зверёныш

Коннор сидел рядом с Хэйтемом, внимательно слушая доклад Верховного магистра. Новости были, мягко говоря, неутешительные. За последние две недели ассасины совершили диверсии в четырёх странах. Людские потери со стороны ордена не были особенно большими, однако враг получил информацию, и это в какой-то степени даже хуже (по крайней мере, по мнению Де Сабле). — Господа, — сказал Робер, нахмурившись. — Братство подняло голову и впервые за последние двадцать лет настолько обнаглело, что организовывает покушения на глав ячеек ордена во всех сторонах света. Магистр Кенуэй не даст соврать. — Мне повезло, что их целью не была моя смерть, — усмехнулся невесело Хэйтем. — Да и горячее участие моего ученика помогло… Решить проблему. В какой-то мере. — Не каждому новичку под силу справиться с мастер-ассасином, магистр. Как вам удалось достигнуть таких успехов в обучении? — поинтересовался кто-то из братьев. — Наследственное, — отшутился старший Кенуэй и получил в ответ волну сдержанных смешков. Он никому из них не доверяет, подумал Коннор. Кроме Робера и Тилля, пожалуй. Тут дверь распахнулась, и в зал вбежала темноволосая девушка в чёрном костюме-тройке. — Прошу простить за опоздание, — бросила она присутствующим и заняла пустующий стул рядом с Верховным магистром. — Мария Торпе, его племянница и секретарь, — шепнул Хэйтем сыну на ухо. — А также одна из самых искусных убийц ордена. Коннор по привычке посмотрел на новоприбывшую орлиным зрением и вроде бы не заметил ничего необычного. Разве что иногда аура подергивалась рябью, словно гладь озера под порывом ветра. — Она лучше всех осведомлена о делах ордена? — уточнил Коннор еле слышно. — После самого Робера — да. А что? — покосился на него Хэйтем. — Ничего. Просто спросил, — пожал плечами индеец и вернулся к наблюдению. Из докладов прочих тамплиеров полезной информации набралась от силы половина: если вкратце, то ассасины прощупывают почву, выясняя слабые места ордена, провоцируя, играя, не выходя на открытые массовые столкновения. Остальную часть занимали финансовые отчёты, нюансы экономики, сплетни и слухи. Было заметно, что Верховный магистр начинает откровенно скучать. — Если желающих выступить больше не имеется, то я предлагаю приступить к фуршету, — объявил Де Сабле. — Шампанского, дорогие братья? Коннор, отчаянно не любивший подобные мероприятия, поморщился. Сегодня ему пить не хотелось от слова совсем, нужно было держать ухо востро. Что-то не давало ему покоя. Он уже несколько раз обошёл зал по кругу, высматривая подозрительное — будь то жест, неосторожная реплика, двусмысленный взгляд… Хэйтема, казалось, ничего не напрягало, но Коннор тоже знал, что он наблюдает. Бокал в его руках пустел медленно, ровно настолько, чтобы не привлекать внимание и одновременно с этим не терять концентрацию. Как известно, тот кто категорически отказывается от алкоголя, вызывает недоумение и подозрение. Поэтому Коннор тоже взял бокал с подноса официанта и сделал несколько глотков. Де Сабле нарочито не сказал ничего особенно важного, в этом Коннор был уверен на сто процентов. Когда подозреваешь всех и каждого, становится сложнее подобрать слова и количество информации, которое можно подать без риска. Наверняка, Верховный магистр поделится чем-то действительно важным с отцом наедине, стоит лишь подождать. Да и насчёт артефактов хотелось бы наконец спросить. Вдруг на периферии зрения мелькнуло белое пятно. Меньше, чем на секунду. Коннор потер глаза и ещё раз огляделся. Снова оно, теперь уже в другом месте, ближе к группе людей, с которой стоял Робер. «Что-то не так?» — раздался в голове голос отца. «Я видел кого-то краем глаза. Чужой» — ответил Коннор, неторопливо пробираясь сквозь толпу. «Пойду проверю» «Не приближайся слишком сильно. Я тоже чувствую его присутствие» — ответил Хэйтем и, как бы невзначай, подошёл с другой стороны зала. «Кто-то сильный. Скорее всего, очередной мастер-ассасин» «Почему его не видно?» — Коннор замер на расстоянии нескольких метров от предполагаемой цели лазутчика. «Артефакт, о котором нам ничего не известно, полагаю» — Хэйтем незаметным движением поправил рукав, где был спрятан клинок. И тут в воздухе взорвался сноп искр, ослепив всех присутствующих. Белая тень обрела плоть и перерезала горло ближайшему тамплиеру. Началась жуткая давка. Кто-то выхватил огнестрельное оружие, кто-то рвался к