***
— Принцесса Игрейна! — позвал стражник, с трудом перекрикивая суету слуг в крыле для королевских гостей. — Что это было? — Игрейна подмигнула Нимуэ. — Кажется, я что-то слышала. А ты? Нимуэ хмыкнула. Она любила эту сторону принцессы. То, как она засмеялась, когда наследник повелителя драконов упал лицом в пол в конюшне; то, как воровала медовые пряники и сидр из кухни; то, как всегда заботилась о том, чтобы подсунуть лишнее ожерелье голодающей служанке. — Извините, миледи, но я ничего такого не слышала. — Прискорбно, — согласилась Игрейна. — А ведь кто-то должен немедля предупредить бардов. — Я позабочусь об этом. Игрейна обняла Нимуэ за плечи, притянув к себе, и подтолкнула ее по направлению к лестнице. — Что бы я без тебя делала? Само собой, это может подождать до того, как мы заглянем в конюшню, я бы очень не хотела опоздать на нашу дневную конную прогулку. — Само собой, — засмеялась Нимуэ.***
— Как твоя учеба, милая? — как-то вечером спросила Игрейна. За окном шел дождь, и его мерный стук создавал уютную атмосферу. Несмотря на морозный воздух и непогоду снаружи, в покоях принцессы ярко горел огонь, а сидр в их руках еще сохранял тепло кухни. Нимуэ взглянула на подругу, на ее волосы цвета звезд и глаза цвета океана, в которых отражалось золотое сияние огня. — Нормально, я думаю. — Нормально? — Игрейна положила голову на плечо Нимуэ и приобняла ее. — Мне точно не нужно снова угрожать мастеру Фольтесту обезглавливанием? — Нет, пока не нужно, — хихикнула Нимуэ. — Просто… на самом деле это моя вина. Я ощущаю, что меня что-то манит, слышу зов, который не могу заглушить, от которого не могу отказаться. Из-за этого мне сложно сосредоточиться на хрустальном шаре и изучать обычные заклинания. Игрейна глубоко вздохнула, и Нимуэ почувствовала, как поднялась и опала ее грудь. — Я всегда говорила, что было бы намного проще, будь я… нормальной. Игрейна придвинулась еще ближе и взяла холодные руки Нимуэ, грея их своим теплом. — Нимуэ, Нимуэ, родная, никогда так не говори. Ты предназначена для великих свершений, и не позволяй каким-то старым глупым козлам, которые думают, что они всезнающи только потому, что прожили век или два, говорить тебе обратное! Этот зов с тобой с рождения не просто так. Тебе просто нужно найти свое предназначение. Игрейна сжала пальцами ладони Нимуэ, а затем обхватила ее лицо. Они были очень, очень близко, и глаза Игрейны каким-то образом стали еще прекраснее. — А что, если я уже его нашла? — Нимуэ вздохнула, едва осмеливаясь говорить. — Что, если мое предназначение прямо передо мной? Что, если это всегда было оно? Игрейна улыбнулась, и — Нимуэ знала — эта ленивая улыбка, используемая при дворе, скрывала больше, чем казалось на первый взгляд. — Тогда, миледи, — прошептала Игрейна титул, который никто из них уже долго не использовал. — Полагаю, вы должны сделать все возможное, чтобы взять судьбу в свои руки.***
Поцелуй с Игрейной был прекраснее и сильнее любой магии, знакомой Нимуэ. Поцелуй с Игрейной и был своего рода магией — только он дал ей возможность почувствовать, что она способна завоевать весь мир.***
— Нимуэ, — Игрейна взяла руки подруги в свои и запечатлела поцелуй на костяшках. — Что происходит, Ним? Поговори со мной. Нимуэ позволила, чтобы ее лицо развернули за подбородок, и взглянула на свою любовь, свою возлюбленную, свое все. — Дело в ветре, Рейн. Он не… он будто неправильный, что-то не так, я чувствую это. Эта неестественность и в звездах, земле, дожде. Оно повсюду. Что-то грядет, что-то могущественное. — Все будет в порядке, — заверила Игрейна и притянула Нимуэ за запястье, сокращая и так небольшое расстояние между ними. Нимуэ обессиленно положила голову на родное плечо, прикрыла глаза и почувствовала нежное прикосновение пальцев к волосам. — Надеюсь, что ты права, — пробормотала она. — Во имя богов, я надеюсь, что ты права.***
