Одна из ночей

Безупречно круглым этот клубок не выглядит, но у Хоука все равно начинает фантомно ныть поясница при взгляде на Андерса, свернувшегося вокруг кота. Он садится на край постели, прослеживает кончиком пальца выпирающий дугой хребет. Получает в ответ недовольное подёргивание плеча. Просыпаться измотанный Андерс не планирует. — Я зайду утром, — еле слышным шёпотом произносит Хоук, склонившись к его уху. Касается губами влажной шеи под собранными в хвост волосами. Андерс, одетый в мятую несвежую рубашку, слабо пахнет потом, озоном и мокрой шерстью. Хоук фыркает ему в загривок, но всё равно трётся носом о волосы, снова вдыхая этот запах. — Не уходи, — невнятно требует Андерс. Хоук даёт ему несколько секунд, но тот кажется заново уснувшим. — Над кем ты успел так вымотаться? Недовольный звук нельзя интерпретировать как чьё-то имя, скорее как отказ обсуждать этот вопрос вообще. — Останься... Если тебе удобно, — неуверенно добавляет Андерс, и даже делает попытку открыть глаза. — Мне нормально, — поспешно соглашается Хоук. Уходить и тащиться к себе не хочется до ужаса, но и оставаться, не прикасаясь к Андерсу... — Иди-ка сюда... Он запускает руку в клубок тел, касается обжигающе горячего впалого живота сквозь рубашку. Но подхватывает на руки не Андерса, а наглого рыжего котяру. Кот сперва бессильно обвисает в руках, потом сонно мявкает и начинает махать лапами. Длинная пушистая шерсть — мокрая и мятая, спать с Андерсом ему явно было жарко. На секунду накрывает завистью к этому маленькому ублюдку, который явно выспался лучше, чем они оба. — Найди себе другое место, — напутствует Хоук, поставив кота на пол. — Холодно, — вяло констатирует Андерс, лишившийся своей живой грелки. — Ты не пробовал спать под одеялом, а не поверх него? Этот выпад остаётся без внимания, Андерс сообщил, что хотел, и сворачивается в ещё более плотный клубок. — Так не пойдёт, мы не влезем вдвоём на эту кровать. Сперва — вытянуть из-под неподвижного тела одеяло. Затем — осторожно развернуть, опрокинуть на спину и раздеть. Взъерошенные воротом рубашки волосы неровными прядями ложатся на подушку. Обнажённое тело худое, покрытое слабым загаром, более заметным на предплечьях и совсем отсутствующим на бёдрах. Золотисто-русые волосы в паху обрамляют расслабленно лёгшую между бедер плоть. Особенно болезненно тонкими почему-то кажутся лодыжки и узкие ступни. Хоук встряхивается как расстроенный пёс и накрывает чужое тело одеялом. Осознав, что на него перестали пялиться, Андерс снова перекатывается набок, норовя подтянуть колени к груди. Свесившуюся с постели тонкую руку, исчерченную синеватыми венами, моментально бодает рыжей башкой неугомонный котяра. Хоук оттесняет его в сторону, сам усевшись на корточки и перехватив узкую ладонь. — Ты вообще в порядке? Может быть, принести что-то из... лекарств? — Угу, — сонно соглашается Андерс. Отвоёванная у кота рука безапелляционно указывает в сторону резного полусгнившего шкафа. — На верхней полке. И закрой потом поплотнее... иначе кот... — Сейчас, погоди... Принести тебе воды или это нужно будет... — Воды тоже можешь принести, — теперь уже с явной ухмылкой, ощутимой даже в голосе, соглашается Андерс. — Демоново отродье, я же уже всерьёз собрался тебя лечить. — А пялился так, словно — трахать... — Подвинься, — стащив рубаху через голову, Хоук быстро избавляется и от остальной одежды. В комнате холодно, но душно. Под одеялом он прижимается к спине Андерса, та тоже оказывается холодной на ощупь. — Мог бы ночевать у меня. — Чтобы тебя дёргали посреди ночи, когда понадобится кого-то вылечить? Ты просто не знаешь, на что подписываешься. — Я просто не так сентиментален, как некоторые, и даже не подумаю встать с постели. Хоук притирается ещё мягким членом к чужим ягодицам. Постель действительно узкая, предназначенная для одного человека. Он обхватывает Андерса поперёк живота, прижимая к себе, снова утыкается носом в растрёпанный хвост, стянутый грязным шнурком. Ещё можно просто закрыть глаза и уснуть, эта предательская мысль посещает, очевидно, их обоих. Но потом Андерс под одеялом заводит руку за спину. — У тебя пальцы ледяные, — жалуется Хоук, терпеливо дожидаясь, когда эти пальцы согреются уже в непосредственном контакте с его телом. — Прости, — касаться его сразу же перестают, рука выныривает из-под одеяла и нашаривает принесённую из шкафа баночку. — Тогда попробуй справиться