зверёныш

Коннор стоял чуть в стороне, наблюдая за отцом и его учеником, которые никак не могли наговориться после многолетней разлуки. Индеец чувствовал себя ребёнком, присутствующим при общении взрослых, и потому делал вид, что ничуть не заинтересован диалогом. В конце концов, если Хэйтем захочет, то обо всём расскажет, когда придёт время. — Надеюсь, ты не из-за него поседел, — усмехнулся Шэй, кивнув в сторону Коннора. — Кто знает… — театрально вздохнул магистр и получил возмущённый взгляд от сына. — Ладно, ладно, я шучу. Коннор тут не при чём. — Вот то-то же, — сурово сказал Коннор, подыгрывая отцу. — Я слежу за вами, юноша, — с усмешкой пригрозил индейцу Кормак. — Это кто ещё за кем следит, — парировал невозмутимо младший Кенуэй. — Может, отец излишне вам доверяет в порыве ностальгии. — Как и Верховный магистр, да? — ответил снисходительно Шэй, тем самым завершая короткий обмен любезностями. — Не беспокойтесь, Коннор, я здесь исключительно из добрых побуждений и с целью помочь. — Ладно уж, поверю на слово, — Коннор сверился с координатами, присланными Лафайетом. — Что мы должны искать? Тут ничего нет, кроме сугробов. — Робер сказал, что в этот раз указания Предтеч максимально расплывчаты, — поморщился Хэйтем. — Ничего конкретного. — Зря не взяли лопату, да? — хмыкнул Кормак, щурясь на солнце. — Хотя против вечной мерзлоты она бесполезна. — Тут что-то другое, — пробормотал Коннор, оглядывая орлиным зрением местность. — Отец, смотри… Знаки. Они огромные. — И правда, — старший Кенуэй прищурился. — Они не похожи на те, что попадались раньше. — Согласен. Я был в трёх храмах Предтеч и не видел ничего подобного, — присоединился к обсуждению Шэй. — Они другие, — индеец неторопливо обходил по кругу каждый знак. — Свечение отличается оттенком. Форма и расположение. Всё иначе. Но… Они мне знакомы. Вот только откуда? — Шэй, помнишь руны в пещере? — тихо спросил у ученика Хэйтем. — Они были похожими. — Отчасти, — кивнул Кормак, задумчиво проделав носком сапога ямку в снегу. — Хоть бы здесь не оказалось той же дряни, как там. — Слишком светло, — покачал головой магистр. — Тот механизм построен на условии кромешного мрака. — А что за пещера? — поинтересовался Коннор, оставив несколько практически ровных кругов из следов. — Тайник в Аляске. Мы с Шэем там чуть не погибли, — пояснил Хэйтем. — Один из наиболее наглядных образчиков изобретений извращенного ума Предтеч. Коннор положил ладонь на середину одного из знаков. — Здесь ничего нет, — сказал он, чувствуя, как немеет кожа. — В каком смысле? — недоуменно посмотрел на него Хэйтем. — Это не тайник, а что-то вроде записки, — ответил индеец, надевая перчатку. — Мне нужно подумать. Желательно, с бумагой и ручкой. — Что-то новенькое, — присвистнул Шэй. — Чтобы Предтечи да не оставили ничего… — Моё чутье тоже молчит, — помолчав, заметил старший Кенуэй. — Не нравится мне это. Коннор мысленно с ним согласился. Где-то в глубине грудной клетки заворочала холодные склизкие щупальца тревога. Тем временем короткий северный день закончился, и стало быстро темнеть. — Пора возвращаться, — Кормак натянул капюшон, защищаясь от поднимающейся метели. — Я бы сейчас не отказался от горячего чая. Остальные поддержали его инициативу, и едва за ними захлопнулась дверь одной из немногих жилых построек, как начался полноценный снежный буран. — Вовремя мы, — пробормотал Хэйтем, стряхивая снег с одежды. — При всей моей любви к тишине и природе я все-таки предпочитаю более тёплые широты. Расположившись на небольшой кухне и поставив чайник на плиту, они слушали, как снаружи завывает ветер. Коннор тем временем чертил одному ему понятные закорючки и символы, переплетая их между собой и подтирая лишние