Нимуэ смотрела, затаив дыхание, потому что больше ей ничего не оставалось. В тронном зале стояла мертвая тишина. Игрейна бросила на нее взгляд, полный отчаяния, затем выдавила фальшивую улыбку (настолько фальшивую, что она сделала Нимуэ больно, резанула так, как никогда не сумел бы обычный нож). Игрейна подошла к трону и присела в идеально-изящном реверансе, как она делала всегда, когда на нее были направлены взгляды всего двора, а она не могла позволить себе быть никем, кроме образцовой принцессы. — Разумеется, я принимаю предложение, — ее голос прокатился по залу, но впервые его звук не принес Нимуэ покой. — Для меня будет честью выйти замуж за принца Утера. Повисла пауза. Затем зал взорвался аплодисментами и довольными возгласами. «Позволь им радоваться, дуракам, какими они всегда и были», — злобно подумала Нимуэ. Слезы затуманили взгляд, и она почти бегом бросилась вон из зала. Игрейна окликнула ее, а может, ей показалось, Нимуэ не была уверена. Она знала только, что ощущение неправильности, которое не давало ей покоя уже несколько недель, словно предупреждение самих небес, сделалось только сильнее.***
— Ты не можешь выйти за него замуж, — были первые слова, которые она сказала Игрейне после объявления о женитьбе. Они стояли в покоях принцессы, как сотни раз до этого. Но в этот раз не будет поцелуев в темноте, теплых обнимающих рук и звука знакомого сердцебиения, когда ложишься головой на грудь возлюбленной, тоже не будет. — Игрейна, я серьёзно. Что-то не так. Игрейна не шелохнулась, в ее лице ничего не дрогнуло, несмотря на обвинение будущего супруга. — Ты знаешь, что у меня нет выбора. — Есть, — голос Нимуэ задрожал от отчаяния, страх душил ее, отравляя каждую мысль. — Мы… мы могли бы скрыться где-нибудь. Может, на побережье. Сбежать, уехать отсюда, отдохнуть от всего этого. Ты можешь пойти со мной, никто никогда не найдет меня, они не найдут нас! — И оставить мое королевство? — мягко спросила Игрейна. — Бросить мою семью, моих людей? Тех, перед которыми я поклялась, тех, кого защищать — мой долг? — Да, — воскликнула Нимуэ. Неужели Игрейна не понимала? Разве имел значение Камелот, развратные дворяне, убивавшие ради забавы, люди, готовые предать и продать все что угодно за золотую монету? Какое ей дело до того, что станет с этими смертными, когда существовала Игрейна, когда ее, чистую, любящую, добрую, заставляли пойти на такое? Игрейна подошла ближе, взяла руки Нимуэ в свои, как делала несчетное количество раз. Нимуэ вырвалась. — Нимуэ… Она не смогла найти нужных слов. — Я не буду на это смотреть, — зашептала Нимуэ. — Я не буду смотреть на то, как ты разрушаешь себя. Игрейна вздрогнула так, будто слова ее физически ранили. — Нимуэ, пожалуйста… — Я вернусь, — пообещала она, сама не зная, когда.***
Впервые с шестнадцати лет Нимуэ вновь была одинока.***
— Игрейна, — она изменилась за то время, что Нимуэ не было. Ее волосы по-прежнему переливались, словно шелк, хотя она и стала заплетать их в косы, как полагалось замужней женщине. Но глаза, глаза ее не переменились. Ее любовь смотрела на нее впервые за долгое время, и этот взгляд Нимуэ точно запомнит. — Нимуэ, — выдохнула Игрейна. — О, моя дорогая подруга. Я так сильно скучала по тебе. — Я тоже по тебе скучала, — честно ответила она, хотя ей казалось, что слова не передавали в полной мере всю ту боль, что поселилась у нее в груди. Нимуэ жаждала поцеловать ее, пропустить ее светлые волосы сквозь пальцы, вспомнить, каково это — быть дома. Но она не могла. Времена, когда это было возможно, прошли — остались только воспоминания, которых ей нестерпимо хотелось бы иметь больше.***
— Мы хотим ребенка, Нимуэ, — сказал король Утер, глядя на нее со своего украшенного драгоценностями трона. Он сидел на золоте, которого не заслуживал и, хотя он не был жестоким королем (пока, прошептал внутренний голос, пока), в нем жила тьма, и Религия не признавала его. — И ты нам его обеспечишь. Существуют способы, не так ли? Она посмотрела в глаза, но не ему, а Игрейне, и вспомнила об их разговорах шепотом по ночам, о том, как Игрейна призналась: она всегда хотела ребенка. Мальчика бы звали Артур, имя для девочки она еще не придумала. — Существуют, — отозвалась Нимуэ. — Но, я предупреждаю, они требуют платы. Жизнь за жизнь. Одна подаренная — одна отнятая. Король сделал жест рукой, отмахнувшись от ее предостережения. — Это честь — умереть за наследника королевства. Нимуэ промолчала, и — она увидела — это растревожило тьму в его глазах.***