сам. «Справляться» Хоук не собирается, возбуждение нарастает само, нет смысла торопливо его нагнетать. Андерс сосредоточенно дышит, снова заведя руку за спину, хмурится, залипнув взглядом на противоположной стене. Хоук слабо кусает его в плечо, только намечает зубами след, сжав кожу, и сразу выпускает, в знак извинения длинно лизнув. Формально ему предложили заняться самим собой и не звали помогать, но грех не воспользоваться моментом. Решив начать наглеть издалека, он гладит ладонью напряжённые лопатки, согревая кожу, ведёт вниз вдоль спины, обводит ямочки на пояснице, оттягивает ягодицу. Андерс недовольно шипит, но не протестует всерьёз и закрывает глаза, покраснев скулами. Это разрешение? Пальцы Хоука натыкаются на его пальцы, гладят их, цепляя на себя жирную смазку. Андерс вздрагивает, но на удивление молчит. А потом совсем замирает. Вот здесь неудобно изогнутое запястье, покрытая мозолями ладонь, широкие суставы, а дальше кончики пальцев погружены в горячий узкий вход, и Хоук может свободно касаться этого гладкого, мягкого, шелковистого, где происходит соединение... Нет, пока ещё не то, к которому они стремились, но... Стараясь не оттолкнуть его ладонь, Хоук поглаживает края растянутого отверстия. Он мягко давит подушечкой указательного пальца на вход. Андерс издаёт слабый звук. Подтягивает одно колено ближе к груди. — Я внутри тебя, — не сумев выровнять дыхание, произносит Хоук ему в шею. Палец и правда входит внутрь, рядом с двумя чужими. Они не двигаются, но Хоук ощущает, как судорожно сжимаются мышцы, как колотится пульс. — Заткнись или будешь за дверью, — огрызается Андерс. — Заткнулся... Уже заткнулся... Ты такой тугой, — когда Андерс вынимает собственные пальцы, растянутое отверстие, казалось бы, должно сжимать не настолько тесно, но оно сразу же обхватывает палец Хоука. Но мягко пропускает второй. — Андерс. — Что ещё? — Я хочу тебя... — Кажется, я уже заметил. — Нет... Не это... Хочу тебя трахнуть пальцами и языком... Когда-нибудь, не сейчас, — торопливо добавляет он, ощущая как резко напряглась худая спина. — Тебе понравится. — Мне уже не нравится, — неубедительно возражает Андерс. — Завязывай, пока я не уснул. — Хорошо, — послушно соглашается Хоук. Коротко целует светлую кожу между лопаток. Окончательно вынимает пальцы — Андерс шумно вздыхает как будто даже с облегчением, но тут же прогибается в пояснице, подставляясь. Болезненно напряжённый член пару раз неловко проскальзывает по ложбинке меж ягодиц, не проникая внутрь, приходится перехватить его ближе к головке. — Расслабишься? — Хоук упирается лбом в загривок Андерса, целует шейные позвонки. Но получив ответа, толкается вперёд, входит едва ли на треть. Андерс, слабо дёрнувшись, откидывает голову назад, и, дыша сквозь зубы, неуловимо качнувшись, помогает проникнуть глубже. Узко и жарко. — Неприятно? Тебе неприятно? — Хоук тычется губами в чужую шею, пока не получает локтем под рёбра. — Напомни-ка, кто кого разбудил и... — Понял, — поспешно соглашается Хоук. Делает первый размашистый толчок, едва не уронив Андерса с постели. Подтягивает обратно к себе, вцепившись в тощее бедро. Андерс и сам упирается ладонью в край кровати, удерживая себя от падения и помогая толкаться назад. В этом немом встречном движении, разбавляемом только тяжёлым дыханием и влажными звуками, Хоук теряется совсем, понимая, что не успел почти ничего, даже толком поцеловать, а окончание уже рядом. — Иди сюда, — требует он. Хотя ближе и так уже особенно некуда на этой постели. Выпустив бедро, он гладит впалый живот, задевая тыльной стороной ладони тяжёлый член, укладывает всю пятерню на грудь, с каким-то звериным ревнивым чувством прижимая Андерса к себе, ещё сильнее, ещё глубже. Мокрая простынь собирается складками, сбивая с мысли, одеяло тоже съезжает вниз, теперь едва прикрывая только самое интимное. Он подсовывает собственный локоть под голову Андерсу вместо подушки, чтобы хоть куда-то пристроить руку, и позволить мокрым телам тесно слипнуться грудью к спине. Мохнатая кошачья башка неожиданно бодает его кулак, требуя поглажки. — Сгинь, демоново ты отродье, — напутствует его Хоук. Кот сам умудряется потереться ухом о безучастную руку и начинает урчать. Андерс смеётся. Точнее вздрагивает и сжимается, и Хоук очень запоздало понимает, что это был смех. — Вышвырну его на улицу, — обещает он. Двигаться становится совсем легко, хочется верить, что это