Пари

Ягами Лайт – человек азартный. Впрочем, сам о себе он так никогда не говорил, отшучиваясь лишь тем, что ему просто нравится делать всё «как надо», чин по чину. «Зачем вообще что-то начинать, если ты не можешь сделать это как следует?» – произносил вместо этого он. Мысль об элементе соперничества, который будоражит интерес, Лайт предпочитал не озвучивать. Сладость победы он также любил смаковать в одиночестве, грея в районе грудной клетки, уверенный, что он самый лучший. Многие с ним были в этом согласны, хотя предпочитали не тешить раздутое самомнение Лайта, которое нет-нет да и проскальзывало в его речи. Но Лайт человек не только азартный, но ещё и догадливый: он и сам прекрасно это понимал. Поэтому никто не был удивлён, когда он с первого же дня в университете крепко подружился с Аманэ Мисой: девушкой красивой, искренней, а также без тени сомнения выпаливающей всё, что приходило ей в голову. Не без хитрецы, прямо скажем, и её умение комбинировать дьявольскую хитрость и ангельскую искренность было половиной её успеха по жизни. После вступительной речи первокурсников, которую зачитывал Лайт как студент с наивысшим количеством баллов, она подошла к нему и смело, без раздумий припечатала: – Умён и хорош собой. Такие мне нравятся! Аманэ Миса, будем знакомы! На лесть Лайт был падок. – Будем. И это стало историей на года; историей, в которой каждый из них получал то, что было жизненно необходимо. Лайт с удовольствием подкармливал своё самолюбие, а Миса была щедра на комплименты – особенно когда Лайт был щедр на помощь с домашним заданием или готов был отдавать на растерзание уши, если Миса была особенно словоохотлива. И им обоим было абсолютно не в тягость, ведь она действительно считала, что Лайт и самый умный, и очень привлекательный, и умеет всё на свете, а её личное самоощущение абсолютно не коррелировало с этим – собой она была также довольна. Более того, Миса обладала восхитительным и редким качеством: она любила свою жизнь и умела её смаковать. Это-то Лайта и подкупило: Миса ему совершенно не завидовала. Она вообще никому не завидовала, порой лишь в моменты неудачи задаваясь почти риторическим вопросом: «Почему это самый вкусный кусок не мой?». Лайт таких вопросов не задавал. Как правило, самые «вкусные куски» всегда доставались ему. Семья у Лайта традиционная. Мама-домохозяйка, тёплая и уютная, возможно, чересчур мягкая, но более понимающего человека Лайт в своей жизни не встречал. Отец – напротив, мужчина темпераментный и принципиальный, трудоголик до мозга костей. На комплименты он был весьма сух: в его понимании, если сделано хорошо, то лишь сделано как надо. Сестра Лайта, Саю, с которой у него была разница в три года, была прекрасна в своей незамутнённой простоте: однажды поняв, что дожидаться от отца похвалы себе дороже, а мама любит такой, какая она есть, Саю перестала заморачиваться вообще, пока что-либо не начинало приносить ей дискомфорт. В этой традиционной семье единственным нетрадиционным элементом был Лайт. – Так ты гей! – воскликнула Миса, когда Лайт решил «выйти из шкафа» спустя три месяца их знакомства. Они мирно попивали кофе, сидя с ноутбуками на коленях, в антикафе рядом с их университетом. Домашнее задание было отброшено Мисой тотчас же: какие к чёрту уроки, когда тут такие новости. Хотя последние полчаса она и так скорее делала вид, что печатает, нежели в действительности занималась: рассуждения об отношениях её занимали больше. – По-моему, парень в том углу тебя не расслышал, крикни ещё погромче, – едко заметил Лайт. Миса пропустила это мимо ушей. – Так вот в чём дело. Честно говоря, я подозревала, просто не могла поверить. Хотя... – она задумчиво провела чайной ложкой по своим накрашенным ярко-красной помадой губам. – Да, иначе ты бы уже давно бегал за мной