Roleplay

Андрей входит в комнату почти бесшумно, едва не привстав на цыпочки. Он дрожит от страха (Вдруг сделает что-то не то? Вдруг Джейн над ним посмеется?) и предвкушения одновременно. А еще ему стыдно — ведь он сам предложил такую… Гм, такое… Джейн называла это красивым словом «ролплэй». Андрей продолжал мысленно называть это ужасом. — Здрасьте, — Толстой зажмуривается и, не открывая глаз, здоровается на русском. Спустя секунду исправляется и быстро повторяет это же, но на английском. — Открой глаза. Голос Джейн звучит непривычно жестко и властно. Андрей вздрагивает, повинуется — а затем едва ли не шлепается в обморок. Слава богу, сзади него стена, в которую он тут же упирается спиной, сделав шаг назад. — Вы прекрасны, — шепчет Андрей, не отрывая взгляда от Джейн. — Я знаю, — она довольно усмехается и поправляет воротник иссиня-черного платья. В нем Джейн напоминает Андрею какую-то опасную и в то же время невероятно притягательную богиню — Толстой надеется, что его мысли не написаны на лице слишком явно, иначе он бы смутился в три раза сильнее. Толстой не двигается с места, и Джейн решает действовать первой. Она плавно подходит к Андрею, окидывает его изучающим взглядом, хватает за подбородок, и… — Нет, Андрей, я так не могу! Джейн заливисто смеется. Непонимающе хлопая глазами, Толстой готов провалиться сквозь землю от стыда. Ну вот, он ведь знал, что этим все кончится! — Что? Почему?.. — Я не могу с тобой так, — Джейн намерено выделяет голосом последнее слово и вздыхает, пытаясь опять не захихикать, глядя на обескураженного Андрея. — Ты просто… Ну… Такой хороший! — Это плохо? — пытается разобраться в происходящем Толстой, все еще испытывая жгучий стыд. — Нет, конечно! Джейн быстро притягивает Андрея к себе и целует, чуть сдавливая его плечи. Толстой охает от неожиданности — и еще больше раззадоривает ее. — Это очень, очень хорошо. Это замечательно, — шепчет Джейн Андрею на ухо, в конце концов разорвав поцелуй. — Но я не могу… М-м-м… Я не могу над тобой вот ТАК доминировать. — Жаль. Джейн едва сдерживает себя, чтобы не засмеяться в третий раз. Она утыкается Андрею в плечо и шумно дышит, пока тот, находясь в небольшом ступоре, все еще не может отлипнуть от стены. — Жаль? — Я, ну… Не то, что бы это имел в виду, — лопочет Толстой на слегка ухудшившемся от волнения английском. — Просто я… Ладонь Джейн накрывает его губы, заставляя замолчать. Вид у Толстого сейчас одновременно и презабавный, и манящий. Джейн мысленно усмехается, а затем говорит быстро и четко, чтобы донести главную мысль, не смутив своего кавалера еще больше: — Мы обязательно попробуем это, но позже, ладно? Конечно, если ты сам того захочешь. Я еще не совсем привыкла, что ты, — она тихо вздыхает, но этот вздох больше похож на стон, — вот такой. Слишком уж чудесный мальчик. Мне не хочется над тобой издеваться, даже если это игра. — Даже если я буду умолять? — Андрей! А вот это уже точно был стон. Джейн хмурится, пытаясь скрыть то, что испытала секунду назад. Она заносит указательный палец и стучит им по лбу Андрея, словно в наставление. — Ну зачем ты так делаешь? — Как? Нет, ну точно ошарашенный мелкий котенок. Джейн закатывает глаза — он не притворяется, действительно не понимает. Толстой уже было приоткрывает рот, чтобы спросить еще что-то, но Джейн опережает его, затыкая быстрым рваным поцелуем. Андрей стонет, мягко касаясь ее плеч, после чего едва не сползает вниз по стеночке — Джейн гораздо более ощутимо дотрагивается до его бедра. — Опять ты это делаешь! — он едва ли не хнычет. Акцент Толстого усиливается (как, впрочем, и всякий раз, когда юноша теряет над собой контроль). Джейн злорадно ухмыляется. — Что? Тяжело вздохнув, Андрей всхлипывает. — Все-таки издеваешься. А говорила, что не хочешь! Снова поцелуй — еще более страстный и глубокий. — Ты же сам просил ролевую игру… — Это не «ролплей», Джейн, — протягивает Андрей на чистом русском. — Это ужас. Улыбка Джейн становится еще довольнее. «Ужас»… Красивое слово. Надо бы запомнить. — У-жас, — повторяет она по слогам. — Да. Кромешный, — Толстой обреченно вздыхает и пытается выскользнуть из объятий Джейн. Хитро ухмыльнувшись, она тут же преграждает ему путь. Не-е-ет, так дело не пойдет — если бы Андрею чего-то не хотелось, он бы сразу ей сказал. Но у Толстого все на лице написано: попытки опустить взгляд в сочетании с алеющими щеками выдают его желание, которому мешает только лишь замечательная