выходу. Верховный магистр едва увернулся от удара ассасина и сбил его с ног мощным толчком в грудь. Тот не растерялся и тут же исчез в толпе, оставляя за собой след из истекающих кровью тел. — Magnifique, — пробормотал Робер, утирая пот со лба. — Я так и знал, что они так просто не отступятся. — Ты не ранен? — Хэйтем наконец-то сумел до него добраться. — Нет. Убийца был не очень-то настойчив, — усмехнулся Де Сабле. — И вроде бы ничего не украдено… Зачем приходил, спрашивается. — Навести панику в наших рядах. И ему это удалось, — поморщился старший Кенуэй. — Удивительно, что не начали палить друг в друга. — Тут всё не так просто, — заметил Коннор, оглядываясь. — Вы же отправили кого-то за ассасином? — Да, Марию, — кивнул Робер. — Попросил привести его живым. И тут из левой ноздри Верховного магистра неторопливо потекла струйка крови, казавшейся чёрной в тусклом свете старых ламп. — Робер, ты все-таки словил в нос, да? — прищурился Хэйтем. — Хм… Вообще-то нет, — озадаченно сказал Де Сабле, доставая платок и промокая лицо. — Давление скакнуло, наверное. — Боюсь, что нет, магистр, — покачал головой Коннор, наблюдая, как белки глаз Робера краснеют из-за лопнувших сосудов. — О Боже, — Хэйтем еле успел подхватить друга, когда тот внезапно лишился сил и не смог более стоять на ногах. — Тебя отравили. — Следовало… Ожидать, — Робер закашлялся и сплюнул кровавый сгусток. — Merde! Альтаир в своём репертуаре. Хэйтем судорожно шарился по дипломату, пытаясь найти подходящий состав, который мог бы купировать эффект яда. Коннор отогнал прочих тамплиеров и затащил Верховного магистра на стол. Выглядел Робер крайне паршиво: бледный как мел, непрерывно текущая из носа, рта и глаз кровь, бьющая тело крупная дрожь и сводящие конечности судороги… — Он должен быть мёртв уже пять минут как. Эта дрянь очень сильная. Я уже сталкивался с таким раньше, — заметил старший Кенуэй, вливая Роберу в рот зелёную жидкость из пузырька. — Это всё… Яблоко, — слабо улыбнулся магистр, обнажив розовые от крови зубы. — Оно укрепило моё тело в процессе изучения. — Помолчи, пожалуйста, у тебя не так много сил, — рявкнул на него Хэйтем, проверяя пульс. — Черт, не помогает! В его глазах плескалось настоящее отчаяние. — Отец, подожди, — Коннор прищурился, вызывая орлиное зрение. Голубую ауру Де Сабле затянула чёрная паутина, оплетая грудь и частично голову. — Это не просто яд. Он похож по действию, но гораздо глубже. Тоже… Артефакт. Коннор сжал руку Хэйтема, напоминая, как правильно смотреть, и тот сквозь зубы выругался. — Да уж, тут простой антидот не спасет. Мы… Можем помочь? — Думаю, что да, — уверенно сказал Коннор, помещая ладонь Роберу на грудь напротив сердца. — Просто будь рядом, хорошо? Я, кажется, понял, что нужно сделать. Хэйтем кивнул и встал по другую сторону стола, чтобы по возможности контролировать происходящее. Коннор тем временем ухнул в привычную магическую темень (впрочем, он до сих пор не был уверен, магия ли это вообще). Выцепив во мраке слабо вспыхнувшую искру, он последовал за ней, понемногу вытягивая светящуюся голубым нить. Время здесь текло по-другому, чем в реальности, и можно было не спешить, выискивая правильный путь. Артефакт ощущался как нечто чужеродное, плотное, густое, забирающее силы. Где-то рядом полыхала неровным пламенем сущность Де Сабле. — Ага, — пробормотал Коннор, и липкая дрянь попыталась от него ускользнуть, притворившись частью тьмы. Не тут-то было — индеец отчётливо видел её оплывшие, блестящие края, и щупальца, тянущиеся к своей жертве. — Отец, нужна твоя помощь. Силуэт Хэйтема вспорол вечную ночь, и клякса артефакта запузырилась, забулькала, зашипела, словно выкипая от нестерпимой яркости. Коннор напал неожиданно, коршуном рухнув на эфемерного противника и запустил руки в жгучую жижу, надеясь добраться до самой сути и оборвать её существование. На ощупь было похоже на плотный клубок корней, покрытых слизью. В середине обнаружился трепещущий, дергающий комок, который Коннор раздавил пальцами. Резко посветлело. Коннор очнулся и обнаружил, что восковая бледность постепенно сходит с лица Верховного магистра и кровь постепенно перестаёт течь. — Ты справился, — сказал Хэйтем с отчётливым восхищением в голосе. — Мы справились, — поправил Коннор и слез со стола. — Сколько времени прошло? — хрипло поинтересовался Робер, облизывая потрескавшиеся пересохшие губы. — Полчаса, — ответил