хвостиком. – Даже тогда я бы за тобой не бегал, – хмыкнул Лайт. – Ты слишком громкая. – Держу пари, это не самое плохое качество, – улыбнулась она. Лайт с сомнением приподнял бровь – больше для картинности. Если и не оставлять последнее слово за собой, то по крайней мере не оставлять без внимания подкол. – А парень у тебя есть? – Смотря как посмотреть, – туманно отозвался Лайт. – То есть, то нет, то что-то между. – Хм-м, – протянула Миса и только хотела было открыть рот, как её внимание привлёк человек, который изо всех сил махал им рукой через стекло с обратной стороны здания. Лайт проследил направление её взгляда и едва слышно вздохнул. Человек, видя, что его заметили, решительно открыл дверь и первым делом подошёл к барной стойке, чтобы сделать заказ. Он был из тех людей, которые не то чтобы навязчивые, но порой как снег на голову. – Привет! На улице погода шикарная, вы чего сидите? – Мацуда подошёл к ним, держа в руках большой стаканчик с кофе. «Судя по всему, он намеревается не просто поздороваться», – отметил Лайт. Они пожали друг другу руки. – Привет! Да, но, как видишь... – согласилась Миса и, не закончив фразу, показала на разложенные на столе конспекты. Она закинула ногу на ногу и прихлебнула кофе. Мацуда задержался на ней взглядом и продолжил: – Всё трудитесь перед завтрашним семинаром? А я вот как раз шёл мимо, увидел вас и решил заглянуть. Лайт мысленно усмехнулся. Он готов был поспорить на что угодно: Мацуда не просто проходил мимо, а рассчитывал их здесь встретить. С первого дня в университете он был словно призрак, который то и дело появлялся там, где теоретически могла бы оказаться Миса. Справедливости ради, он ей не докучал, считая, что она для него слишком роскошна. Но и остаться в стороне его интерес и любопытство не позволяли: он был уверен, что Миса и Лайт вот-вот начнут встречаться или уже встречаются. Что ж, для Мацуды недавнее открытие Мисы – новость хорошая и даже весьма приятная, но знать её совершенно необязательно. У Лайта был практически исследовательский интерес: как долго Мацуда будет джентльменствовать, пока не поймёт, что на пути к его лучшему чувству Лайт, в сущности, никогда и не стоял? Хотя подначить его он не против. – Трудимся. Или тружусь. Да, Миса? – Лайт похлопал её по коленке, краем глаза наблюдая за реакцией Мацуды. Тот, разумеется, не мог не заметить его жеста, и его кадык заметно шевельнулся, когда Мацуда с большим усилием сделал глоток кофе. Миса стрельнула взглядом на Лайта и тоже не осталась в долгу: – Конечно, Ла-айт, – почти пропела она и тут же кокетливо ввернула, глядя на Мацуду. – А ты? Миса – игрок профессиональный. Она не даёт сорваться с крючка. – А я купил амулет на удачу, – отозвался Мацуда. – У моего друга со второго курса есть, он ему всегда помогает! – Ещё ведь даже не сессия, – удивилась Миса. Мацуда с нервным смешком почесал голову. – Ну-у... – По всей видимости, он заранее проверяет. Если амулет не сработает на семинаре, то можно и не ждать от него пользы на сессии, верно? – высказал догадку Лайт. Бинго. Мацуда поёрзал на своём кресле напротив них, в которое уже успел примоститься, и поднял руки вверх, словно сдавался полиции. Стаканчик опасно накренился на разложенные на столе конспекты, и он вовремя спохватился. – Скрывать не буду, мотив присутствует! Подстраховаться никогда не помешает. Двумя часами позже они втроём выходили из антикафе. Ещё даже не смеркалось, и ветер тепло облизывал их лица – сентябрь в Японии всегда был приятен после агрессивной летней духоты и дождей. Они втроём направились в сторону метро, но Лайт почти кожей ощущал, что Миса ещё не закончила с расспросами. Он был к этому морально готов. Но если Мисе так интересно, решил про себя Лайт, то пусть она от Мацуды и отделывается. Судя по всему, она пришла к такому же