***
В Бристоле уже кипела жизнь. Несмотря на пасмурную и слегка ветреную погоду, жители матушки Англии спокойно ходили по улочкам родного городишки. По дорогам периодически разъезжали кареты, и громкий топот лошадиных копыт был слышан всем прохожим и жильцам ближайших домов. В одном из таких кирпичных трёхэтажных домов проживал Дэвид Ливси. Это был прекрасный человек лет тридцати четырёх, с прекрасным чувством юмора и оптимистичным взглядом на жизнь. Он был человеком начитанным и очень грамотным. Дэвид был близким другом семьи Хокинсов и частенько захаживал в их трактир. Однако, уже больше как трёх с половиной месяцев, сэр Ливси был погружён с свою работу. С утра до ночи он занимался бумажными делами, стараясь ездить на вызовы к больным, что жили очень далеко от его города. Потеряв здоровый сон, Ливси, бывало, засыпал прямо за рабочим столом. Сидя за рабочим столом, он подписывал бумаги одну за другой, как вдруг в дверь кто-то постучался. Доктор удивился, ведь гостей он не ждал, а пациенты самостоятельно к нему приезжали очень редко. Выйдя из кабинета, Ливси неспеша подошёл к двери и, приоткрыв дверь, увидел почтальона с письмом в руках: — Ох, здравствуйте! Вы доктор Дэвид Ливси? — Спросил почтальон, перебегая глазами с письма на мужчину. — Хах, да, я. А в чём, собственно, дело? — слегка настороженно вопросил мужчина, невольно взглянув на конверт. — Значит, это для вас. — индифферентно выдал почтальон, вручая белоснежный конверт прямиком в руки доктора, — Письмо от семейства Хокинсов. — Что ж, благодарю вас, до свидания. — уже как-то растерянно поблагодарил его Ливси, закрывая дверь. Рассматривая конверт в своих руках, Ливси, недолго думая, отправился обратно в рабочий кабинет. Негромко напевая себе под нос одну из любимых мелодий, мужчина достал письмо из конверта и принялся читать: «Уважаемый сэр Дэвид Ливси, вас беспокоит Изольда Аделаида Бенжамин Хокинс. Просим приехать вас в «Адмирал Бенбоу», моему супругу Виктору Оливеру Хокинсу сегодня утром стало плохо. У него горячий лоб, он едва держался на ногах. Жалуется на сильные слабости. Я поставила мужу холодный компресс, но пока что всё безрезультатно! Просим приехать к нам в трактир, на вас вся надежда.Изольда Хокинс»
Закончив читать письмо, Дэвид невольно пошатнулся назад. Он не поддерживал связи с Хокинсами уже больше трёх месяцев в связи с рутинной работой и страшной усталостью! Поняв, что Виктор нуждается в неотложной помощи, мужчина, не желая больше медлить, стал собираться в дорогу!.. Подумать только, ещё пару минут назад он был готов в очередной раз уснуть за рабочим столом, но, едва он узнал о такой беде, усталость и сонливость покинули доктора Ливси. Собрав всё необходимое в аптечку, мужчина пулей ретировался в коридор. — Джек, карету мне! — живо воскликнул доктор, обращаясь к своему лакею. — Да, сэр, сейчас, только кучера ещё поискать надо. Видать, опять куда-то отошёл… — виновато ответил молодой слуга, опуская свои глаза в пол. — Я опаздываю на вызов к пациенту! На счету каждая секунда, и я очень не хочу, чтобы из-за меня человеку стало только хуже. — свирепо выдал Ливси, ретируясь уже на улицу. Благо, кучера ему пришлось ждать совсем недолго, в сознании доктора всё произошло очень быстро, и он благополучно оказался в карете. Послышался громкий взмах хлыста, а вслед за ним раздался резкий щелчок. Четвёрка белоснежных лошадей вмиг двинулась с места. По брусчатке раздавались мелодичные звуки от лошадиных копыт, что с каждым взмахом хлыста становились всё громче и громче. Сидя внутри кареты, Дэвид волнительно поглядывал в окно, в надежде увидеть знакомый трактирчик. Крепко сжимая в своих руках аптечку, Ливси старался дышать равномерно, не давая себе поводу для плохих мыслей. Но оконные пейзажи давали понять доктору то, что он прибудет к «Адмиралу Бенбоу» ещё очень не скоро… Чёрный холм находился весьма далековато от Бристоля, и чтобы добраться до трактира, это могло занять у господина Ливси больше двух часов. Всё, что оставалось делать бедному мужчине, это надеяться на то, что мистеру Хокинсу хоть немного, но всё же станет легче. «О святая Дева Мария, придай же сил бедному трактирщику… Виктору Оливеру Хокинсу. — нервно молился Ливси, — Пусть он оправится, встанет на ноги!» Мужчина всеми силами старался отбросить от себя плохие мысли, но, понимая, в каком состоянии находится Виктор, просто не мог вести себя спокойно. Карета продолжала мчаться так быстро, насколько могла. Шатаясь из стороны в сторону, веки Дэвида начали потихоньку закрываться, и вскоре он задремал.***
