Таня Гроттер и последний выбор

Следующее утро началось для Тани так же рано, как и предыдущее. Она быстро вспомнила, чем закончился вчерашний вечер и чувство невероятного стыда охватило её с ног до головы. В первую очередь, ей было стыдно перед Ромой. День выдался слишком эмоциональным, она ненадолго вернулась в прошлое и оказалась в возможном будущем, но это будущее ей не принадлежало. Ей хватило ночи, чтобы понять это. Ночи без Ромы. Глеб был великолепным, он был практически идеален, но Таня чувствовала, что свою возможность быть вместе они упустили. Она допустила ошибку, позволила себе слабость и теперь не хотела выходить из комнаты, зная, что Глеб ждёт её там и тоже помнит вчерашние события. Но сбежать через окно семнадцатого этажа без контрабаса было бы не очень разумным решением, так что пришлось выйти из комнаты. Глеба Таня нашла на кухне. Он стоял к ней спиной, но Таня была уверенна, что он слышал, как она вошла. Начинать разговор не хотелось, но и молча стоять тоже был не вариант. — Доброе утро, — поздоровался Глеб, в очередной раз спасая Таню от молчаливого ступора. — Привет, — ответила она. — Будешь завтракать? — Спросил Бейбарсов, всё ещё не оборачивалась. — Нет, спасибо. Я хочу позвонить Роме и рассказать ему всё. — Всё? — Недоверчиво уточнил Глеб, разворачиваясь к Гроттер. — Всё, что связано с артефактом. — Угу, — разочаровано кивнул Бейбарсов. — А где Данил? — Спросила Таня, отвлекая их от неприятной темы. — Я утром перенес его к Лене. — Зачем? — Удивилась Таня. — Я пойду с вами. — Нет! Глеб округлил глаза. — Да, — заспорил он. — Я не буду отсиживаться здесь, пока ты будешь сражаться с Лигулом. Таня почувствовала, что её внутренние органы скрутило в жгут. Она совсем не хотела, чтобы после вчерашнего Глеб пересекался с Ромой. — А ты подумал о сыне? Что с ним будет, если ты не вернёшься? — В отчаянии спросила Таня. — Я точно вернусь. — Опроверг Глеб её беспокойство. — К тому же, я буду полезнее на поле боя, чем дистанционно. Таня замялась. Она не знала, как может не допустить Глеба к битве. Точнее, к Роме. — Я не скажу ему, пока ты сама не примешь решение, — отрешенно произнёс Бейбарсов. — Я не стану так тебя подставлять. Тем более, как бы не хотелось обратного, но ты была пьяна и под впечатлением. И я не собираюсь играть против правил. Я хочу, чтобы ты сама поняла, что хочешь быть со мной. Таня кивнула с облегчением, благодарностью и смущением. Она не хотела причинять боль ни Глебу, ни Роме, но, как бы ужасно это не звучало, Рома меньше Глеба заслуживал страданий. Они постояли ещё несколько секунд в полной тишине и Таня вернулась в комнату за зудильником. Она позвонила Роме и он снова ответил мгновенно. — Доброе утро, любовь моя! — Улыбнулся он. Тепло. Вот, что испытывала Таня, глядя на его улыбку и не могла не улыбнуться в ответ. — Доброе утро, — она послала ему воздушный поцелуй. — Как ты? — Всё хорошо, но это не телефонный разговор. Можешь забрать меня к себе? — Только скажи когда, — с готовностью согласился Рома. — Через пять минут, я только переоденусь. Но Рома уже отключился. — Переоденешься тут, — услышала Таня голос у себя за спиной. Она даже не успела ничего понять как, продолжая сжимать в руках зудильник, уже стояла посреди незнакомой ей комнаты. Полностью белая, она была большой и просторной. Кроме письменного стола, струящихся тонких штор на огромных окнах Таня не видела ничего. Она обернулась на голос. Такой родной, такой любимый Рома лежал в кровати, застеленной белоснежными простынями, и улыбался ей, протягивая руки. — Иди ко мне, — позвал он. Просить дважды Таню не пришлось и она быстро забралась к нему под одеяло, ложась к нему под руку так, чтобы Мерсин мог легко обнимать её за талию. — Я соскучилась, — прошептала Таня, сильнее прижимаясь к Роме и закидывая на него ногу. — Маленькая моя, — засмеялся Рома, — а я как соскучился. Он повернулся к Тане лицом и обнял её второй рукой, создавая защитный кокон, в котором Таня чувствовала себя как в самом безопасном на земле месте. Рома поцеловал её в нос, чем заставил улыбнуться, а затем и в губы. — Расскажешь, что случилось? — Спросил он. Таня рассказала ему о договоре Глеба с Лигулом, о том, что Глеб хочет спокойной жизни и о том, что он запутался. Она говорила об этом, будто оправдывая себя за то, что сказала дальше: — Поэтому я хочу пойти с вами и забрать артефакт у Лигула. Глеб сказал, что сможет защитить меня с помощью своих сил на несколько часов. Этого должно хватить, чтобы всё получилось. Таня рассчитывала, что строгое «нет» прервет её ещё где-то на середине первого предложения, но Рома внимательно выслушал её, постоянно всматриваясь Тане в глаза. Спустя около пол минуты молчания Таня решилась задать вопрос: — И что ты об этом думаешь? — Я думаю, что если Бейбарсов действительно сможет тебя защитить, это неплохая идея. Таня от неожиданности округлила глаза и поднялась на локтях. — Ты не шутишь? Рома тоже сел на