заключению, поэтому без обиняков сказала: – Ну что, Мацуда! Рада была с тобой поболтать, но нам с Лайтом нужно кое-что обсудить, ты не против? Если бы это был кто-то другой, то такую прямоту можно было бы посчитать за грубость. Но Миса смотрела на Мацуду своим самым обворожительным взглядом, словно это им вдвоём полагалось поговорить наедине и его сейчас не просили удалиться. Мацуда пару раз моргнул и поспешно затараторил: – Конечно-конечно! Да, я тут как раз... В общем... Пока! – он неловко помахал рукой на прощание, развернулся на сто восемьдесят градусов, и, нелепо размахивая руками, отчалил в противоположную сторону, а если точнее – в обратную. Вероятно, когда он переживёт момент неловкости, то осознает, что для красивого ухода стоило бы выбрать не столь кардинально противоположное направление, но ничего страшного. И на том спасибо. Лайт с Мисой какое-то время шли молча, Лайт – в ожидании, а Миса, видимо, о чём-то задумавшись. Наконец, она выпалила: – А твои родители в курсе? Ну, что ты гей. В курсе ли родители... Вопрос интересный. – А им быть в курсе не обязательно, – пожал плечами Лайт. – Но было бы странно, если они хотя бы не подозревали. – А сестра? – А сестра точно догадывается. Но она ещё не доросла, чтобы обсуждать такие вещи со своим старшим братом, – пожал плечами Лайт. Миса понимающе хмыкнула. И вдруг она с таинственным выражением встала у него на пути и приблизила своё лицо вплотную. Лайт остановился, надменно на неё глядя. Он ждал последующего вопроса. – А ты сверху или снизу? – С божьей помощью. По велению души, Миса.

***

Три года спустя Миса и Лайт стояли в очереди за барной стойкой того самого антикафе, и Миса пересказывала последние новости, сыпля их вперемешку с благодарностями за очередную помощь с домашним заданием. Лайт время от времени хмыкал или соглашался, вопросительно говорил «Неужели?» или снисходительно «Не за что». Порой она напоминала ему его родную сестру. – ...и от этого модельного агентства я ещё жду ответа. Что поделать, не всем с первого раза удаётся разглядеть большой куш, который сам приходит в руки. Порой приходится проявлять недюжинное терпение. – Угу. – А иногда даже ночью не спится, настолько хочется увидеть ответ! К слову о бессонных ночах, ты видел нашего нового преподавателя? – Ха? Ты про того Рюдзаки-сэнсэя? – Именно! Ты уже с ним встречался? – Нет, – отмахнулся Лайт. – Просто наслышан. Быть ненаслышанным по поводу этого нового преподавателя было трудно. Судя по всему, личностью он был незаурядной. Незаурядно было и само его появление: этот новый преподаватель пришёл в рабочий коллектив сразу после летних каникул, со второго семестра, что весьма нехарактерно для учебной системы. Лайт был умеренно заинтригован. Пока они делали заказ, он подумал, что был заинтригован по большей части потому, что от нескольких человек кряду слышал, что этот преподаватель имел парочку странных привычек: ссутуливаться до знака вопроса или же держать свои лекционные листы так, словно они по меньшей мере могли его покусать. – А вот у нашей группы уже с ним были пары, – продолжила Миса. – Он, конечно, чудак, но на лицо ничего, только ему бы не помешала лишняя пара-тройка часов сна. А главное, в своём предмете явно разбирается. Да и не только в своём, как я поняла. Они забрали заказы и направились в университет. Прихлёбывая свой кофе, Лайт думал о данной Мисой характеристике этому преподавателю. Чудак-чудаком, только не запорол бы его красный диплом, к которому он шёл таким уверенным шагом все эти годы. Впрочем, в себе и своём умении находить общий язык с людьми он не сомневался, однако всегда стоит быть начеку. Что же касается комментариев насчёт недостатка сна, то у кого их нет, если ты связан с учебной сферой? Даже такому внимательному к вопросу сна Лайту порой приходилось