Культурные различия

Рамьен никогда не жаловался на отсутствие постоянства в своей жизни. Дезна приветствует перемены и учит с благодарностью принимать неожиданные повороты судьбы. И Рамьен учил своих прихожан тому же, но все же соврал бы, если бы сказал, что его самого никогда не обескураживали странности бытия. И хотя за несколько лет под предводительством командора Сайдири он должен был уже привыкнуть к странностям, в Дрезене каждый день есть, чему удивляться. Этот город полон веселья, риска и удачи для любого другого места невозможной, здесь всегда стоит держать ухо востро. Так что закрывая за собой дверь личной комнаты в дальней части небольшой часовни Дезны, Рамьен неизменно вздыхал с облегчением. Все началось… плавно, почти незаметно. Как-то утром, собираясь на службу, он заметил рядом со своими амулетами браслет, украшенный искусным травлением — гибкое тело лилиленд извивалось в серебре, за ней следовали цветы и бабочки. Красивая вещь, вот только ему она не принадлежит, и он точно не клал ее сюда вчера перед сном. Первое, о чем Рамьен подумал: браслет подложили с недобрыми намерениями — он проклят или, возможно, он здесь для того, чтобы позже обвинить жреца в воровстве. Но, призвав на помощь божественные силы, он убедился, что браслет чист. Подумав немного, Рамьен решил, что обидно будет превратиться в Харлана в расцвете лет и просто отложил безделушку подальше. В течение следующих трех дней рядом с его украшениями появились несколько дорогих колец с самоцветами и серебряный медальон. Разозлившись, Рамьен попытался надавить на Вольжифа, но тот резонно заметил, что нашел бы краденому добру место понадежнее, чем у до мозга костей честного жреца. И нет, плутифлинг не слышал, чтобы нечто подобное пропадало в городе в последнее время. Попытавшись решить проблему радикально, Рамьен сменил замок на двери. В конце концов он ценил уединение не из праздности, а по необходимости: молитвы требовали тишины, а здоровый сон — безопасности. Как и следовало ожидать, это не помогло — на следующий день в шкафу обнаружилась чужая шелковая рубашка с изящным шитьем, а замок вскрыли с той же осторожностью, с которой закрыли снова. Рамьен перестал спать, чтобы обнаружить ночного гостя — и вот это помогло! Правда, ненадолго, потому что лишившись сна по ночам, он остро ощущал его недостаток днем на службе, но по крайней мере чужие вещи перестали появляться в доме. Но когда через три дня он сдался и рухнул в постель, чтобы наконец-то выспаться, утро принесло… новые ощущения. Не такие уж неприятные не самом деле — мягкая прохлада тонкой рубашки вдоль спины и текучий шелк простыней утро совсем не портили. Если только не думать о том, что ночью он засыпал В ДРУГОЙ ОДЕЖДЕ И НА ДРУГОМ БЕЛЬЕ! Судорожно вздохнув, как утопающий, чудом выбравшийся на берег, Рамьен вскочил, осмотрел себя и постель и пришел к выводу, что в городе есть только одна персона, которая всерьез способна потратить столько времени, денег и сил, чтобы только раздеть и облапать другого мужчину, пока он спит. Граф Дейран Арендей с утра посетителей не принимал, поскольку просыпался только после обеда, и Рамьен едва не опоздал на службу, обивая его порог. Большинство обывателей считают, что поклонники Дезны — это веселые безобидные ребята, порхающие из города в город, распевающие песни о своей богине и живущие во снах, но так считают только те, кому не доводилось их по-настоящему разозлить. Они расстались друзьями и граф не вспоминал о нем очень долго — с чего бы ему взбрело в голову возобновить свои поползновения сейчас, да еще таким вопиющим образом, Рамьен не догадывался. К счастью, служение всегда его успокаивало, молитвы приводили в равновесие, а разговоры с прихожанами возвращали веру в людей, так что к концу службы единственное, что его волновало — это отсутствие Арушалай. Она старалась не пропускать ни одной службы с тех пор, как вернулась из Бездны, но в последнее время перестала приходить. И хотя командор заверила Рамьена, что суккуба больше не опасна для людей, он что-то не замечал, чтобы она стала больше с ними общаться… Окружение единоверцев шло ей на пользу, но в последнее время она его избегала. Это не к добру. В любом случае, прежде, чем спасать чужие души, неплохо бы позаботиться о собственной. Окончив службу, Рамьен собирался отнести священные книги в комнату и вновь отправиться на штурм поместья Арендея, но распахнул дверь и застыл, обнаружив в комнате того, кого точно ни при каких обстоятельствах там увидеть не ожидал. Но это был он. Верблюд. Огромное двугорбое покрытое песочного цвета шерстью животное переступало по ковру с одной мозолистой ноги на другую и невозмутимо посматривало на Рамьена из-под длинных пушистых ресниц. Рамьен смотрел на него в ответ. Пауза затягивалась. О, Дезна! КАК? Верблюд ведь даже по коридору не прошел бы — такой большой! — Хоро-оший мальчик, — протянул Рамьен и только потом понял, что это обращение для собак. Но он, черт возьми, понятия не имел, как обращаться к верблюдам! Верблюд лениво боднул головой потолок, фыркнул и опустился на ковер. Его, похоже, все устраивало. Ну, по крайней мере до того момента, когда ему не захочется выйти и он не обнаружит, что дверной проем слишком узок для его широких боков. Оправившись от шока, и между выдворением животного из комнаты и