***
Тем временем, в апартаментах отеля «Континенталь» в гордом одиночестве сидел Михаил Подоляк и удручённо листал новостную ленту в ожидании возвращения второго советника ОПУ. Они приехали в Москву, чтобы провести совместный отпуск, полный ярких впечатлений и положительных эмоций, однако пока всё начиналось не слишком-то радужно. Подоляк помнил, что Алексей обещал Марку встретиться сразу по приезде в Москву, но, всё же неприкаянно проведя целый день в пустом номере пусть и дорогого, и стильного отеля, пролистав все журналы о роскошной жизни, лежащие на стеклянном столике, и пару раз спустившись в ресторан, Миша почувствовал себя покинутым. В очередной раз обновив бесконечный поток разнообразного контента соцсетей, Михаил увидел новый пост Лёши, сопровождаемый их с Марком совместной фотографией из самого сердца российской столицы. На ней Арестович, растянув губы в самодовольной ухмылке, хитро прищурившись от яркого солнца, как мартовский кот, приобнимал за плечо уверенно смотрящего в камеру Фейгина. Ни с того, ни с сего Миша почувствовал глухо отдавшийся в глубине сознания укол ревности и лёгкое чувство обиды, прекрасно сознавая иррациональность подобных эмоций в данной ситуации. «Вот почему я вынужден в собственном отпуске сидеть один, как перст, взаперти, пока он там разгуливает в своё удовольствие?» — мысленно вопрошал Подоляк, всё же сделав над собой усилие и поставив под фото любимого лайк. Чтобы скоротать время в томительном ожидании Лёши, Михаил решил организовать тому небольшой сюрприз к его приходу. Старательно изучив ресторанное меню, советник заказал в апартаменты праздничный ужин, состоящий из горячего, десерта и свежих фруктов, а также, после некоторых раздумий, выбрал из обширной винотеки отеля шампанское «Dom Perignon», единственно ассоциировавшееся у него с самой примечательной киноролью Алексея. Придя к выводу, что чего-то не хватает, Подоляк решил дополнить намечающийся романтический вечер парочкой свечей, которые без труда смог найти в одном из бутиков отеля. Педантично изучив состав и убедившись, что они изготовлены из экологичного сырья, дабы ни у кого из них в самый неподходящий момент не открылась аллергия, Миша оплатил покупку и, поднявшись на нужный этаж, столкнулся у двери номера с Арестовичем, держащим в руках букет нежно-голубых роз. — О, ты уже вернулся, — тепло улыбнулся Михаил, принимая цветы из рук любимого, открывая ключом-картой дверь и пропуская их обоих внутрь. — Какая красота, умеешь же ты удивить. А нас ждёт чудесный ужин, по-любому ведь опять ничего не ел весь день, знаю же тебя, — вдыхая тонкий аромат сказочных цветов, без умолку говорил советник. — Да, поэтому готов съесть тебя хоть прямо сейчас полностью и без остатка, — плотоядно облизнулся Лёша, которого весь день не отпускали мысли о том, как здесь его солнышко томится без него в одиночестве. Оказавшись в номере, он прижал Подоляка к стене, обдавая его лицо горячим дыханием. Миша сквозь ткань джинсов почувствовал прикосновение паха Алексея, ощущая рождающееся возбуждение. — Обязательно, только сначала мы всё же поужинаем едой, — чмокнув того в кончик носа и поднырнув под его упиравшейся в стену рукой, журналист проскользнул в гостиную. Арестович последовал за ним. Подоляк, трогательно суетясь, принялся ставить цветы в вазу, сервировать принесённые сотрудниками отеля блюда и приборы, красиво расставляя всё на столе, в то время пока Лёша направился в душ. Спустя десять минут, выйдя из ванной комнаты в накинутом на плечи махровом халате, Алексей обнаружил любимого стоящим у окна и наблюдающим, как на город опускаются сумерки, и один за другим загораются огни ночного мегаполиса. Неслышно ступая по мягкому ковру, советник Офиса президента Украины подошёл к Мише и, ласково обняв за талию, прижавшись со спины, положил подбородок ему на плечо. — О чём думаешь? — размышления Подоляка прервал родной мурлычущий голос. — Надеюсь, обо мне. — Ты поразительно догадлив. Вот думаю о том, как ты сегодня целый день снова купался во внимании, наслаждался собой, шутил с Марком, а я сидел здесь один, как Золушка, и дожидался, когда