Раздвигая границы

      Сначала не было слышно ни звука. Только чернота. Удушающая, давящая чернота и теплая фигура, обнимающая его талию. Его разум был затуманен, словно заполнен облаками вместо мозга. Однако он чувствовал, как облака расступаются, и с каждой минутой он все больше и больше возвращается в реальность. Постепенно его чувства вернулись в мир живых. Он услышал тихое испуганное поскуливание. Вокруг них собралась толпа голосов. Он так устал… Как он сюда попал?..       Медленно потекли воспоминания. Пожар… Питер… Бомба…       Бомба!       Глаза Тони распахнулись за долю секунды, и он в ужасе уставился в черноту перед собой и быстро огляделся со своего места на пыльном каменистом тротуаре. Не было никакого света. Никаких указателей на их местоположение. Они могут быть под землей. Затерялись… Кто знает, знал ли кто-нибудь, выжили ли они… Тони почувствовал, как тревога давит на него, а в груди образовалось стеснение. Его дыхание участилось, когда он усилил хватку на тепле в своих объятиях.       Подожди… Питер.       Теперь более чем в полной боевой готовности, Тони отстранился, слегка встряхнув Питера. Судя по отсутствию реакции на то, что его крепко сжимали, он предположил, что ребенок был без сознания. Однако небольшая встряска вернула мальчика к реальности. Питер издал тихий стон, а потом замолчал, вероятно, переживая то же самое душевное смятение. Но после того, как этот момент прошел, Паркер полностью насторожился, в страхе пытаясь пошевелить ногами, и слепо потянулся к своему опекуну. — Старк?.. Тони?..       Тони издал тихий звук подтверждения, протянул руку вперед и положил ее на плечо мальчика. — Я здесь, малыш, я вытащу тебя отсюда.       Питер отодвинулся от руки мужчины и поднялся, издав тихий звук напряженного нервного подтверждения. — Позвольте мне помочь, я могу это сделать.       Старк раздраженно застонал, нащупал плечо мальчика и с силой толкнул его вниз, услышав в ответ небольшой визг. — Нет, на сегодня ты сделал достаточно. Просто оставайся на месте.       В темноте воцарилась тишина, и Тони воспринял это как согласие. Он медленно встал, ощупывая темноту вокруг и пытаясь найти какой-нибудь признак их местоположения. Его руки вслепую потянулись вперед, нащупывая какой-нибудь знак. Наконец его рука наткнулась на гладкий лист металла, похожий на стену. Тони сузил глаза и потянулся еще дальше, проводя руками по стене. Стена медленно изгибалась вверх над их головами и сходилась на другой стороне в форме купола. Именно тогда он осознал их точное местоположение, и напряжение в его теле начало таять от облегчения. — Малыш. Надень свою маску обратно. — Что? Почему? Мы… — Просто молчи и делай, как я говорю!       Тони повернулся в направлении голоса Питера с суровым взглядом. Парень, казалось, почувствовал это и быстро прекратил свой спор. С этими словами он перевел взгляд наверх. — Барьер, опускайся.       Резкий луч яркого солнечного света пробился сквозь верх железного барьера, и стены медленно опустились вокруг них, заставляя обоих прикрыть чувствительные глаза от интенсивной боли и недовольно зашипеть. Однако постепенно глаза Тони успокоились, и сцена вокруг них стала более четкой. Они были на дне ямы, похожей на канаву. Наноботы снова сформировались вместе, сжавшись в золотой браслет, который миллиардер часто носил с мигающим красным светом, сигнализирующим о потере батареи. Большая часть обломков вокруг них была убрана ярко-оранжевым экскаватором, с любопытством зависшим над ними, словно бросая на них вопросительный взгляд.       Наконец группа людей в неоновых касках и спасательных жилетах с любопытством посмотрела на них сверху вниз, прежде чем ахнуть от осознания, кого они видят. После чего спасатели развернулись и яростно закричали. — Мы нашли их! Тащи кран! Скорее!       