В хорошей плохой компании

Сообщение приходит, когда Петя гуляет с собакой утром: «Встретимся?» Номер незнакомый. Но Петя даже не сомневается. Пишет: «Ну приезжай». Встречу назначает в кафе на вечер, но всё приходится переигрывать: Нина привозит ребёнка, когда Петя уже собирается ехать. Отдаёт детское кресло. Ида делает вокруг Нины круг почёта, требуя внимания. На поднятую вопросительно бровь, Нина говорит: – У меня пилатес. – Так по вторникам же, не? – Петя, сегодня вторник. Петя трёт глаз. В отпуск съездить, что ли? У Грома дежурство до девяти, как назло. – У меня встреча, типа. Нина поджимает губы, неуловимо становится похожа на мать. Но тут же улыбается – искренне, и сходство рассеивается, как сигаретный дым. – Ну перенеси. Он поел, но спать отказался. Уложишь. Петя вздыхает. Нину быстро взяли в оборот Волковские бабы, научили плохому: Нина Пете регулярно говорила, что ребёнок – их общая ответственность, и что он ещё «спасибо» должен сказать, что она не заставила его декрет взять. Петя в этом чувствовал стремительное влияние богатых феминисток-лесбиянок, как из модных сериалов на «Нетфликсе». Гром на Петины жалобы тоже только вздыхал, как псина: ни Волкова, ни его баб он контролировать не мог. А Нине их идеи бешено нравились. Петя пишет на тот же номер: «Планы поменялись. Хочешь – приезжай». И адрес скидывает. Когда Гром Пете про свои дела рассказывал, Пете и в голову прийти не могло, что всё кончится этим. Не соотносились истории про мутные заказные ни с золотыми серьгами, ни с розовой прядью, ни с «ем оленят», сказанным в одной мартовской тишине восемнадцать лет назад. Петя Грому не врал: Лиза, с которой они случайно встретились летом после выпуска, рассказала тогда, что Дракон поступил, куда хотел. И больше ничего. Петю, загорелого после Италии, в модных шмотках, оглядела внимательно. И предложила встретиться, облизнув губы. Пете как раз накануне шестнадцать исполнилось. Встретились они у Лизы дома – та говорила, что родители с Катькой на даче. Они потом ещё некоторое время встречались, и Петя всегда чувствовал, что Лизе хочется поговорить о Драконе, но та себя каждый раз как будто обрывала на полуслове. Смеялась и Петю целовала. Осенью Петя пошёл в десятый, Лиза – в универ, и общение само собой сошло на нет. Но Петя не расстроился: нашёл тогда, чем заняться. Петя на автомате вытаскивает ребёнка из переноски, раздевает. Ида крутится рядом – ребёнок ей нравится. У Кости настроение не очень, по ходу, он хмурится, но как только Петя отпускает его, валится на четвереньки и обнимает послушную и терпеливую Иду за шею. Вместе с ней начинает ползать по полу, смеясь. Ида аккуратно отбирает у него из рук мячик, припадает на лапы. – Ты спать-то будешь? Мама говорит, ты отказался. Костя не реагирует. Звонко брошенное «да» – это «Ида». На стук в дверь Петя чуть дёргается: не забыл, но как-то и не ожидал. Идёт открывать, запинаясь об игрушки. Перед дверью замирает, но всего на секунду. Бросает зачем-то взгляд в зеркало в прихожей. Пете на секунду кажется, что ему снова пятнадцать. – Петя. Дракон стоит напротив. В чёрном весь. А раньше белый предпочитал. В комнате заливисто смеётся ребёнок. Дракон изгибает бровь привычно. У него никаких розовых прядей, конечно. Но Петя не удерживается: – Тебе чего? Дракон вздыхает. И Петя понимает, что тот помнит. – Петя. Петя пропускает его внутрь, тот разувается. Оглядывается по сторонам. – Неплохо. – Это Грома квартира. Так чего хотел? – А твой Гром не обидится? У нас с ним не сразу отношения