получаются прекрасные союзники, как бы парадоксально это ни звучало. Вот тебе пример: дружба моего отца и моего наставника. Отец даже хотел выдать замуж за него мою сестру, прекрасно зная, что он тамплиер. — У тебя есть сестра? — изумлённо уставился на меня сын. — Ты не говорил… — Видишь ли, Коннор… — я помрачнел и запнулся, подбирая слова. — Её похитили в ночь гибели отца, и я так и не смог её найти, хотя объездил весь мир. Сначала я искал Дженнифер вместе с наставником, потом с хорошим другом… Я не мог продолжать, вспомнив, что случилось с Джимом. — Ты отступил, потому что он погиб, да? — понимающе произнёс Коннор. — Отчасти. Просто я осознал, что, скорее всего, сестра давным-давно мертва, — я потянулся за сигаретой. — Сложно смириться с тем, что практически ни одна из твоих целей не достигнута. Тем временем мы добрались до пункта назначения, и я смог переключиться на более насущные проблемы. — Надеюсь, нам не придётся ощупывать каждый кирпичик туннеля, — хмыкнул я, спускаясь по лестнице и считая ступеньки. Ровно восемьдесят семь. Тусклый желтый свет ламп слабо разгонял царящий под землёй сумрак. Пахло сыростью, и по сравнению с поверхностью было гораздо прохладнее. В орлином зрении туннель слегка расплывался, будто затянутый белесым туманом. — Я его чувствую, — сообщил тихо Коннор, дождавшись, пока редкие прохожие уйдут далеко вперёд. — Хм, я вроде бы тоже, — я провёл кончиками пальцев по влажной стене. — Где-то рядом. Может быть, метрах в десяти. В какой-то момент мы одновременно остановились, глядя на полыхающий золотым светом участок стены. Снаружи он никак не выделялся. — Что ж, попробуем неоднократно испытанный метод, — сказал я, выпустив из рукава скрытый клинок и направив его в щель между кирпичами. — Подобный механизм я видел в Италии. Ассасинские тайники довольно похожи по строению. Мне повезло — с тихим щелканьем кирпич ушёл в сторону, открывая взору тканевый свёрток. Находка отправилась Коннору в рюкзак — лучше будет рассмотреть в безопасном (насколько это возможно) месте. — Как насчёт попробовать английскую национальную кухню? — ухмыльнулся я, когда мы проходили мимо фудкорта. — Я читал, что большая часть блюд готовится с огромным количеством жира и много часов. Не знаю… Страшновато, — поежился Коннор. — Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, — заметил я. — Настаивать я, конечно, не буду. Коннор закатил глаза, мол, меня на слабо не возьмешь, и отправился к ближайшему прилавку. — Как ты можешь заметить, выбор не заканчивается на пресловутой рыбе с картошкой, — я усмехнулся. — Подсказать или определишься сам? — Доверюсь чутью, — ответил он и заказал три разных блюда, ткнув наугад в меню. Дополнив заказ чаем, он расплатился и отыскал столик в углу зала. Привычка держать защищённой спину всегда полезна. — Что? — он подозрительно смотрел на меня, потому что я не смог сдержать смех. — Я выбрал какую-то гадость? — Узнаешь, дорогой мой, — я загадочно ухмыльнулся. — Не стану портить первый опыт. Собственно говоря, Коннор не выбрал ничего особенно ужасного — всего лишь говядину по-веллингтонски, пудинг с говядиной и почками и «Жабу в норке». Ясное дело, мне стоило вмешаться — хотя бы отговорить от второго блюда, но раз сын решил экспериментировать… Посмотрим, что выйдет. Когда Коннор вернулся с готовым заказом, лицо у него было крайне озадаченное. — Это выглядит… Странно, — он опасливо потыкал пудинг вилкой. — Рискнёшь попробовать? — я насмешливо приподнял бровь. — Пф. Легко, — он мужественно взял кусочек начинки в рот. Взгляд Коннора был непередаваем. В нём смешались удивление, недоумение, отвращение и вся скорбь индейского народа. Спустя невыносимо долгую паузу он всё же решился проглотить, и далось ему это с огромным трудом. — Полагаю, с пудингом ты закончил, — сказал я, и Коннор кивнул, торопливо запивая неудачный опыт чаем. Я пододвинул тарелку к себе и, как ни в чем не бывало, принялся за еду. Человеку непривычному данное блюдо действительно будет сложновато осилить, уж очень специфический у него вкус благодаря жиру нутрии. Тем временем Коннор подобрался к говядине по-веллингтонски. Она произвела на него гораздо более благоприятное впечатление, и он съел почти половину. — Скажи мне, отец: как можно было додуматься завернуть мясо в слоёное тесто и напихать туда ещё до кучи грибов? — поинтересовался он, принимаясь за «Жабу в норке» (она понравилась ему больше всех). — Поверь мне, Коннор, это ещё не самое странное сочетание, — я хмыкнул. — Ну, что думаешь про британскую национальную кухню? Коннор отвёл взгляд и что-то пробормотал себе под нос. — Знаешь… Чай у вас и правда хорошо получается, — протянул он, наконец, и я расхохотался. — Не смущайся, мне тоже больше симпатична французская кухня. И испанская, кстати, — я допил чай. — Что ж, теперь отправимся дальше. Семейный особняк расположился на углу площади