связи. Он словно пытался сопоставить и соединить разрозненные кусочки пазла, абсолютно не обладавшие совпадающими кромками и выемками. — Какой же тут принцип… — сказал вслух он, и Хэйтем заглянул ему через плечо. — Жуть какая. — Очередная попытка расшифровать, — вздохнул индеец, откладывая карандаш и поднимая взгляд на отца. — Меня уже утомили загадки Предтеч. — Представь, каково Лафайету, — усмехнулся старший Кенуэй. — Он уже, наверное, проклял тот день, когда согласился с нами сотрудничать. — Не сомневайся, так и есть, — хмыкнул Коннор, вернувшись к несчастному исчерканному листку из блокнота. Вдруг он заметил что-то краем глаза, сверкнувшее практически неуловимо в глубинах узоров, оставленных почти сточившимся простым карандашом. — Это не надпись, — протянул Коннор, вертя лист в разные стороны и наклоняя под различными углами. — А цельная картинка. — Что? — непонимающе переспросил Шэй, оторвавшись от изучения старого журнала на русском. — У меня в детстве была книга со странными изображениями, с виду плоскими, но на самом деле объемными, — пояснил индеец. — Нужно было особым образом посмотреть, чтобы увидеть спрятанное за, вроде бы, бессмысленными закорючками и орнаментами. — Он имеет в виду стереограммы, — уточнил Хэйтем. — Думаешь, в нашем случае что-то подобное? — Я практически уверен, — отозвался Коннор, расфокусировав взгляд. Свечение стало ярче, и тёмно-серый графит расцвел всеми цветами радуги, перетекая затем в исключительно холодные оттенки. — Вы видите? — Нет, Коннор, — покачал головой магистр. — Ничего. А ты? — Ага. Какой-то силуэт, — индеец силился разглядеть в калейдоскопе цветов что-то конкретное. — Это… Медведь?.. Тут Коннор осознал, что очертания комнаты становятся расплывчатыми, как и черты лиц отца и его ученика, и в целом окружающая обстановка медленно и неумолимо трансформируется. — Опять… — сокрушенно произнес Коннор. Кажется, происходило что-то подобное тому вечеру, когда он получил силы волка и орла, заигравшись с амулетом, вот только амулет давно лежал у Верховного магистра на сохранении. Коннор обнаружил, что стоит посреди ослепительно белой снежной пустоши. Задрал голову — небо аквамариновое, яркое, вокруг солнца — громадное радужное гало, растянувшееся, насколько хватало глаз. — Здравствуй, брат, — сказал кто-то, и Коннор обернулся. На него приветливо, и в то же время тревожно смотрел представитель одного из северных народов. — Э-э-э… Привет, — ответил индеец, на мгновение удивившись тому, что они с местным отлично понимают друг друга. — Где это я? — На краю света, — пожал плечами тот. — Давно у нас не было странников. — Представляю, — пробормотал Коннор себе под нос, потом сказал чуть громче: — А ты случайно не знаешь, зачем я здесь? Инуит загадочно улыбнулся. — Это уж тебе решать, брат. Если нет страха в твоём сердце, то выполнишь то, зачем пришёл. Коннор последовал за ним, решив, что разберётся на месте. На самом деле, он ничего не понял. Подразумевалось, что всё придёт само, рано или поздно, нужно только лишь подождать. Инуит привёл Коннора в небольшое поселение из нескольких построек. Женщины и мужчины косо поглядывали на незваного гостя, дети бегали где-то рядом, громко шушукаясь и не решаясь подойти близко. Самый пожилой житель из всех обретался в дальнем иглу. Смерив оценивающим взглядом Коннора, он хмыкнул. — Чем выше заберешься, тем больнее будет падать, помнишь? Хотя цель, конечно, у тебя благородная, не спорю. Но и опасная при том. — Мне не привыкать, — Коннор разглядывал гирлянды из косточек животных, развешанные по жилищу. — Можете помочь? Шаман подпер голову рукой. — Расшатаешь мироздание, а нам потом расхлебывать. — Я наоборот хочу равновесия. И честности, — нахмурился