наладились. – Не обидится. Навстречу Дракону приближаются оба: Ида – знакомиться, Костя – не понимая, почему любимая игрушка его бросила одного. Рядом с собакой Дракон присаживается на корточки, треплет по голове. – Как зовут? – Ида. – Служебная? – Списанная. Дракон кивает. Петя ждёт, когда Дракон скажет уже, наконец, зачем пришёл. Костя доползает до Дракона. Вряд ли узнаёт, но смотрит, удивлённо открыв рот. Дракон для него, очевидно, огромный. Дракон смеётся: – А реально похож. Глаза твои. Как твоя мать его ещё не сожрала? Петя вдруг усмехается: а вот это правильный вопрос. – Чай будешь? Дракон ребёнка не трогает, поднимается на ноги. – Буду, Петя. *** – Ну и, короче, врачи сказали тогда, что, если хотя бы на полчаса раньше, может, и успели бы. Петя смотрит на свои руки. Перед Драконом стоит кружка с чаем. Костю тот какими-то секретными методиками спецслужб укладывает спать буквально за десять минут – Петя невольно вспоминает анекдот про «как обычно, дубинкой». Ида вытягивается рядом с ребёнком, полностью довольная, что её обнимают. – Ненавидишь меня? Дракон смеётся легко: – Петя, ты чего? Ты, что ли, всю эту херню творил? Нет, Петя. Просто мне тогда... надо было подумать. – Мне очень жаль. – Я знаю, Петя. Но это просто жизнь. Так бывает. Пете очень хочется спросить, и он всё-таки спрашивает: – А дед? Дракон некоторое время молчит, разглядывает Петю, склонив голову к плечу. Пете кажется, что он слышит тихий звон серьги с крестом. – Ну, он сделал всё, чтобы я не думал, что это из-за меня. Мы с ним нормально жили. Он думал, что я не слышу, как он плачет по ночам. Петя смотрит на руки Дракона, расслабленно лежащие на столе, и остро хочет взять его ладонь в свою. Дракон, очевидно, всё это уже переварил. А вот Петя нет. Дракон оскаливается: – Ухо-то не проколол? На это расчёт был. Петя цепляется за относительно безопасную тему: – Да когда? До восемнадцати мне бы эту серьгу отец в жопу засунул, а потом... Менты в Академии не оценили бы. Дракон снова смеётся. – Жаль. – А это. Я спросить хотел. – Ну? – После той тусы в общаге, когда тебя наказали... Твой дед говорил, что ты тогда пришёл под утро и кошке жаловался на жизнь. Чё тогда было? Дракон облизывается, смотрит на Петю сощурившись. – Встречный вопрос: ты с ментом со своим трахаешься? Или у вас платонические отношения по заветам устава МВД? – Чё? – Петя. Это важно. Петя встряхивает чёлкой независимо: – Ну типа. И чё? – Я тогда немного потерял контроль. После того, как домой тебя проводил, пошёл в клуб. – И тебя пропустили? – А что, они могли меня не пропустить? – И чё? Нажрался? – Да. И трахнул какого-то пацана. Петя от такой откровенности теряется. Смотрит в спокойные серые глаза. – Что? Почему не тебя? Петя, тебе было пятнадцать. Я правда не мог. – А сейчас? – Что сейчас? – Сейчас мог бы? Дракон смеётся: – Что, Петя, незакрытые гештальты? Да меня твой мент после такого из-под земли вытащит, не то, что из Австралии. Я видел, как он на тебя смотрит. Где ты его взял вообще? – Завидуешь? Места надо знать. А Волков твой где, кстати? Дракон вздыхает: – Выдавливает детей из бывшей жены. И я ей не завидую, если честно. – Не ревнуешь? – А смысл? Как будто это Волкова остановит. – Я ему едва колёса не подкинул, короче. Дракон изгибает бровь. – Не, он говорил про инцидент, из-за которого с твоим ментом познакомился, но я не думал, что... Дракон на секунду прикрывает глаза пальцами. Смеётся: – Не, ну молодец. Моя школа. Не говори ему только. А то он обидится. Дракон при этом выглядит