юношеская стыдливость. Джейн вновь повторяет движение из начала «игры». Она берет Андрея за подбородок, вынуждая Толстого поглядеть на нее — и тут же первая отводит взгляд, тихо чертыхнувшись на английском. — Прекрати на меня так смотреть! — фыркает Джейн, пытаясь справиться с приступом смеха. — Мне что, вообще глаза закрыть? — голос Андрея звучит так обиженно, что Джейн больше всего на свете хочется прижать юношу к своей груди. А затем нежно погладить его по голове, чтобы не переживал попусту. — Но я не могу, вернее, могу, но… Я хочу тебя видеть. Последнюю фразу Толстой произносит почти что шепотом, с любовью глядя на Джейн. Она на мгновение теряется, не зная, что сказать в ответ — и Андрей нагло пользуется ее замешательством. Толстой припадает губами к рукам Джейн, становясь на колени. Наверняка он тоже не знает, что сказать, но отчаянно желает выразить свои чувства любым доступным ему способом. — Ты… — Джейн замолкает, чувствуя, что вот-вот заплачет. Все ее возбуждение переходит в тихую нежность к этому странному светлому созданию, которое сейчас целует ей руки с таким трепетом, словно это их первая встреча. Андрей поднимает глаза, ожидая продолжения фразы. Но Джейн лишь наклоняется к нему и осторожно касается губами его макушки. — Мальчик мой, — шепчет она, не отрывая от Андрея завороженного взгляда. — Такой хороший. Андрей зажмуривается и утыкается головой в ее живот. Едва удержавшись, чтобы не упасть, Джейн прижимает его к себе и с нежностью гладит по вихрастой макушке. Всегда бурно реагирующий на ласку, Толстой тотчас же обнимает ее ноги, и Джейн протяжно стонет. По ее щеке все-таки скатывается одна-единственная счастливая слезинка. Счастливый Андрей тихо шепчет слова любви и трется щекой о ее бедро — такого Джейн вынести уже не способна. Казалось бы, они с Толстым вместе почти три недели, и пора бы привыкнуть, но… Нет. Слишком сложно. Для Джейн все происходящее до сих пор остаётся на грани реальности и сладких грез. Она смотрит на юношу, сидящего у ее ног — и не понимает, почему такое чудо вообще существует в этом поганом мире. Это не может быть правдой. — Пойдем, — Джейн осторожно касается плеча Андрея, — пойдем в спальню. Он падает на кровать первым и смотрит на нее все тем же невыносимо трепетным взглядом, от которого у Джейн замирает сердце. Теперь она не отводит глаза и любуется им долго-долго — пока желание впиться в его приоткрытые губы не становится слишком явным. Андрей тихо стонет и выгибается под ее весом, пока Джейн покрывает поцелуями его шею. — Не кусай, — умоляюще хнычет он, — Сашка будет спрашивать. Едва слышно хихикнув, Джейн ложится на Андрея всем телом и, подперев подбородок рукой, заинтересованно хмыкает. — Сашка? — Полиевский. — А ты скажи ему, — Джейн аккуратно касается груди Толстого, — что просто ушибся где-то. — Я говорил. — И что он? — Спросил, где именно я умудрился удариться о чьи-то зубы, — всхлипывает Андрей. Громко расхохотавшись, Джейн вновь целует его, но на этот раз уже гораздо нежнее. Толстой бормочет какую-то невнятную благодарность и стонет, отчаянно сжимая губы. — Не бойся, — шепчет Джейн, не прекращая ласковую пытку. — Мы тут одни. Тебе не нужно быть тихим. — Может, тебе неприятно… — скулит Андрей и вскидывает голову. Его дыхание учащается, и Джейн в который раз поражается невероятно сильной чувствительности Толстого. — Глупый мальчишка! — она произносит это так нежно, что Андрей и не думает обижаться. — Все мне приятно. Не переживай, прошу… Толстой смотрит на нее с благодарностью. Они оба вдруг замирают, глядя друг на друга, но секунды покоя длятся недолго. Теперь уже Джейн глухо вскрикивает от удовольствия — Андрей скользит руками по ее бедрам. Пока все еще неловко, неумело и осторожно, но Джейн все равно нравится. И нравится намного сильнее, чем с кем-либо еще за целую жизнь. Она сама направляет руки Андрея, не отрывая взгляда от его восторженных глаз. Чутко прислушиваясь к каждому ее стону, Толстой сам проявляет инициативу, действуя уже быстрее, но все еще очень аккуратно. Джейн кончает, выкрикивая его имя — и только потом, лежа на груди Андрея, замечает, что он плачет. — Я не верю, что ты со мной, — вздыхает Толстой, и она тут же накрывает его рот своими губами. Андрей ласково гладит ее по плечам, продолжая тихо плакать от счастья. Смотря на него, Джейн думает лишь об одном: Этому миру еще стоит дать шанс, если в нем еще появляются такие люди, как Андрюша.