индеец. — Вот как, — старик усмехнулся. — Знаешь, сколько таких было до тебя? И ни у кого не вышло. — А у меня получится, — упрямо заявил Коннор. — Вижу, тебя не отговорить, — шаман порылся в куче вещей рядом с лежанкой и выудил изогнутый нож, напоминающий коготь. — Учти, если проиграешь, смерть будет крайне мучительной. Коннор благодарно принял оружие. — С кем я должен сразиться? Ухмылка шамана больше напоминала оскал. — С самой природой. Тебя проводят. Удачи. Выйдя наружу, Коннор задумчиво вдохнул морозный воздух. — Далеко идти? — спросил он у провожатого. — До льдов, — отозвался тот, поправив капюшон. — Мы не пускаем туда детей. Иначе он заберёт их как жертву. — Кто? — уточнил индеец, стараясь ступать аккуратно и не проваливаться в снег. — Туунбак, — шепнул инуит, опасливо оглядываясь. — Как он выглядит? — продолжал допрашивать его Коннор. — Большой. И голодный, — кратко пояснил провожатый, поежившись. — С ним можно договориться, но очень трудно. — Значит, надежда на успех присутствует, — бодро произнёс Коннор. Вскоре они подошли к разлому, тёмно-синей молнией разорвавшему белое полотно снега и расширявшемуся к горизонту. — Здесь, — бросил инуит и отправился обратно к поселению. — Надеюсь, ты не погибнешь. — Спасибо за поддержку, — Коннор заглянул в сумрачную воду в надежде хоть что-то увидеть. Только несколько крупных пузырей воздуха поднялось к поверхности. И, кажется, что-то белое мелькнуло в глубине. Коннор едва успел отскочить, когда на лёд выползло НЕЧТО. Оно и правда напоминало медведя шкурой и общим силуэтом, но всё равно было чем угодно, кроме животного. Невероятно длинная шея, увенчанная головой, скалящей обоюдоострые, больше напоминающие акульи, клыки. Мощные лапы с когтями-лезвиями плотно упёрлись в лёд. Тварь оглушительно заревела, нависнув над ошарашенным индейцем. Секунду помедлив, он бросился бежать, надеясь увести существо от привычной среды обитания, однако, обернувшись, он увидел, что остался в полном одиночестве. — Что за… — пробормотал он, и тут услышал треск ломающегося льда и едва успел увернуться от удара лапы. Проворная тварь прекрасно чувствовала, где находится индеец, и пыталась подловить его исподтишка. Впереди оказался обрыв — вариантов, кроме обежать по уцелевшим льдинам или прыгнуть в неизвестность, не оставалось. Сжав покрепче шаманский нож, Коннор набрал в грудь воздуха и сиганул в ледяную воду, тут же сжавшую в тисках его грудную клетку. Слабый свет, проникавший через трещины, причудливо играл на переливах водной массы. Индеец огляделся в поисках противника. Туунбак был сзади, на расстоянии несколько метров, неподвижный, будто удивлённый поступком своей обнаглевшей добычи. «Я не боюсь», подумал Коннор и выставил нож вперёд, показывая, что готов сражаться. Глаза существа были мертвенно-голубыми, как лёд, под толщей которого он привык скрываться. Оно не нападало, просто чего-то ждало. Но чего? Индеец ещё раз глянул на нож. Было не похоже, что он предназначен для полноценной схватки. Какое же на самом деле у него предназначение? И тут Туунбак запел. Да, это была именно песня. Как звук проходил столь чётко через воду, Коннор не знал, но факт оставался фактом: низкий голос, весьма отдалённо напоминающий человеческий, выводил замысловатые куплеты, состоявшие не из слов, а из разрозненных звуков, в то же время дававших странную гармонию. И в этом завывании определенно был смысл: существо пело о начале и конце времени, о бесконечном течении жизни, о богах, духах и людях, и вода покачивалась в такт. Коннор не заметил, как начал подпевать, внося свою лепту в необычную мелодию, и почему-то не захлебывался и не задыхался — воздух как будто стал не нужен. Холод и темень отступили на