старший Кенуэй, бросив взгляд на часы. — Мария… Уже должна была вернуться, — сказал Де Сабле и сел, потирая виски. — Зря я её отправил. В зал торопливо вошёл Тилль. — Ассасин был один, больше никого обнаружить не удалось. Магистр, как вы? — Могло быть и хуже. Но, благодаря моим дорогим друзьям, я снова в строю… Почти что, — он ухмыльнулся и подмигнул Коннору. — Как только решим проблему с Альтаиром, мы обязательно обсудим вашу проблему, юный месье Кенуэй. — Спасибо, — пробормотал Коннор, осматриваясь. Что-то выбивалось из общей картины. С одной стороны, не следует расходовать слишком много сил за раз — исцеление Верховного магистра далось не так уж легко. С другой стороны, если удастся поймать мастер-ассасина, применив способности… Коннор снова призвал орлиное зрение и прошёлся по тем местам, где пробегал враг, пытаясь восстановить события. Логично предположить, что лазутчик проник ради того, чтобы отправить магистра к праотцам, ведь так? Однако чутье говорило индейцу, что правда кроется гораздо глубже. Он чуть напрягся и увидел белый силуэт, следующий по известной траектории, расплываясь и норовя исчезнуть. Стоял то там, то здесь, слушая разговоры тамплиеров, никуда не торопился, уверенно шагал к цели. Но был ли Робер целью? Рядом с Де Сабле картинка стала совсем размытой, как будто невидимый художник провёл мокрой кистью по акварельному пейзажу, желая скрыть неудачные детали… Скрыть… Вот оно! Коннор подошёл ближе, пытаясь разогнать белесую дымку, затянувшую Верховного магистра и тех, кто стоял рядом с ним. Чья-то рука незаметно бросила в его стакан шампанского какой-то чёрный кусочек, тут же растворившийся без следа. — Кто же ты? — скрипнул зубами Коннор, подобравшийся вплотную и силящийся разглядеть отравителя. Ситуация повторялась — снова невозможность разглядеть лицо, как в случае с убийцей матери. Нет, в этот раз он не отступится! — Покажись, хватит прятаться! Завеса дрогнула и спала. Коннор замер, не веря своим глазам. Потом тряхнул головой, сосредотачиваясь на настоящем, и выскочил в коридор, разыскивая светящийся след. — Коннор, куда ты? — Хэйтем ухватил его за плечо, останавливая. — Что ты видел? — Магистра отравил не Альтаир. Он лишь отвлёк внимание, — тихо сообщил Коннор. — Это была Мария. И эти двое явно в сговоре, раз умудрились скрыть правду даже от орлиного зрения. — Я не позволю тебе бросаться в погоню за одним из главных ассасинов в братстве, — отрезал старший Кенуэй спустя невыносимо долгую паузу. — Так пойдём со мной. Вдвоём мы точно справимся, — индеец прищурился. — У нас есть шанс поймать и ассасина, и его сообщника. Отступать глупо. Они не могли далеко уйти. Хэйтем наморщил лоб, размышляя. Потом махнул рукой. — Ты прав. Проблем от их бегства будет гораздо больше. Тилль! Просмотри за Робером, пока мы… Разбираемся. — Уверен, что стоит? — Линдеманн стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди. — У этих ублюдков, по-видимому, полны карманы артефактов. — У нас тоже есть козырь в рукаве, — ухмыльнулся Хэйтем. Коннор снова погрузился в азарт охоты. Чувства были обострены до предела, пульс замедлился, в нос ударил незнакомый запах, отдающий нотками тлена, палой листвы и чего-то металлического. — Отец, ты тоже… Чуешь? — спросил Коннор, остановившись на перекрестке, чтобы сориентироваться. — Вроде того, — Хэйтем выглядел спокойным, как и всегда, но всё же от него веяло тревогой и одновременно нетерпением. — И часто ты видишь подобное? — Когда требуется что-то найти, или во время драки. Наверное, и правда часто, — ответил Коннор, взбираясь на дерево. — Сумеешь залезть? — Спрашиваешь, — фыркнул оскорбленно Хэйтем, подпрыгивая и цепляясь за толстую ветку дуба. — Я не настолько стар, как ты думаешь. Коннор усмехнулся, покосившись на отца, и прошёлся по крыше, высматривая среди ночных огней ауры врагов. — Они рядом, — сказал он, ежась от порыва холодного ветра. — Либо у них так себе пути отхода, либо… — Они нас ждали, — закончил за него фразу Хэйтем. — Ложись! Стало так светло, будто наступил день. Коннор жмурился, пытаясь спасти глаза от нестерпимой яркости. По ушам ударил колокольный звон, оглушая и окончательно сбивая с толку. — Так называемый Гнев Господень. Ещё немного, и ты бы превратился в кучку пепла, — голос Хэйтема доносился словно через слой ваты. — Получается, христианские реликвии… Не вымысел? — протянул