Элемент Водоворота

Гаара шел по коридору быстрым, уверенным шагом, Темари и Канкуро спешили следом, осыпая его бесконечными вопросами и обмениваясь недоуменными взглядами, которые младший брат старательно игнорировал. Остановившись возле резных дверей малого зала для заседаний, Кадзекагэ обернулся к родственникам и внимательно посмотрел сначала на сестру, затем на брата. - Ты уверен? – не сговариваясь, в один голос спросили они, расценив паузу как последнюю возможность задать интересующий их вопрос. - Абсолютно, – ответил Гаара. На бледном лице не дрогнул ни один мускул. Темари и Канкуро в очередной раз переглянулись, но уточнить и переспросить еще раз времени уже не было: Кадзекагэ распахнул двустворчатые двери, вошел в зал, где его ожидали старейшины Суны, и проследовал к своему законному месту в полной тишине. На морщинистых лицах старейшин отчетливо читалось беспокойство. - Ого, наши плесневые грибочки сегодня какие-то нервные! – Шукаку, как обычно перед полнолунием ставший исключительно разговорчивым, высунул из клетки любопытный нос. – Намечается что-то интересное, мой блистательный? - Ты даже не представляешь, насколько, – мысленно ответил Джинчуурики. – Но тебя это не касается, – отрезал Гаара, дабы пресечь дальнейшие вопросы. – По крайней мере, пока, – закончил он, опустившись в кресло. - Фи, как грубо! Где ты только этого понабрался? Надо меньше водиться со всякими лисьими прихвостнями! – недовольно фыркнул тануки. – Сам же знаешь: с кем поведешься, от того и наберешься! - Вот уж воистину. Особенно если учесть, что вожусь я все больше с тобой... - Язвишь, мой блистательный. Совсем зазнался. – Однохвостый обиженно надул губы. – Старых друзей забываешь… - С такими друзьями, как ты, и враги не нужны, – отозвался Гаара, терпеливо ожидая, когда все рассядутся по своим местам и можно будет начать совещание и не обращать внимания на Биджу. Наконец Темари и Канкуро заняли свои места по левую и правую руку от брата, напротив расположился Баки, и Кадзекагэ обвел присутствующих внимательным бесстрастным взглядом поверх сцепленных в замок бледных пальцев. - Добрый день, – проговорил он, получив в ответ сдержанные кивки старейшин и понимающие взгляды брата, сестры и учителя. – Я пригласил вас, чтобы сообщить, что завтра на рассвете я отбываю в Страну Горячих Источников, чтобы принять участие в Совете Пяти Кагэ. - Да! И мы даже повелеваем по этому случаю достать с антресолей нашу праздничную хламиду для особо торжественных встреч, – не унимался Шукаку. - Ты расстраиваешь нас, мальчик, – процедила Чиё, поджав губы. – Сначала союз с Конохой, теперь Совет. С каких пор деревня стала такой дружелюбной? И не думай, что мы не в курсе переписки с Мидзукагэ! – она повысила голос и сверкнула глазами. - На этот счет у меня нет никаких иллюзий. – Гаара опустил взгляд. – И, возможно, вам будет интересно узнать, что чуунин, что держал вас в курсе моей переписки с Мидзукагэ-доно, сегодня переведен на новую должность – в архив. Без доступа к конфиденциальной информации. - Пожизненно, – скрипнув зубами, добавил Канкуро. - Это ему еще повезло, что мы теперь стали добрые, – вставил настырный тануки. – По старым временам была бы ему Песчаная Гробница, и дело с концом, – ностальгически вздохнул он, любовно поглаживая огромными лапами построенную на полу клетки небольшую пирамидку из песка. - Во время моего отсутствия оперативные вопросы будет решать Баки, – продолжил Гаара, – и, я надеюсь, Совет и старейшины окажут ему помощь и поддержку. - Разве твой уход на Совет уже решен? – притворно удивилась Чиё, сложив сухонькие руки в замок. - Мы еще не одобрили твой отъезд, мальчик, – подхватил Эбизо, пошамкав губами. - Совет Пяти Кагэ назначен, и он состоится через три дня, – холодно ответил Гаара. – Получено согласие всех Кагэ на их присутствие. Если Кадзекагэ не явится на Совет, это будет позором для Деревни. - То есть ты пришел поставить нас перед фактом? – хищно прищурилась