движения не причиняют боли. Чужое тело послушно принимает его и мягко ласкает, не отпуская. Кажется, что попытайся он вытащить член целиком, за ним не только потянутся влажные нити смазки, но и само отверстие останется открытым, розовеющим припухшими краями, точно ждущим нового прикосновения. Увидеть всё это, так тесно вжавшись в чужую спину, невозможно, но он обещает себе, что однажды... — Я сейчас... — предупреждает он. — Лучше в меня, чем на постель, — теперь уже Андерс удерживает его за бедро, сжав грубо до синяков. Не то чтоб постель что-то ещё могло бы спасти. Но Хоук не уверен и в том, что заставил бы себя выйти из такого горячего, удивительно послушного тела. Удовольствие невыносимо острое. Он сжимает зубы, позволив себе лишь едва слышный скулёж, и вытирает мокрый лоб о плечо Андерса. Отчего-то трясутся руки. Подрагивающими пальцами он вырисовывает узоры между острых лопаток, пока обмякший член не выскальзывает из тела. — Теперь доспим?.. — Ещё чего, — возмущается Хоук. Вставать и вылезать из-под одеяла — последнее, чего ему хотелось бы, но он заставляет себя неловко перелезть через Андерса. — Садись. Андерс садится, спустив с постели узкие ступни и сразу же брезгливо поджав пальцы на ледяном полу. Хоук опускается между его ног на колени. — Никогда не думал купить ковёр? — неловко шутит он. Шутка не находит отклика. Приходится подхватить Андерса под колени и потянуть на себя. Он обиженно шипит, съехав спиной вниз по стене. — Сам же сказал, чтобы не в постель, — его уже слегка опавший член Хоук берёт в рот, прижимает языком к нëбу, старается пропустить глубже. Он в этом не особенно хорош, но у Андерса такое ошарашенное выражение лица, что оно того стоит. — Согни колени, — требует он. Андерс послушно поднимает ноги на постель, упираясь теперь ступнями в край и полулëжа. На виду оказывается всë, до чего Хоук собирался добраться. Он нежно оглаживает пальцами мягкие складки кожи, подхватывает в горсть поджавшиеся яички, возится с членом, губами мокро сдвигая кожу с нежной головки. Второй рукой машинально придерживает узкую лодыжку, покрытую светлыми золотистыми волосками. По ещё не высохшей и все-таки слишком жирной смазке два пальца легко снова проникают в приоткрытый вход. Хоук медленно разводит их, ощущая, как на ладонь щекотно стекает собственное семя. Андерс на секунду непонимающе распахивает глаза, и в этот момент Хоуку кажется, что он перегнул палку, и сейчас случится... Не случается. Резкий болезненный румянец проступает на скулах пятнами, но Андерс не произносит вслух даже никакого ругательства. Только с неожиданной силой давит на загривок, загоняя член до самого горла. Хоук судорожно пытается сглотнуть, но подчиняется. Солоноватое семя стекает в глотку, копится на языке, тянется липкой струйкой из уголка рта — чтобы проглотить его целиком, нужно было бы сжать челюсти. — Чокнутый, — устало констатирует Андерс, — а если бы меня сорвало... Узкая стопа ложится на плечо Хоука и бесцеремонно толкает его пяткой, заставляя растянуться на полу. — Я не подумал, что твоему... ему может быть дело до этого... процесса. — Я и говорю — псих. Ах, ты ж лохматая задница... Последнее явно относится уже не к Хоуку, а к коту, который успел устроиться на нагретых их телами простынях и задремать, а теперь попал под локоть возмущённому Андерсу и по этому поводу горестно возопил во всю глотку. Кота выселяют на холодный пол. Себя Хоук наоборот решительно возвращает в постель. — С краю или у стены? — С краю, — Андерс подталкивает его к стене и торопливо ныряет под одеяло, уже снова замёрзший. — Если придут меня искать, не придётся хотя бы скакать через тебя. — Шли их к демонам, тебя и так ноги не держат, — Хоук подгребает его к себе, устраивает подбородок на светловолосую макушку. — Твоими молитвами, — возмущается Андерс ему в ключицу, но почти сразу затихает. Кот, простучав когтями по каменному полу, одним прыжком падает в ноги. Хоук ногой сталкивает его с себя и сдвигает поближе к ступням Андерса. Наконец-то получает в ответ удар растопыренной лапой, но сквозь одеяло он почти неощутим. — Доброй ночи, — зачем-то вслух произносит Хоук, хотя и помнит, как Андерс всегда неловко фыркает в ответ на это пожелание — в его детстве не было такой традиции. — И тебе тоже, надоедливая ты тварь. Кот, истоптав постель в поисках самой удобной выемки в одеяле, сворачивается в клубок и начинает умиротворённо урчать.