revolution

      Икари поднялся к Ара в комнату, оставляя отклик нараставшего пыла. Юноша вторгался в спальню и пред ним стояла перепуганная девушка, кумекавшая только выйти в коридор. — Где Пак? — В доме. — Его там и след простыл. — Я только что проверяла, и он был там. Часом ранее       Ара вмещается в домик. Валявшийся капитан истекал кровью прямо на бетонный пол, периодически кашляя. Стюардесса накреняется к Чимину и переворачивает на спину. — Почему ты Ара? Почему Чонгук назвал тебя Ара? — Просто решил. Мое настоящее имя — Ариэлла Смит. — Развяжи меня. Я забуду о вчерашнем. Только развяжи.       Чонгук узнает. Он прикончит Ара.       Девушка удрала за дверь и вернулась с ножом в руках. Она разрезала плотные веревки на конечностях. Ара подала руку помощи, и капитан встал пошатываясь. — Пойдем со мной. Я уберегу тебя, — Чимин протянул руку. Девушка скатывала взгляд то с руки, то с лица парня. Ара отказалась. Нынешнее время — Я осмотрел весь дом, всю местность и ни единого намека на Пака. Что ты сделала? — Если считаешь, что я боюсь тебя, то сильно ошибаешься. Заставить меня напугаться еще никто не имел такую власть. — Зато у меня есть это право. — Отнюдь.       Икари вручил костяшки пальцев в стену и проделал небольшое углубление. Ара всмотрелась в почти протараненный гипсокартон. — Это обязательно? Можешь изливать свои эмоции ни на чем повинной стене?       Садист повернул голову на Ара с горящими зрачками от ярости. Он готов убить.       Позади Икари встал Тэхен. Он отозвал убийцу ограничивающим баритоном от недовольства. Чон нарастил глас на Ара и замахнулся — светловолосая стояла словно статуя, — но Тэхен прижал парня со спины к себе в мольбе не совершать глупостей. Чонгук выворачивается из довольно сильной хватки и уложил женское тело на пол с одного удара руки. Икари вытащил пистолет из задней части кожаных джинс и направил ствол на омегу. Тэхен пал в абстракцию и запаниковал. Глаза омеги покраснели и наполнились водой, однако, капли не стекали. Чонгук округлил взор, и бросил оружие. Альфа смотрел в глаза человека, кому подарил сегодняшний день. Тэхен доверился Чонгуку, но это доверие обрушилось на плечи. — Тэхен… — Ты убил Чимина?! Убил? Я спрашиваю: убил?! Кто ты… Нет. Что ты такое? — Тэхен, я…       Сказать-то было нечего. Чонгук все слова проглотил, не обдумав над мыслью, что ответить. И что ответить-то? — Я не желаю тебя видеть, — и тело бывшего детектива улетучилось в один миг. У Чонгука появилось решение догнать Тэхена и изъясниться, но ноги этого страшились. Убийца вышел из спальни и заперся в своем очаге. Ара придерживалась за избитую губу от одного удара. Наблюдая за всем этим бредом, беловолосая наперекор своих оставшихся сил вознеслась и закрылась в комнате. Она села на кровать и просидела так всю ночь. В раздумьях. В небытие.       Ночь прошла, а Икари не останавливался. Он жаждал мести. Ночью Чонгук отозвал наемников на разведку. Чимин не мог далеко убежать. И его приводят. Без сознания. С потерей крови: пришлось выстрелить в бедро. И Икари повстречался с капитаном. — Больше не будешь сбегать и слушать глупых девочек.       Убийца засунул тройную дозу наркотиков в рот Пака. — Полежишь. Поглядишь, оклемаешься за пару часов, и тогда приду снова. В этот раз не совершу ошибки и поставлю в дозор моего верного товарища.       Икари похлопал по ране на щеке Чимина напоследок.       Тэхен вышел из спальни и спустился в кухню. Он знал, что Икари вне дома, поэтому нашел благоприятную минуту. Тэхен переворотил недавно вымытый стакан и, врубив малосильный напор контрастной воды в кране, заполнил емкость. Молодой человек прислонил края к губам и залпом вылил в себя жидкость. Со стороны мерные шаги раздались. Тэхен поставил стакан на стойку; он развернулся на девяносто градусов и распланировал свой путь до лестничной клетки, но не сумел: северокореец вытащил руку и коснулся плеча парня. — Почему ты здесь?       