Чиё. - Я пригласил вас, – отчеканил тот, – чтобы сообщить о своих планах. А также чтобы предложить Вам, Чиё-сама, присутствовать на Совете в составе делегации Суны. В зале повисла тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов, висевших над входом. Кадзекагэ невозмутимо смотрел в прищуренные глаза старушки, всем своим видом давая понять, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Чиё прилагала все силы, чтобы не выдать своего удивления и не отвести глаз, мысленно выискивая, в чем же подвох. Темари и Канкуро обменялись напряженными взглядами с Баки и, едва заметно вздохнув, принялись ждать, чем закончится это противостояние. - Мы порвали зал, мой блистательный! – присвистнул Шукаку. – Только вот зачем нам эта старушонка, в самом деле? Для гендерного равновесия? – изощрялся он, рисуя на песке медитативные круги, а потом, словно что-то вспомнив, вдруг вскочил и схватился за решетку, яростно сотрясая ее. – Она нам не нравится! Она нам делала больно! Очень больно! Мы не хотим ее видеть! - В соответствии с правилами каждый Кагэ может прийти в сопровождении трех советников, – продолжил Гаара, слегка поморщившись от шума, производимого Биджу в его подсознании, и выдержав паузу, в течение которой старейшины обменялись быстрыми непонимающими взглядами. – Я планировал взять с собой Канкуро и Темари, а также Вас, Чиё-сама, если, конечно, это путешествие не утомит Вас. - Утомит? Как же! Да она вместе с нами полконтинента объездила вслед за нашим драгоценным Даймё! Эта карга еще спляшет одори* на нашей могиле. Вернее, на твоей, мой блистательный, на твоей! Спляшет одори на твоей могиле! Нет, мы просто представили себе эту картинку! - верещал тануки, все еще висевший на решетке. В следующее мгновение он упал навзничь и принялся кататься по обильно посыпанному песком полу клетки, беспорядочно дергая в воздухе когтистыми лапами и истерично хохоча. - С чего вдруг такая честь? – настороженно поинтересовалась Чиё. - Так будет лучше для Деревни. – Гаара опустил руки на колени и незаметно сжал в кулаки ткань бордового плаща, всеми силами стараясь игнорировать разбушевавшегося монстра. - Кадзекагэ знает, как ревностно старейшины относятся к вопросам взаимодействия с другими деревнями, – подхватила Темари, заметив, как побледнел младший брат, – поэтому во избежание возникновения непонимания, он приглашает Вас участвовать в Совете. - Похвально, – протянул Эбизо, – но как-то подозрительно, ты не находишь, сестра? - Вам всюду мерещатся заговоры! – воскликнул Канкуро, сжимая кулаки. - Ваше присутствие на Совете будет гарантией того, что я не вступлю в нежелательный для старейшин союз. – Внимательный взгляд бирюзовых глаз вернулся к морщинистому суровому лицу старой марионеточницы. - Для нас любой союз нежелателен, – проворчала старушка. - Тем более, – отозвался Кадзекагэ. Чиё поджала губы и опустила глаза, размышляя над предложением. Гаара ждал. Это был его последний шанс. Своенравная старушка была единственной из ныне живущих, кто мог бы знать, где Четвертый Кадзекагэ спрятал так необходимый ему ключ от печати. И совместный поход на Совет, подразумевавший большое количество времени, проведенного с Чиё, обещал призрачную надежду этот самый ключ найти. Юноша надеялся, что ему удастся поговорить с ней, убедить ее рассказать. Все места, которые только могли прийти в голову ему, Темари и Канкуро, уже были обследованы. Ключ они до сих пор так и не нашли. - Я согласна, – проговорила наконец старушка, подняв внимательный взгляд на Пятого Кадзекагэ. - Благодарю за содействие, – ответил тот, поднявшись. – Выступаем на рассвете. Всем спасибо, заседание окончено. Бросив многозначительный взгляд Темари и Канкуро, Гаара вышел из зала, направившись на крышу резиденции, чтобы слегка успокоиться, вдыхая прохладный ночной воздух. Шукаку затих, как это всегда случалось с ним после таких истерик. Он словно выплескивал всю энергию и на несколько часов становился спокойным