Королевы. — Ранее считалось, что статуя неподалёку изображает королеву Анну, позже выяснилось, что это Шарлотта, жена Георга 3. Отец купил особняк за бесценок у одного из проигравших наследство в карты собственников, — сообщил я, когда мы подошли близко. — Дом был старым и обладал внушительной историей. Соседи косились на него с неодобрением — слухи ходили самые разные, кто-то даже упоминал старое проклятие, преследовавшие всех обитателей. Отец, конечно же, в него не верил. Возможно, зря. — Я тоже не верю в проклятия, — отозвался сын. — Каждый сам вершит свою судьбу. — И не только свою, — пробормотал я, нажимая на кнопку звонка. Его глухое жужжание растворилось в тишине пустующего многие годы дома. Спустя некоторое время раздались шаркающие шаги, и дверь открыла усталая пожилая женщина. — Мистер Кенуэй, — она подслеповато прищурилась, переводя взгляд с меня на Коннора. — А это… — Мой сын, миссис Мердок. Захотел побывать в родовом гнезде, — я улыбнулся. — Входите, — она исчезла в сумраке прихожей. — Давно же вы не приезжали. — Да знаете, дел всегда невпроворот, — с толикой вины ответил я. — Позабыли родную Англию, — с укоризной заметила миссис Мердок, включая свет. — С Америкой всегда так. Её жадность не знает пределов. Только и знает, что жрать людей и ресурсы. Коннор недоуменно покосился на меня. — Она всегда была… Своеобразной. Не обращай внимания, — шепнул я. Дом тяжело вздыхал, скрипя половицами. Затхлый воздух не уходил, несмотря на распахнутые на первом этаже окна. В закатных лучах кружилась, медленно оседая, пыль. Понятное дело, миссис Мердок не могла держать особняк в идеальном порядке — возраст не позволял, да и необходимости не было. Запустение царило здесь в полной мере. — После реставрации я был здесь только один раз, — сказал я, проведя кончиками пальцев по лакированной поверхности одного из комодов. — Почему? — спросил Коннор, разглядывая выцветшие корешки книг на огромном стеллаже. — Моя мать отказалась от меня. Не смогла принять, что я убил человека, — я поправил покосившуюся картину. — Спустя годы я всё же смог понять её. Не каждый сможет находиться рядом с тем, кто в десять лет сумел вогнать кухонный нож в чужую грудную клетку по самую рукоятку. Даже если это твой ребёнок, который пытался тебя защитить. Коннор обернулся, оторвавшись от разглядывания картинок в толстенной энциклопедии. — То есть… Ты остался совсем один в десять лет? — Ну, не совсем. Меня взял под опеку друг отца, — уточнил я. — Он воспитывал меня в высшей степени правильно… По крайней мере, с его точки зрения. — Реджинальд Бёрч? — Коннор протянул мне альбом с пожелтевшими фотографиями. — Тут подписано… Ты совсем на себя не похож. Только глаза. — Где ты это взял? — я вгляделся в фотографию, где стояли рядом мой отец, мать, сестра, Реджинальд и я впереди всех с хмурым лицом — я в детстве отчаянно не любил фотографироваться, меня раздражала необходимость замирать на одном месте. — Сверху книг лежало, — Коннор пожал плечами. — Сколько тебе лет на этом фото? — Так… Тысяча девятьсот семидесятый… Значит, шесть, — я хмыкнул. — Дедушка красивый, — отметил Коннор. — Судя по выправке, он был военным, да? — Служил в юности во флоте, — я вздохнул, перелистывая страницу альбома. — Вот, смотри, здесь он в парадной форме рядом с кораблем «Арк Роял». — Ого, — в глазах Коннора вспыхнуло восхищение. — Меня всегда тянуло к морю… Теперь понятно, в кого. А ты никогда не думал пойти по его стопам? Я прикусил губу, размышляя. С одной стороны, не хотелось, чтобы Коннор узнал, во что со временем превратились моя любовь к отцу. С другой… Я же обещал ему быть откровенным. — Видишь ли, Коннор… Со временем я пришёл к выводу, что не хочу быть похожим на него. Меня часто попрекали тем, что я не уважаю его память, ступив на путь тамплиера. Коннор прищурился. — Кто упрекал? Ассасины? Разговор повернул в совсем уж неприятное русло. — Да… Мне… Пришлось убить нескольких его друзей, — помедлив, я всё же ответил. — Другого выхода не было. — Не оправдывайся, — сын покачал головой. — Виноват не только ты, но и вражда идеологий, живущая веками. Если бы не она, ничего бы не случилось. — Я сделал выбор, Коннор. Сам. Исходя из разумных причин, конечно же… Коннор дёрнул плечом, очевидно не согласившись, но спорить не стал. — Что бы ты сделал, если бы появилась возможность выяснить, кто убил твоего отца? — спросил вдруг он. — Коннор, что ты задумал? — я скрестил руки на груди. — Если я смог узнать, кто напал на Верховного магистра, то почему бы не попробовать так же и в твоём случае? — его глаза блеснули азартом. — Слишком много лет прошло… Вряд ли у тебя получится, — с сомнением ответил я. — К тому же… Я почти смирился. — Неправда, — он подошёл вплотную. — Ты до сих пор злишься. — Ты прав, — я не отвёл взгляд. — Так что, тебе нужно только моё разрешение? — Ага, — кивнул он. — И артефакт, что мы нашли сегодня.