Легкий вздох облегчения слетел с губ Тони, и напряжение в его плечах немного спало, когда рабочие разбежались в разные стороны, подобно крысам. Он засунул руки в карманы и вздохнул, поводя расслабленными плечами и оглядываясь на Питера. Мальчик в красно-синей одежде был весь в саже. Он неплохо растянулся на земле, выглядя при этом расслабленным, но смотрел на Тони понимающим, нервным взглядом, даже глазами от костюма паука.       Миллиардер почувствовал, как в его животе медленно поднимается пузырь гнева, и крепко сжал кулаки, когда напряжение вернулось вместе с ярким воспоминанием обо всем, что произошло. Сильно нахмурившись, он наклонился и схватил браслет, скромно лежащий на земле, надел его обратно на руку и почувствовал, как наноботы превращаются в его запястье, когда он повернулся спиной к своему подопечному.       Тони почувствовал, как его непослушный паучок медленно поднимается на ноги позади него, и ощутил, как маленькая ручка схватила рукав его куртки, слегка потянув в попытке привлечь его внимание. — Мистер Старк? Вы мож…       Тони бросил на Питера суровый взгляд, ошеломив мальчика так, что тот молча убрал руку с руки мужчины. — Больше ни слова не хочу от тебя слышать.       Прежде чем кто-то из них успел произнести еще хоть слово, кран с небольшой платформой, прикрепленной к железному крюку, преодолел гребень рва, закрыв солнце и привлекая все их внимание, и начал медленно опускаться на землю. Когда он достиг их уровня, они заползли на деревянную доску, сидя бок о бок, даже когда напряжение потрескивало и искрилось между ними. Их стали медленно подтягивать, пока они, наконец, не встали на твердую почву, оставив грязную канаву позади.       Миллиардер с напряженным выражением лица оглядел окружающие их разрушения. Здание полностью обрушилось, обломки были разбросаны во все стороны. Толпа давным-давно исчезла, скорее всего, ее эвакуировали после того, как он в панике убежал на нижний этаж. Вокруг остались кучи пыли и мусора, поднимающиеся высоко над их головами, мерцающие ярко-серым в суровых, неумолимых лучах солнца. Несмотря на сведенные к минимуму потери, боль неудачи пронзила нервы Тони, как резкий штормовой ветер.       Экстренные службы увезли их для полного обследования в машинах скорой помощи, которые ожидали их прибытия. Убедившись, что они не пострадали, Тони и Питера отпустили. К искреннему удивлению Тони, фургон был не только все еще цел, но и все еще в рабочем состоянии. Хотя и выключенный, благодаря любезности спасателей. Они забрались в фургон в полной тишине, но лицо Тони исказилось выражением едва сдерживаемого гнева, а у Питера было искаженное, страдальческое выражение, и он периодически поглядывал на своего опекуна, как будто оценивая эмоции Тони. Взрослый мужчина решительно проигнорировал его нервные взгляды, вставил извлеченный ключ и резко повернул его, чувствуя, как машина с ревом оживает, когда ровный гул двигателя заполнил тишину.       Машина с легкостью перевалила через обломки. Шины хрустели по рыхлому гравию, когда откатывались от обломков. Тони маневрировал, чтобы отъехать от тяжелой каменной стены, которая почти раздавила их под своим весом, и помчался по чистой дороге на север штата, очевидно, пропустив их ранее запланированный путь за мороженым. Солнце начало опускаться за горизонт, окрашивая небо в великолепные оттенки розового, оранжевого и синего, которые со временем перетекли в зеленый по мере того, как они достигли более северных районов штата. К унылым серым зданиям. Единственными звуками, доносившимися из фургона, были рев ветра, бьющегося о раму автомобиля, и постукивание пальцев Тони по рулю, когда он твердо смотрел вперед.       