второй план, осталась только песня, текущая вокруг и внутри по жилам. «Он ждёт жертву», осознал вдруг индеец. Будет ли больно? Он не знал. Рука с ножом сама собой потянулась ко рту, и лезвие почти что нежно легло на основание языка. Коннор посмотрел Туунбаку прямо в глаза и сделал резкое движение. С губ сорвалось облачко крови. Бережно взяв ещё трепещущий комок плоти, Коннор протянул его хтоническому медведю. Существо изогнуло длинную шею и осторожно слизнуло подношение с ладони индейца. Вода вспыхнула слепящим голубым светом, заволновалась, забурлила. Туунбак торжествующе взревел и растворился в одной из вспышек. Коннор почувствовал, как его охватывает привычная, почти смертельная усталость. *** — Давно не виделись, Коннор, — сказала Ребекка, глядя на индейца сверху вниз. — Я что, не вернулся? — недоуменно произнёс он, поднявшись на ноги. Не было ни снега, ни льда, только пустота. Далеко внизу маячили извилистые змеи-реки, вверху плыли неторопливо облака. — Пока нет, — пожала плечами мастер-ассасин. — Почему тебя так долго не было? — поинтересовался Коннор. — Боюсь, ты пока не готов к ответу, — хмыкнула Ребекка. — Так как там у тебя с медведем? Судя по всему, успешно. — Не знал, что у Предтеч в услужении были такие… Существа, — отозвался младший Кенуэй. — А кто тебе сказал, что его послали Предтечи? — приподняла бровь девушка, чей силуэт расплывался по краям и подрагивал, будто волнуемая ветром гладь озера. — Кто же ещё? — воззрился на неё Коннор. — Знаки, свечение, прочие атрибуты наследия… — Но знаки были другие, ты же сам сказал об этом остальным, — прищурилась Ребекка. — Может, это кто-то из отступников, или как они их называли, — отмахнулся индеец. — Нет, Коннор, хватит цепляться за рациональное. У Предтеч была развита наука, хоть людям она и казалась чем-то сверхъестественным. А ты столкнулся с тем, что даже Предтечи так и не смогли объяснить, — спокойно заметила мастер-ассасин. — Апокалипсис помнишь? Тогда ещё большая часть населения Земли погибла. И Предтечи фактически не справились с тем, что послало им мироздание. — Кроме Предтеч есть кто-то ещё, — пробормотал Коннор ошарашенно. — Наконец-то, — фыркнула Ребекка. — Твой народ, между прочим, прекрасно взаимодействовал с этими существами, как, впрочем, и с Предтечами. Они есть в мифологии всех народов Земли, исчезнувших и существующих. Настоящие боги, Коннор. — Но почему они дали мне силы? — индеец скрестил руки на груди. — Ты их забавляешь, скорее всего. Им симпатизируют такие, как ты. Наивные и безумные в своей любви, — как-то болезненно усмехнулась девушка. — Откуда ты так много знаешь про это всё? — подозрительно посмотрел на неё Коннор. — Ты же мертва. И просто не могла застать многие детали… — Вот мы и подошли к самому неудобному месту разговора, — сокрушенно вздохнула Ребекка. — Коннор, меня здесь нет. Ты убил меня. И наши с тобой занимательные диалоги — плод твоего воображения. А точнее, травмированного первым убийством подсознания. — Подожди, ты мне сама говорила про неразрывную связь! — нервно выпалил Коннор. — Как это тебя здесь нет? Опять пытаешься меня обмануть?! — Если бы, — мастер-ассасин окончательно расплылась мутным облаком, в котором маячили искореженные черты её лица. — Присмотрись к окружающему тебя миру, Коннор. Кто знает, какая его часть тоже вдруг окажется иллюзорной. — Прекрати, это неправда! — зло прикрикнул на неё индеец, чувствуя, как холод расползается от затылка по позвоночнику вниз. Ясное дело, она вполне могла бы солгать, чтобы выбить его из колеи, она так делала не раз, приводя в полнейшую прострацию и недоумение, но теперь её слова звучали ужасающе правдиво. Да, Ребекка никогда не появлялась за пределами странного мира, в