кровати и пожал плечами. — Нет. Запретить тебе даже приближаться к месту сражения идея хорошая, я не спорю, но ты действительно можешь помочь. К тому же, я тоже могу кое-что сделать, чтобы обезопасить тебя. От меня одного толку было бы не так много, но если мы объединимся с Бейбарсовым ты сможешь зайти туда, станцевать у Лигула на столе, и выйти абсолютно невредимой. Таня не знала, что ответить. Она подготовила фразы и аргументы для споров и убеждений, но точно не была готова к тому, что Рома сразу же согласится с её предложением. Несколько секунд Таня решала обижается она на него за то, что он так легко согласился, или радуется, что всё получилось, и, решив, что всё-таки радуется, улыбнулась и прижалась к нему. — Что делаем дальше? — Спросила девушка. — Летим к Троилу? — Летим к Троилу, — согласно кивнул Рома, — но сильно торопиться мы не будем. — И что же мы будем делать? — Удивилась Таня. Но Рома не ответил ей. Улыбаясь и притягивая ближе к себе для поцелуя, он поглаживая Таню по бедру одной рукой, а второй стягивал с неё майку. *** Днём ранее. Столица Швеции встретила Рому вчера не слишком холодной погодой, но красивыми заснеженными улицами. Нужно было наведаться на работу, подписать договора и встретиться с юристами. Оформить все документы сейчас было важнее всего. К тому же, нужно было успеть заехать в их с Таней квартиру на Лысой Горе и кое-что сделать. После разговора с Таней Рома понял, что она уже, возможно, узнала всё, что было необходимо, но не торопилась возвращаться. Странное чувство, которое он испытывал лишь однажды, много лет назад, снова нахлынуло на него, заставляя терзаться в муках мира догадок. Лишь однажды он почувствовал нечто похожее на то, что нервировало его сейчас, лишь однажды девушка смогла заставить его так измываться над собой. До Тани Рома успел узнать, что такое любовь и чувства, как и что такое боль утраты. И испытывать это ещё раз он не хотел. Хоть это и было давно, иногда воспоминания о той девушке сами собой выныривали из омута памяти. Эти воспоминания он хранил вдали от чужих глаз и ушей, даже от Тани, потому что эта боль была только его болью. Ей точно не нужно было знать о ней. Знать о нём. О том, каким он мог быть и каким никогда больше надеялся не стать. Чувства, которые овладели Ромой были ревностью и страхом. Именно их он узнал от той девушки. Она была совсем не похожа на Таню и в то же время была её копией. Она заставляла Рому, ещё совсем молодого и не очеловеченного, узнавать новые эмоции, одной из которых была именно ревность. Вот и Таня сейчас поступала так же. Рома был уверен, что она осталась с Бейбарсовым просто потому что захотела этого. Но Мерсин не собирался вмешиваться. Триста пятьдесят лет это внушительный срок для того, чтобы увериться, что твой партнёр тебя любит, но ведь наверху у Тани не было выбора и не было фактора в виде Бейбарсова, который бы мог изменить её решение. Лучше ведь знать, что твой человек с тобой не потому что у него нет выбора, а потому что он сам этого хочет. Если Таня решит уйти, значит она уйдёт и держать её смысла не будет. Рома и раньше думал об этом, считая, что во второй раз будет проще, но сейчас он понимал, что ни лигула не проще. Поднявшись на двенадцатый этаж и пройдя в свой кабинет он увидел, что его стол был завален бумагами и папками, требующими его внимания. Но ещё кое-что заставило его напрячься. Странное ощущение присутствия кого-то ещё не покидало Рому, хоть он никого и не видел. Прикоснувшись к кольцу на пальце он осмотрел комнату магическим зрением и увидел его. Аид, невидимый для обычных людей, но не для Мерсина, сидел в кресле за его столом и выжидающе смотрел на него, скрестив на груди руки. — И к чему этот маскарад? — Поинтересовался Рома, беря в руки первую попавшуюся папку и открывая на первой странице. — У меня много работы, говори зачем пришел. Рома обошёл стол и, встав за спинкой кресла, резко наклонил его вперед. — И встань с моего кресла. Аид усмехнулся, но послушался. — Вежливость — качество не присущее не только некромагам, — загадочно сказал он. Рома сразу понял, что визит Аида был каким-то образом связан с Бейбарсовым. Все раздражающие его события в последнее время были связаны с Бейбарсовым. Мерсин молча смотрел на Аида, не собираясь ему подыгрывать. Старик это понял и, снова усмехнувшись, сказал: — Некогда я заключил сделку с известным тебе некромагом, вернув ему силы взамен на одну вещь. Но он не сдержал слово. Более того, он умудрился приумножить свои силы до такой степени, что я ничего не могу с ним сделать. — Грустная история, но меня это не касается, — холодно ответил Рома. — Коснётся, когда завтрашней ночью ты погибнешь от руки Лигула. Рома внешне не подал виду, но что-то внутри неясно кольнуло. Как бы он не относился к своему долгу, умирать не хотелось, тем более, когда в его жизни появилась Таня. — А это не касается тебя, — только и сказал он. Аид рассмеялся. Его смех был