Однако несмотря на отсутствие голосов, его мозг напряженно работал, пытаясь разобраться в событиях дня. Так вот, это была не работа супергероя и не те десятки раз, когда они оба были на волосок от смерти. Это были просто профессиональные риски. Четыре термитные бомбы в подвале не имели ничего общего с переносом ядерной бомбы на спине через червоточину к инопланетному военному флоту. Нет, он прекрасно мог с этим справиться. Что действительно задело его за живое, так это то, как вел себя Питер. После инцидента с паромом дела шли довольно хорошо. Между ними не было дальнейших конфликтов. Они вместе работали в лаборатории Тони, он помогал парню с домашним заданием, и они вместе тренировались. Черт возьми, он практически взял мальчика под свое крыло. А это? Это, должно быть, был самый большой конфликт со времен парома.       Тони крепко сжал руль, пытаясь контролировать свой гнев, когда в его памяти всплыли действия Питера. Это было нечто большее, чем просто промах или честная ошибка. Это было вопиющее неповиновение. Он вспомнил похожий инцидент, произошедший до несчастного случая в мае. Когда мальчик расколол паром надвое. Тогда он просто конфисковал костюм и прервал контакт без малейшего сожаления или лишних мыслей. Однако теперь все было по-другому. Он подписал бумаги и взял на себя ответственность быть опекуном. Это значило больше, чем быть наставником и другом, и хотя он никогда не сталкивался с реальностью ситуации, теперь он оказался с ней лицом к лицу.       Тони должен был стать плохим парнем. И он не знал, как с этим справиться.       Тихий голос прервал его кипящие размышления. — Эм… Вы расстроены? — Голос Питера звучал невероятно неуверенно, как будто он засовывал палец ноги в бассейн, чтобы проверить температуру.       И к несчастью для Питера, бассейн кипел. Тони повернул голову к мальчику, чтобы одарить его недоверчивым взглядом, смешанным с яростью и строгостью. Глаза парня расширились. Он скрестил руки на груди, словно защищаясь, и пристально, как на дикое животное, посмотрел на мужчину. — О, мы вышли за рамки «расстроенный», малыш. Мы уже давно прошли мимо этого. — Тони снова сосредоточился на дороге, но еще не закончил с тем, что хотел сказать мальчику прямо сейчас. — Ты прямо ослушался меня! Еще раз! Это уже второй раз, когда ты игнорируешь каждое мое слово и просто делаешь по-своему, как какая-нибудь дешевая пародия Бонни и Клайда! — Не лучшая его аналогия, но он был слишком зол, чтобы обращать на это внимание. — Я же сказал тебе оставаться в машине! Ты ослушался! Я сказал, чтобы ты не вмешивался! Но ты спустился в подвал горящего здания, чтобы попытаться обезвредить термитную бомбу с помощью чертовых плоскогубцев!       Большую часть обжигающей лекции Тони мальчик молча смотрел в лобовое стекло, отвернувшись от своего опекуна, и тихо дулся. Однако голос мужчины продолжал повышаться, и он понял, что становится все более взволнованным, пока, наконец, он больше не смог сдерживать свое негодование. Его кулаки взлетели в стороны и вцепились в рваные кожаные сиденья, чтобы удержаться в машине и контролировать свой гнев. — Я пытался помочь! Вы знаете, что я могу это сделать, но вы никогда меня не слушаете!       Голос Тони на мгновение затих, и он ошеломленно уставился на мальчика: раньше ему никогда не приходилось сталкиваться с подобной вспышкой гнева со стороны Питера. Лицо мальчика было красным, как свекла, скорее всего, от силы его разочарования и гнева. Его глаза сузились и пылали, пока он продолжал крушить края своего сиденья. — Все, что я когда-либо делал, — это пытался помочь, а вы просто обращаетесь со мной как с ребенком!       Тони почувствовал, что его гнев вспыхнул, как порох, и он повернулся обратно к дороге, боясь задушить ребенка, если тот немедленно не переключит свое внимание на что-нибудь менее неприятное.       