Коннор, понемногу приходя в себя. — Представь себе, — Хэйтем хмыкнул, и Коннор обнаружил, что они лежат в куче сена. — Нам повезло упасть именно сюда. — Ты их видел? — индеец потер зудящие глаза. — Мельком. Они действительно хорошо вооружены, — поморщился старший Кенуэй. — Мы попытаемся их убить или…? — Коннор стряхнул с себя сухие стебли. — Есть ещё варианты? — отозвался Хэйтем скептически. — Допрашивать их бесполезно, они не расколются. — А как же Мария? Она… — Коннор запнулся, потому что исход был только один, и о нём отчаянно не хотелось думать. — Нам придётся самим принять решение. Робер не знает о её предательстве, — развёл руками Хэйтем. — Было бы неплохо, конечно, оставить её в живых, но ты сам понимаешь. Коннор промолчал и побрёл дальше по следу. Перспектива очередного убийства, а то и двух, отнюдь его не радовала. Он почему-то знал, что пролитой крови не избежать. Всё предопределено. Чертов мировой порядок, неужели нельзя иначе? На данном этапе нет… Запах усилился, и индеец снизил темп ходьбы, неслышно подкрадываясь к предполагаемому укрытию врага. Хэйтем шёл чуть позади и левее. Было непривычно видеть его не на лидирующей позиции. В кои-то веки сумел довериться настолько, что уступил? Коннору хотелось в это верить. — Неплохо, господа тамплиеры, — словно из ниоткуда на брусчатку небольшой пустынной площади ступил один из противников — среднего роста человек восточной внешности с янтарно-желтыми глазами. Следом за ним появилась племянница Верховного магистра. В отличие от ухмыляющегося с превосходством Альтаира, на её безразличном лице не отражалось ни единой эмоции. — С чего вдруг ты удостоил нас личной встречи, Ла-Ахад? — приподнял бровь Хэйтем. — Надоело посылать учеников на безнадёжные убийства? — Кто бы говорил, — спокойно отозвался ассасин, скрестив руки на груди. — Я удивлён, что ты не отправил сына разбираться со мной в одиночку. Или же на ошибках учатся, а, магистр колоний? На мгновение в глазах Хэйтема отразилась такая буря эмоций, что Коннор почти собрался его удерживать от необдуманного нападения. Старший Кенуэй, конечно же, сдержался. Только гневно поджал губы. — Чего ты хочешь? Точнее, вы, — Коннор решил вмешаться и отвлечь внимание на себя. — Нам было интересно посмотреть на юнца, который сумел самостоятельно одолеть мастер-ассасина. Да и о твоих умениях мы тоже наслышаны, — сказала Мария и прищурилась. — Ищейка из тебя неплохая, тут не поспоришь. Вот только терпения не хватает. Как и твоему отцу, впрочем. — Любуйтесь, пожалуйста, — Коннор демонстративно повертелся. — Верховного магистра вам убить не удалось. — Ожидаемо. Влияние Яблока не так-то просто пересилить, — пожал плечами Ла-Ахад. — Поражение признавать тоже надо уметь, а вам, кажется, это не дано, — подал голос Хэйтем. — Самоуверенность всегда губила ассасинов. — О, Кенуэй, мы только начали, — ухмылка Альтаира больше напоминала хищный оскал. — Пафосные речи не скроют слабых мест, уж поверь. А их у ордена и, в частности, у тебя предостаточно. Коннор невольно сжал кулаки. Очевидно, что они добиваются активного противостояния. Место открытое, дома далеко, не сказать, что локация особенно выгодная. «Они вынуждают нас напасть первыми» — сказал мысленно Хэйтем. «Будем выслушивать оскорбления и дальше?» — покосился на него Коннор. «Не думаю, что их хватит надолго» — Слабые места есть у всех, Ла-Ахад. Не стоит считать себя непобедимым, — ровно произнёс Хэйтем. — Ну так что, в очередной раз разойдёмся ни с чем, обменявшись любезностями? Альтаир открыл было рот, собираясь отвесить очередную колкость, как Мария запустила руку в карман и бросила в сторону старшего Кенуэя горсть мелких камешков, с каждым мгновением темневших, обраставших шипами и множившихся в количестве. Время словно застыло. Коннор с трудом продрался через ставшее вязким пространство, взял отца за руку и передал ему своё намерение. Они оба взметнулись вверх, наполняя воздух шелестом перьев. — Получилось, — одними губами прошептал индеец, и тут вернулись звуки и скорость. Чёрные точки проделали кучу отверстий в стене дома на краю площади. Хэйтем растерянно посмотрел на сына, пытаясь свыкнуться с новым состоянием. Крылья, огромные, чёрные, с красными проблесками, держали его в воздухе. — О, всё ещё интереснее, чем я думал, — присвистнул Альтаир. — Змеям не должно иметь крылья, — сплюнула Мария, крайне раздосадованная