добрым, располагающим, но явно притворным. — Я бы не был здесь, если бы не касалось. Я предлагаю заключить сделку. Рома молчал и сверлил брата смерти суровым взглядом, но не прогонял, чем давал второму повод продолжать разговор. — Мне нужно место Лигула. Мерсин хмыкнул, не сдержавшись, но Аид сделал вид, что этого не заметил. — Место Лигула, — сказал он ещё раз для пущей убедительности. — Я не собираюсь воевать со светлыми стражами. Более того, обладая мощью артефакта я собираюсь избавиться от большей части тёмных. Никаких войн, никаких сражений и интриг, только честный посмертный отбор эйдосов и власть над Тартаром. Рома пытался понять мотивацию Аида. Тот не врал, когда говорил все те вещи, ложь бы Мерсин вычислил сразу, но тогда зачем Аиду нужна эта власть? Рома ещё раз заглянул в глаза незваному гостю. Власть ради власти. Только и всего. Аиду нужно было ощущение власти и место на верхушке иерархии тьмы. Мерсин не стал бы лукавить, если бы сказал, что это был неплохой вариант. Вот только… — И в чем смысл сделки? Она ведь предполагает взаимовыгоду. Аид понял, что его слушают и немного расслабился и, усевшись на черный кожаный диван, закинул локти на его спинку, показывая насколько он уверен в себе. — Битва состоится завтра, — продолжил он, — ты и сам это чувствуешь. Ни я, ни темные стражи ничего не смогут сделать Бейбарсову. Он слишком силён. Но не сильнее светлых стражей. Точнее, одного светлого стража. Убей его и я помогу тебе выйти из Тартара живым. Предугадывая твой вопрос — нет, ты не сможешь сделать это сам. Ты будешь защищать девушку. Благородно, но смертельно, — пожал плечами Аид. — Подумай хорошо. Все останутся в плюсе. Мерсин соблюдал тишину, но Аиду и не нужен был мгновенный ответ. — Я приду, как только Бейбарсов издаст последний выдох. — Я светлый страж, — подал голос Рома. — Я не стану убивать человека, даже такого как Бейбарсов. — Ой ли? «Не стану убивать человека снова» — ты ведь это хотел сказать? — Улыбнулся Аид и, заговорщицки подмигнув Роме, растворился в воздухе. Этого Мерсин не ожидал. Аид не должен был знать о черных перьях на его крыльях, о той истории, забыть которую он пытался уже много, много лет. *** Каждое смещение минутной стрелки даже на миллиметр усиливало страх Тани перед предстоящими событиями. Она старалась казаться невозмутимой и уверенной в себе, но всё отчётливее понимала, что её план был, если не смехотворным, то непродуманным и наивным. Как она собиралась сражаться с Лигулом и отбирать у него артефакт Таня не знала. Она даже нервно рассмеялась мысли, что карлик, поигрывая сферой, будет сидеть за своим столом в ожидании Гроттерши. Даже ободряющие речи Троила, быстро смирившегося с тем фактом, что Таня тоже участвует в битве, не могли вселить в неё нужную уверенность. — Мы готовы, — произнёс генеральный страж, окидывая взглядом многосотенную армию бело и златокрылых. Боевые стражи в золотых и серебряных доспехах, опоясанные мечами и волшебными флейтами были готовы приступить к выполнению поставленной задачи. Настроения были разными: кто-то потирал руки в предвкушении, кто-то прощался с близкими, а кто-то отрешенно смотрел то вдаль, то себе под ноги, то ли настраиваясь на битву, то ли осознавая, что может не вернуться. Среди толпы Таня заметила Ваньку. Он стоял в стороне, прислонившись к дереву, в неизменном окружении эдемской живности. Он ничего не сказал Тане, когда узнал о её роли в предстоящем и даже по его взгляду невозможно было понять, что он чувствует. Ванька заметил, что Таня смотрит на него и, поколебавшись несколько секунд, подошёл к ней и стоящему рядом Роме. Мерсин немного напрягся, ему совсем не хотелось устраивать разборки прямо сейчас. Но Валялкин подошёл без претензий. — Береги её, понял? — Строго сказал он, глядя Роме в глаза и протянул ему руку. — Любой ценой, — ответил Мерсин и пожал Ванькину ладонь. Валялкин взял за руку Таню, вложил её в ладонь Ромы и развернулся, уходя обратно в толпу, где его ждала Ив. Таня подняла глаза на Рому, не отпуская его руки. — У нас всё получится, — сказала она, убеждая то ли его, то ли себя. — Всё получится, — вторил ей Рома и прикоснулся губами к её лбу, второй рукой поглаживая по волосам. — В бой! — Прогремел голос Троила. Рома распустил золотые крылья, поправил ножны меча на поясе и, обняв Таню за талию, приподнял её, словно она была не тяжелее куклы. — Закрой глаза, — сказал он, напоминая, что свечение при перемещении может ослепить девушку. Таня ещё раз всмотрелась в лицо Ромы, напряжённое и строгое, и зажмурилась. Когда она открыла глаза, ей пришлось с пол минуты привыкать в ночному освещению, что вызвало негодование у некоторых стражей, но Тане было плевать. На заснеженной поляне у входа на Чумное кладбище уже стоял Глеб и помахивал тросточкой. В отличие от стражей Бейбарсов был одет как обычно: черные туфли, черные штаны, черная куртка. Черный взгляд. — Каков план? — Спросил он, как только Рома приблизился к