Однако он не собирался оставлять эту дерзость без внимания. — Ты и есть ребенок! Ты — пятнадцатилетний ребенок! — Его следующие слова вышли сквозь стиснутые зубы. — Ты не сможешь справиться с бомбой, когда ты едва ли готов к поступлению в колледж, Паркер! — Я могу с этим справиться! То, что я ребенок, еще не значит, что я не могу справиться с ролью супергероя! Я остановил суперзлодея! В небе!       Тони издалека услышал, как кожа сидения скрипнула в знак протеста от издевательств, которым подверглась под кулаками Питера. Однако он с трудом переварил его слова из-за рева крови в барабанных перепонках, в то время как вена на его виске постоянно пульсировала. — Это совсем другое дело!       Несмотря на справедливое возражение, Питер продолжал настаивать на своем. — Я держал лодку голыми руками!       Плечи Тони были напряжены, как струны. — Пока мне не пришлось вносить за тебя залог! — Я предотвратил аварию лифта у гребаного памятника Вашингтону!       Миллиардер повернул голову так сильно, что ощутил небольшую боль в шее, и с молчаливым предупреждением бросил на парня суровый взгляд. — Не выражайся, Паркер! — Он застонал и повернулся лицом к дороге, раздраженно сжимая переносицу, когда понял, кому именно он непреднамеренно подражал.       Тони быстро сменил тему разговора. — Авария лифта чертовски сильно отличается от падения пятидесятиэтажного здания на твой череп! — Он ударил ладонью по рулю, чтобы довести свою точку зрения до глупого мальчишки или выплеснуть свое разочарование. Одно или другое. Он сурово ткнул пальцем в сторону Питера, несмотря на то, что жест казался довольно глупым. — Был ты готов или нет, не имеет значения, потому что я сказал тебе «нет»!       С первого взгляда Тони увидел, что мальчик практически вибрирует от ярости, уставившись в пол машины, прежде чем вскинуть к нему голову. Глаза мальчика почти наполнились слезами разочарования, когда он предпринял последнюю попытку опровергнуть доводы своего опекуна. — Но это одно и то же! Я выхожу и останавливаю плохих парней каждый божий день, как и вы! Если бы вы просто выслушали меня и позволили мне попытаться обезвредить бомбу, я мог бы это сделать! — Его руки дико дрожали, пальцы начали впиваться в кожу, медленно разрывая ткань и обнажая под ней пену. — И это правда, потому что я готов к этому! — Звук лопающихся нитей заполнил короткую паузу перед тем, как мальчик крикнул оскорбления. — Вы просто слишком глупый, чтобы понять это!       Бах!       Раздался резкий рвущийся звук, когда пальцы Питера оторвали куски кожи с обеих сторон сиденья, оставив его руки грязными от месива из кожи и пены. Тишина, последовавшая за этой вспышкой, была достаточно оглушительной, чтобы заглушить даже тихое гудение двигателя, пока они сидели, плотно закрыв глаза. Тони почувствовал, как напрягся каждый мускул в верхней части его тела, когда ярость и шок охватили его своей сильной хваткой, и взгляд его потемнел.       В то же время карие глаза Питера быстро погасли, а его пальцы обмякли, позволив обрывкам автомобильного сиденья упасть на пол. Его рот слегка приоткрылся от шока от собственных действий и слов. Очевидно, оскорбление сорвалось с языка сгоряча, и парень уже сожалел о своих действиях, наблюдая, как Тони напрягся от ярости. — М-мистер Старк, я… я не…       Тони резко повернул голову обратно к шоссе, пытаясь совладать с трясущимися руками, которые крепко сжимали руль, как признак его гнева. Он еще раз поднял палец, призывая Питера к молчанию в безмолвном жесте, боясь потерять и без того почти утраченный контроль. — Ни слова больше, Паркер…       Наконец проявив каплю здравого смысла, Питер замолчал, глядя вперед и сложив руки на коленях. Он крутил большими пальцами кусочки кожи с выражением крайней паники на лице. Тони не сводил глаз с улицы, делая глубокие вдохи, чтобы попытаться успокоиться, пока они ехали по длинному отрезку дороги. Солнце опускалось за горизонт и заливало землю чистой чернотой с рассеянными пятнами светящегося оранжевого света от уличных фонарей.       