проводить бессонные ночи в подготовках к экзаменам. Справедливости ради, редко. – У нас с ним сегодня будет потоковая лекция первой парой. Оценю степень чудачества. Они подошли ко входу в университет и прислонили свои пропуска к табло турникета. Немолодой, но совсем ещё не дряхлый охранник им улыбнулся, сощурив свои маленькие глаза. Он всегда был молчалив, но приветлив, и такие люди Лайту нравились: с ними никогда не возникало проблем и всегда можно было договориться. В холле стояла Такада Киёми, одногруппница Лайта. Элегантная, фигуристая, в классическом понимании женственная, она как раз относилась к тому самому типу людей. Миса была с ним не согласна: она считала Такаду высокомерной и никогда этого не скрывала. Такада искренне этого не понимала и ограничивалась для себя объяснением, что Миса её ревновала к Лайту. Доля правды в этом была. – Привет, Лайт! – поздоровалась Такада, подходя к ним навстречу. Выдержав секундную паузу, она продолжила: – Здравствуй, Аманэ. Может, Миса и не была так уж неправа. – Привет-привет, – в тон ответила она и очень громко прихлебнула свой кофе. Такада едва заметно сморщила носик. – Привет, – вежливо сказал Лайт. – Мы с Мисой как раз разговаривали насчёт нашего нового преподавателя, у нас с тобой пар с ним ещё не было. – Я слышала, он кинул в кого-то печеньем или что-то в этом духе, – поделилась Такада, выгнув бровь. – Но это, скорее всего, просто слухи, причём сильно преувеличенные. То: дай как маленькая деревня. Миса расхохоталась. Лайт улыбнулся, почему-то представив на месте нерадивого студента Мацуду, в которого прилетает печенье за излишнюю восторженность по поводу и без. – Рюдзаки-сэнсэй обрастает слухами быстрее, чем успевает вести пары, – усмехнулся Лайт. Решение заручиться хорошим отношением нового преподавателя крепло в нём всё сильнее и сильнее. Они поднялись на лифте в лекционную аудиторию и расселись. Лайт и Миса сели за предпоследние парты, а Такада предпочла сесть поближе к преподавательскому столу. Пока Миса проверяла свою ленту в инстаграме, Лайт достал учебник и невидящим взглядом уставился в него, время от времени поднимая взгляд, чтобы посмотреть, зашёл ли уже преподаватель в аудиторию. Нарисовался Мацуда, который сначала подошёл к преподавательскому столу, что-то положил на него и направился в их с Мисой сторону. Поздоровавшись, он уселся за парту впереди них. Для него, как для одногруппника Мисы, новый преподаватель уже не был такой уж загадкой. Появился Рюдзаки-сэнсэй только вместе со звонком. Лайт изучающе смотрел на него, пока тот шёл к своему рабочему столу. Что ж, слухи не были такой уж неправдой: осанка Рюдзаки-сэнсэя оставляла желать лучшего. Лайт был на грани того, чтобы возмущённо фыркнуть, приметив его наряд: преподаватели старались одеваться в классическом стиле, но Рюдзаки-сэнсэй, похоже, считал, что общепринятые нормы не для него. Белая рубашка была лихо выправлена из джинсов, никаких вам ни галстуков, ни часов, ни намёка на вошедшую в моду метросексуальность. Вместо начищенных туфель были надеты кеды. Волосы на голове стояли вихром, словно он только что появился прямиком из урагана. Когда Рюдзаки-сэнсэй добрался до преподавательского стола, Лайт увидел его лицо – бледное, с тёмными кругами под огромными глазами. Про недосып тоже правда. Может, и пресловутое печенье не было выдумкой? – Доброе утро, – произнёс Рюдзаки-сэнсэй. – Прежде, чем мы перейдём к лекции, прошу вас поставить свои телефоны на беззвучный режим и, – он внимательно посмотрел на Мису с телефоном в руках, и та поспешно опустила его на стол, – отложить их в сторону. Я уже говорил тем группам, пары с которыми у меня были, но повторюсь: если вам нужны лекции в аудио-формате, можете оставлять свои диктофоны на этом столе перед началом пары, заберёте их после