промахом. — Теперь им точно нельзя позволить отсюда уйти живыми, — пробормотал Коннор. — Они лишь мнят себя тамплиерами, — сказал Альтаир Марии, и в его руке материализовалось золотое копьё. — Не тяжело вам жить с осознанием, что извратили собственную сущность? — Сейчас, — еле слышно произнёс Хэйтем, и они спикировали на противников. Смертоносный артефакт лишь спалил несколько перьев Коннора, пронесшись в опасной близости от его левого крыла. Ассасины бились слаженно, красиво и молча. Только теперь стало ясно, насколько близки Мария и Альтаир — по их коротким переглядкам и плавному танцу схватки. Хэйтем довольно быстро свыкся с новыми способностями. Гораздо быстрее, чем Коннор. Возможно, потому что такое уже случалось с ним раньше — Коннор видел в его воспоминаниях. И было заметно, как в птичьем образе сплелись частицы двух противоборствующих сторон: неравномерный перелив цвета перьев, белые когти, увенчавшие пальцы рук, посветлевшие, ставшие почти что лунного оттенка глаза. Коннор потерял бдительность и угодил в невидимую ловушку Альтаира, колючим плющом обвившую его ноги и сдернувшую вниз, на камни площади. — Так ли тебе дорог ученик, Кенуэй? — на ладони Альтаира разгоралось оранжевое с зелёными проблесками пламя, чьи искры оседали на щеках поверженного Коннора. — Кажется, ты снова проиграл. Используешь проверенную годами тактику? Коннор жмурился от боли саднящих ожогов и ерзал, пытаясь высвободиться из пут, но шипы только глубже впивались в кожу. Хэйтем молчал, и это не могло не напрягать. У него должен быть запасной план, ведь так? — Я хорошо учусь на ошибках, — безучастным голосом сказал старший Кенуэй. Дальнейшее произошло так быстро, что Коннор не успел моргнуть. Секунда… Нет, даже меньше — и Мария Торпе рухнула на землю, зияя разорванной грудной клеткой. — Этого ты хотел, Ла-Ахад? Что ж, я усвоил эффективность использования действительно слабых мест противника, — перья Хэйтема сыпались с тихим шелестом, чужая кровь капала с правой руки. Альтаир застыл словно каменное изваяние. В голове Коннора билась лишь одна мысль: нужно успеть забрать воспоминания Марии, они очень пригодятся ордену и Великому магистру, в частности. Он потянулся в сторону остывающего тела, ухватился за ускользающий жёлтый свет, дёрнул на себя. Следующее мгновение: Альтаир, опустившийся на колено рядом с девушкой, его тихий шёпот «Мария, любовь моя». Затем взгляд, в котором воплотились вся мировая скорбь и сожаление. И что-то ещё, тяжёлое, тёмное, обещающее как минимум адские муки, а как максимум… — Ещё увидимся, — Альтаир исчез, оставив в воздухе терпкий запах миндаля. — Отец… — осторожно произнёс Коннор. Хэйтем в пару шагов оказался рядом, разрезал ножом колючие побеги, помог подняться. — Я должен был, — сказал он, оглядывая сына на предмет ранений. — Либо она, либо ты. — Я… Понимаю, — Коннор едва не зашипел, опершись на особенно исколотую ногу. — Светает… — Надо возвращаться, — Хэйтем подхватил его под руку, не дав упасть. — Как ты себя чувствуешь после… Обращения? — поинтересовался Коннор. — Просто устал, вот и всё, — отрезал старший Кенуэй несколько сварливо. — Ладно, ладно, — примирительно отозвался индеец и умолк, решив не донимать отца, по вполне понятным причинам пребывавшего в крайне скверном настроении. — Тело нельзя оставлять здесь, — Хэйтем набрал чей-то номер и выдал несколько коротких инструкций. Коннор слушал вполуха, пытаясь уместить чужие воспоминания в голове и не дать им заменить собственные. Накатывающее волнами изнеможение порядком мешало, он держался из последних сил, зная, что Великий магистр должен увидеть улики во что бы то ни стало. — Коннор, нам осталось недалеко. В штаб не пойдём, — Хэйтем прозвучал иначе, гораздо мягче, с отчётливыми нотками беспокойства. — Может быть, мы пока что не одержали победу в войне, но в этой схватке мы точно победили. Вместе, — еле слышно сказал Коннор, стараясь унять дрожь в конечностях. — Считаешь? — усмехнулся старший Кенуэй, помогая сыну подняться по ступенькам очередного временного убежища. — Уверен. Твоя любовь оказалась сильнее, чем Альтаира, — отозвался Коннор и рухнул на оказавшийся поблизости диван. Последнее, что он помнил — грустная улыбка отца и капли запекшейся крови на его щеках. *** — Он почти пришёл в себя. Останься, Робер. — Может, не стоит тревожить парня? Он и так натерпелся. — Он разозлится, если узнаёт, что ты