Оставшаяся часть поездки до дома прошла в напряженной, неловкой тишине. Единственными звуками, заполнявшими удушающую пустоту, были шуршание шин и рокот двигателя. Тридцать минут глубокого дыхания и успокоения, казалось, тянулись часами, пока они наконец не подъехали к воротам, чтобы зарегистрироваться и припарковаться на подъездной дорожке своей части комплекса. Машина замедлила ход и остановилась перед высоким разделенным зданием — домашним жильем для каждого Мстителя, которым он мог воспользоваться, когда пожелает. Башня внушительно нависала над ними, но светилась успокаивающим светом, который ослаблял часть возбужденного напряжения.       Тони со вздохом вытащил ключ из замка зажигания, заглушив гудящий двигатель. Питер подпрыгнул от внезапного движения, оценивая своего опекуна внимательным, любопытным взглядом. Миллардер ничего не ответил, довольно холодно игнорируя своего подопечного, когда вылезал из фургона. Он захлопнул дверцу машины чуть сильнее, чем было необходимо, и направился прямиком к входной двери, едва замечая измотанного подростка, спотыкающегося позади него. Однако как раз в тот момент, когда Тони собирался ввести свой ключевой код, он остановился, отдав Питеру короткую, простую команду. — Просто отправляйся прямо в свою комнату, малыш. Никаких обходных путей. Никаких отвлекающих факторов. — Тони сделал паузу, тяжело сглотнул и коротко вздохнул. — Мы поговорим об этом завтра.       Тони воспринял отсутствие ответа как угрюмое согласие и послушное признание. Кроткое молчание побудило его вставить ключ и открыть дверь, войти внутрь и направиться прямиком к лифту. Набрав еще один номер, они поднялись на соответствующий этаж, где находились их комнаты. Гостиная была довольно простой, с темно-серым диваном и таким же креслом, с темным ковром и белым журнальным столиком, на котором лежали различные материалы для чтения. Жилая площадь была соединена с небольшой мини-кухней, оборудованной холодильником, плитой, микроволновой печью и другими бытовыми приборами, а также раковиной. Миллиардер направился прямо к холодильнику из нержавеющей стали, чей хром ярко сверкал, обещая острый скотч и более светлую голову. Его юный непослушный подопечный отделился от мужчины, обретя достаточно мятежного духа, чтобы громко протопать в свою комнату, в отличие от его обычных легких шагов, и хлопнуть дверью достаточно сильно, чтобы раздался резкий хлопок.       В ту секунду, когда Питер удалился в свою комнату, исчезнув за деревянной дубовой дверью, Тони испустил долгий вздох, сжимая ручку холодильника и позволяя скованности покинуть его мышцы, чувствуя себя при этом менее разъяренным и более уставшим от конфронтации.       Тони быстро распахнул дверь и схватил первую попавшуюся бутылку опьяняющей жидкости, чувствуя укол вины за то, что снова обратился к алкоголю, но ему нужно было почувствовать жжение от напитка после только что пережитого дня. Его мышцы ныли от чрезмерной нагрузки после дневного инцидента, в то время как его разум бешено колотился от интенсивности спора между ним и его подопечным. Он смог налить стакан достаточно быстро, и мужчина застонал от облегчения, плюхнувшись на один из трех мягких барных стульев, поднося янтарную жидкость к губам и делая ленивый глоток.       Он никогда не видел Питера в таком состоянии.       Тони поморщился и поставил хрустальный стакан на стойку, рассеянно глядя на него, пока его мысли блуждали по проблемному подростку. Действительно, это была та сторона ребенка, которую ему еще предстояло увидеть. Конечно, он не раз видел эмоционального Питера Паркера. В прошлом подросток попадал в неприятности и, естественно, один или два раза ослушался его, как это делали все молодые парни. Однако никогда до такой степени.       