Прошло около двух с половиной часов. Карета стала медленно останавливаться в нескольких шагах от трактира. Почувствовав, что карета потихоньку останавливается, дремавший Ливси понял, что они уже приехали. Приоткрыв глаза, мужчина выглянул в окно. Его взору сразу же кинулся знакомый трактир, всё такой же, как и был несколько месяцев назад. Ну разве что, он немного стал покоцанным. Карета встала замертво, кони устало ржали. — Сэр Ливси, прибыли! — громко выкрикнул кучер, оборачиваясь назад. — Трактир «Адмирал Бенбоу», бухта Чёрного холма. — Благодарю вас. Можете пока передохнуть или перекусить в трактире, пока я буду осматривать пациента. — сумрачно сказал Ливси, выходя из кареты. На пороге его уже ждала миссис Хокинс, взволнованно сжимая в руке платок. — Доктор Ливси! Здравствуйте, мы вас так ждали!.. — говорила женщина, от волнения сжимая платок ещё сильнее. Было видно, как она волновалась и смущалась. — Здравствуйте, миссис Хокинс! Я рад вас видеть! Ну что ж, покажете больного? — Говорил доктор с улыбкой на лице. — Конечно, да. Пойдёмте за мной… — ответила трактирщица, показав знаком, что он может заходить. Доктор зашёл внутрь, внутри трактир заметно поменялся: он был более мрачен, камин был весь перепачкан в золе, а по углам зала хорошо виднелась паутина. Взволнованная Изольда повела доктора прямиком в спальню. У кровати уже сидел Джим, держа в руке деревянную кружку с водой. Его выражение лица было весьма опечаленным, смотря на своего обессиленного отца, он едва сдерживался, чтобы не заплакать. Настолько сильно ему было жалко папу. Виктор лежал в постели неподвижно, лишь изредка его голова меняла положение из левой стороны к правой, и наоборот. Хокинс-старший был весь бледен, как восковая свеча, а по его лбу стекали уже более крупные капельки пота. Добрую половину лба Джим уже успел прикрыть холодненьким компрессом из мокрой тряпки, однако мужчина продолжал тихо и неразборчиво шептать что-то… — Джим, мой мальчик, здравствуй! — оживлённо воскликнул доктор с распростёртыми объятиями. Увидев доктора, Джим слабо заулыбался и, машинально отложив деревянную кружку на прикроватную тумбочку отца, неспеша подошёл к мужчине. — О сэр, я так рад, что вы наконец-то приехали… — устало выдал юноша, крепко обнимая пришедшего к ним доктора, — Мой отец, он… он слаб. Сегодня он упал, когда находился за барной стойкой. Прошу, помогите ему. — Хах, так я за этим и приехал! Чтоб вылечить твоего отца! — сказал доктор, положив аптечку на тумбочку. Он стал перебирать инструменты, выбирая подходящий. Сэр Ливси слушал его сердце, мерил температуру, смотрел кровь. Однако ничего из этого его не утешало, сердцебиение было заторможенным, температура — под сорок градусов, а кровь — светлого оттенка. Ничего из перечисленного не давало надежду на излечение… Сморщившись, доктор выдал печальную весть: — Что ж, думаю, это навряд ли излечимо… — Сказал врач, сев на кровать, при этом печально смотря на пациента. — Не могу сказать точно, но, возможно, он при смерти. — Как при смерти?! — в один голос вскрикнули Изольда и Джим, невольно хватаясь руками за лицо. — Доктор, неужели ничего нельзя сделать?! — взволнованно вопросила миссис Хокинс, надеясь хотя бы на один шанс. — Ваш муж безумно слаб, у него жар. Скажите, он бывал в открытых местах без тёплой одежды, или, возможно, часто тягал тяжёлые вещи? — индифферентно спросил доктор Ливси, плавно вставая с кровати, на которой лежал пациент. — Ох, ну… Вроде да, бывало такое! — быстро говорила женщина, она чуть ли не рыдала от услышанных новостей. Он любила мужа и не хотела, чтобы он умирал. — Что ж, возможно, именно из-за этого он сейчас в таком состоянии… — тихо выдал доктор, неспеша складывая инструменты в аптечку. — Ну с этим же можно что-то сделать?! — Взволнованно воскликнула трактирщица, на чьих глазах уже начали наворачиваться слёзы. Она подбежала к доктору и схватила его за руку, не давая тому