ушёл перед самым его пробуждением. — Не хочешь связываться с его гневом, потому что он напоминает твой, а, Хэйтем? — Прекрати, это не смешно. — Вообще-то смешно, — пробормотал Коннор и открыл глаза. — Эээ… Доброе утро? День? Вечер? — Рад, что ты снова с нами, Коннор. А вот твой отец, кажется, нет, — Робер с усмешкой пихнул Хэйтема в бок. — Ты спал сутки. Сейчас утро, — пояснил Хэйтем, закатывая глаза в ответ на выпад. — Как самочувствие? — Голова побаливает, в целом нормально, — индеец сел и потер заспанные глаза. — Готов работать. — Трудоголизм у вас в крови, — Де Сабле покачал головой. — Сначала завтрак, mon ami, потом работа. И да, в понедельник кое-кто к нам присоединится. — С Лафайетом всё в порядке? — встревоженно поинтересовался Коннор. — Да. Просто он поехал окольными путями через половину Европы, — развёл руками старший Кенуэй. — Про маршрут знали только я и Ли. — Понятно, — Коннор кивнул, попытавшись не выдать недоверие, с которым относился ко всему, что было связано с Чарльзом. — От завтрака я и правда не откажусь. Голоден как волк. Уплетая бутерброды с наивкуснейшим свежим французским сыром и ветчиной и запивая чаем, Коннор даже на некоторое время утвердился в мысли, что жизнь не так уж и плоха. Впрочем, поглядывая на Хэйтема и вспоминая по кусочкам произошедшее, он мрачнел с каждым мгновением. — Хэйтем сказал, что тебе удалось… Забрать последние воспоминания Марии, — осторожно начал Робер, когда Коннор закончил с завтраком. — Да. Я их не просматривал, просто… Отложил, — объяснения давались индейцу с трудом. — Но вот как их показать вам… — У меня есть вариант, — Великий магистр вытащил из внутреннего кармана прямоугольную каменную дощечку с вырезанными на ней неизвестными письменами, напоминающими записи в зашифрованном дневнике. — Передашь сюда, и мы все сможем их увидеть. Предтечи создали своеобразный проектор, который нам весьма пригодился. Коннор с опаской опустил ладонь на дощечку, и она потеплела, начиная светиться. Собрав необходимые обрывки нитей чужого сознания, он переместил их усилием воли на странный древний носитель, и в воздухе начали проявляться полупрозрачные картинки. — Я смог собрать только самые ближайшие воспоминания, к сожалению, — несколько виновато сказал Коннор. — И их вполне достаточно, — заверил его Де Сабле, разглядывая сменяющие друг друга сцены. Он и Хэйтем вполголоса переговаривались, обсуждая возможные пути решения. — Магистр… Мне жаль, что так получилось, — сказал Коннор, когда слайды закончились. — Ты о чем, Коннор? — уточнил Робер, убирая дощечку. — О смерти Марии? Я, напротив, вам благодарен. Сам бы я… Вряд ли смог её убить. Она была моей слабостью. Коннор бросил взгляд на отца. Его лицо снова было непроницаемым, морщины на лбу стали чуть глубже, под глазами залегли стойкие тени. — Слабости есть у всех. Даже у наших врагов, — сказал Хэйтем спустя паузу. — И это нам на руку. — Несомненно, — Робер ухмыльнулся и, посерьезнев, посмотрел на Коннора. — Новости насчёт твоих способностей у меня неутешительные. Ты оказался одним из самых сильных носителей, которых мне когда-либо доводилось встречать. Соответственно… — Вы ничего не можете сделать, — закончил за него Коннор. — Знаете… Я уже почти смирился с тем, что стал таким. От вас я прошу только одного: помогите мне обуздать эту силу. Мне бы очень хотелось избежать периода долгого восстановления после каждого применения. — Что ж, это исправимо, — кивнул Великий магистр. — Нужно вернуться в Париж, там в одном из укромных мест хранится карта с расположением тайников с наследием Предтеч. Я никогда ей не пользовался, поскольку нуждался лишь в одном артефакте, да и написана она на том самом древнем языке, для перевода с которого мы вызвали эксперта. Пресловутому орлиному зрению карта не поддаётся, мы проверяли. — Надеемся на Лафайета, — Хэйтем стоял у окна, следя за прохожими на узкой улочке. — Вы сотрудничали с ассасинами? — поинтересовался Коннор. — Или похитили и заставили… — Нет, Коннор. Твой отец в молодости тоже пытался разгадать загадку карты, — Де Сабле усмехнулся. — Ассасинов проще убить, чем заставить что-то сделать. Нам повезло, что в ордене теперь аж два носителя наследия Предтеч. До Парижа на всякий случай решили добираться на машине. Хэйтем молчал всю дорогу, то ли не желая говорить в присутствии постороннего, то ли в принципе не будучи настроенным на