i have a need

Когда Марку хочется нежности, утешения, ощущения привязанности, когда он нуждается в том, чтобы его любили, пусть даже самому себе он в этом признаться не может, тогда он приходит к Стивену. Это похоже на просьбу о помощи, молчаливую мольбу тонущего человека. Он хватается за Стивена как за спасательный круг, и Стивен держит его за плечи и заставляет смотреть прямо на себя. В его глазах столько любви, столько принятия, что Марк не выдерживает, прижимает Стивена к себе и вдыхает запах его одежды, пока в легких не кончится место. Тогда Стивен ведет его за собой и усаживает на старый диван, для уюта прикрытый пледом. Они долго целуются, отрываясь друг от друга, только чтобы вдохнуть воздуха и снова прильнуть к чужим губам. Стивен запускает руки Марку под одежду, касаясь самых уязвимых и чувствительных мест, оглаживает его поясницу и дорожку волос, что идет по низу живота вниз. Стивен говорит, что Марк чудесный, прекрасный, самый лучший на свете человек, что он достоин всей любви, что есть в мире. Марку хочется верить, но так страшно и он даже не может ответить, потому что от слов Стивена тяжело дышать, не то что говорить. Марк сцеловывает с его лица каждую улыбку, ловит каждый вдох, касается каждой пряди волос, лежащих на лбу смешными завитками. Стивен помогает ему раздеться и раздевается сам. Они не смущаются собственной наготы друг пред другом, хотя Марк точно знает, что может позволить себе быть таким только рядом со Стивеном. Стивен укладывает его спиной на продавленные подушки, раздвигает ноги и склоняется, чтобы снова поцеловать и пообещать, что все будет хорошо, все будет просто замечательно. Марк кивает, откидывает голову назад и прикрывает глаза. Стивен нежный и заботливый, он никогда не забывает о защите и смазке. Он долго готовит Марка вначале одним пальцем, затем двумя и ждет, пока тот сам не кивнет и не попросит его. Тогда Стивен осторожно входит в него и дает Марку привыкнуть к ощущению заполненности. Марк сжимает пальцами старенький плед и зажмуривается. Он думает, что Стивен сейчас к нему так близко, ближе, чем в любое другое время, Стивен внутри него и эта мысль вызывает тепло где-то в груди. Стивен делает первый толчок, и Марк судорожно выдыхает, едва справляясь с ощущениями. Он стонет сквозь зубы, чувствуя, как член Стивена движется в нем, задевая самые нужные места. Внизу жжет огнем и это совсем не больно, это очень приятно, но так чудовищно невыносимо, что на глазах проступают слезы. Стивен шепчет Марку, какой он красивый, когда лежит сейчас под ним, как он хочет довести Марка до самого края и сделать счастливым, и какой он молодец, он со всем справится, и в душе Марка от этих слов все плещется волнами. Он все сильнее вздрагивает от каждой вибрации, посылаемой Стивеном, все больше утрачивает выдержку, и в конце концов может только стонать, полностью отдавшись процессу. Он кончает себе на живот, беззвучно крича в пустоту, потому что сил на стоны уже нет. Краем сознания он отмечает, что Стивен толкается в него еще несколько раз, а затем просто замирает прямо на Марке, чтобы не отбирать восхитительной наполненности им. А потом они вместе лежат на диване, и Стивен прижимается щекой к его груди. Марк полностью расслаблен и, кажется, впервые за жизнь чувствует себя самого по-настоящему. *** Когда Марк чувствует вину за свои поступки, когда всем своим существом жаждет получить наказание, тогда он приходит к Джейку. Джейк не спрашивает разрешения, он просто хватает Марка за горло, пока тот не успел ничего понять, и толкает на стул, к которому пристегивает наручниками или обычными пластиковыми стяжками, смотря что в тот момент есть под рукой. Затем он мучительно медленно срезает с Марка одежду, оставляя на коже тонкие белесые полосы, спустя несколько секунд наливающиеся красным. Он бьет Марка по лицу наотмашь, разбивая нос и губы, хватает за волосы и оттягивает голову назад, не давая нормально вздохнуть, а когда у Марка уже звенит в голове от удушья — оставляет на горле укус с отпечатками своих зубов. Марк пытается сопротивляться, точнее, это его инстинкты бунтуют, но тут же получает еще несколько хлестких пощечин, загоняющих его в оцепенение перед кем-то жестоким и