В хорошей плохой компании

– А я думал, утречком ты приходил «спасибо» мне сказать. Дракон стоит в трёх шагах за спиной, снова улыбается издевательски. Или это Пете кажется: хер его разберёт, чего он там пытается изобразить этими своими оскалами. Шапки на нём тоже нет, рюкзак небрежно висит на одном плече, косуха распахнута. Петя невольно ёжится, глядя на это – у Дракона, видимо, внутренний обогрев. До Пети мысль доходит неохотно, как бы через силу: внутреннее отрицание сильнее очевидного факта. Петя невольно разглядывает ссадины на костяшках на руке, которой Дракон придерживает рюкзак. Ну пиздец, только этого ещё не хватало. Петя дёргает плечом независимо, всё-таки прикуривает сигарету снова, не глядя на Дракона, говорит: – Чё, надо расплачиваться за спасение? Прейскурант есть? Дракон смеётся. У Пети шерсть дыбом на затылке от этого смеха поднимается. – Какой злой. Ты, кстати, неплохо начал. Оба раза. Каратист? Ноги красиво летали. Пете не нравится. То есть он видел всё? Стоял и наблюдал? – Бывший, блядь. – А что такое, Петенька? Выгнали? Ну не расстраивайся, может, это не твоё. Петя думает, что, в принципе, если он влезет в драку сейчас, хуже уже не будет. Дракон подходит к нему – Петя только и успевает, что охуеть – забирает из пальцев сигарету, стоит близко, смотрит сверху вниз в глаза, улыбаться не перестаёт. – Эти дебилы вообще по мою душу здесь паслись. Так что спасибо, прекрасно переключил их внимание, Петя. Дракон затягивается Петиной сигаретой, так и стоит в одном шаге, спрашивает: – А чё домой не идёшь? Петя отбирает у Дракона свою сигарету обратно, тот не сопротивляется, только веселится ещё сильнее. Петя думает, что надо бы ему зажигалку вернуть, но не знает, как. – Не твоё дело. Дракон склоняет голову к плечу, щурится, губы облизывает. – Пошли. – Куда? – В гости. Ты синий уже. Весь. Петя думает, что это тупая идея примерно по всем параметрам. Но когда Дракон разворачивается, зачем-то идёт следом. *** – Ба, я дома! До дома Дракона шли минут двадцать дворами – Петя в эту сторону не ходил. Шли молча, Дракон иногда на него косился и усмехался чему-то своему, Пете каждый раз хотелось спросить: «Чё?», но он упорно молчал, пряча подбородок в вороте куртки, а руки – в карманах. Дракон так и не застёгивался. Всю дорогу Петя думал, что если это подстава, то брать у него всё равно нечего: денег у него с собой было рублей двести, телефон ему разбили в предыдущей драке – избиении – отец сказал, что новый покупать ему не будут, хотя Петя и не просил. Дракон привёл его к хрущёвке, открыл железную дверь огромным ключом – у Пети на подъезде был домофон – пропустил Петю внутрь тёмного подъезда, пахнущего кошками и чем-то ещё неуловимым, старым домом. Поднялись на четвёртый этаж, Дракон открыл простую деревянную дверь. В квартире пахнет тёплой едой. На кухне работает телевизор, громко, судя по всему, какой-то сериал из дневных. Мать такие не смотрит, говорит, что они отупляют. Дракон стреляет в него глазами, говорит: – Раздевайся. Петя послушно стягивает куртку, расшнуровывает кроссовки. – Руки мой. Дракон кивает на крашенную белой краской дверь, сам тянется поверх Петиного плеча и щёлкает выключателем. Пока Петя моет руки, Дракон стоит у него за спиной и первый же брошенный взгляд в зеркало, где отражается Петина рожа вся в синяках, наполовину прикрытая чёлкой, ловит и подмигивает. Дракон моет руки сам, пока Петя мнётся на пороге и невольно тоже косится в зеркало, где отражается розовая прядь. – Пошли. Дракон