диалог. Коннор чувствовал, что отец действительно переживает, но не мог сказать, из-за чего именно. Причин было великое множество: от открытого нападения ассасинов и вынужденного убийства чуть ли не первого человека в ордене до необходимости и далее работать с артефактами и силами, не поддающимися разумному объяснению. Также Коннору не давали покоя слова Альтаира, да и разговор с Ребеккой вкупе с ним теперь выглядел куда более осмысленным. Интересно, думал Коннор, следя, как за стеклом пробегают леса и поля, перемежающиеся с городками, кто был до меня учеником Хэйтема помимо Ли? Он вряд ли расскажет… — Робер попросил нас немного задержаться. Ему нужно уладить некоторые дела, да и карту просто так не заберешь, — сказал старший Кенуэй, когда они вышли из машины. — Угу, я понимаю, — Коннор подхватил рюкзак и дипломат отца, и они направились к отелю. — Как там дома? Есть новости? — Никто не взял штурмом офис, и слава богу, — отшутился Хэйтем, подходя к ресепшену. — Ничего интересного, в общем. — Оно и к лучшему, — Коннор хмыкнул. — Я уже начинаю скучать по нашей относительно спокойной жизни в Штатах. — Кажется, ты стал совсем взрослым, — не преминул сыронизировать Хэйтем, отпирая дверь номера. — Для тебя я всегда буду несмышленым юнцом, да? — ворчливо отозвался индеец, скорее для порядка. Его давно перестали смущать подобные замечания со стороны Хэйтема, они даже стали казаться забавными. Выждав некоторое время, Коннор всё же решился поговорить с отцом. — Хэйтем, у меня вопрос… — начал он неловко. Хэйтем, сидевший в кресле и без особого интереса листавший каналы, выключил телевизор. — Спрашивай. Вряд ли я тебе отвечу, конечно, но попытаться стоит. — На кого намекнул Альтаир? Явно не на Ли, — Коннор по привычке опустился рядом на пол. — Проницательное замечание, — старший Кенуэй усмехнулся, но в его взгляде отчётливо угадывалась застарелая тоска. — У меня был ещё один ученик, между Ли и тобой. Его звали Шэй, и он едва не погиб из-за моих амбиций и неосторожности. Я попросил у него слишком многого. — Он остался жив? — уточнил Коннор. — Да, к счастью… Вроде бы, даже семьёй обзавёлся, отойдя от дел ордена, — Хэйтем вздохнул и потер виски. — Но я потерял его, Коннор. И до сих пор жалею. Пока я не узнал про тебя, я видел в Шэе сына, подходящего по всем параметрам под идеальный образ, который я сформировал ещё при вступлении в орден. Мы были действительно близки, и он многому научил меня. Благодаря Шэю я смог избежать… Некоторых ошибок в общении с тобой. Коннор прижмурился, когда отцовская ладонь провела по его волосам. — Ты извинился перед ним? — спросил он, придвинувшись ближе и прислонившись щекой к ноге Хэйтема. — Нет… Он бы всё равно не принял извинения. По крайней мере, тогда. И был бы абсолютно прав, — старший Кенуэй скосил взгляд на младшего. — Не ревнуешь? — У тебя слишком много призраков, чтобы ревновать к каждому, — философски отозвался Коннор. — К тому же, вряд ли у меня есть право на ревность. — Я, конечно, не очень люблю это чувство, но ты волен проявлять его в отношении меня, как и я в отношении тебя, — прищурился Хэйтем. — Или ты думал, что у тебя есть только обязательства? — Я просто… Не знаю, глупо как-то получилось, — Коннор посмотрел на него снизу вверх. — У тебя так часто бывает, — ласково произнёс Хэйтем. — Вижу, что тебе стало легче, раз ты вернулся к своим излюбленным подколам, — буркнул индеец. — Какие мы нежные, — ухмыльнулся Хэйтем. — Иди-ка сюда. Коннор поднялся и с сомнением посмотрел на отца. — Выдержишь ли ты такую проблемную ношу? — Как самокритично. Не сомневайся, выдержу. Коннор взгромоздился ему на колени, сразу же почувствовав, как отступает тревожное состояние, не отпускавшее последние несколько дней. — Мне… Не хватало моментов, когда мы можем просто побыть рядом, — признался Коннор. — Мне тоже, — Хэйтем неторопливо целовал его лоб, скулы, щеки, подбородок и, наконец, добрался до губ. — Слишком много крови за эту неделю. — Хорошо, что выдалась передышка, — Коннор прижался крепче, ткнулся отцу носом в шею и блаженно замер на некоторое время. — Не могу не согласиться, — Хэйтем запустил ладони индейцу под футболку и ненавязчиво проходился по животу, иногда поднимаясь чуть выше и задевая рёбра, а иногда и ниже, к паху, заставляя Коннора невольно ерзать. — Хэйтем, я хотел попросить кое-что, — неловко подал голос он. — М-м-м? — старший Кенуэй