и обманчиво безобидным, как котенок. Острый приступ головной боли, вызвавший временное потемнение в глазах, прошел, сменившись слабостью и тяжестью в висках. Гаара даже подумал, что может рассчитывать на час безопасного сна, столь необходимый перед важной встречей. *** Саюри устало посмотрела на наручные часы: оставалось всего пять из тридцати минут, отведенных для отдыха ее строгим новым учителем. Девушка сидела на берегу реки в тени небольшого клена и изучала проглядывавшее сквозь резные листики ярко-голубое небо. Прошло две недели с того момента, как на полу в ее маленьком кабинете появилась Шима-сама с дурными вестями. Всего две недели, а жизнь так резко изменилась. Не было больше неспешного течения времени, свободных часов для размышлений, приятных прогулок по лесу или посиделок у реки. Все, что она могла себе позволить теперь, – это полчаса послеобеденного покоя, которые чаще всего посвящала прогулке, и еще полчаса перед сном, которые она с удовольствием проводила на террасе, потягивая чай с мятой и беседуя с Кабуто. Все остальное время занимали тренировки. Якуши Кабуто подходил в высшей степени ответственно к новой для него роли учителя, как, впрочем, и к любому делу, которое ему поручали. В первый день их занятий он только задавал вопросы, стараясь выяснить особенности способностей Саюри и возможности их использования. А способности у девушки были неординарными и, как она сама объясняла, достались они ей от матери. Поскольку она потеряла родителей в раннем возрасте, полноценно и подробно узнать о своих способностях она не могла. Что-то открывалось ей само на уровне генетической памяти и рефлексов, что-то удалось осознать под руководством Джирайи его излюбленным потолочно-пальцевым методом, но знания были обрывочными. Все это усугублялось еще и длительным сроком, в течение которого она вообще не тренировалась и даже нарочно старалась как можно меньше вспоминать о своих способностях. Саюри практически не могла использовать нинджуцу и применяла лишь простейшие техники, поскольку попытки исполнить что-либо сложнее уровня С оканчивались, как правило, плачевно для ландшафта в лучшем случае, а в худшем – грозили оставить их без крыши над головой. Зато она имела явные способности к генджуцу. Проведенная специально для нового сенсея неуклюжая демонстрация способностей заставила его сесть на стуле ровнее, поскольку спустя пару минут стараний, в течение которых Саюри тщательно хмурила брови и забавно морщила нос, ее силуэт растворился в воздухе, словно облако тумана. Кабуто недоверчиво приподнял бровь и огляделся по сторонам – ее нигде не было, он не мог ее видеть, слышать, чувствовать ее чакру. Двери и окна в помещении были закрыты. Она просто исчезла. Через пару часов обсуждения и полевых испытаний выяснилось, что при достаточном уровне тренировки Саюри могла создавать генджуцу, которое по ее желанию могло скрывать ее присутствие ото всех, причем не только визуально, но и на уровне всех органов чувств и даже сенсорных способностей. Кабуто всегда мечтал дать имя какой-нибудь технике и, воспользовавшись случаем, гордо назвал наследственные способности Саюри Техникой Хамелеона, а затем задался вопросом, сможет ли она заставить исчезать вместе с собой предметы и, может быть, даже других людей. Однако в первую очередь было необходимо разобраться со слабыми местами техники. А их, по существу, было два. Во-первых, она не давала физической защиты. За примером далеко ходить не пришлось – во время тренировки Якуши пару раз банально наступил Саюри на ногу. А во-вторых, на ее поддержание требовалось довольно много чакры, концентрировать которую в достаточном объеме ввиду длительного отсутствия тренировок девушка могла лишь в течение нескольких минут. Но были и явные плюсы, и, видимо, для баланса, их тоже было два. По словам Саюри, во время тренировок с Джирайей ей удавалось блокировать воздействие генджуцу на себя, правда, она не была уверена, что сможет