Неповиновение обычно влекло за собой запрет на патрулирование, чуть раньший комендантский час или запрет на экспериментирование в лаборатории и приказ оставаться на месте. Но в этот раз все было гораздо серьезнее. Это было наглое, вопиющее неповиновение. Питер прямо пренебрегал его кристально ясными приказами почти на каждом шагу, подвергая риску сотни жизней и неоднократно чуть не останавливая свое собственное сердце. Даже потом, в фургоне, мальчик продолжал давить на него с такой яростью, какой он не видел с того дня на крыше. А потом это случайное оскорбление…       Супергерой сильно нахмурился, проводя по краю своего стакана вялым пальцем, теперь влажным от конденсата. Это было новое поведение даже для подростка, который начинал казаться скорее избалованным, чем просто энергичным.       От внезапного осознания в животе мужчины медленно образовалась яма, и он застонал от страха и трепета, позволив своей голове упасть вперед и сильно стукнуться о стойку (хотя это не пошло на пользу его ноющему черепу). В дополнение к тому, что Питер повел себя как отважный пятилетний ребенок, теперь он должен был предпринять какие-то действия и сдержать свое слово.       «Мы поговорим об этом позже. Черт возьми! О чем я только думал!»       Тони уперся кулаком в стойку и в отчаянии стукнул им по мраморной поверхности, впиваясь острыми металлическими кинжалами в свой скромный стакан. Янтарная жидкость слегка покачнулась от волнения.       По правде говоря, Тони дал такое обещание просто по привычке, вспомнив, как его собственный отец произносил эту фразу непристойное количество раз в его юности. Однако несмотря на то, насколько уверенным в своем решении Тони казался в то время, он понятия не имел, что собирался сказать или сделать с дерзким подростком. Хотя он был опекуном Питера в течение некоторого времени, тема нотаций или наказаний никогда не возникала. Обычно все, что требовалось, чтобы усмирить подростка, — это строгий взгляд или мягкое предупреждение. Теперь, похоже, его методы сыграли с ним злую шутку, кусая его прямо в задницу и утаскивая в ад.       Тони что-то проворчал себе под нос и сделал еще один большой глоток виски. Лед с шумом покатился по нему, когда напиток медленно вытекал из стакана. Хотя потребовалось бы гораздо больше, чтобы по-настоящему опьянить его, это, безусловно, сняло остроту разочарования и заставило чувствовать себя немного мягче. Он испустил небольшой вздох облегчения, отодвинул свой стакан на угол стойки и прислонился щекой к прохладной мраморной поверхности, задумчиво закрыв глаза.       Казалось, что ему придется быть более суровым, чем раньше, и, учитывая его снисходительность в прошлом, он должен был произвести именно такое впечатление. Хотя он понятия не имел, как наказать ребенка, не говоря уже о подростке-супергерое с невероятной суперсилой.       Тони позволил своим глазам открыться и сурово уставиться на стену. Маленькая идея билась в глубине его сознания…       Ему нужен был совет. И хотя было бы довольно унизительно ползти к ней за советом, у него, похоже, не было другого выбора. Его телефон в кармане стал немного тяжелее, и Тони глубоко вздохнул, собираясь схватить его и набрать номер. Однако он вздрогнул от яркого, пронзительного света цифр, которые показывали двенадцать тридцать.       Завтра. Он позвонит завтра.       Чувствуя, как хрустят кости, о которых он и не подозревал, Тони оттолкнулся от стола и потащил свое тело к раковине, чтобы сполоснуть стакан и поставить его на небольшую сушилку, прежде чем отправиться в постель, впервые за много-много лет чувствуя себя исключительно не в своей тарелке.