положить инструмент. — Ответьте, доктор!.. — панически воскликнула она, беспомощно поглядывая на ошарашенного сэра Ливси. — Увы, не знаю… Но я могу остаться у вас ненадолго и наблюдать за состоянием пациента. Если в ближайшее время ему не станет лучше, то тогда мы уже будем бессильны… В комнате повисла гробовая тишина, лишь тяжёлые вздохи больного Виктора прерывали это молчание, а бедная Изольда уставилась на доктора глазами, полными слез. Джим сидел на стуле, опустив голову в пол, а из его глаз медленно текли слезы. В этот момент в главном зале послышался шум — похоже, гость. Единственный, кто был в силах пойти и работать — это Джим. Он медленно встал со стула, провожая отца взглядом, посмотрел на мать, которая стояла напротив доктора, сдерживая слёзы, и доктор Ливси, который растерянно смотрел в пол, осознавая тот факт, что вряд ли он сумеет помочь своему старому товарищу. — Я пойду встречу прибывшего гостя, мам… — безэмоционально произнёс Джим, при этом тяжко вздыхая. Юноша понимал, что отец находится при смерти, и внутри него образовался тяжёлый камень… Жгучая боль в груди неприятно покалывала её, и Джиму совершенно ничего не хотелось! Он осознавал то, что отец в любой момент может умереть, и мир паренька разделился на «до» и «после». Хокинс-младший поскорее хотел спрятаться от всех в коморке, дабы остаться наедине со своими мыслями. На данный момент он совершенно не хотел никого видеть, но клятва матери заставила его переступить через себя! Джим вышел из комнаты и, не торопясь, направился к барной стойке. Напротив уже сидел хмурый Билли Бонс, задумчиво смотря на стену трактира. Увидев краем глаза Хокинса-младшего, он оживился: — Ну почему так долго?! — зло вопросил пират, поворачивая свою голову к юноше. — Джим, будь добр, мне одну порцию жаркое, и одну… хотя нет, две бутылки рому! — Извините, сэр, но у нас случилось непредвиденные обстоятельства, и поэтому мы приготовим всё попозже… — Джим даже не закончил предложение, как мужчина его уже перебил. — Мне это знать не интересно! Когда я получу то, за что я вам плачу?! Значит все пожрали тут, а я один тут голодать должен?! Да, по вашему мнению? — свирепо вопросил Билли Бонс и с таким же сердитым выражением лица со всей силы стукнул своим огромным кулаком о барную стойку. Увидав агрессию на лице капитана, Джим не на шутку испугался. Его уныние и печаль резко сменились на страх и волнение. Одноглазый пират не сводил своего сурового взгляда с юнца, и, всё так же яростно скаля свои зубы, требовал свой поздний завтрак. — Послушай меня сюда, юнец! — грозно кричал капитан, игнорируя все жесты Джима, дабы тот вёл себя немножечко потише. — Мне абсолютно плевать на то, что у тебя там случилось! И если я тебе хорошо плачу, то будь добр выполнять все мои прихоти и капризы! Чёрт тебя подери!.. — Я бы попросил вас, уважаемый, утихомирить свой пыл. — вдруг послышался совершенно спокойный голос доктора Ливси. Бонс невольно повернул к нему голову, и его выражение лица сменилось из агрессивного на пофигистичное. Он с неприязнью смотрел на доктора, при этом совершенно ничего не говоря ему, но через какой-то небольшой промежуток времени он молча встал с барного стула и совершенно спокойной походкой начал приближаться к врачу. — А ты чего тут раскомандовался?! Ты… крыса сухопутная! — зло воскликнул капитан с яростной гримасой на лице. — Я плачу этому юнцу по пять золотых монет! И он обязан беспрекословно выполнять все мои прихоти!.. — Не обязан, сэр. Его отцу стало плохо, и Джим переживает за его состояние, поэтому я прошу отнестись к этому с пониманием. — совершенно индифферентно молвил Дэвид, однако эти слова лишь сильнее рассердили пирата. — Ты мне не указ! Иди своей дорогой, а я пойду своей! — озлобленно воскликнул Билли на весь трактир, чем привлёк внимание не только ошарашенной миссис Хокинс, но и любопытных жильцов трактира. — Я плачу им очень большие деньги и просто требую свой поздний завтрак. И меня в принципе не должно волновать, кому там стало плохо… — Уважаемый, прекратите мне грубить! — уже чуть строже выдал Ливси, чей взгляд из спокойного моментально превратился в слегка взбешённый. — То, что вы раскидываетесь деньгами направо и налево, ещё не делает вас добрым человеком. Я