Тэхен промолчал. — Что ты забыл здесь? Почему Чонгук так отважно защищает такую жалкую сучку как тебя?       Тэхен опять-таки не образумился ответить. — Ты молчун или как? Отвечай на поставленные вопросы! — голос сорвался до крика. Тэхен попытался сбросить рукав, но Юнги толкнул кареглазого в обратную сторону, и тот разбил затылок об угол кухонного островка. Из-за спины нежданно-негаданно обнаружился Чонгук и вручил отличный удар по физиономии террориста, раскрутив на себя. Убийца взял Юнги за воротник толстовки. — Что ты творишь, мразь?! Ты можешь позволить себе все, но только не эту хуйню! Наша сделка обрывается! Катись вон пока не прокормил псине! — Икари выпихнул бесцветного из кухни. Юнги взглянул на садиста, отхаркал слюну крови на глянцевый пол и покинул здание. Чонгук метнулся к Тэхену, валяющемуся на холодном полу без сознания. Осмотрев затылок омеги, Чон забирает того на руки и уносит в кровать. Свою койку.       Тэхена положили на постель. Чонгук забрался с ногами и попытался оклемать омегу.       Альфа принес мокрую тряпку и лед. Он перевернул Тэхена на бок к себе лицевой стороной; укутал пакетик застывшей воды в полотенце и прислонил к ране. Тэхен поморщился от боли. Увидев перед лицом мужские коленки, омега отпрянул от альфы. — Не прикасайся ко мне. Не смей. — Я хочу помочь. Да, вчера был неправ. Заставил увидеть себя с другой стороны. Ты никогда не видел меня таким. Я не нарочно. — А сказать «прости» трудно? — П… Трудно. Перед тобой трудно. — Что я такого сделал? Ты хоть помнишь вчерашний день? Помнишь, как признался мне в своих грехах? О своем детстве рассказал? — Да. — Такого не было, Чонгук. Что они с тобой сделали? — Ты и так все прекрасно знаешь. Не ты ли с Паком меня посадили? — Я не работал над твоей историей. Я знаю в кратчайших делах. — Вот и все! Тогда это не для тебя. Ты слаб. Тебе нельзя знать такое, после того, что увидел вчера я перед собой в твоих глазах. Я хочу помочь. Дай мне залечить твою рану.       Тэхен просочился в себя: а стоит ли. Тем не менее лег на бок. Прохладный отблеск запечатал мозги в ледяных объятиях. Омега закрыл веки и задремал.       Икари наступил к бессильному капитану, прикованному к стулу. С губ Чимина соскочила безучастная речь «я убью тебя». По помещению разнеслись аплодисменты. А потом в дом приволокли жену и детей капитана Пака. Чимин зашевелился, глаза из орбит повылезали. Чонгук взял за шиворот Исоль и преподнес обвязанное женское тело к ее супругу. — Что, теперь не до веселья? Вы почувствуете какого это быть мною в ту ночь… когда перед лицом зарезают до смерти органы любимых. — Хоть детей не трогай! Они совсем маленькие! — заголосила истошно Исоль, у которой из носа потекли сопли от часового плача. — Пытай меня, но не их! У тебя есть я! Делай со мной все что хочешь!       Икари оттолкнул жену Чимина и та завалилась на землю. Убийца достает нож; не отворачиваясь от капитана, Чонгук взмахивает рукой и, оборотившись к Исоль, пронзает грудную клетку, вколов десятисантиметровое лезвие. Нож входил и выходил, входил и выходил из груди. Вся комната вмиг покраснела: кровь разлетелась в разные стороны. Лицевая сторона Икари вся испачкалась. Вонзив еще раз и в последний лезвие, рука случайно содрогнулась и разрезала вдоль туловища — от сердцевины до пупка. Чон залез грязными, кровавыми пальцами в организм и вырвал кишки, а после самое драгоценное для Чимина — сердце.       Дети стояли, обнимаясь и изливаясь горьковатыми слезами. Ина придавила голову брата к животику, а сама следила за безжалостным душегубством мамы. Слезы прямо скатывались на маковку головы Инсу.       Чимин орал что есть мочи в ответку Икари, умоляя закончить. Но убийца неразличимо зажал барабанные перепонки и не слушал: он очень был занят.       