ты там нагуляешься, — последовал ответ после некоторой паузы. В голосе мужчины не было и тени обиды, только констатация факта с оттенком грусти. — Мишенька, родной… — попытка заглянуть в лицо Михаила. — Хотя нет, прости мне мою несдержанность. Кто я такой, чтобы упрекать тебя в чём-то или тем более… ревновать? Ревность — отрицательное чувство, попытка присвоить, словно обратить другого, отдельного человека в свою собственность, ограничить его свободу. Это неправильно, даже сама мысль об этом отравляет душу, нет, так не должно быть, — голос Михаила предательски дрогнул, несмотря на отчаянные попытки сохранять спокойствие. Он вздёрнул подбородок вверх и быстро заморгал, пытаясь загнать подступающие слёзы обратно в глаза. — Хотя кого я обманываю? Да, я переживаю, что могу или уже стал тебе не таким интересным как раньше, особенно когда вокруг тебя всегда столько красивых девушек и харизматичных мужчин, да взять того же Марка. Есть где разгуляться и из кого выбрать. — Да что с тобой такое? С чего такие мысли, золотце? У тебя абсолютно нет никаких поводов переживать насчёт моей преданности тебе, — Арестович взял Мишину ладонь в свою руку и прикоснулся губами к костяшкам пальцев. — Ты лучшее, что есть в моей жизни, Михась, даже не могу допустить мысли о том, что это когда-нибудь может измениться. И не смей сравнивать себя с кем бы то ни было, — я всегда смотрю только на тебя, — взгляд золотистых глаз не оставлял сомнений в правдивости сказанного. — В моём окружении действительно много достойных во всех смыслах людей, но мне и в голову бы не пришло даже задуматься о ком-то другом. Ты такой один. Ты — для знатока. Для того, кто понимает. Михаил чувствовал, как что-то внутри него наполняется невыразимой нежностью и пылающей любовью к этому человеку, что сейчас прижимался к нему всем своим существом. Он развернулся и заглянул в эти влюблённые в него глаза, в которых сейчас отражалось опускающееся за горизонт закатное солнце. — А что касается собственности… Собственность, сахарок души моей, это всегда нечто неодушевлённое, единственное предназначение чего — упрощать жизнь человека. В случае же со мной, это полностью моё личное, персональное и свободное решение, которое я принял абсолютно добровольно из глубины своего сердца: и я счастлив быть единственно твоим. Подоляк слушал это витиеватое душеизлияние, разглядывая такие родные морщинки, расходившиеся лучиками из уголков глаз от частых улыбок, крошечные складочки на губах и всё никак не мог ответить себе на один простой вопрос. Каким образом, за какие такие заслуги он получил это своё странное счастье? Чтобы, разменяв шестой десяток, будучи умудрённым жизненным опытом серьёзным взрослым человеком, столького добившимся в жизни, сделавшим немало для своей страны, влюбиться, как барышня, начитавшаяся книжек о романтической любви. Чувство, окутывавшее их, было настолько материальным, что, казалось, до него можно дотронуться и ощутить его существование под собственными пальцами. Миша подался вперёд, обхватывая лицо Алексея руками и целуя, целуя так, как не целовал ещё прежде, словно вся любовь мира сейчас сконцентрировалась на губах двух людей. Лёша приоткрыл рот в едва слышном стоне, вырвавшемся из его уст, впуская внутрь горячий Мишин язык. Тот мягко исследовал его рот, периодически посасывая по очереди то одну, то другую губу, ласково перебирая ещё влажные после душа волосы. Арестович в нетерпении запустил руки под футболку Михаила, оглаживая стройные бока, сжимая бёдра и подталкивая любимого в направлении просторной двуспальной кровати. Добравшись до неё, всё ещё не в силах оторваться друг от друга, оба мужчины, споткнувшись о край, со смехом повалились на покрывало. Лёгким движением руки Миша избавил Алексея от, по неизвестной причине до сих пор прикрывавшего его красоту гостиничного халата, окидывая пылающим взглядом прекрасное обнажённое тело. Склонившись над Михаилом, Лёша помог тому снять футболку, спускаясь следом ниже, проводя руками по груди, невзначай задевая соски ладонями, от чего по телу Миши пронеслась лёгкая вибрация. Расстегнув ремень на джинсах