даже остановился, заинтересованный. — Можно я сегодня, ну… Проявлю инициативу? — Коннору стоила больших трудов эта формулировка. Ему до сих пор было немного стыдно обсуждать подобные вещи с отцом, несмотря на контекст их отношений. — Я заинтригован. Что ж, попробуй, — приподнял бровь Хэйтем. — Надеюсь, не будет всяких… Неожиданностей? — Не знаю, про что ты там успел подумать, но нет, — хмыкнул Коннор, увлекая Хэйтема в глубокий поцелуй. — Но если уж на то пошло, я, пожалуй, задамся целью удивить тебя в ближайшем будущем. — Звучит страшновато… Но я буду ждать. Собственно говоря, Коннора устраивала принимающая роль, однако сегодня он решил немного изменить порядок вещей. Хэйтем всегда контролирует, следит, чтобы всё было правильно, практически никогда не может расслабиться. Что, если взять хотя бы часть на себя? Коннор действовал по-прежнему осторожно, не торопясь, помня, как это делал Хэйтем. Тот молчал, изучающе посматривая на сына. Мягко надавить на плечи, прося лечь. Ужасно долго возиться с пряжкой отцовского ремня и пуговицами рубашки. Замереть, размышляя, как поступить дальше. — Мы никуда не спешим, солнце моё. Не нервничай так, — та самая хрипотца в голосе Хэйтема, от которой Коннору становится жарко. И покровительственный тон… Сдерживаться очень тяжело, но и не с таким справлялись, ведь так? Коннор вспомнил про собственную одежду и избавился от неё, потом оглянулся, разыскивая немаловажный атрибут, без которого обойтись будет сложновато. — В ванной на второй полке шкафчика, — любезно подсказал Хэйтем, и Коннор поспешил скрыться из виду, чтобы не показывать смущения. Впрочем, дальнейшее должно было быть гораздо более смущающим, однако Коннор ощутил, что всё идёт, как надо, и перестал задумываться о лишних деталях. Сев на Хэйтема верхом, Коннор размазал по пальцам вязкую прохладу с лёгким цветочным запахом. Потом посмотрел на отца. Дождавшись одобрительного кивка и не разрывая зрительного контакта, Коннор медленно ввёл в себя сначала один палец, потом другой, попутно опираясь другой рукой на грудь Хэйтема, чтобы сохранить равновесие. Достаточно разработав проход, Коннор прикусил губу. Несмотря на то, что они делали это не раз, всё равно моментами накатывала ледяная волна мурашек, когда Коннор представлял, что будет дальше. Преодолев секундный ступор, он провёл рукой по члену отца, мешая смазку и выделившийся предэякулят. После, чуть переместившись вперёд, медленно на него опустился. Хэйтем выдохнул чуть более шумно, чем обычно, и слегка сжал бёдра Коннора, прося продолжать. — Мне кажется, нам всё же удалось привыкнуть друг к другу, — сказал сдавленно Коннор, пытаясь выбрать подходящий угол проникновения и понемногу увеличивая темп. Хотя торопиться не было никакого желания, сегодня всё было размеренно, плавно, как течение реки в пасмурный безветренный день. — Привыкнуть — несомненно, а вот узнать предстоит ещё многое, — горячий язык Хэйтема обвёл сосок индейца, и Коннор прикрыл глаза, прогибаясь в пояснице и наслаждаясь чувством заполненности и тепла внутри. — Мне нравится то, что ты делаешь. Я и не подозревал, что у тебя может быть столько терпения. — Я тоже. Может быть, это ты на меня так влияешь, — Коннор тихо застонал, когда Хэйтем провёл сложенными в кольцо пальцами по его члену. — Все-таки на тебя можно повлиять, — ухмыльнулся старший Кенуэй, смахивая со лба сына выбившуюся прядь волос. — Ну-ну, не хмурься, мой мальчик. Твое упрямство заслуживает восхищения. — Неужели, — Коннор нарочито замедлился, чтобы подразнить отца. — Ты… Способный ученик, — хрипло произнёс Хэйтем. — Рад, что ты это признал, — Коннор ускорился, ощущая близость разрядки. — В твоём случае признания даются особенно тяжело, — Хэйтем тоже прикрыл глаза. На его лбу поблескивали капельки пота. — Не пора ли… — Нет, я хочу, чтобы… До конца, — попросил сбивчивым шёпотом Коннор. — Это будет правильно. — Как скажешь, — не стал спорить Хэйтем. Странная, непривычная, затаенная радость свернулась тугим узлом где-то в низу живота. Очередной рубеж доверия был пройден. Возможно, было в этом что-то дикое и даже первобытное, но Коннора это не особенно волновало. Важно было только тепло тела Хэйтема, его нестерпимая близость, его любовь, проникавшая под кожу пожаром. А что до белесых следов на внутренней стороне бедра — они Коннору даже нравились, обозначая его неоспоримую принадлежность отцу.