Чонгук поднес сердце Исоль к капитану, сдавливая в пальцах. — Видите? Видите это чертово сердце, из-за которого все и началось? Моя Ара страдала! Ее сердце вырезали из груди и забрали себе! Прямо передо мной! — Прошу… Чонгук… закончи эти безжалостные погибели… Они никого до добра не приведут. Даже тебя. Я сообразил, какого тебе было и тогда на данный момент тоже. Однако этим ты свою боль не забываешь, а только даешь напоминания о тех днях. О тех смертях. Отпусти детей. Ни в чем неповинных детей. Они-то уж тем более не ввязаны во все это дерьмо. — Кто сказал, что я буду их убивать? Я их отпущу. Но знаешь какую глупость совершили братья Соль? Что не убили меня.       Икари откинул уже мертвый орган, и с ножом подступил вплотную к Паку. — И я убью тебя, — беззвучно прошипел убийца в ухо капитана Пака. Икари оставил нож в глазу Чимина. Кровь вылилась. Стекала с щек на подбородок, а с подбородка на серую от грязи футболку грудной клетки. Чонгук отпрянул медленными шажками назад, разводя нижнюю челюсть в сторону, приоткрыв ротовую полость и, языком проводя по верхним зубам, и свысока глядя на мертвого бывшего капитана Пак Чимина.       Ина закрыла очи веками и обняла младшего брата еще крепче. Девичий хнык разнесся по всему помещению. Икари резко развернулся и, не глядя на детей, вышел из домика. Ина грохнулась на попу. Брат краем глаза взглянул и испугался: он не мог поверить своим глазам. Инсу вложил свою ладонь в девичью. — Пожалуйста, давай уйдем, — попросил семилетний Инсу. Девочка взахлеб вывела братика на улицу, и они покинули местность Икари.       Двое детей — маленьких, незащищенных — шагают по тропинке вдоль дороги, проезжающих машин и грузовиков, которые несутся сломя голову. Ина примет весь удар на себя, если вдруг что. Ни один водитель не застопорился и не поинтересовался, что же и как так дети одни на обочине. Четырнадцатилетняя девочка прекратила рыдать, не вспоминая смерть родителей. Эти убийства доконали. Отец многое пообещал своей дочери, но так и не смог выполнить, да и не сможет больше… Никогда.       Автомобиль останавливается перед шкандыбающими детьми, и оттуда выходит тридцатилетний мужчина: высокого роста и худощавого телосложения, чернейшими как тьма волосами на голове. Он подходит к ним. — Где ваши родители? Почему вы одни? — легонько согнувшись в спине, узнает водитель. — Я хочу домой. Можете отвезти нас домой? — с обжигающими глазами вымаливает Ина. Мужчина додумался о чем идет речь и посадил детей в машину. Ина назвала адрес, и он увез их домой. Тем не менее по дороге водитель силился прознать всю информацию. Ина отвечала немногословно и ясно, ограничивая как можно слезы. — А меня зовут Ким Сокджин. Можно просто Джин. — Как Джин из лампы? — восхитился Инсу, не отпуская руки сестры. Водитель посмеялся. — Да, да, малыш, как Джин из лампы. — А Вы исполните наши три желания? — Конечно! Хоть прям сейчас, — он посматривал на детей зеркала заднего видения. — Верните родителей. А то сестренка плачет.       Сокджин погрустнел. Он предположил погибель родителей, но, услышав от маленького мальчика таких слов, на душе стало паршиво. — Малыш, прости. Я бы с превеликим удовольствием вернул ваших родителей. Но знаете, раз такое произошло, значит им предназначалось судьбой. — Да что Вы такое говорите?! Я своими глазами увидела смерть родителей! Их нагло разрезали, выкололи! А Вы про такое говорите! Какая судьба? — Прошу меня простить…       Инсу перебил старшего. — А у Вас есть дети? — Нет. Но я бы все отдал за них.       Ина повернулась к брату и попросила не разговаривать с незнакомцем.       Сокджин привез детей домой и уехал.       Дети вошли в квартиру и поняли, как тихо. Неужели им так придется просуществовать всю жизнь? Одни одинешеньки. Без папы и мамы.       Ина зашла в спальню родителей и заперлась. Шатенка легла на кровать и уткнулась в подушку лицом, засунув ладони под нее. Она заревела во все горло. Закричала, отдавая себя волю эмоциям. Ина не желала показывать брату свои слезы и слабость. Сегодня был первый и последний раз. Отныне Пак Ина не заплачет. Она не поддастся своим чувствам. В первую очередь не покажет Инсу. Всю боль и злость выведет сейчас, а затем и глаза высохнут и никакой капли не потечет.       