идёт на кухню, Петя идёт следом, не очень понимая, что он тут вообще делает. Но здесь реально тепло. Кухня крошечная, за столом сидит взрослая женщина с аккуратно собранными в пучок светлыми волосами и смотрит, задрав голову, в телевизор на холодильнике. Дракон кладёт женщине руку на плечо, наклоняется и целует в щёку, не стесняясь присутствия Пети. – Вадюш... – женщина оборачивается – глаза у неё такие же светлые, как у Дракона – замечает Петю, тут же говорит. – Ой, ты бы хоть предупредил. Здравствуйте. Петино лицо женщина никак не комментирует, хотя смотрит цепко. – Здрасьте. – Обедать будете? Дракон отвечает: – Ага. – Ну давай тогда сам, я вам мешать не буду. Женщина берёт пульт со стола, выключает телевизор и выходит из кухни, прикрыв за собой дверь. Через секунду в комнате включается, видимо, тот же самый сериал. Петя думает, что было бы, если бы он привёл кого-нибудь домой вот так. Думает: мать бы этого кого-нибудь выгнала сразу или вытерпела, а потом Пете бы устроила истерику со слезами на тему, что Петя точно связался с какой-то не той компанией, раз не мог предупредить мать заранее, что приведёт гостей? Это же невежливо, вот так вламываться. – Садись. Дракон, всё так же в рубашке с закатанными рукавами, достаёт тарелки из шкафа над мойкой. Ставит на плиту чайник с цветами на белом эмалированном боку, зажигает газ под ним спичкой. Трогает тыльной стороной ладони такую же эмалированную кастрюлю, стоящую рядом. Петя продолжает стоять неловко. Дракон оглядывается через плечо. – Ну? Петя, вздохнув, садится на край щербатой деревянной табуретки за стол, покрытый клеёнкой в ромашках. Дракон улыбается. Петя думает, что дома у него электрический чайник и идеально чистая блестящая хромом новая плита, стулья с гнутыми спинками и шёлковой обивкой – матери их привозили из Финляндии. Дракон разливает по тарелкам суп – борщ – режет хлеб, ставит перед Петей тарелку, вытаскивает две ложки из ящика стола, кладёт рядом. Садится напротив. Смотрит на Петю снова с какой-то издёвкой. Если бы он Петю завёл за гаражи и избил, Пете было бы понятнее. Петя берёт ложку под пристальным взглядом. Дракон, наконец, опускает глаза в тарелку, перестаёт сверлить Петю взглядом. Едят молча, дверь за Петиной спиной с тихим скрипом приоткрывается, и прежде, чем он успевает как-то среагировать, ему на колени валится что-то тяжёлое и с когтями. Кошка. Обычная белая, с чёрными и рыжими пятнами. Кошка сходу суёт морду в Петину тарелку, Дракон говорит укоризненно: – Мотя, ну как не стыдно. Моте, судя по всему, не стыдно. Стыдно почему-то Пете. От неё остро пахнет рыбой, а ещё она мурчит. Дома у Пети десятилетний перс Шанежка выступает в качестве предмета интерьера, ест корм премиум-класса и иногда – орхидеи матери. После этого Шанежку выворачивает зелёным, а мать бегает между ним и орхидеями, не зная, кого спасать первым. – Сгони её. Петя молча пытается Мотю выгнать, та упорствует, вцепляется в Петину ногу когтями. Тогда Дракон поднимается на ноги, обходит стол, Мотю берёт под пузо и аккуратно опускает на пол. Смотрит на свои руки и быстро ополаскивает тут же на кухне. Походя выключает газ под закипевшим чайником, вытаскивает из того же шкафа над мойкой две кружки, одну красную, с драконом в восточном стиле, другую с зелёным дракончиком с огромным туловищем и маленькими крыльями. Разливает чай, кружки ставит на стол, снова садится. Точнее, пытается, потому что Мотя успевает забраться на его место и теперь водит носом над его