партнёра, Алексей зубами потянул вниз «собачку» на ширинке, стаскивая их вместе с боксерами. Подоляк потянул Арестовича за собой на кровать, заставляя лечь на спину, вновь припадая к припухшим от поцелуев губам. Лёша, заёрзал под ним, устраиваясь поудобнее, обхватывая свой полувставший от тесного контакта тел член, соединяя его в руке с Мишиным возбуждением и начиная двигать ладонью. Нехотя разорвав поцелуй, Михаил провёл губами вниз по подбородку и шее любимого, спускаясь к груди и оставляя дорожку из влажных следов через центр живота. Лёша слегка хихикнул, почувствовав лёгкую щекотку от нежных прикосновений. Добравшись до паха, Подоляк провёл языком снизу вверх по всей длине полностью стоявшего члена Алексея, резким движением вбирая ртом орган до основания. Арестовича выгнуло от внезапных ощущений тесноты и влажности чужого рта, прикосновений внутренней поверхности щеки к чувствительной головке. Он откинулся на подушки, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. — Хочу, чтобы ты смотрел на меня, не отводи взгляд, — с пошлым звуком выпустив член любимого изо рта, властно произнёс Подоляк. Услышав приказ, Лёша лениво приподнялся на локтях, наблюдая за откровенно прекрасным зрелищем: Миша ласкал его своим ртом, то полностью вбирая и выпуская член, то неспеша вылизывая порозовевшую головку, слегка проникая языком в уретру, самозабвенно размазывая по всей длине выделившуюся смазку. От удовольствия всё плыло перед глазами, руки начинали подрагивать, хотелось просто-напросто попросить Мишу трахнуть его по-человечески, так как силы терпеть эту сладострастную пытку были уже на исходе. Словно прочитав его мысли, Подоляк выпустил член изо рта, чем вызвал разочарованный Лёшин вздох, который поспешил загладить поцелуем. — Хочу тебя… — в нетерпении изнывал Арестович, прерывающимся голосом пытаясь достучаться до совести своего визави, потираясь возбуждённым органом о разгорячённый пах любимого. Однако у Михаила были немного другие планы. Загадочно улыбнувшись, он потянулся к прикроватной тумбочке, взяв стоявшую на ней свечу, поджигая фитиль при помощи зажигалки. Алексей непонимающе наблюдал за действиями Михаила затуманенным взором, будучи не в силах анализировать его намерения. Полностью отдавшись в руки любимого, к этому моменту он уже несколько утратил способность критически оценивать происходящее, ощущая себя рядом с Мишей, словно в невидимом безопасном коконе, зная, что может позволить ему всё. Наклонив свечу и наблюдая, как плавящийся воск собирается на конце фитиля, Подоляк поднёс её к груди Арестовича, капая воском на три пальца ниже соска. Расплавленная субстанция, успев остыть за доли секунды полёта, падает на кожу, не обжигая, но ощущаясь горячим тягучим прикосновением. Лёша шипит от внезапной лёгкой боли, машинально прикладывая руку к пульсирующей жаром коже, но не делает попыток прекратить происходящее, с интересом ожидая дальнейшего развития событий. Михаил тянется к ведру с бутылкой шампанского, стоявшему на столике недалеко от кровати, и берёт оттуда пару кубиков льда, быстро прикладывая один из них к слегка стянутой воском коже, поглаживающими движениями даря ощущение спокойствия и уверенности. Лёша чувствует нарастающее возбуждение от подобных нехитрых манипуляций, будучи в состоянии думать лишь о Мише, которому сейчас всецело и добровольно отдал над собой контроль, одновременно имея полную свободу действий, не желая, однако, ею воспользоваться. Чувство полной принадлежности другому человеку, власти над собой, которая непременно заканчивается там, где начинаются болезненный дискомфорт и страх, наравне с возможностью и нежеланием прекратить эту сладкую пытку распаляют только сильнее. Подоляк рвано целует его в шею, втягивая нежную кожу, прикусывая зубами и тут же зализывая место укуса, после того, как видит следы зубов. Лёша стонет, прижимаясь, хаотично водя руками по спине возлюбленного. Вновь взяв свечу, Михаил оставляет восковые полосы под грудью и на животе Алексея, вырисовывая нечто похожее на скандинавские руны, попеременно следом проводя кусочком льда по разгорячённой коже и