нему. — Войдём через парадную дверь, — усмехнулся Рома. Тане его усмешка показалась странной, как и взгляд, которым он сверлил Бейбарсова. — Таня идёт со мной, — сказал Глеб, словно это и не обсуждалось. — С нами, — поправил его Мерсин, — мы объединим силы, чтобы она точно не пострадала. Глеб, замешкавшись на мгновение, кивнул и развернулся лицом к воротам. Он поднял руки над головой, собирая над территорией кладбища грозовые тучи. Оглушающий раскат грома пронесся над поляной и Таня увидела, что земля за оградой проваливается внутрь, создавая огромную воронку, диаметром в несколько десятков метров и глубиной, казалось, до недр планеты. Дальше ничего говорить было не нужно. Стражи вооружились мечами и флейтами и немедленно нырнули внутрь. Таня, Рома и Глеб шли последними. Мерсин подхватил девушку и полетел вниз, в то время как Бейбарсов просто спрыгнул, спокойно приземляясь на ноги. Впереди Таня слышала звуки разрастающейся войны: крики, шум и лязганье мечей сопровождались вспышками света, которые никаким образом не объясняли Тане признаки это победы или поражения. Глеб шёл, параллельно произнося заклинания и вращая тростью из стороны в сторону, выпуская из неё искры, липнущие к Тане как мухи. Видимо, это и была та защита, о которой они говорили раньше. Рома наблюдал за этим без энтузиазма, периодически косясь на Бейбарсова, но в основном он следил за проходами, не давая темным стражам даже малейшей возможности застать их врасплох. Троица направлялась прямо в логово Лигула, не встречая на своем пути сопротивление. Светлые стражи, идущие впереди них, отлично справлялись со своей задачей, хоть Таня периодически и натыкалась взглядом на белые перья, разбросанные по пещерам. — Они ведь живы, верно? — Спросила она у Ромы. — Просто ранены? Мерсин поджал губы, поворачиваясь к Гроттер лицом. — Стражи не умирают в привычном понимании этого слова. Они теряют физическую оболочку, когда лишаются крыльев. Ты не увидишь их тела, они просто растворяются в вечности. Его голос был сосудом сосредоточения вселенской грусти и ненависти. Оказывается, Свет тоже умеет ненавидеть. И Таня видела, что Рома ненавидел сегодняшнюю ночь, как ненавидел и все потери, которые им придется пережить. Ярко синяя искра размером с теннисный мяч пролетела мимо Тани куда-то за спину Ромы и попала прямиком в грудь темного стража, сбив его с ног. Бейбарсов, выпустив первую, уже готовился нанести повторный удар, но Мерсин разрезал цепочку на шее тёмного одним резким взмахом меча, лишив его дарха и жизни. — Не отвлекайся, — сказал Глеб, не глядя на Рому. Тот никак не отреагировал и снова пошел, выступив вперёд. — Странно, что он здесь оказался, — произнесла Таня. — Странно то, что он был один, — задумчиво ответил Глеб. — Что мне делать? — Вдруг спросила Гроттер. Глебу удивлённо вздернул бровь. — Когда мы окажемся у Лигула, — объяснила она, — я ведь не смогу ничего ему сделать. — Как и он тебе. Ты — единственная здесь, кто может вообще не переживать о своей безопасности. В отличии от нас с твоим пернатым другом ты можешь сделать то, что собиралась. Это на случай, если ты решила, что бесполезна, — сказал он и многозначительно посмотрел Тане в глаза. Гроттер не стала показывать, что он прочел её мысли. Пока она была в полной безопасности, благодаря Глебу и Роме, там впереди гибли стражи. Ей же оставалось только идти и надеяться, что Лигул никуда не сбежит. — Ромал! Таня увидела летящего к ним белокрылого стража. Его крылья были в крови, но он мог самостоятельно передвигаться, что уже радовало. — Мы перекрыли все выходы. Лигулу не сбежать, он должен быть где-то в подземельях, — доложил он. — Спасибо, Эдо, — ответил Рома, — как обстановка? — Как во второй битве, — печально ответил Эдо и, кивнув Роме, полетел обратно. — Почему Лигул прячется? Артефакт ведь у него, он может разом применить его ко всем стражам, разве нет? — Спросила Таня. — Нет, — Глеб отрицательно мотнул головой, — он может убить одного за раз. За это время остальные успеют насадить его на меч. — Нам стоит поторопиться, — сказал Мерсин. — Может, тебе стоит составить братьям компанию? — Поинтересовался Глеб, намекая на то, что Рома тут лишний. — Может, мне стоит проверить на тебе не затупилось ли остриё меча? — С вызовом ответил Рома. — Ты ведь светлый страж, не в твоих правилах убивать направо и налево, — хмыкнул Бейбарсов. — Не стоит сомневаться в моей праведности, — серьезно ответил Рома, — но ты далеко не светлый. Рука не дрогнет. Тане не нравились эти разговоры, но вмешиваться она не хотела. Все её мысли занимал только артефакт. Дальше по пути им встретились несколько непонятных существ, но Танины защитники быстро с ними справились. Когда троица вышла в большой зал, он больше походил на смертное ложе. Сотни тел темных стражей усеяли пол, а некоторые даже стены. Тел светлых стражей Таня увидела всего несколько, но, спустя пару минут, они растворились в воздухе, будто их никогда и не