проделывать это с любым уровнем техник, ведь генджуцу никогда не было сильной стороной Отшельника. А второе преимущество состояло в том, что, активировав свою технику, Саюри приобретала способности сенсора, которые не могла обмануть ни одна из техник сокрытия, известная Кабуто. Выяснив это, Якуши предложил следующий план тренировок: основное время они посвящали работе над восстановлением и совершенствованием владения Техникой Хамелеона и попыткам распространить ее на окружающие предметы и людей. На втором месте по важности было тайджуцу и кенджуцу, чтобы улучшить навыки ближнего боя и использования оружия. Третьими были медицинские джуцу, которые, помимо того что были просто полезными, еще и позволяли научиться концентрировать чакру и управлять ею на более высоком уровне. На нинджуцу времени и сил у них не оставалось, но Кабуто это не сильно беспокоило: он хорошо усвоил простую истину, что для успеха необязательно работать над своими слабыми сторонами, лучше тратить силы на развитие того, к чему у тебя и так есть талант. Тайджуцу оказалось неплохим и восстановилось довольно быстро. Мышечная память не подвела. Временами Саюри казалось, что во время спарринга ее тело отделяется от разума и действует самостоятельно, используя полученные несколько лет назад знания. Возможно, это происходило потому, что пусть и в пассивной форме, но все-таки она практиковала тайджуцу ежедневно, а может быть, надо будет при встрече поблагодарить Майто Гая за столь тщательно и глубоко вдолбленные навыки. Как бы то ни было, но уже на третий день занятий девушка смогла уложить Кабуто на лопатки и недвусмысленно упереть маленькую босую ступню ему в горло. - Что ж, неплохо, – прохрипел Якуши и милостиво разрешил ей вставать на полчаса позже, сократив утреннюю тренировку. Навыки владения оружием, а главное, использования его для защиты по-прежнему оставляли желать лучшего. Метание кунаев и шурикенов давалось ей с трудом, отбивать их при помощи укороченной катаны, подаренной Отшельником Джирайей, получалось несколько лучше, но все же недостаточно хорошо. Но Кабуто совершенно точно видел прогресс, не унывал и, как и положено хорошему учителю, подбадривал и хвалил свою ученицу после каждого занятия. Вообще за прошедшие две недели Якуши словно открылся с новой стороны. Его все чаще можно было застать в приподнятом настроении, он даже пытался шутить. Неуверенность, легкая рассеянность, а временами и заторможенность, свойственные ему в обычной жизни, полностью исчезали в тренировочном бою. Он был собран, расчетлив, быстр и на удивление силен. В его глазах светились спокойствие и уверенность вперемешку с удовольствием, как у человека, который преуспел в трудном, но все же любимом виде спорта. Наблюдая за ним, Саюри мысленно радовалась, что он намеревался участвовать во всех потенциально опасных предприятиях вместе с ней. Хотя она и не оставляла попыток переубедить Кабуто и заставить его отказаться от этой дурацкой затеи, но пока безуспешно. Больше всего ей нравилось наблюдать за Якуши во время уроков по медицине. Его лицо и жесты преображались, приобретая величественность и торжественность, в каждом движении сквозило мастерство, он увлеченно рассказывал, забывая о времени и отвлекаясь на смежные темы. Именно во время этих занятий он чаще всего улыбался, мягко, почти украдкой, словно не веря, что его губы еще помнят, как это делать искренне, без притворства. Как-то Саюри поймала себя на мысли, что в жизни Якуши случилось всего две по-настоящему хороших вещи: он нашел свое призвание – медицину, и, как бы странно это ни звучало, встретил Орочимару, который был тем единственным человеком, которому Кабуто был небезразличен. Пусть отношение саннина к нему было во многом пользовательским и не всегда добрым, но все же парень чувствовал себя нужным, а временами необходимым, и это значило для него так много, что он готов был сделать все что угодно для своего господина. Якуши искренне и