тарелкой. Дракон аккуратно её сгоняет. Мотя, судя по всему, не обижается, просто уходит с кухни. Петя доедает суп быстрее Дракона, не знает, куда девать тарелку. А спрашивать как-то неловко. – В мойку поставь. Я вымою потом. Петя подчиняется. Чай в кружке с дракончиком крепкий и несладкий. Видимо, Дракон что-то считывает на Петином лице, потому что спрашивает мягко, но как-то издеваясь: – Чё, Петя, сахар надо? Дома Петя пьёт чай с сахаром. – Не. Спасибо. – Правильно. Дракон делает глоток из своей кружки, снова смотрит на Петю. – Чё, реально с каратэ всё? Пете не хочется об этом говорить. Но хамить Дракону после всего как-то неловко. – Ну типа. Договорились, на месяц перерыв сделать. Типа, чтобы я подумал. Ну и, типа, если в драку влезу, то всё. – А пояс у тебя какой? Петя вздыхает. – Зелёный. – Нормально. И чё, пиздиться на улице реально веселее? – Нет. Дракон снова улыбается. *** – Петя, ты? Из гостиной выходит Буся, смотрит тоскливо карими глазами. – Я. Петя скидывает рюкзак, берёт ошейник, застёгивает на Бусе, желая уйти, пока мать не напала с расспросами. Не успевает. – Петенька, ну как? Всё хорошо? Как тренировка? Мать оглядывает Петю с ног до головы, ноздри её хищно вздрагивают, и Петя понимает, что мать чует на нём что-то постороннее. – Петя, где ты был? Пиздец. – У друга. – У какого? У Кости? С Костей они дружили класса до пятого. Потом разошлись в интересах. Но мать этого так и не поняла. – Нет. – Петя... – Да что? Я с собакой пошёл, мам. – Петя, где ты был? – У друга. Что, у меня не может быть друзей? – А тренировка? – Нет больше тренировок. Мать вздыхает так, как будто Петя сказал ей, что умер. – И почему ты домой не пошёл? – Мам. Давай потом. Я устал. – От чего ты устал? Ты же... Петя решает не дослушивать, подцепляет Бусю за ошейник и выходит в подъезд, захлопывает дверь, отсекая разгорающуюся истерику. Пока Петя гуляет с Бусей, возвращается отец. Ужинают молча. Петя, видя, как мать разливает борщ, едва не смеётся. Прячется за чёлкой. Отец продолжает его игнорировать. Судя по тому, что на него никто не орёт, мать ещё не успела ему ни о чём рассказать. Гробовая тишина, прерываемая только ровным ходом часов, заканчивается, когда мать ставит на стол – покрытый скатертью – кружки с чаем, все одинаковые. Петя смотрит на тонкий безликий белый фарфор и чай, светлый и прозрачный. Безвкусный. Сахар Петя решает не класть. – Что тебе сказали в гимназии? Петя дёргается. Заставляет себя поднять глаза. – Написал объяснительную. – Я спрашиваю, что тебе сказали. Отец на него не смотрит, намазывает батон маслом. Пете вдруг становится удивительно легко. А если реально просто отчислиться? Пойти в обычную школу. Что он, экзамены вступительные не сдаст, что ли? Он же не тупой. Зато все отъебутся, наконец. – Что в следующий раз отчислят. Отец замирает с ножом для масла в руке, молчит некоторое время. – И ты считаешь, что это смешно? – Нет. Петя залпом выпивает безвкусный чай. – Спасибо, мам. Отец от такой наглости даже теряет дар речи. На хуй. Пока в спину не полетели новые вопросы и обвинения, Петя уходит в свою комнату, садится делать уроки. Родители о чём-то говорят за дверью. Петя вдруг думает, что у него дверь не запирается. Голоса не становятся ближе – говорят они на кухне. Петя лезет в рюкзак, достаёт простую белую зажигалку, чиркает колёсиком, рождая короткую искру и за ней – тонкий язык синего пламени. *** – Проводить? – Не. Спасибо. Я пойду. – Не заблудишься? – Не. А, кстати... – Да ладно. Дарю, Петя.