существовало. Она не могла узнать, сколько её союзников полегло в этой битве, отчего становилось страшно. — Он ушел в пещеры, — услышала Таня крик одного из стражей, явно намекающий на местонахождение Лигула. — И где нам его искать? — Расстроилась Таня — Пещеры не бесконечны, — ответил Глеб. Таня вопросительно взглянула на него. — Я провёл не один год, изучая изнутри местные достопримечательности, — усмехнулся Бейбарсов. Таня с ужасом округлила глаза. Она не знала об этом. — Полагаю, не стоит говорить, что я должен сопровождать Таню? — Спросил Глеб, обращаясь к Роме. — Лучше помоги своим. Он кивнул в сторону, указывая на стража, вот-вот лишившегося бы крыльев, если бы Рома без сомнений не схватил меч и не подлетел к нему, разрубая цепочку с дархом на шее тёмного стража. Пока он это делал, Глеб и Таня уже скрылись в проходе, направляясь в одну из пыточных Тартара. Каменистые ущелья, влажный воздух и странные звуки, доносящиеся отовсюду могли скрывать что угодно и кого угодно и Бейбарсов настоял, чтобы Таня не отступала от него ни на шаг и ни к чему не прикасалась голыми руками. Они шли молча, Глеб прислушивался к каждому шороху и постоянно выпускал искры из трости, будто что-то проверяя. — Его здесь нет, — наконец ответил Глеб, продолжая пробираться дальше. — Ты был здесь? — Решилась Таня задать вопрос. — Был, — ответил Глеб, не переставая оглядываться. — Как ты оказался в Тартаре? — Заключил договор не с теми людьми и не сделал обещанное. — А что ты обещал? — Тебе не понравится, — уклончиво сказал Бейбарсов. — И всё же? — Не успокаивалась Таня. — Эйдос будущего светлого стража, — сказал он, — Валялкина. Таня остановилась и строго посмотрела на Глеба. — Ну и сволочь же ты, — спокойно сказала она, не желая рассуждать на эту, давно пройденную, тему. — Очень мило с твоей стороны называть меня просто сволочью, — улыбнулся Глеб. — И долго ты пробыл в Тартаре? — Три года, — так же отстраненно ответил Глеб. — Как ты сбежал отсюда? — Меня отпустили. Я бы не сбежал. Таня хотела остановиться, чтобы взглянуть на Глеба, но тот продолжал идти, перемещаясь в следующую локацию. — Что это? Таня оказалась посреди пустыни, со всех сторон окружённая только, казалось бесконечными, песками и палящим солнцем. — Гнилая пустыня, — ответил Глеб, — моё последнее пристанище. — Сколько ты тут пробыл? — Около года. Глеб указал Тане на место посреди пустыни, где он когда-то был прикован черными ветвями и горько усмехнулся. — Как ты смог выдержать? — Охнула Таня, даже примерно не представляя, что пришлось пережить Бейбарсову. — Давай не будем об этом, не самый приятный уикэнд в моей жизни. Таня кивнула, соглашаясь оставить эту тему. — Он где-то здесь, — сказал Глеб, проверяя что-то своей магией. — Но где? Тут ведь негде скрыться, — удивилась Таня. — Ты не поверишь, сколько здесь вариантов, — усмехнулся Глеб и резко остановился. Он повернул трость, произнёс неизвестное Тане заклинание и в песке перед ними образовалась воронка, как недавно на кладбище, но меньшего размера, из-под которой показалась лысоватая макушка карлика. Он был зол, но ничего не мог сделать Глебу. В руках Лигул держал сферу так, словно она гарантировала ему жизнь. Таня сделала несколько шагов навстречу. Лигул сделал движение рукой, но ничего не произошло и Таня продолжала к нему приближаться. Он делал так ещё раз, и ещё, но результат оставался прежним. Только лицо Глеба, применявшего недюжинные силы в попытках уберечь Таню, украсила струйка крови. Таня подошла к карлику вплотную. — Я пришла за сферой. — Может я и не могу убить тебя, — прохрипел он, — но что ты скажешь на это? Он провел ладонью над сферой и та окуталась черным дымом. Таня не понимала, что он делает, но догадывалась, что пытается что-то сотворить с её эйдосом. Но никаких изменений девушка не почувствовала. Зато изменилось выражение лица Лигула. Оно вытянулось, показывая, что карлик чего-то не понимает. — Почему не работает? — Сокрушался он, опять и опять тряся артефакт в руке. — Хап-цап, — произнесла Таня и артефакт, без особых усилий, переместился к ней в руки. — Нееееееееет! — Закричал Лигул. Таня уже направилась к выходу, как вдруг палящее солнце в чистом небе закрыли темно серые тучи. Разразился гром и сверху немедленно обрушился целый водопад. Вода размывала песок, заставляя Таню и Глеба увязать в нём почти по колени. Таня выкрикивала заклинания и выпускала искры, пытаясь выбраться, но у неё ничего не получалось. Она погрузилась в песок уже почти по грудь. — Сделай что-нибудь! — Кричала она Глебу. — Я пытаюсь! — Крикнул он в ответ, но его трость исчезла где-то глубоко внизу. — Таня! Гроттер услышала голос Ромы, появившегося из ниоткуда. Таня выдохнула с облегчением, но перед их с Глебом лицами возник Лигул и достал свой меч, направляя его на Рому. Мерсин сделал выпад первым, наступая на Лигула, но тот, несмотря на внешнюю немощность, легко парировал его удары. Затем с нескольких сторон