не позволю вам кричать и требовать, если на это нет срочной причины. Джим обязательно принесёт вам то, что вы так усердно выпрашиваете у него, однако ваше поведение ужасное! Прошу вас немедленно извиниться перед Джимом. — Ага. Размечтался! Ещё чего! — всё так же злобно продолжал капитан, скрещивая руки на груди и отводя свой озлобленный взгляд от доктора, — Делать мне нечего, как у какого-то мальца прощения просить… Да и вообще, не твоё это дело, понятно?! — Сэр, я прошу вас быть повежливей со мной. Я не только доктор, но ещё и судья. — спокойно добавил Ливси, чем сильно насторожил Билли Бонса. — Ваше поведение равняется поведению уличного бродяги, который кроме грубости и ругательств больше ничего в своей никчёмной жизни не слышал. Я просто хочу предупредить вас о том, что если вы ещё раз кому-нибудь нагрубите, или, тем более, нанесёте физические увечья, то… хи-хи, я буду вынужден предпринять все меры для того, чтобы вас повесили. — после этого доктор Ливси направился к выходу из трактира, но перед самым её порогом вдруг резко остановился и, повернув свою голову к пирату, добавил: — Я надеюсь, что вы меня поняли?.. На его серьёзное предупреждение капитан лишь недовольно хмыкнул и, что-то сердито бормоча себе под нос, поплёлся вверх по лестнице. — Доктор, извините, пожалуйста, нашего постояльца. — виновато промолвила Изольда, подходя к нему. — Нам очень стыдно за него. — Ох, ну что вы, миссис Хокинс, я всё понимаю. — индифферентно ответил мужчина, на половину открывая дверь. — Я, пожалуй, лучше поеду домой. Если я вам вдруг понадоблюсь, то просто напишите мне ещё раз. Постарайтесь почаще менять Виктору холодный компресс, и измеряйте ему температуру. — Да… Спасибо, доктор. — печально поблагодарила его женщина, опуская голову в пол. Доктор улыбнулся слабой улыбкой, после чего вышел из трактира.***
Сидя на сундуке, Капрал мечтательно поглядывал в стену комнаты. Внезапно дверь в комнату отварилась, и на пороге показался сердитый Билли Бонс. Его руки были сжаты в кулаки, а единственный глаз блуждал из стороны в сторону! — Мяу, хозяин! — радостно воскликнул шерстяной, резко спрыгивая с сундука. — Ну что, как погулял? — Мрачноватая погодка… — холодно ответил Бонс, закрывая за собой дверь. — Ох, понимаю. Прости, хозяин, но моё жаркое так и не принесли… Я спускался вниз, узнать, что за проблема. Мне ответили, что хозяину трактира стало плохо, и я решил подождать свой… так сказать, поздний завтрак. — лояльно сознался кот, чей глаз невольно бегал из одной стороны в другую, почему-то боясь взглянуть на своего капитана. — Я в курсе, Капрал. Самому отказали. — опечаленно ответил Билли Бонс, неспеша шагая к своей постели. — Ужасный день! Даже рому не попил… Да ещё этот мерзкий доктор мне грозился, что буду я на виселице болтаться!.. — К-какой ещё доктор? — настороженно вопросил одноглазый кот, но Билли Бонс лишь молча отмахнулся рукой. — Не важно, Капрал, не важно… Но я не могу долго продержаться без рому, если я его не выпью, мне снова будет мерещиться всякого рода чушь! Или, того ещё хуже… опять кошмары приснятся. Оно мне надо?! — А может дело вовсе не в роме? — лояльно задался шерстяной, на что словил от своего хозяина злобный взгляд. В комнате повисла неловкая пауза, кот с вытаращенным от ужаса глазом смотрел на своего свирепого хозяина, боясь произнести лишнее слово. Пират был не в настроении и понимал, почему. Капрал не хотел упоминать Сильвера или кого-нибудь из его окружения, ведь прекрасно понимал, как яростно Билли Бонс их ненавидел. — Вот что, Капрал, — всё тем же мрачным тоном продолжал капитан, садясь на кровать. — в нашем мире нет друг другу равных, не было и никогда не будет! Я прекрасно понимаю, что ты хотел сказать… Но я и слышать о них не хочу! — Понимаю, извини, что снова давлю на больную мозоль. — хмуро извинился кот, запрыгивая на подоконник и поворачиваясь мордочкой к окну. — Ты даже представить себе не можешь, сколько всего мне пришлось пережить! Джон Сильвер — это настоящий дьявол во плоти, и на него нет совершенно никакой управы. — грозно и одновременно настороженно говорил Билли Бонс, боясь, что их могут подслушать. — Его прихвостни могут быть повсюду, и кто знает… Что именно на уме у этого одноногого?