который Коннор попадал, либо засыпая, либо теряя сознание. И Коннор считал это нормальным, исходя из её слов про множественность вселенных и прочую околонаучную чепуху. А теперь он не знал, во что верить. Ещё и загадочные противники Предтеч добавляли ситуации абсурда. — Выпусти меня отсюда, — потребовал Коннор раздражённо. — Хватит с меня на сегодня откровений. Ещё и непонятно, насколько достоверных. Ему по понятным причинам никто не ответил. — Эй! Коннор зашагал вперёд, затем побежал изо всех сил, и ничего ровным счётом не изменилось. Он всё ещё парил вдали от привычной реальности и в душе не подозревал, что делать дальше. Коннор попробовал попрыгать, надеясь рухнуть вниз камнем и закончить дурную бесконечность, однако попытка успехом не увенчалась. — Очень смешно, — сказал он, обращаясь к пустоте. — И долго мне тут торчать? Я вроде бы прошёл испытание. Тут Коннора посетила неприятная мысль, что, возможно, поединок закончился не в его пользу, и под мучительной смертью инуитский шаман подразумевал нечто подобное. Вот только смерти здесь не было, здесь вообще ничего вразумительного не наблюдалось, что гораздо хуже, чем бессознательное забвение. — Нет, нет, так не пойдёт, я не могу тут оставаться, меня ждут, — Коннор затравленно огляделся. У него оставалась последняя надежда, и если этот вариант не сработает… Что ж, дела откровенно плохи. — Хэйтем, ты меня слышишь? — индеец задрал голову, будто надеясь разглядеть в бездонной вышине лицо отца. — Помоги мне выбраться. Я… Застрял. Подвёл тебя. Не справился. Не смогу сам. Пожалуйста, забери меня. Сначала ничего не происходило, и Коннор совсем отчаялся. Потом неподвижно висящее в зените солнце медленно покатилось к горизонту, меняя цвет из слепящего бледно-желтого на тёплый золотой и затем на червонный. Громадное синее облако расползлось, обтекая лучи, оплетая их, будто щупальца, и Коннор отчего-то подумал, что, наверное, такие закаты наблюдали люди десятки, сотни тысяч лет назад, когда мир был непознанным, смертельно опасным, но при этом невероятно красивым. Когда на землю падала ночь, спасения следовало искать у пламени костра, у тепла человеческих тел, у стойкого ощущения общности и уверенности в том, что вы сможете противостоять тому, что придёт из темноты. Индеец почувствовал, что теперь он не одинок. Страх, ясное дело, всё ещё леденел колючими кристаллами на рёбрах, однако они таяли с каждым мгновением, дышать становилось легче. Теперь временем на небе засверкала россыпь звёзд, далёких, разноцветных, притягивающих взгляд. И они смотрели в ответ, будто не были парящими в космосе сгустками газа. Коннор неосознанно принялся искать хоть что-то знакомое, чтобы зацепиться и выйти за пределы пугающей ловушки, в которую он угодил. Были яркие, были тусклые, красные, синие, белые, жёлтые. Не то, всё не то. И вдруг — серые, как надвигающиеся тучи, как волчья шерсть, как прибой в пасмурный день. Стоило Коннору осознать, как небосвод завертелся калейдоскопом, смешался в единую массу, вызывая головокружение, и Коннор пришёл в себя, резко сев на постели и ошалело глядя по сторонам. — Наконец-то, — услышал он, и рядом оказался встревоженный Хэйтем. — Ты был без сознания больше суток. Мы не знали, что и думать… Не слушая пространные объяснения отца, Коннор просто судорожно, торопливо обнял его, вцепился изо всех сил и рвано выдохнул. — Я боялся, что не вернусь, — пробормотал он, пока магистр гладил его по волосам, пытаясь успокоить. — Я бы не допустил такого, — заверил сына Хэйтем, целуя его в висок и стараясь игнорировать пристальный взгляд Шэя. — Хэйтем, теперь-то ты мне скажешь, что вообще происходит? — было видно, что Кормак долго сдерживался от вопросов, чтобы не нервировать