немедленным удушением графа выбрав первое, Рамьен наскоро сотворил заклинание уменьшения и попытался выпроводить незванного гостя, но не тут-то было. Корабль пустыни, может, и стал вдвое меньше, но не потерял ни капли верблюжьего упрямства. И лежать на ковре ему нравилось. В конце концов ценой очень красивых и с трудом выращенных у храма цветов гостя удалось выманить наружу и оставить наедине с растительностью. Одной проблемой меньше — и особняк Арендея ждет! И так как за всеми этими хлопотами на город опустились сумерки и Солнце уже коснулось горизонта, можно быть уверенным, что граф бодрствует. Рамьен не помнил, когда в последний раз был так зол, его не успокаивала даже мысль о том, что граф скорее всего именно такой реакции и добивался. Если Дейран что-то за всю свою праздную жизнь и научился делать хорошо, так это выводить людей из себя. Вряд ли Рамьен сможет что-то противопоставить ушедшему в Бездну и благополучно вернувшемуся оттуда оракулу, но на пару отрезвляющих оплеух его хватит наверняка. Он так задумался о том, что скажет, когда увидит графа, что совершенно перестал следить за окружением. Люди на улицах расходились по домам, торговцы запрягали в телеги лошадей, и нижний город погружался в вечерние хлопоты, так что цокот копыт не был чем-то необычным. Необычной была только скорость, с которой этот звук приближался. Раздраженно фыркнув, Рамьен просто отошел дальше от дороги, чтобы не попасть под копыта, но в какой-то момент почувствовал, как трещит ткань дезнитской мантии и ноги отрываются от земли. Многое он пережил в своей жизни, но оказаться перекинутым через украшенное седло, как мешок брюквы - опыт неприятный и весьма неожиданный. Несмотря даже не то, что благородный граф по слухам без ума от похищений. Сильная скаковая лошадь неслась к воротам Дрезена так быстро, что в ушах гудел ветер. Оказаться ночью глубоко в Язве без помощи и защиты — это совсем не то, чего бы он сейчас хотел! Глубоко вздохнув, Рамьен четко произнес заклинание и через секунду упал в пыль переулка. Пронзительное лошадиное ржание неслось вслед, но он не стал отвлекаться — нужно прочесть еще одно заклинание, невидимости на этот раз. Давать всаднику второй шанс он не собирается. *** Граф едва повернул голову в сторону открытого окна, узнал взъерошенного жреца и чуть приподнял светлую бровь. По выражению его лица невозможно было понять, вламываются ли к нему в спальню каждую ночь и он просто привык или он не считает это чем-то зазорным после манипуляций с верблюдами. — И чем же я прогневал Дезну на этот раз? — медленно проговорил Дейран и грацией хищника поднялся с кушетки, на которой до того мирно отдыхал. — Не пил молоко с медом перед сном? Ложился на краю кровати? Граф Арендей шутил, конечно. Как всегда. И все же что-то в его движениях и голосе выдавало усталость и раздражение, а вовсе не торжество и игривость. Полгода в Бездне и для него даром не прошли. Пытаясь отдышаться и перемежая рассказ с обвинениями, Рамьен предъявил ему свои претензии, но граф и бровью не повел. — Нет, мой дорогой друг, — снисходительно улыбнулся он. — Пытаться уложить в постель кого-то настолько похожего на себя — это та степень самовлюбленности, которую я уже пережил. Твой тайный поклонник определено не я. — Да кто кроме тебя догадается завести в спальню настоящего верблюда! — Верблюда? — вот теперь Дейран оживился, глаза его заблестели. — О… Граф подошел к красивому дубовому столу, выдвинул один ящик, второй, третий и, наконец, извлек на свет небольшую брошюру с витым узором по кромке. «Наставления для влюбленных» — гласила надпись, продублированная ниже келешидской вязью. — Когда я услышал это, то счел такой несусветной устаревшей чушью, что просто обязан был ею завладеть! — сияя улыбкой, проговорил граф и протянул издание Рамьену. — В крупных городах Империи уже лет пятьсот никто так не поступает, но среди кочевых племен эти варварские обычаи все еще живы. Недоверчиво взглянув на графа, чья улыбка редко предвещала что-то хорошее, Рамьен открыл небольшую брошюру и начал читать: «За право ухаживать за дорогим вашему сердцу человеком заплатите вождю его племени золотом или оружием. Если ни того, ни другого у вас нет, мудрый вождь всегда рассмотрит возможность вашей пожизненной службы интересам племени. Для того, чтобы показать себя состоятельной и щедрой особой, дарите дорогие подарки — украшения, одежду, верблюда или осла. Позаботьтесь о том, чтобы подарки были оценены по достоинству — одеяния и украшения должны быть надеты, животные пристроены к дому и ухожены. Не спешите обнаружить свою личность и намерения — действуйте тайно. Пусть за вас говорят ваши дела. Проявите настойчивость. У вашего избранника или избранницы может быть много поклонников, докажите, что вы — самый преданный и ярый из них. Когда придет время объясниться, от вас потребуется ловкость и смелость, присущая всем детям пустыни. Явитесь одетым сплошь в черное на скакуне благородной масти…» — Если женщина готова ради тебя верблюда в Язву затащить — это серьезно, мой друг, — с выражением глубочайшего сочувствия протянул граф. — Тут надо бежать либо к ней, либо от нее. И в любом случае побыстрее. Женщина? — Ты что думаешь, — с ужасом оторвавшись от чтения, проговорил Рамьен, — это командор? — Для твоего же блага надеюсь, что нет.