Гедонизм

Прошлое сидит в нас, оно наша плоть и наш дух, без него нас нет, мы концентрат прошлого. В. Тендряков

Flashback /POV Аманда/ Дышу, не дышу. Дышу, не дышу. Больше не хочу вдыхать воздух, хочу просто задохнуться. Не могу. Не хватает силы воли. Ещё одна попытка. В течение минуты я не вдыхала воздух. Больше не могу, опять вдох. Выдох. Не самый лучший способ умереть. Слишком сложный и долгий. Да и ребёнок всё равно не сможет сделать этого. *** Я стучу в двери нашей небольшой семейной квартиры. Тихо. Ни звука, никто не спешит открыть мне дверь. Жду. На улице прекрасная погода, светит ненавязчивое весеннее солнце и пахнет сиренью. Я подхожу к кусту с этими цветами и вдыхаю их запах полной грудью. Затем нехотя отрываюсь от них и начинаю искать цветок сирени с пятью листочками. Помню, мама говорила, что если найдёшь такой, то можешь загадать любое желание. В отличие от большинства детей, я не сразу использовала своё желание, а забирала цветок домой, когда мне что-то было нужно, доставала его и загадывала. Вот он! Отрываю цветок с пятью лепестками, кладу его в карман лёгкой курточки. Мне все ещё не открыли дверь. Быть может, просто никого из семьи нет дома? Достаю ключи и, повернув пару раз один из них, в замке, вхожу. Дверь открывается с лёгким скрипом. В комнате темно и как-то… Как-то не так, как бывает обычно, когда я возвращаюсь со своей прогулки. Медленно снимаю с себя туфли. — Я дома, — по привычке кричу я, но гораздо тише, чем обычно. Странно то, что в квартире нет даже моего совсем ещё маленького брата, сейчас ему только пять лет, вряд ли он пошёл бы куда-то один… Прохожу на небольшую кухню. На столе нет ни записки от родителей, ни оставленного ими обеда. Странно. Сажусь на небольшой деревянный стул и откидываюсь на его спинку. Прикрываю глаза и расслабляюсь, словно бы нахожусь в своеобразном трансе. Слышу глухой стон. Кажется, он доносится из подвала, там очень сильная звукоизоляция, поэтому почти невозможно расслышать то, что там может сейчас происходить… А быть может, мне просто это показалось? Да и кто может там кричать? Ответ на этот вопрос пришёл сам собой. Это — мои родители. Страшно, сейчас мне по-настоящему страшно, так, как никогда. Руки начинают холодеть, а тело дрожать, что же мне делать… Что случилось с моей семьёй? Встаю и беру в руки кухонный нож. Хоть какое-то оружие, вряд ли от него будет много пользы… Как можно тише стараюсь подойти к лестнице, ведущей в подвал. Вот, под моей ногой хрустнула половица. Я тут же замерла на месте, от страха не в силах сделать шаг, но потом опомнилась, что в подвале почти не слышно всё, что происходит в квартире, именно поэтому, никто и не узнал о моём приходе. Я начинаю спускаться по лестнице. Каждый шаг даётся мне всё труднее и труднее. Я то и дело перекладываю нож из одной руки в другую, но всё же решаю оставить его в правой ладони. Я стою перед дверью в подвал. Прикладываю к ней своё ухо, ничего не слышно, тихо. Эта тишина, она пугает меня ещё сильнее, за ней скрывается неизведанность, а люди всегда боятся того, чего не могут увидеть, услышать или объяснить. Аманда, давай же, не бойся. Я пытаюсь мысленно подбодрить саму себя. Глубоко вдыхаю. Итак, на счёт три я открою эту дверь. Раз, я делаю ещё один маленький шаг и стою прямо перед ней. Два, кладу руку на холодную металлическую ручку. И… Три. Резко нажимаю на дверную ручку и вхожу в подвал. То, что я увидела, это навсегда останется в моей памяти. Отпечатается в ней, и сотрется только тогда, когда я умру, детская психика, она до безумия хрупкая, стоит хоть раз надломить её, любая маленькая трещина и вся эта сложная система пошатнётся. Щёлк и ты уже безумен. Родители. Мои родители, они были мертвы. На их телах виднелись многочисленные порезы и ранения от ножа, в некоторых местах были вырезаны куски кожи, по их