появились темные и светлые стражи, бьющиеся на смерть. Таня увязла в песке уже по горло и поднимала голову как могла высоко, чтобы песок не попал в дыхательные пути, но с каждой минутой делать это становилось всё тяжелее. Рома нанес Лигулу ещё один удар и выбил меч из его рук. Не став добивать противника, Мерсин сразу же бросился на помощь, видя, что Таня уже почти скрылась из вида. Гроттер так и не поняла, что он сделал, но Рома сумел вытащить её из песка, а затем повернулся к Глебу, словно размышляя, стоит ли ему помогать. — Ты же не оставишь его здесь? — С отчаянием в голосе спросила Таня. Рома тяжело вздохнул и проделал тот же фокус с Бейбарсовым, ставя того на ноги. Секундной паузы для обмена взглядами между ними хватило, чтобы Лигул смог подняться и снова взять в руки меч. Он запустил его с большого расстояния прямо в грудь Тане. — Нет! — Донёсся крик двух мужчин и меч, не долетев до своей изначальной цели, вонзился в спину Ромы, закрывшего Таню собой. Следующие мгновения Таня почти не осознавала происходящее. Она видела только глаза любимого, буквально слышала биение его сердца, пока хватка его рук, сжимавших её плечи ослабевала с каждой секундой. Где-то там, за её спиной продолжалась битва, в которой место Ромы немедленно занял Бериил, нападая на Лигула сзади. Глеб, стараясь не смотреть на Таню, вызволил трость из песчаных оков и бросился на помощь Бериилу, сковывая руки Лигула и заключая его в магический круг. Все будто не заметили, что только что произошло. Лишь Таня упала на колени и разразилась громким воплем. — Уходи! — Закричал Бериил. — Нет! — Кричала в ответ Таня. — Рома! — Забери её отсюда, — приказал Бериил белокрылому стражу и тот, расправившись со своим противником, подхватил сопротивляющуюся Таню на руки, быстро полетел наверх, оставляя её на поляне, где началось их сражение, совершенно одну. …

Adele — lovesong

Таня несколько раз открыла и закрыла глаза, привыкая к темноте, окутавшей ночную поляну. Со всех сторон настолько далеко, насколько видели её глаза всё было белым из-за снега. Неужели это всё? Она никогда больше его не увидит? Таня опустилась на колени и заплакала. Впервые в жизни она сама сделала выбор, впервые она поняла, что она хочет и у неё это отобрали. Она сама отобрала у себя возможность быть счастливой с любимым человеком. Она слишком поздно поняла, кого любила на самом деле. Они ведь могли просто улететь. Она ведь могла не принимать участие в этом сражении и Роме бы не пришлось жертвовать собой, защищая её. Его больше нет и это только её вина. Дуновение теплого ветра заставило Таню открыть глаза. Под ногами стало сухо, в радиусе нескольких метров вокруг неё растаял снег и проросла зелёная трава вперемешку с полевыми цветами. Таня вздрогнула, почувствовав на себе чьи-то руки и быстро обернулась. — Привет, любовь моя. Она не поверила своим глазам. Таня быстро вскочила на ноги, будто её ударило током, и бросилась в объятия Ромы. — Ты жив, ты жив, — только и повторяла она, целуя его в щёки, шею и плечи. Рома молчал. Таня разжала объятия и сделала шаг назад. Она всё поняла по его извиняющемуся взгляду и грустной улыбке. Он здесь только для того, чтобы попрощаться. — Ты обещала мне танец, — напомнил Рома. — Не плачь. Иди ко мне. Он улыбнулся и протянул руки, приманивая Таню обратно к себе. Таня сделала шаг навстречу рукам Ромы и оказалась в его объятиях. Она прижалась к нему и они тихо, едва заметно для постороннего глаза, танцевали в такт немой музыке. — Я люблю тебя, — сказал Рома, сокровенно обнимая Таню за спину, касаясь её так, будто это не он, а она должна была исчезнуть через несколько минут. — Я люблю тебя, — повторила Таня, в свою очередь крепче прижимаясь к Роме. Лунный свет в эти мгновения существовал только для того, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза, хотя они бы и в темноте увидели горечь разлуки, сочащуюся из каждой клеточки их тел. — Пообещай мне, что ты не забудешь себя, — тихо попросил Рома. Таня кивнула, глотая слёзы. — Что не забудешь, насколько ты великолепна. Что не станешь окружать себя людьми, недостойными тебя. — Не уходи, — едва слышно всхлипнула Таня. — Я не хочу без тебя. Рома улыбнулся своей невероятной, доброй улыбкой. — Я рад, что мы были вместе, — сказал он. — Ты — лучшее, что случилось со мной за все тысячи лет существования. Я жил с тобой. Я всегда буду любить тебя. — Прости меня, — прошептала Таня. Рома вопросительно взглянул на неё. — Я целовалась с Глебом, — сказала она, вызывая новый приступ слёз. — Я знаю, девочка моя, я знаю, — грустно сказал Мерсин. Таня подняла голову, чтобы посмотреть на него. — Ты почувствовала с ним то, что не испытывала никогда. Ты оказалась в семье. Я не успел дать её тебе, — с грустью сказал Рома. — Ты дал мне намного больше, — заспорила Таня. — Я так виновата перед тобой. — Тише, — Рома гладил её по волосам, продолжая медленно двигаться под сиянием звёзд. — Ты ни в чем не виновата, — утешал