Девочка нащупала на простыне какую-то бумажку. Она вытащила ее, закатываясь на постельное белье, и стала рассматривать. Это фотография, на которой представлены ее папа и мама. Они стоят возле университета, счастливые. Видно, тогда они уже находились в отношениях, потому что рука Чимина легла на талию Исоль. Они вместе учились. Вместе выпустились. Столько лет они были вместе и прожили бы еще счастливых лет друг с другом, если бы не Икари. Радостные лица родителей заставили Ина засеять светлой улыбкой и позабыть о сегодняшнем дне приключений. Этот день хоть и будет приходить в кошмарах, зато, любуясь изображением студенческих будней мамы и папы, невзгоды исчезнут.       Ручка двери в спальню нервно задвигалась. Ина подняла голову на звук. — Там кто-то пришел! Говорят, из опеки!       Нервишки зашевелились.       Только не это. Только не сейчас. Этого не может быть.       Ина спрятала фотографию в кармане джинс. Ручка прекратила дергаться, и девочка услышала посторонние взрослые голоса. Ина вскочила с постели. — Я вернусь за тобой, Инсу. Прости меня.       Девочка открыла окно и вылезла на соседний балкон по толстым перилам. Хоть этаж высокий и далеко от земли, Ина бесстрашно пробралась к соседям на улицу. И вниз по лестнице начала спускаться. Из окна спальни родителей выглянула сорокалетняя женщина, чтобы посмотреть, куда делась сестра Инсу. Она заметила девочку и ломанулась вниз на улицу, дабы перехватить. Ноги Ина перебирались с неистовой скоростью. Девочка бежала, спотыкалась, подымалась и вновь бежала. Она добралась до земли и продолжила бежать без оглядки. Ина заметила поворот в переулок и завернула. Детское тело прижалось к стене. Машина опеки проскользнула мимо. Ина держала дыхание до этой секунды, и наконец смогла выдохнуть. Девочка тяжело задышала, понимая, что нужно продолжать путь. Но куда? Домой нельзя. Других близких у нее нет. Придется выживать как бездомный.       Ина шагала по слякоти, темной улице с опущенной головой. Было очень холодно, а она одета в джинсы, носки и тоненькую кофточку на пуговицах. Ина обняла себя. Живот въедчиво заурчал. Будто он не есть хочет, а блевануть. Так и было. Ина ощутила ком в горле, но сдерживала его как могла. Белые ее носочки превратились в мокрые и черные. Так и тело задрожало.       Ина далековато отдалилась от дома. Вопреки чему отыскала магазинчик, работающий круглосуточно. Так как — что странно — никого не было за кассой, Ина вошла внутрь и, схватив пару батончиков с прилавка, спряталась в подсобке. Было очень темно, а от запаха еды желудок тем более скрутило. Тем не менее много мест для пряток, чтобы не попасться продавцу на глаза.       Так первая ночь и прошла. Горе и тоске, без сил и помощи, без тепла и бесед с матерью. Ина задержалась в подсобке на несколько недель, а то и лет.

***

      «Мы за Икари! Он поставит всех на ноги! Проучит всех нелегалов! Я за жизнь, я за Икари»!       Чонгук слышал эти приятные слова. Он доволен был выяснить, что кто-то не против его места в президенты. Икари не пылает хотением принимать участие во всем этом, того потребовал народ. И пришлось принять решение.       Убийца стоит в зале правительственной штаб-квартиры за трибуной и произносит свою речь. Он не слышит, что говорит, но уверен, что слова подобраны правильно. — Я обрету в этой стране покой, если меня выберут. Однако нет шансов, что такому не быть, ведь все за меня. Люди настоятельно просят меня об этом. Я не в силах отказать. Мне категорически плевать, что было до и что будет после моего вознесения в президенты. Я продолжу быть таким, какой есть на самом деле. Пускай желание армии пристрелить меня. Пускай они будут стараться выведать, где я живу. Пускай ворвутся ко мне. Я буду ломать, как ломали меня. И мне ни капли не жалко. Ведь меня никто не жалел», — проговорил в микрофон Икари, и его уголки губ содрогнулись в сильном пламени удовольствия. — Да здравствует наше светлое будущее. Освобождайтесь и возноситесь. Во имя мира.