Гедонизм

Кто никогда не меняет взглядов, больше любит себя, чем истину. Жозеф Жубер

/POV Мириам/ Я слышала, я просто стояла на месте и слушала. Каждый крик, вырвавшийся из груди той девушки. Я слышала… И ничего, ничего не могла сделать. Я словно стала свидетельницей её смерти, я представила всё до мельчайших подробностей, но не сдвинулась с места, чтобы помочь ей. Я медленно вхожу в комнату и останавливаюсь перед большим зеркалом. Смотрю на своё отражение. Иногда мне кажется, что девушка, которая смотрит на меня, является единственной живой в этом доме. Только с ней я могу быть честна, только ей я могу рассказать о своих чувствах. Только она всегда меня поймёт. Да… Мне уже всё равно, что это — я. Сумасшедшая… Возможно, что я уже сошла с ума. Но… Мне уже всё равно. Тело медленно гниёт у меня на глазах, кости всё сильнее обтягиваются кожей, я уже на краю. Балансирую между смертью и жизнью. Один шаг в сторону и я упаду в эту пропасть. Я прислоняюсь к холодному стеклу зеркала и пристально смотрю в глаза девушки, которая также пристально наблюдает за мной. У неё прекрасные серо-голубые глаза, словно в дымке. Тихо дышу, наблюдаю за каждым её движением. Идеально. Разве есть что-то, что может быть прекраснее неё. Значит, она и есть смысл моей жизни? Наверное. Медленно снимаю с себя кофту и смотрю на неё. У нас худое тело, до безумия худое. Я вижу каждое ребро, которое обтягивает бледная кожа. Сажусь на колени перед зеркалом. И провожу рукой по своему телу, она повторяет каждое моё действие. Продолжаю водить руками по нашему телу. Да, она великолепна, никогда больше я не встречала столь прекрасного создания. И пусть она умирает, точно так же, как и я, но… Она прекрасна в любом виде, всегда, она — это я, но живу я ради неё, так бы уже давно умерла. Окончательно. Погружённая в эйфорию происходящего, не замечаю, как ко мне со спины подходит Аманда. Её одежда испачкана в крови, красный контрастирует на фоне её белой одежды и светлой кожи. — Никогда не видела ничего подобного… — тихо, словно обращается к себе, говорит она, — это доставляет тебе удовольствие? — она вопросительно смотрит на меня. — Не все мы живем ради удовольствия. — А я и не говорила, что всё ещё живу. Я умерла, уже давно… Она подходит ко мне вплотную и неотрывно смотрит на отражение в зеркале. Словно пытаясь что-то разглядеть. — Не люблю смотреть на своё отражение — она делает небольшую паузу. — Когда видишь себя, то осознаешь, кем стал, замечаешь всю огромную разницу, все перемены, которые произошли с тобой. И знаешь, что самое ужасное? Всех людей меняют эмоции, испытанные ими. Я же остаюсь прежней уже на протяжении нескольких лет. Никаких перемен. Всё та же бездушная оболочка. Аманда хватает мою шею рукой и сильно сжимает пальцы. Я кашляю, трудно вдыхать воздух. Она отпускает меня. Судорожно хватаю ртом воздух. Никогда не думала, что просто дышать, это уже приятно. Аманда покидает комнату. Я слышу, как она спешно спускает в подвал, что-то берёт, вновь поднимается по лестнице. Она входит, в руках у неё топор. Она убьёт меня. Вряд ли… Но, тогда зачем ей этот предмет? Никогда. Сколько бы я не пыталась, не могу уловить ход мышления этой девушки. Она подходит ко мне. — Ты ведь любишь смотреть, тогда смотри внимательно. Аманда поднимает топор вверх, замахивается. Я жду удар. Неужели это конец? Наконец-то я могу умереть. Имею право. Но… Вместо резкой боли я слышу звук бьющегося стекла. Открываю глаза. Осколки, множество осколков, в каждом из них своя часть отражения. Все эти осколки падают на пол, переливаются на свету. Аманда вновь ударяет по зеркалу. Оно окончательно разбито. Я падаю на пол. Кричу, бью по осколкам, по рукам стекает кровь от многочисленных порезов, но я продолжаю. Пытаюсь собрать из мелких деталей цельную картину. Вновь пытаюсь увидеть ту самую девушку, ради которой я жила, но ничего не выходит. Я уже не обращаю внимания на боль, пульсирующую в руках. Просто обессиленно падаю на осколки. — Что ты чувствуешь? — спокойно спрашивает Аманда и внимательно наблюдает за мной. — Ты всё равно не поймешь, — шепчу я. Не вижу смысла объяснять это человеку, не испытывающему эмоций, всё равно никогда не поймёт. — Мне всё равно. Я жду ответа, а не твоё мнение, — холодным тоном отвечает она. — Это… Я жила только ради неё. Да, пусть это была я, но она была единственной, кто что-то значила для меня. Ты убила единственного дорогого мне человека. Ты никого не любишь, ты не способна на это. Ты не сможешь понять. У нас слишком разные цели. — Довольно интересно наблюдать за тем, как кто-то другой испытывает столь сильные чувства. Мне их так не хватает, но я не жалею, ведь это делает меня совершенной. Я возвышаюсь над вами. Аманда тянет меня за руку. Теперь я больше не лежу на осколках. Хочу встать, но она не позволяет мне сделать этого. — Хочу кое-что ещё попробовать… Она садится напротив меня и приподнимает моё тело. Касается моих губ, аккуратно облизывает, затем проникает языком в мой рот. Я почти не дышу, стараюсь не двигаться. Наш поцелуй длится не долго, вскоре Аманда отстраняется от меня. — Смотри на меня, мне важны эмоции, которые ты испытываешь, — говорит она. Аманда постепенно стягивает с меня штаны. Замирает, просто смотрит на моё тело. Тихо. Только наше дыхание нарушает тишину, царящую в этой комнате. Она слегка раздвигает мои ноги и снимает с меня нижнее бельё. Проводит языком по моему клитору. С моих губ срывается приглушённый стон. Аманда отрывается от меня и смотрит. Просто смотрит стеклянным взглядом в мои глаза. Следит за каждым движением зрачков. — Плохо, — коротко произносит она. — Почему? — эта её фраза меня немного озадачила. Что же Аманда хотела увидеть?.. — Не вижу твоих чувств. Это первый минус. Второй в том, что весь этот процесс не доставляет мне никакого удовольствия. — Я никак не могу тебе с этим помочь. — Никто не может… Она медленно встаёт и оставляет меня одну. Уходит. Только теперь я чувствую сильную боль от многочисленных порезов стеклом. Перевожу взгляд на остатки от зеркала. Зачем она это сделала? Только ради того, что бы увидеть эмоции, испытываемые человеком при большой потере, или же она хочет, чтобы перед своей смертью я окончательно сошла с ума. Почувствовала ещё больше боли. Понять? Нет, это невозможно. Невозможно понять человека, не испытывающего эмоций, мотивы действий, какие цели ставились, чем руководствовался. И ради чего всё это? Аманда, сколько же времени ты ещё намерена, держать меня в этой тюрьме? Нет. Хуже. Тут я сойду с ума. Захочу покончить с собой, лишь бы, наконец, найти выход из этого места, наполненного безумием и отчаянием. Скольких же людей ты убила ради лишь нескольких секунд удовольствия? Да, ад существует. Сейчас я вновь живу в своём собственном аду, созданном специально для меня. А может, я уже умерла? Нет, смерть — это мой единственный выход отсюда.