— Ты уверена? — спросила Нимуэ, держа Игрейну за руку, как множество раз до этого. Утер нетерпеливо взмахнул рукой. — Конечно, она у… — Помолчите, ваше величество, я не с вами разговариваю, — отрезала Нимуэ сладким, но ядовитым тоном. — Игрейна, посмотри на меня, — их взгляды пересеклись, и Нимуэ почувствовала, как заново влюблялась. — Ты уверена? Назад дороги не будет. Она улыбнулась, и, хотя улыбка была легкой, в ней таилась сила. Как и всегда в Игрейне. — Да.***
— Как ты думаешь, кто станет жертвой? — спросила Игрейна. Она положила одну руку на живот, оглядывая раскинувшийся под ними город. Они стояли на крепостной стене, на месте, где впервые встретились. Нимуэ накрыла внезапная волна тоски по прошлому: по временам медовых пряников и поцелуев под луной, распущенных волос и выразительной пустоты там, где теперь сияло обручальное кольцо. Нимуэ втянула воздух сквозь сжатые зубы. — Я не знаю. Это может быть стражник, или дворянин, или крестьянин, живущий далеко отсюда в какой-нибудь хижине. — Хотела бы я поблагодарить его или ее, кто бы это ни был. За то, что отдаст свою жизнь за жизнь моего сына, но никогда не увидит, каким человеком он станет, каким королем будет. В ушах Нимуэ зашумел ветер — предупреждение. — Давай не терзаться подобными мыслями. Пойдем внутрь, там тепло.***
— Нет, — выдавила Нимуэ, глядя на кровать и пропитанные кровью простыни. — Нет, нет, нет. — Нимуэ, — слабо позвала Игрейна, потянувшись к ней. Нимуэ никогда не могла ей отказать. — Нимуэ, дай мне… дай мне подержать его. Она передала ребенка матери. Он сразу перестал плакать, что странно. Может, все понимал. — Ох, ты только погляди, — проворковала Игрейна, и Нимуэ почувствовала, как слезы потекли по лицу. — Мой… мой маленький Артур, надо же, какой ты красивый. Нимуэ наклонилась ближе, она не слышала ничего, кроме стука собственного сердца. Крики повитух, вопли и грохот, которые, как она полагала, исходили от короля — все это не имело значения, когда рядом была Игрейна. — Игрейна, — начала она. — У меня осталось не так много времени, Ним, — прозвище далекой юности вызвало слезы у них обеих. — Обещай мне, что присмотришь за ним. Поклянись своей магией. Она всегда знала, что важно для Нимуэ. — Клянусь. — Хорошо, — с трудом ответила Игрейна. — Убедись… убедись, что он знает, что его любят, и что я проживаю этот момент с радостью. — Я все сделаю. Игрейна… — Тише, все в порядке. До встречи, моя любовь. Позже те, кто были в этой комнате, решат, что последние слова королевы Камелота Игрейны были адресованы ее мужу, новорожденному сыну, королевству. Нимуэ знала правду.***
— Она может и вышла замуж за тебя, — выплюнула Нимуэ со всей злостью, на которую была способна. Пусть слова вонзятся, словно нож, в сердце человека, которому был дорог только он сам. — Но любила она меня. Ты держал ее за руку, но никогда не держал ее сердце. Утер зарычал, его лицо покраснело от ярости. — Ты — проклятие этих земель, демон, и я позабочусь о том, чтобы уничтожить тебя и таких, как ты прежде, чем вы погубите нас всех! Нимуэ рассмеялась, горечь разлилась внутри нее — она могла чувствовать вкус скорби на языке. — Если на этой земле и лежит проклятье, то это ты, Утер Пендрагон, ты — твоя ненависть и эгоизм стоили тебе жены! Ты сам навлек это на себя, ты знал цену, и теперь ты обвиняешь всех остальных в своей гордыне. Я проклинаю тебя, Утер Пендрагон, я проклинаю твое королевство и таких, как ты, ибо ты отнял у меня судьбу… отнял у меня все. И я никогда не забуду и никогда не прощу. Утер выхватил меч из ножен и ударил ее в живот прежде, чем она успела исчезнуть, но она не осталась в долгу и метнула нож, раня его в плечо. Маленький Артур лежал в своей кроватке, забытый отцом, который был занят новой угрозой, и оставленный крестной матерью, у которой не было иного выбора, кроме как бежать.***
— Прости, Игрейна, — прошептала она луне. — Я не сдержала обещания. Прости. Твой сын теперь вырастет таким же, как Утер. Я подвела тебя, моя любовь. Луна не ответила ей.