преданно любил его. И что более всего удивляло, Кабуто никогда не старался приукрасить свою историю, не стремился оправдать свои поступки, не перекладывал ответственность за них на других людей. Он принимал свое прошлое таким, какое оно было. И именно это давало надежду, что все, о чем он рассказывал, на самом деле теперь было позади. - Саюри? – В результате тесного общения в течение последних двух недель Саюри и Кабуто перешли на «ты», избавившись от надоедливых суффиксов. - Уже иду. – Девушка поднялась с земли и вышла на тропинку. - Тебе опять пришло сообщение, – спокойно проговорил Кабуто, пропуская ее вперед и направляясь следом к дому. Выполнение задания Джирайи шло полным ходом. Саюри исправно собирала сообщения информаторов, аккуратно переносила их в отдельный свиток, чтобы передать через Паккуна в Коноху. Место и время ежедневной встречи с псом-ниндзя она выбрала сама, постаравшись учесть все. С одной стороны, не хотелось усложнять себе жизнь длинной дорогой. С другой – прекрасный нюх Паккуши не должен был уловить присутствие Якуши на ферме. В итоге она выбрала небольшую полянку на противоположной стороне реки, куда и направлялась, если возникала необходимость передать в Коноху пришедшую информацию. Пес приносил неизменный привет от Какаши и новости из Конохи. Состояние Джирайи было стабильным, он был вне опасности, но по-прежнему находился без сознания, и существенных улучшений не было. На одной из стен маленького кабинета теперь красовалась карта континента, на которой Саюри отмечала цветными булавками места, где были замечены Акацки. Эта идея пришла ей в голову случайно, но она сразу решила воплотить ее в жизнь, присвоив каждой паре Акацки, что была означена в тетради Кабуто, свой цвет: Пейн и Конан – желтый, Учиха Итачи и Хошигаки Кисамэ – красный, Сасори и Дейдара – синий, Зецу – зеленый. В каждом донесении приводились не только координаты места, где были замечены Акацки, но и краткое описание, которое позволяло идентифицировать, о какой именно паре шла речь. Соединив булавки одного цвета стрелками в той последовательности, в которой Саюри приходили данные, она получила своеобразную карту передвижений за последние две недели. - Кабуто? – не отрывая взгляда от карты, позвала она вошедшего следом ирьёнина. - Тебе ничего не кажется странным? – Она сделала на карте очередную красную отметку и перевела задумчивый взгляд на воткнутые по соседству булавки. – Вот смотри, – почувствовав, что Якуши встал за ее спиной, продолжила она, – за две недели не было ни одного сообщения о Пейне и Конан и о Сасори и Дейдаре. – Она помолчала и, не дождавшись ответа, вернулась к рассуждениям: – Зецу был замечен дважды, и дважды пришло сообщение о человеке в форме Акацки, который не подходит под описание ни одного из нукенинов. Видимо, у них новенький? – Саюри обернулась и заглянула в глаза собеседнику. - Похоже на то, – протянул Кабуто. – Ну, и что в этом такого? Они потеряли двоих и решили их заменить, но смогли найти только одного. К тому же, возможно, это просто ошибка информатора: находился слишком далеко, не разглядел. А может быть, кто-то был в похожем плаще. – Якуши подошел к столу и взял в руки тетрадь с бухгалтерией. – Просто сообщи в Коноху. - Я так и сделаю, – кивнула она. – И еще отправлю им фотографию этой карты, может быть, пригодится. – Она помолчала, продолжая прослеживать взглядом вырисовавшиеся маршруты. – И знаешь еще что? Учиха и Хошигаки как-то странно себя ведут. За последние две недели их три раза видели возле одного и того же места. Они уходили, а потом снова возвращались. Интересно, что там? – Саюри сверлила глазами карту в том месте, где петлял красный маршрут. - Мне казалось, – Кабуто отложил бумажки в сторону, – ты не хотела вникать в суть посланий, а собиралась просто передавать информацию в Коноху. - Так и есть, – согласилась девушка. – Просто… – она помолчала, – мне кажется это странным. - Тогда отрази это в следующем отчете, который