он её. — Нет, конечно, может и не стоило с ним целоваться, — добавил он, улыбнувшись, — но ты не должна думать, что я злюсь на тебя. Таня прислонила голову к его плечу. Рома взял её за руку, поднимая её и вкладывая в свою ладонь, продолжая танцевать. — Я всегда буду рядом, — сказал он. — Стражи не умирают в обычном понимании этого слова, помнишь? Они стают вечными жителями верхних уровней Эдема. Я всегда смогу наблюдать за тобой. Иногда ты даже сможешь меня почувствовать. Не знаю, как это работает, но точно уверен, что это возможно. — Не уходи, — повторила Таня, хватаясь за эту просьбу как за соломинку. Будто только от её слов всё могло измениться. — Я люблю тебя. — Я очень тебя люблю, — повторил Рома, делая шаг и кружа Таню, снова притягивая её к себе, как и во время их первого танца. Они смотрели друг на друга, не двигаясь, пока Рома не пересилил себя и снова не взял Таню за руку в танце. — Я хочу, чтобы ты не плакала обо мне. — Ты же знаешь, что я не смогу, — возразила она. — Конечно, сразу не сможешь, но ты сможешь не плакать постоянно. Не вспоминай грусть, помни о хорошем, — попросил он. Рома вдруг улыбнулся. — Что? — Не поняла Таня. — Я вспомнил, как мы первый раз летели на самолёте, — объяснил он. Таня тоже засмеялась сквозь слезы. — Во Францию, — вспомнила она. — Именно, — улыбался Рома. — Ты так возмущалась, что мы не можем полететь туда на твоём контрабасе, что нам пришлось взять его с собой. Таня вспомнила тот день. Они летели на частном самолёте Ромы с его партнёрами по не магическому бизнесу, которые были очень удивлены тем, что музыкальный инструмент занимал отдельное кресло в салоне. — А когда тот тип случайно задел его, проходя по коридору ты чуть не запустила в него искрой, — рассмеялся Рома и Таня вместе с ним. — Но ты остановил меня и успокоил, — сказала она, издавая последний смешок и снова возвращаясь к грусти. — Мне будет очень тебя не хватать. Рома тяжело вздохнул. — Знаешь о чем я ещё тебя попрошу? — О чем? — Приди сегодня в нашу квартиру на Лысой Горе. — Хорошо, — согласилась Таня, не задавая лишних вопросов. На них сейчас не было времени. Оно существовало только для них, для их последних взглядов, мыслей, движений. — Когда ты рядом всё как-то замечательно. — У тебя всё будет замечательно, — улыбнулся Мерсин. — Ты справишься. — Я хочу с тобой, — снова заныла Таня. — Я так хочу с тобой. — Маленькая моя, ты всегда со мной. Он приложил её руку к груди. — Ты здесь. Ты всегда здесь. — А ты — здесь, — поднесла Таня его руку к месту, где беспощадно трепыхалось сердце. — Я всегда буду тебя любить. Рома поднял глаза к небу. — С днём рождения, любовь моя, — произнёс он. Таня совершенно забыла, какое было число и что она только что стала на год старше. Сейчас это совершенно неважно. Она встречает одновременно лучший и худший день рождения в её жизни. Рома наклонился к Тане и прижался своими губами к её. Последний поцелуй. Последние объятия. Последние вздохи. Таня закрыла глаза, чтобы лучше запомнить прикосновения Ромы, но он ослабил их. Таня вытянула руки, чтобы притянуть Рому к себе, но ничего не почувствовала. Открыв глаза, она увидела перед собой лишь пустоту огромного зимнего поля, ещё секунду назад казавшегося ей родным и тёплым, сейчас же пронзавшим её ледяными порывами ветра. …

IAMX — wildest wind

Таня сделала усилие, переступая порог их с Ромой квартиры. Свет включился сам собой, когда Таня вошла и окинула взглядом прихожую, в которой стояла обувь Ромы, а на вешалке висела его куртка. Окно было открыто и ледяной январский ветер кружил в комнате, беспокоя шторы, но заставляя Таню желать ещё большего холода, поэтому она не стала закрывать его. Таня медленно открыла дверь справа от неё и осмотрела ванную. Душевая кабина в углу, раковина под правой стеной, зеркало. В последний раз, когда кто-то смотрел в это зеркало, в нём отражались два человека. Сейчас же — только она одна, раскрасневшаяся и опухшая от слёз. Таня смахнула их и вышла из ванной, через коридор попадая в их комнату. На большой, аккуратно застеленной, кровати лежала большая бумажная папка. Таня подошла ближе, беря её в руки и увидела на белой бумаге одно своё имя. Гроттер села на край кровати, дрожащими руками распечатывая бумагу и вынимая стопку листов. Первым из них было письмо, написанное от руки. «Привет, любовь моя!» — начиналось оно. Таня снова заплакала, улыбаясь и прижимая письмо к груди. Где-то через минуту она собралась с силами и начала читать. «Привет, любовь моя! Я написал тебе это письмо, когда понял, что война необратима и я могу оттуда не вернуться. Если ты его читаешь, значит так и произошло и я не успел убрать его подальше от твоих красивых глаз. Я надеюсь, они сейчас не плачут? Если да, то немедленно вытри слёзы, ведь ты знаешь, что больше всего на свете я не хочу, чтобы тебе было больно из-за меня. Начну с главного: я давно думал о твоём будущем, я очень хотел, чтобы ты смогла быть сильной