окончания. Далее, к вопросу о том, что будет на экзамене: на экзамене будет всё. Всё, о чём нам с вами предстоит поговорить на лекциях и семинарах. Все работы должны сдаваться не позже установленного срока, после я их не принимаю. Домашнее задание всегда будет на последнем слайде презентации, не потеряйтесь, – он задумчиво провёл пальцем по губам и с улыбкой добавил: – Надеюсь, мы с вами сработаемся. Кто-то в аудитории поднял руку. Рюдзаки-сэнсэй кивнул в его сторону: – Да? – Извините за невежливость, но почему вас перевели к нам со второго семестра? – Ваш университет посчитал, что я могу быть весьма полезен даже на тот короткий срок, который я могу ему уделить. А мне стало просто любопытно. Перейдём к делу. Сначала Лайт с сомнением подумал, что такого исключительно полезного может предложить преподаватель, которому явно не больше двадцати семи лет. Но уже через пятнадцать минут после начала лекции Лайт понял: причиной тому был его колоссальный опыт, которым мог похвастаться не каждый бывалый полицейский. К материалу, который он излагал, прилагалось множество фотографий с мест преступления и сопутствующих задачек, которые нужно было решить по имеющимся данным, и Рюдзаки-сэнсэй до последнего старался не говорить ответ. – У вас ведь уже был курс по философии? – вдруг поинтересовался он за десять минут до окончания пары. С разных концов аудитории послышались утвердительные ответы, сопровождаемые понимающими смешками. – Такое забудешь, – прошептал Мацуда, однако прошептал достаточно громко, чтобы сидящие вокруг него студенты согласно загудели. Курс по философии приключился с ними ещё тогда, когда они были перваками. Всклоченный, с сомнительным пирсингом преподаватель, который уволился пару лет назад, запомнился каждому без исключения. Он всем сердцем горел общемировой философией, и ему непременно хотелось, чтобы загорелись ей и обучаемые им студенты. Студенты и правда горели: к вящему сожалению преподавателя, горели они отнюдь не любовью к его предмету. Промурыжил он всех, до кого мог дотянуться своим расписанием, заставляя зубрить азы философии наравне с уголовным кодексом. Дочитав курс, он напоследок нарёк большую часть студентов бесконечно, бесповоротно, непробиваемо тупыми и скучными, после чего оставил свой пост и занялся научной деятельностью. Лайт откровенно считал, что преподаватель своего таки добился: пусть философия никому особенно и не пришлась по душе, но и сейчас Лайта можно было разбудить посреди ночи, и он назвал бы все наиболее знаменитые произведения Платона, вспомнил аватары Вишну или смог порассуждать о сути происхождения заповедей чужеземной религии. Тем временем Рюдзаки-сэнсэй удовлетворённо кивнул. – В таком случае для вас не составит труда небольшая задачка. Я хочу проверить вашу способность логически мыслить. Итак, представим, что человек умер и попал в Рай. Как вы понимаете, он там не один. Тысячи других людей находятся там же, и они – абсолютно голые. Но, попав туда, человек безошибочно определяет среди них Адама и Еву. Каким образом? – А откуда они там взялись, если их оттуда изгнали? – поинтересовался один из студентов. – Вы правильно делаете, что задаёте уточняющие вопросы, – Рюдзаки-сэнсэй улыбнулся. – Но это просто логическая задачка. Для её решения вам не понадобятся никакие другие данные кроме тех, что я назвал, и весьма поверхностных познаний в данной области. Лайт погрузился в размышления. В голову всплывали фрески с Адамом и Евой, стыдливо прикрывавшими фѝговыми листьями свою наготу. Может, дело в этом? Нет. Они были голыми – это подчёркивается, и не только они – все. Лайт услышал, как кто-то произнёс эту версию, и она была отвергнута Рюдзаки-сэнсэем. Что ж, двигаемся дальше. Он откинул гипотезу с возрастом Адама и Евы и соответствующими изменениями – эта деталь была