и без того напряжённого наставника. — Знать бы ещё самому, — поморщился тот и осторожно поинтересовался у Коннора: — Расскажешь, что с тобой приключилось? Так подействовал очередной артефакт или… — Нет, отец, это не Предтечи, — покачал головой индеец, понемногу приходя в себя благодаря объятиям старшего Кенуэя. — Я опять был… В другом месте. Как тогда, с амулетом. — Да, я уже догадался, — сказал как-то странно Хэйтем, отводя взгляд. — Как? — непонимающе воззрился на отца Коннор. — Твои глаза… Они сменили цвет на голубой, — спустя паузу, ответил Хэйтем. Индеец на нетвердых ногах отправился в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Потом поднял взгляд и едва не отшатнулся: в отражении был словно чужой человек — радужка глаз сменила цвет на мертвенный ледяной, под глазами залегли тени, и в целом лицо заострилось. Собравшись с силами, Коннор вернулся в комнату. — Я получил ещё одну силу, — коротко сообщил он. — И я не просил об этом, если вдруг это важно. — Коннор, я тебя ни в чем не виню. Пока что, — усмехнулся ободряюще Хэйтем. Коннор взял его за руку, собираясь показать увиденное и на мгновение замер, размышляя, что стоит утаить, а что оставить. Отца следовало уведомить в целом, однако деталями индеец пока не был готов поделиться, поскольку не был уверен, не помешает ли Хэйтем в исполнении задуманного. Коннор сжал покрепче его ладонь, позволяя воспоминаниям неспешно течь, будто ручью спокойным летним днём. Конечно, с учётом содержания этого потока было сложно контролировать эмоции, но Коннор научился этому у вечно скрытного отца. — Кажется, у нас большие проблемы, — сказал тихо Хэйтем, когда просмотрел ворох образов до конца. — О чем ты? — Шэй оторвался от изучения каракуль, которые Коннор набросал на листе бумаги. — Помнишь конец света в 2012, которого удалось избежать? Так вот, он надвигается на нас в уже измененном виде, — магистр схватился за голову. — И в игре появился ещё один игрок. Точнее, он присутствовал всё это время, просто мы не подозревали о его существовании. — Отец, мы точно можем ему доверять? — шепнул Хэйтему на ухо Коннор. — Да. Робер сказал посвятить его в детали, — кивнул Хэйтем. — Сам знаешь, как тщательно после инцидента с Марией Верховный магистр проверяет братьев. К тому же, я сам уверен в Шэе. Он практически самый надёжный из всех, кто остался. — Хорошо. Тогда расскажи ему, — индеец вновь улёгся на диван, поскольку, как с ним случалось каждый раз после работы с тонкими материями, голова кружилась и болела неимоверно. Коннор лениво думал о том, что неплохо бы попросить обезболивающего, но позже, когда Хэйтем закончит пояснять ученику тонкости ситуации. Глядя на сосредоточенного хмурого Шэя, Коннор усмехнулся себе под нос. Казалось бы, подобное уже случалось, вот только Кормак совсем не вызывал неприязни и отторжения, в отличие от покойного Ли. Скорее, наоборот — с ним рядом было приятно находиться. И аура была небесно-голубого оттенка, как и должна. Помимо привычных спецэффектов присутствовало что-то ещё, едва уловимое, не поддающееся описанию. Коннор ещё не знал, как будет проявляться полученная им сила, возможно, ощущение недосказанности было связано именно с ней. Слова Ребекки всё ещё звучали эхом в голове, и Коннор натянул плед до подбородка, стараясь избавиться от нахлынувшей в очередной раз тревоги. Отец был рядом, в шаговой доступности, его силуэт оставался чётким и вполне себе реальным. Иллюзия относилась явно не к нему, если вообще имела место быть. Индеец прикрыл глаза, поддаваясь сонливости. Организм заметно был истощён, однако голод почему-то ещё не проявился. Ну и черт с ним, подумал Коннор, засыпая. Главное, чтобы Хэйтем никуда не исчез, когда он проснётся.