передашь в Лист, и дело с концом, – резюмировал Кабуто. - Ты прав, – снова кивнула она, а потом вдруг спросила: – А ты случайно не знаешь, что это за место?.. - Нет. – Якуши закатил глаза. - Может быть, там их убежище? – Девушка подошла чуть ближе к карте и, прищурившись, сверлила точку взглядом. – Тогда можно было бы… - Саюри, – максимально терпеливым голосом произнес ирьёнин. - Знаю, – она вздохнула. – Просто интуиция подсказывает мне, что это неспроста. - Интуиция? – Кабуто скептически поднял бровь. - Да. – Она повернулась и взглянула ему в глаза без тени иронии. – Та самая, что спровоцировала наше знакомство. Якуши поджал губы и потупился: против этого аргумента он ожидаемо не нашел, что возразить, поэтому просто пожал плечами и принялся за счета. А Саюри снова обернулась к карте, ощущая подступавшее, постепенно охватывавшее ее, удивительно ясное предчувствие, как и тогда, когда она заметила перед чайным домом Кабуто. Интуиция настойчиво нашептывала, что вне зависимости от того, что это за место, двое Акацки не могут крутиться там просто так. А девушка привыкла доверять своей интуиции: та еще ни разу ее не подводила. А значит, это место надо проверить, причем как можно быстрее. *** Небольшая быстрая речушка несла свои беспокойные воды с гор, стремясь влиться в скрытое за густым лесом озеро. Гибкие ветви деревьев тянулись к воде, почти касаясь прозрачного потока. На деревянном мосту, перекинутом через бурлящий поток, стояли две фигуры в длинных черных плащах с нарисованными на них красными облаками. - Значит, завтра. – Мужчина в оранжевой маске с единственным отверстием для правого глаза следил за беспокойными потоками воды под ногами. - Завтра, – подтвердил его собеседник, скрестив на груди черную и белую руки. - Как думаешь, кто победит? – повернувшись к нему, нарушил минутную тишину первый. - У тебя есть предпочтения? – издевательские нотки были легко различимы в повысившемся на несколько октав голосе белой половины. - На стороне Итачи опыт и мастерство, – вмешался хриплый шепот Черного. - Зато у Саске – сила и напор, – обиженно ответил Белый. - Саске – темная лошадка. - Итачи болен, – не отставала вторая половина. - Здесь главное, чтобы не проиграли мы, – резюмировал Черный, сделав ударение на последнем слове. - Не проиграем, – в приглушенном маской голосе прозвучали стальные нотки. - Ох уж эти дальние родственнички, – иронично вставил Белый и, не услышав возражений, продолжил: – По мне, так лучше пусть победит Саске, в нем достаточно злости и ненависти, чтобы послужить нам. Итачи со своим извращенным пацифизмом и непростыми жизненными принципами слишком непредсказуем. - Это ещё не значит, что и с Саске не возникнет проблем, – прошипел Черный. - Я смогу его контролировать, – огрызнулся мужчина в маске. - Ты и про Нагато говорил то же самое, – нараспев упрекнул Белый. – Теперь сам посмотри, чем все это закончилось. Совет Пяти Кагэ планирует собраться в кои-то веки, а это очень некстати, не так ли? - Помолчал бы, – прервал его Черный, – если бы ты в свое время не упустил Нагато, сейчас вообще не было бы никаких проблем. Он был бы предан и послушен и не устраивал бы подобных истерик. - Нагато… – Мужчина в маске сжал кулаки. – Я держу его за горло. Нагато и Конан сделают то, что я им скажу, в лучшем виде, можешь не сомневаться. К тому же, его гуманизм, – в последнем слове мелькнула неприкрытая усмешка, – даже сыграл нам на руку. Совет собрался бы еще охотнее, если бы Отшельник Джирайя умер. - Возможно, ты и прав, – ответил Черный. – Чем больше трупов, тем больше желание собраться и что-то обсудить. – На белой половине лица появилась жутковатая полуулыбка. - Вряд ли они смогут договориться. Слишком много разногласий и взаимных обид. Они столько лет только и делали, что враждовали и убивали друг друга. Думаешь, так легко все это забыть и жить дружно? – с издевкой произнес мужчина в маске. Несколько мгновений оба молчали, провожая взглядом