сильным. Джейк резким движением поднимает его со стула и швыряет на пол ничком, не заботясь о том, что сломает Марку нос или выбьет плечо. Он вытягивает из брюк ремень, и лязганье пряжки заставляет Марка дернуться, вызывая пугающие воспоминания. Джейк называет его плохим мальчиком, и Марк вздрагивает и стискивает зубы. Удар ремня по обнаженной коже выбивает стон и еле слышные слова скорее это закончить. Джейк прижимает его коленом к полу, выкручивает связанные руки и бьет еще несколько десятков раз — с точного счета Марк сбивается где-то на середине. Когда порка заканчивается, Джейк дает ему несколько секунд полежать, чтобы прийти в себя, а затем рывком за волосы поднимает голову. Прямо перед лицом Марка оказывается ладонь в черной кожаной перчатке — и он знает, что сейчас придется сделать. Он обреченно сглатывает, затем берет пальцы Джейка в рот и старательно их вылизывает. Джейк нетерпеливо толкается ему в глотку, выбивая хриплый кашель, и, без всякой передышки, тут же загоняет мокрые пальцы Марку в задницу. Марк сдавленно выдыхает, кусает губы, давя крик. От бесцеремонных жестких толчков на глазах проступают слезы и он почти ненавидит себя за то, что чувствует не только боль, но и душное, обжигающее возбуждение. Он умоляет Джейка прекратить это, вначале еле слышно, а затем все громче и громче, наплевав на остатки достоинства. Джейку же плевать на его мольбы. Он доводит Марка до исступления, а потом стаскивает с себя брюки вместе с нижним бельем, наваливается на него всем собой. Джейк грубо втрахивает его прямо в половицы, не выпуская выкрученных рук и не позволяя к себе прикоснуться. Марк не знает, сколько это продолжается, потому что боль и мучительное удовольствие вытесняют все остальные эмоции. Он уже не может удерживаться от стонов и почти теряет сознание от напряжения. Джейк ускоряет темп, и наконец кончает прямо в него, а затем несколькими движениями доводит самого Марка до оргазма, не приносящего удовлетворения, лишь облегчение. Марк обмякает на полу, едва ли замечая, как по щекам текут жгучие слезы. Джейк освобождает его руки, выбивая еще один стон, дает ему время отдышаться и успокоиться и затем поднимает с пола — куда мягче, чем швырял получасом ранее, он же не зверь. Затем он ведет Марка к кровати, обтирает холодным полотенцем, укрывает одеялом и приказывает уснуть и проспать ближайшие двенадцать часов. Сам же остается рядом, в той же кровати, чтобы контролировать каждое движение спящего. И Марк знает, что даже если вдруг проснется от внутренней дрожи, рядом будет тяжелая сильная рука, которая удержит его на месте и не даст провалиться в кошмар. *** Когда Марк перестает воспринимать точку опоры под ногами, когда понимает, что больше не может контролировать ни свою жизнь, ни то, чем ему приходится заниматься, когда весь мир распадается на куски и единственное, что он еще может — держаться за кого-то, потому что сил больше нет, тогда Стивен и Джейк приходят к нему сами. Они обнимают Марка, заставляя дышать в одном ритме с собой, пока он просто стоит, закрыв глаза. Он позволяет раздеть себя и отвести в душ, где вода смывает все неприятное и наносное, оставляя только ощущение чистоты. Джейк держит его со спины, позволяя откинуться головой на грудь, а Стивен поливает из душевой лейки, согревая и понемногу раздразнивая. Втроем они добираются до постели, где Марк без всяких раздумий, даже с облегчением, отдает им контроль и позволяет делать с собой все, что они посчитают нужным. От прикосновений четырех рук и поцелуев с двух сторон, таких разных, но одинаково нужных, он понемногу теряет рассудок. Марк принимает от Джейка его силу и уверенность в защите, Марк принимает от Стивена его заботу и мягкость. Он принимает их обоих в себя, сходя с ума от того, как это переполняет и распирает изнутри, и от того, что все еще может взять больше — и двигаться вместе с ними. Он растворяется в ощущениях, не понимая, чей голос слышит — кого-то из альтеров или свой собственный, внутренний, тот, что у него еще остался. Марк старается дышать глубоко и ровно, потому что один из этих голосов ему приказывает, а другой — шепчет нежности и обещает, что все будет хорошо. Марк бы сошел с ума — если бы уже не был безумцем.