бы слишком вычурная, чтобы в действительности быть решающим фактором для задачи. Да и что стало бы с телом за более девятисот лет жизни на Земле? Не то. Возможно, это как-то связано с тем, что Ева была создана из ребра Адама? Он хотел было уже открыть рот и произнести свою догадку вслух, но вовремя осёкся: нет, может, у Адама и остался какой-либо шрам, но как человек определил Еву? А ведь по задачке попавший в Рай определил их обоих. Что отличает Адама и Еву от людей, рождённых на Земле? Рождённых... Лайт поднял руку. Рюдзаки-сэнсэй кивнул в его сторону. – Как вас зовут? – Ягами Лайт. – Что ж, Ягами Лайт, какова ваша версия? – У Адама и Евы не было пупков. Они единственные не были рождены естественным путём, а были созданы самим Богом. Какое-то время Рюдзаки-сэнсэй молча не сводил с него взгляда. Наконец, он изрёк: – Да, ответ верен. Были какие-либо ещё варианты? – У меня была версия, что у Адама остался шрам после создания Евы Богом, но, в таком случае, это помогло бы лишь установить личность Адама. А человек узнал их обоих. Рюдзаки-сэнсэй слегка склонил голову набок – его взгляд просвечивал, как рентген. На секунду между его бровями появилась морщинка, но тут же исчезла, и он сказал: – Изящно, Ягами. – Спасибо. Рюдзаки-сэнсэй отвёл взгляд и снова обратился к аудитории с комментариями по поводу домашнего задания, а Миса толкнула Лайта в бок и прошипела: – Ты ведь специально подлизываешься, да? Лайт прикрыл глаза и с улыбкой проговорил вполголоса: – Когда ты хорошо соображаешь, подлизываться не обязательно. Я лишь сказал то, что думал. Миса хмыкнула и придвинулась ближе к столу, чтобы лучше слышать Рюдзаки-сэнсэя. Лайт буквально на пару секунд ушёл в себя, примеряя комплимент. Мелочь, а приятно – и снова обратил всё своё внимание на лекцию. Когда прозвенел звонок, все взбудоражено засобирались, впечатлённые новым преподавателем, и не стесняясь обсуждали только что прошедшее занятие. Оно никого не оставило равнодушным – даже Лайт был впечатлён, что Рюдзаки-сэнсэй при том, что был молод, был вовсе не зелёным и действительно имел впечатляющий арсенал того, чем «может быть полезен». Укладывая учебники в портфель, он посмотрел на него ещё раз. Рюдзаки-сэнсэй в это время стоял сгорбившись, провожая взглядом уходящих студентов. Тут перед взором Лайта возник Мацуда, который успел уже спуститься к преподавательскому столу и подняться обратно, размахивая диктофоном в руке. – Всё записал! Отличная лекция, на такую даже не жалко вставать к первой паре! Рюдзаки-сэнсэй – огонь! Миса согласно закивала. – Это точно! Если бы не эти его синяки под глазами, и будь одежда постильней... Ну, ничего. Это дело наживное. – Миса, но это же преподаватель, – удивился Мацуда с ноткой ревности в голосе. Миса лишь махнула рукой. Они спустились вниз к первым рядам, и Лайт услышал, что его окликнули. – Ягами, не могли бы вы подойти на минутку? Лайт про себя ухмыльнулся. Уже можно считать, что расположение Рюдзаки-сэнсэя в кармане? – Конечно, – он подошёл к преподавательскому столу. Рюдзаки-сэнсэй смотрел на него немигающим взглядом, пока он шёл. Он вообще моргает? – Я вас слушаю. – Мне ваша фамилия кажется смутно знакомой. Ваш отец, случайно, не шеф полиции? Лайт слегка опешил, но быстро пришёл в себя. Да, стоило догадаться, что, имея такой опыт, Рюдзаки-сэнсэй знал его отца хотя бы отдалённо, если живёт здесь достаточно долго – что следует из вопроса. – Да, Ягами Соитиро – мой отец. Должно быть, вы здесь довольно давно живёте? – Порядком, – уклончиво ответил Рюдзаки-сэнсэй. – Что ж, любопытно... – задумчиво произнёс он, однако не поясняя, что именно показалось ему любопытным, вместо этого просто сказал: – До свидания, – и быстро пошёл к выходу из аудитории, на ходу передавая ключи к уже ожидавшему у дверей другому преподавателю.