влажно припадая к местам рядом с отметинами губами, спускаясь ниже. Лёшу выгибает от такого контраста ощущений, он беспорядочно шарит руками по поверхности кровати, пытаясь обрести хоть какой-то контакт с реальностью, член сочится смазкой, требуя разрядки. Тем временем Михаил, отставив свечу и нанеся на пальцы, казалось, из ниоткуда взявшийся лубрикант, начал плавно вводить в тугое колечко мышц мужчины сначала один палец, постепенно добавляя второй и третий, заботливо расслабляя и подготавливая. Алексей издал нечленораздельный звук, похожий на полустон-полувсхлип одновременно, начиная елозить и насаживаться на пальцы, когда Подоляк задевает комок нервов внутри него. — Миша, пожалуйста… — всё больше теряя контроль, буквально начинает умолять Арестович, сам не осознавая, каким усилием воли сдерживал сейчас себя его любимый человек, дабы не причинить ему лишних болезненных ощущений. От зрелища такого распахнутого, в исступлении мечущегося по постели Алексея, буквально сносит крышу, рассудок незаметно уходит по-английски, оставляя взамен себя лишь открытый огонь чувств. И Михаил внял его мольбам. Размашистым движением нанеся смазку на всю длину своего члена, он приставляет головку к входу в тело Лёши, начиная плавно входить. Тот на несколько секунд зажмуривает глаза, привыкая к ощущению заполненности, на что Миша наклоняется и успокаивающе целует его, собирая губами выступившие в уголках глаз непроизвольные слезинки. — Ты как? — спрашивает Подоляк, замерев. — Лучше не бывает. Правда, — на выдохе заверяет его Алексей низким голосом, прикусив нижнюю губу и оглаживая ладонями Мишины бока, подаётся бёдрами вперёд. Подоляк начинает размеренно двигаться внутри него, то входя до предела, то выходя почти на всю длину. Теснота Лёшиного тела обхватывает пульсирующий член Михаила до искорок перед глазами, фейерверков, распускающихся бурными цветами наслаждения. Арестович толкается бёдрами ему навстречу, не зная, куда себя деть от накатывающего волнами удовольствия. Откровенные стоны сами собой слетают с его искусанных губ, звуча для Миши, как самая прекрасная на свете музыка, слушать которую он готов вечно. Подоляк непроизвольно ускоряет темп, когда Алексей срывающимся голосом сообщает ему, что он на пределе. Обхватив рукой член Лёши, мужчина в несколько движений доводит его до долгожданной разрядки, изливаясь следом внутрь желанного тела, выходя и падая на широкую грудь любимого. Несколько минут они лежат, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя. Арестович лениво перебирает тёмные Мишины волосы, из-под полуприкрытых век наблюдая за тем, как любимый человек едва не проваливается в сон от его нежных прикосновений. Лёше мало его, мало физического единения их тел. Он притягивает Михаила к себе с таким видом, словно всю жизнь жил только ради этого момента, в следующую секунду даря полный любви и обожания поцелуй. Мир вещей и явлений рассыпается вокруг осколками калейдоскопа и собирается вновь в соединении губ двух влюблённых людей. Нехотя Миша отстраняется от Алексея и окидывает восхищённым взглядом распростёртого под ним мужчину, откровенно любуясь: расслабленные черты лица с порозовевшей кожей щёк, неравномерно вздымающаяся от приятного волнения грудь с гулко бьющимся только для него сердцем, выступившие на коже капельки пота и следы воска на подтянутом торсе — великолепное зрелище, доступное одному ему. Миша ложится рядом, обняв Лёшу поперёк груди, уткнувшись носом ему в шею и вдыхая такой родной и любимый запах его тела. — Так что, котёнок, всё ещё думаешь о том, что мне может быть нужен кто-то помимо тебя? — поглаживая Мишу по спине, спустя несколько минут полушёпотом спрашивает Алексей. Счастливая улыбка, сама собой появившаяся на лице Михаила, выдаёт его с головой: ну какие могут быть сомнения в надёжности и преданности этого невозможного человека? Не найдя слов, он молча утягивает Лёшу в поцелуй, который тот справедливо истолковывает в свою пользу. А с Марком у них обоих будет ещё немало радостных встреч в демократической России будущего.***
11 сентября 2022 г. в 23:39
Относительно недалёкое будущее.