реально напряжённо. Даже интересно становится, почему он так беспокоится, что Волков его может обидеться. – Ладно, Петя. Я поеду. Видимо, дальше мы будем дружить семьями. Я так понял, что Волков твоего мента никуда отпускать не собирается. Петя кивает. Дракон поднимается на ноги. – А, погоди. Петя решительно идёт к шкафу, среди книг находит – безошибочно – «Наполеона». – Я тебе её так и не вернул тогда. О том, что за книгой лежит золотая серьга и окаменевший уже «Сникерс», Петя Дракону решает не говорить. Дракон берёт книгу в руку, смотрит на неё. И Петя понимает, что вот сейчас того пробивает. Скалится он как-то криво. Но Пете в глаза всё-таки смотрит. – Дарю, Петя. Сыну читать будешь. Петя послушно забирает книгу обратно. Сам открывает, показывает Дракону фотку. – То есть это был коварный план, чтобы я принёс её домой, Волков в неё сунулся и нашёл там это? Петя смеётся: – Да. – Петя. Как тебе не стыдно. На потемневшей фотке Дракон в юбке рядом с Петей на диване. Прядь розовая светится, подведённые глаза у Дракона красные, в тон помаде – ловят вспышку «полароида». У Пети глаза тоже красные. Но Петя там счастлив совершенно. – Шантажировать меня будешь этим? – Буду. – И чего ты хочешь, Петя? – Волосы в розовый покрась. – Только если ты ухо проколешь. Петя снова взмахивает фоткой в руках. Дракон говорит обречённо: – Волков не поймёт. – А вот это он поймёт, как думаешь, Вадик? – Петя. Дракон вдруг делает шаг вперёд и сгребает Петю в объятия. Петя думает, что это такой тактический ход для захвата ценного ресурса, но Дракон просто держит его. Петя закрывает глаза. В реальность Петю выдёргивает звук открывающегося замка. Тут же всё приходит в движение: Ида спрыгивает с кровати, ребёнок просыпается, Дракон стекает с него мягко. – Здрасьте. Гром хмурит мохнатые брови издалека. Ида по профессиональной привычке сидит у него под левой рукой. – И вам доброго вечера, товарищ майор. Дракон неуловимо меняется. Грому – охуевающему от происходящего – руку пожимает, скалясь типа приветливо. – Прекрасный дом, прекрасная собака, прекрасный ребёнок. Очень на вас похож. Пете кажется, что у Грома сейчас брови местами поменяются. Дракон обувается в прихожей, куртку надевает. Петя встаёт рядом с Громом. Дракон смотрит на них, улыбаясь. Говорит уже по-другому: – Нормально. Я рад, Петя. И Пете подмигивает. «Потому что я люблю золото, краду дев и ем оленят, Бэмби». *** – И чё он хотел? Гром сидит напротив, ест суп, который вчера кто-то им оставил на плите. Петя решил, что это жена начальника Грома, судя по тому, какого размера кусок свинины плавал внутри. Волковские бабы работали куда тоньше. Ребёнок сидит у Пети на коленях и на удивление покорно ест персиковое пюре. Мать настаивала, что надо начинать с брокколи, но это было настолько отвратительно на вкус, что коллективно решили просто положить хер. Не обсыпало ребёнка – и заебись. – Просто поговорить. Гром замирает с ложкой в руках, смотрит исподлобья. Вздыхает и всё-таки спрашивает: – То есть, типа, мне всё-таки надо ревновать? – А ты можешь? На дуэль его вызовешь? Или не, давай ты меня застрелишь, как в «Бесприданнице». «Так не доставайся же ты никому!» – Петь. – Чё? – Ничё. Гром снова опускает глаза в тарелку. Петя улыбается. – Кстати. Я ухо хочу проколоть. Гром хмурится: – В смысле? – А почему нет? Мне пойдёт. Гром смотрит с сомнением. – Вот я ж... чуял, что ящерица эта – плохая компания для кого угодно. Волкову сразу сказал, что на хер надо с ним связываться. – Хорошая. Хорошая плохая компания.