телам стекала кровь. Много крови, я даже не могла представить, что в людях так много этой жидкости. Рядом с ними стоит высокий и худощавый парень. В руке он держит перочинный нож, который перепачкан в крови. Моё дыхание учащается. Я делаю небольшой шаг назад. Кричу. От страха, или же горечи потери близких людей, не знаю. Из моих глаз текут слёзы, я обессиленно падаю на пол. Как сейчас много, как же много я сейчас почувствовала, за всю свою жизнь я не испытывала столько эмоций, именно сейчас я поняла, насколько много значили для меня родители. Всё ещё кричу, мои слёзы капают на холодный каменный пол. Начинаю в истерике биться головой об пол. Чувствую, как ещё тёплая кровь стекает по моему лицу. И тут, произошло то, что изменило мою жизнь навсегда, вернее я просто умерла. В этот самый момент моя душа стала существовать отдельно от моего тела, вне моей досягаемости, я больше не могла её использовать, осталась лишь пустая оболочка из мяса. Да, то, что произошло в этот самый момент, нельзя объяснить словами, особенно теперь. Просто. Щёлк. И я больше не чувствую. Я чувствую как по моему лицу и телу течёт кровь, чувствую, как прикасаюсь к холодному полу в подвале, но… Ни одной эмоции, не чувствую ничего, ни страха, ни отчаяния. Абсолютная пустота внутри меня. Я поднимаю глаза и смотрю на трупы моих близких. Не испытываю при этом никакого отвращения и ужаса. Мужчина смотрит на меня, но не воспринимает, как существенную угрозу, поэтому хватает тело моего младшего брата, который всё это время лежал без сознания на полу. Незнакомец заносит нож… Я ведь не чувствую, мне больше нечего терять и не к чему стремиться, если умру, то ничего не изменится, ведь моя душа и так уже мертва, а тело, это всего лишь ненужная оболочка из плоти и крови. Встаю с пола, вновь беру в руки нож, но на сей раз уверенной хваткой. Бесшумно подхожу к мужчине, он нанес первый порез Кристиану, детский плач заглушает все звуки, это хорошо. Стою за спиной у незваного гостя и заношу руку с ножом вверх. Настало время поплатиться. Я — буду твоим личным Богом, который исполнит суд над твоей никчёмной душой, теперь от меня и только от меня зависит исход твоей жизни. А знаешь, что? Бог уже сделал свой выбор. Сильным ударом вгоняю лезвие ножа в его спину. Он отпускает Кристиана. Ещё удар и ещё, я просто вонзаю нож в худощавое тело этого мужчины, он пытается защититься, но у него это не особо выходит, слишком слаб от кровопотери. И вот, последний удар и его тело безжизненно падает на пол. Я просто смотрю, смотрю на то, как из свежих ран совершенно незнакомого мне человека медленно сочится кровь, это прекрасное зрелище. На секунду мне даже показалось, что я вновь испытала какие-то чувства. Что же, хорошо, что последнее, что я увидела, было столь красивым зрелищем, ведь я больше не хочу видеть этот мир, просто не понимаю зачем, если это не приносит мне никаких эмоций. Подношу нож к своему левому глазу. Медленно ввожу его лезвие в глазное яблоко. Больно, но я не кричу, боль теперь для меня слишком незначительна, чтобы проявлять из-за неё чувства. Теперь я не вижу левым глазом, только лишь кровавую пелену. Собираюсь выколоть себе второй глаз, вот уже подношу руку, как вдруг чувствую, как кто-то хватает меня за локоть. — Сестрёнка, пожалуйста, не надо, — сквозь слёзы говорит Кристиан, — я не хочу потерять и тебя. Он прижимается ко мне. Чувствую, как всё его тело дрожит, ему по-настоящему страшно. Я отбрасываю нож в сторону, только ради Кристиана, я не сделала это. Быть может, он когда-нибудь пожалеет о том, что остановил меня, что оставил монстра живым. Но что же… Это был его выбор. Вспоминаю о цветке сирени с пятью листочками и достаю его из кармана. Да, сейчас самое время использовать своё желание. Я хочу… Что же мне пожелать… Я хочу испытывать удовольствие, хоть иногда…