В Москве радостный солнечный летний день. Огромный город как на ладони под лазурным куполом ясного неба. Марк Фейгин и Алексей Арестович в прекрасном расположении духа неспешно прогуливались по залитому солнцем внутреннему двору кремлёвской крепости, беседуя о разном, наслаждаясь дружелюбной атмосферой и приятной компанией друг друга. Спустя несколько сотен совместных эфиров, которые они провели, находясь в разных уголках планеты, поддерживая людей в благополучно ушедшие в прошлое тяжёлые времена, они наконец-то встретились лично, как и давно хотели.
Эта встреча стала своего рода ещё одним свидетельством окончательного завершения противостояния двух стран, из которого оба государства вышли совершенно иными, оставив далеко позади, казалось, где-то в прошлой жизни, все предыдущие представления о мироустройстве и внутренней жизни обоих соседей. Ничто уже не могло быть как прежде, данный факт понимал и принимал, пожалуй, каждый. Россия постепенно вставала на путь преображения и взращивания молодой демократии. На это уйдут годы и десятилетия, однако первые шаги в этом направлении делались уже сейчас.
Ещё летом 2022 года во время очередного эфира с Марком Алексей полушутя поинтересовался у своего собеседника, пригласит ли тот его прогуляться по кремлю в демократической России будущего, когда всё встанет на свои места, и, как говорил Локи, «солнце вновь воссияет над нами». Марк тогда выразил надежду на то, что, разумеется, однажды это произойдёт, и они непременно вместе пройдутся по зелёным аллеям, наслаждаясь гармонией мира вокруг и разговаривая о высоком.
День, о котором они мечтали, наступил, по ощущениям, сам собой, как будто так и должно было быть, словно все события, происходившие до этого, вели именно в эту точку пространства и времени.
Москва. Кремль. Еловые аллеи. Счастливые надежды на светлое будущее двух стран.
Алексей и Марк размеренно прогуливались меж стройных рядов елей, туй и можжевельников, ведя неторопливый диалог о судьбах мира, будущем человечества и своих персональных планах на ближайшее и отдалённое время. Периодически к ним подходили сфотографироваться и обменяться парой слов узнававшие их туристы и жители города, которым приходилось оказывать должное и такое приятное для всех внимание. Мужчины тоже сделали совместное фото на фоне стен кремля, которое Арестович не преминул выложить в свои соцсети.
— А что там Миша Подоляк, кстати? Он сейчас в Киеве? — внезапно спросил Марк после того, как очередная группка девушек отошла от них, оживлённо щебеча и радостно рассматривая получившиеся селфи.
— Нет, он тоже здесь, в Москве, мы вместе приехали, — нарочито буднично ответил Лёша, задумчиво поддевая носком ботинка небольшой камешек, отколовшийся от брусчатки. При словах о Михаиле его мысли тут же потекли в направлении воспоминаний об их предыдущей ночи, которую они провели в полностью выкупленном купе поезда, теснясь на узкой полке и пытаясь быть максимально тихими, будучи не в силах оторваться друг от друга. Только мощным усилием воли Алексею удалось стереть со своего лица непроизвольно появившуюся улыбку, что, однако, не укрылось от внимательного Марка.
— Ах, вот как, интересно-интересно, — не желая смущать приятеля, как ни в чём ни бывало продолжил юрист. — Какие планы, надолго вы здесь?
— Да на несколько дней. Пока ничего особо не намечали, решили импровизировать, куда душа пожелает, туда и рвануть: может в оперу, может в тур по барам, — в плане отдыха Алексей предпочитал полную свободу действий и не любил сковывать себя самолично же придуманными рамками.
Они проговорили ещё пару часов, взяв в ближайшем кафе по стаканчику кофе и обсуждая разные темы, после чего, крепко обнявшись, попрощались и разошлись, пообещав друг другу, что ещё встретятся все вместе до отъезда политиков.