огромный оранжевый шар солнца, который коснулся вершин деревьев и начал медленно сползать вниз. - Даже если и так, мы не должны терять бдительность, – вкрадчивый шепот Черного стал как будто жестче. - Ты хочешь присутствовать на Совете? – Мужчина в маске обернулся к собеседнику. Тот помолчал, чуть склонив черно-белую голову набок, словно взвешивая все "за" и "против", затем негромко вздохнул. - На Совет пойдешь ты, а я пригляжу за нашими мальчиками, – хрипло усмехнулся Черный. - Вот это будет зрелище! – восторженно взвизгнул Белый. – Может, мы и на Аматерасу поглядеть сможем? Одним глазком… - Если Саске победит, тебе придется рассказать ему правду, – напомнил собеседник. - Ты же знаешь, я хочу оставаться в тени как можно дольше, – раздраженно ответила черная половина. – Если Саске победит, правду ему расскажешь ты. Мужчина кивнул и отвернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как темно-оранжевый диск солнца полностью скрылся за деревьями. Сквозь единственное отверстие в маске алой радужкой сверкнул слегка прищуренный глаз. *** Оторвав взгляд от мигавших углей костра, Саске оглядел своих спутников. Суйгецу растянулся под деревом, используя в качестве подушки один из выпиравших из земли корней, и с выражением вселенского страдания на лице отдыхал, потягивая воду из дорожной фляги. Карин сидела на траве, казалось, стараясь быть как можно дальше от неудавшегося семимечника, бросая на него разъяренные взгляды и что-то бормоча себе под нос. За время похода Саске научился игнорировать их бесконечные перебранки, поэтому был не в курсе, что же случилось на этот раз. Джуго сидел напротив, умиротворенно щурил карие глаза, стараясь шевелиться как можно меньше, чтобы не спугнуть примостившуюся у него на плече птичку. Сегодня они проверили еще одно убежище Акацки, и оно оказалось совершенно заброшенным. Саске всегда был нетерпелив, хотя и планомерно боролся с этим недостатком. Но когда дело доходило до погони, когда он уже чувствовал близость заветной цели, быть спокойным и рассудительным оказывалось почти непосильной задачей. Вот и теперь его терпение подходило к концу. С досадой перечислив в уме те немногие объекты, которые им еще предстояло проверить в поисках Итачи, младший Учиха приказал всем ложиться спать и пообещал разбудить Суйгецу через три часа, чтобы тот сменил его на дежурстве. Он откинулся на спину и уставился на полную луну, висевшую над лесом. Такую же полную, как в ту самую ночь, что перевернула его жизнь. На фоне светлого круга показалась черная точка, которая быстро приближалась, и вскоре Саске смог различить, что это птица. Ворона. Нахмурившись, Учиха сел. Ворона беззвучно приземлилась рядом с ним, чинно сложила крылья и посмотрела ему прямо в глаза, чуть склонив голову набок. Потом птица вдруг открыла клюв, и Саске услышал знакомый голос. Голос брата. - Приходи завтра в заброшенное убежище клана Учиха один, там и поговорим. Ворона не отводила взгляд, внимательно изучая Учиху, и Саске вдруг показалось, что ее левый глаз блеснул алым Шаринганом, хотя, возможно, это был только отблеск пламени догоравшего костра. Моргнув глазами-бусинами и хрипло каркнув, птица сделала пару мощных взмахов крыльями и поднялась с земли. *** Учиха Итачи, подслеповато щурясь, разглядывал полную луну. Это зрелище уже многие годы было его самым любимым и самым ненавистным. Оно напоминало о том, чего вспоминать не хотелось, о том, что стало концом и послужило началом, о том, что завтра ему представится возможность искупить. Завтра. На ветку ближайшего дерева неслышно приземлилась ворона и устремила взгляд на Учиху. Затем, покрутив головой из стороны в сторону, ловко и уверенно перепрыгнула на протянутую нукенином руку, издав приглушенный звук, чем-то напомнивший урчание. - Спасибо, Куро. Итачи заглянул в глаза вороне, в бесплодной попытке разглядеть в них образ ее предыдущего собеседника. ------ * Одори - традиционный японский женский танец эпохи Эдо