и самостоятельной, чтобы тебе не пришлось ни от кого зависеть, поэтому, как ты, возможно, уже догадалась, всё, что принадлежало мне — теперь твоё. Все документы оформлены, тебе нужно будет только поставить свою подпись. Я понимаю, что взваливаю на тебя слишком большую ответственность, к которой ты можешь быть не готова, особенно сейчас, поэтому знай, что ты всегда сможешь продать все компании. Но я прошу тебя не торопиться с решением. Я знаю, что ты можешь справиться со всем и можешь помогать людям. Ты ведь всегда этого хотела. У тебя получится, если ты этого захочешь. Но самое главное я оставил напоследок: я очень тебя люблю. Не знаю, удастся ли нам попрощаться, но ты должна знать, что это так. Еще хочу кое в чём признаться. Существует странная вещь, о которой меня предупреждали ещё очень давно: если страж одевает свои крылья на человека — он навсегда в него влюбляется. Когда я одел на тебя своё кольцо я думал, что что-то может измениться в моём отношении к тебе, но ничего нового не почувствовал. Недавно я разговаривал с Троилом и узнал, что на златокрылых этот фокус не действует. Так что со всей ответственностью могу заявить, что я очень тебя люблю совершенно самостоятельно. Я уже очень по тебе скучаю, кажется, что мы были вместе слишком мало. Мне не хватило бы и вечности, чтобы насладиться твоим теплом и надышаться твоим запахом. И не смей плакать! Улыбнись мне. Ведь я сейчас улыбаюсь, представляя, что ты никогда не прочтешь это письмо. Прошу тебя, помни только о хорошем. Мне будет очень больно видеть твою скорбь. А я буду на тебя смотреть. Но только тогда, когда ты будешь обо мне вспоминать, чтобы ты смогла жить дальше. Спасибо тебе за ту жизнь, которую мы провели вместе. Мне невероятно повезло, ведь обычные люди не могут проводить столько времени вместе, сколько было отведено нам. Знай, что моё сердце всегда пело рядом с тобой. Я бесконечно люблю тебя, Таня Гроттер! Навсегда твой, Р.». — Я очень скучаю по тебе, — прошептала Таня, перечитывая письмо ещё раз. Таня легла на кровать, обняла колени руками и прикрыла глаза, тихо плача. Он не вернётся. И ей нужно учиться жить без него. Но это будет когда-то. Сейчас она не могла представить себе, что не сможет больше его услышать, увидеть, дотронуться. Как и не могла представить, что сможет дотронуться к кому-то другому. Её сердце, казалось, умерло вместе с Ромой. Таня лежала в одном положении долго, возможно, несколько часов, пока свет от включившейся ночной лампы не стал слишком ярким и не начал раздражать. Таня открыла глаза и поднялась на локтях, чтобы выключить его, но тут же отпрянула. На прикроватной тумбочке не было никакой лампы, но лежала и не двигалась сфера. Гроттер не подбирала её и уж точно не приносила с собой. Тогда откуда она здесь взялась? Таня поднесла руку к артефакту и он начал окутываться золотой дымкой. Таня снова одёрнула ладонь, не осмеливаясь прикоснуться. Но любопытство взяло верх. Таня взяла сферу в руки, не обращая внимание на свечение и всмотрелась в неё. Ничего не происходило. Как вдруг артефакт начал становиться теплее, а вскоре и жечь ладони, отчего Таня выронила его на пол, о который сфера разбилась. Клубы дыма высвободились из заточения и окружили Таню, пытавшуюся их отогнать, но без толку. Таня сделала вдох и дымка, кружившая вокруг неё, начала втягиваться внутрь вместе с воздухом и Гроттер ничего не могла с этим сделать, не могла остановиться, пока не поглотила всё. Как только это произошло, Таню повело, но она устояла на ногах. Она осмотрела свои руки, ноги и тело и не увидела ничего, что бы могло измениться. Она подошла к большому зеркалу в углу комнаты и осмотрела своё лицо. Всё было как и прежде, вот только… глаза. Её глаза были зелёными, как и прежде, но вокруг зрачков появились тонкие золотые ободки. — Ааааааа, — Таня упала на колени, корчась от боли. Ей казалось, что её каждая её кость ломалась и срасталась заново. Так продолжалось несколько минут, которые Таня ощущала часами. Когда пытка закончилась и Таня смогла подняться на ноги она снова посмотрела в зеркало и закричала так громко, как не кричала никогда в жизни. За её спиной выросли огромные размашистые крылья. Одно было полностью чёрным — темнее Таня не видела чёрного цвета, а второе ярко золотым. Таня снова закричала. Она не понимала, что произошло, не понимала ничего. Слишком много всего случилось, чтобы она смогла выдержать ещё одно, свалившееся на неё, необъяснимое явление. Но её сердце ушло в пятки, когда она, опустившись на пол в безудержном плаче, почувствовала в комнате присутствие кого-то ещё. Она услышала знакомый голос, всегда успокаивающий её в любой ситуации. Голос, наполненный улыбкой и умиротворением и Таня подняла глаза, чтобы убедиться, что у неё не галлюцинации. Она не смогла бы сейчас отличить правду от вымысла, но даже под страхом смертной казни, в любом состоянии смогла бы подтвердить, что отчётливо услышала: — Привет, любовь моя.